Каких только курьезных случаев не бывает в авиации!  Бывает иногда даже не смешная история, но лётная братия в ожидании полетов придаст этой истории такой оттенок, что слушающие ее хватаются от смеха за животы. Всегда есть в лётном коллективе заводила, который в свободное от полетов время готов загрузить свободные уши какой-либо историей. Постепенно к слушателю присоединяются зеваки, слушают небылицы рассказчика, громко смеются, периодически вставляя свои версии и реплики. Одну из таких историй я услышал на одном из полевых аэродромов, когда самолеты и экипажи отдыхали на земле в ожидании погоды. На улице стоял туман. Даже разведчик погоды не пытался вылететь на задание из-за него. Пилоты и технари скучились в одном из ангаров в ожидании погоды. Конечно, можно было пойти в гостиницу и прикорнуть на кровати в томительном ожидании. Летная гостиница была в тридцати шагах от края перрона. Это деревянное здание для отдыха вылетающих экипажей, конечно, трудно назвать гостиницей, однако другого названия у него не было. Все в полку ее величали «гостиницей». Но куда там! Капитан Гузенко разразился для собравшихся очередным трёпом. Он сидел на табурете посреди ангара, вокруг него скопилась толпа слушателей. В ангаре была хорошая акустика, и это придавало его трёпу особый оттенок. Периодически толпа взрывалась дружным смехом. Капитана звали Иваном. Закончил он Ейское лётное училище. Прибыл он в полк лейтенантом. До капитана дослужился быстро. В первый же год женился.  Прожили они с женою вместе всего шесть месяцев, и тихо, мирно разошлись. В полку его все знали, как балагура и весельчака, все его любили и уважали.
- Вань, ну расскажи, как ты проходил зимой медкомиссию?
- Ну а что здесь рассказывать? Ничего особенного. Комиссия, как комиссия. Лётный состав перед каждым вылетом проходит у стартового врача эту комиссию. 
Однако сослуживцы просили его рассказать о другой комиссии, которую лётчики проходят два раза в год, в которой участвует большой состав мед персонала. Кроме того, любые сомнения в здоровье пилота рассматриваются специальной экспертной комиссией, куда имел честь попасть капитан Гузенко.

На улице была настоящая сибирская зима. Ярко светило солнце, от которого в воздухе переливались разными цветами кристаллики замерзшей влаги. Температура была ниже двадцати градусов. В лётном методическом классе шел разбор полетов. Отопительные батареи были не в меру горячими и уличного холода в классе не ощущалось. 
Командир эскадрильи, майор Златоустов закончил анализ очередного вылета:
- Вопросы есть? – обратился он к офицерам.
Все дружно промолчали
- Вопросов нет! - ответил за всех майор. – Ну, если нет вопросов перейдем к мирной теме. Завтра из штаба дивизии прибывает к нам медицинская комиссия. В связи с этим нам предстоит немного поработать.
- Умственно или физически? – вставил вопрос капитан Гузенко
Майор строго посмотрел в сторону капитана, и продолжил:
- И умственно и физически. Умственно будут работать те, кто задает глупые вопросы. А все вместе займемся подготовкой помещений для размещения врачей. Что надо для этого?
- Что надо? – опять съязвил капитан Гузенко. Не дав майору ответить на свой же вопрос.
- Встаньте, капитан Гузенко! Для начала я вам делаю замечание. Если вы не угомонитесь, буду вынужден вас наказать по-настоящему. Вам ясно?
- Так точно!
-Садитесь. Так что надо для этого? - продолжил свою мысль майор,- надо из помещений авиаэскадрилий и методических классов вынести часть мебели. Сейчас должен подойти прапорщик Сергиенко. Он будет конкретно руководить подготовкой помещений для врачей.
Работа по подготовке врачебных кабинетов заняла около двух часов. На тех местах, где раньше были таблички «Класс аэродинамики», «Класс самолётовождения», «2 авиаэскадрилья» и так далее, появились новые таблички: «Окулист», «Хирург», «Невропатолог», «Терапевт». Утром следующего дня на аэродроме приземлилась «Восьмерка», из которой вышла толпа врачей с чемоданами и какими-то медицинскими инструментами. Это были женщины в возрасте. Среди них был один мужчина, который, как потом оказалось, хирург, и совсем молодая, красивая девушка. Она мгновенно привлекла внимание к себе молодых офицеров. 
Комиссия начала свою работу незамедлительно. К импровизированным кабинетам врачей выстраивались очереди лётчиков. Все понимали, что прохождение комиссии даст возможность очередные полгода выполнять полеты.
Капитану Гузенко в этот день не повезло дважды. Вначале он пострадал за свой язык у терапевта. Кстати терапевт в этой комиссии была довольно крупная и толстая женщина. У капитана же от рождения тоже была склонность к несоразмерному увеличению веса. Он от этого страдал. Соблюдал всевозможные диеты, усиленно занимался спортом. Имел первый разряд по плаванию и был кандидатом в мастера спорта по прыжкам с парашютом. Однако на каждой комиссии ему указывали на предельный большой вес. Не то, что бы он выходил за установленные пределы, но был на грани допустимого. Вот и на этот раз не в меру толстая терапевт пыталась пожурить его за это:
- Молодой человек, вам надо следить за своим весом, соблюдать диету и заниматься спортом. А то, не ровен час, вы можете заработать сердечно- сосудистые заболевания.
На это замечание капитан ничего не ответил, понимая, что рассказ о его образе жизни не затронет этого врача. Терапевт продолжила учить капитана:
- Я могу вам посоветовать один простой способ, как поддерживать себя физически. Он не требует особых условий. Ежедневно по утрам после сна рассыпьте в комнате коробок со спичками и затем их собирайте. Вы увидите, что этот простой способ может вас избавить от вашего лишнего веса.
Гузенко бы промолчать и сделать вид, что согласен с рекомендациями врача. Однако его постоянное желание, кого-либо уколоть словцом, вырвало на уста:
- И как? Вам это помогает? – ехидно он спросил у доктора.
Этот вопрос родил в его медицинской книжке запись: «Не в меру эмоционален. Требует усиленного контроля со стороны невропатолога». Но так как эта запись была сделана терапевтом, то его окончательное решение было «Здоров. Годен к лётной работе». С этими записями капитан Гузенко направился к невропатологу. Здесь капитану не повезло второй раз, причем основательно. За столом, напротив невропатолога сидела та прекрасная девушка, которая прилетела вместе с комиссией. Оказалось, что это медсестра, помощник   невропатолога. Увидев ее Гузенко заметно смутился. На все вопросы врача начал давать не вразумительные ответы, не задумываясь об их смысле. Врача это сильно удивило:
- Молодой человек, вы себя хорошо чувствуете? У вас раньше не было проблем по нервным заболеваниям? 
Капитан плохо слышал вопрос, и продолжал пялиться на медсестру.
- Ау, капитан!.. Вы меня слышите?
- Конечно! Моя мама говорила, что в седьмом поколении до моего рождения троюродная тётка лечилась в психушке.
Девушка прыснула. Чтобы спрятать свой смех, она отвернулась от стола и начала что- то искать в шкафу. Врач сняла очки, протерла их, посмотрела на капитана:
- А ну ка давайте померяем вам давление.
- Да мне только что мерял его терапевт. Сто двадцать на восемьдесят. Пульс шестьдесят два.
- Ничего, померяем еще раз
Она надела капитану манжет прибора:
- Ого! Сто сорок на восемьдесят пять! А вы говорите в норме. У вас часто такое давление?
Гузенко немного растерялся, но продолжал пялить свой взгляд на медсестру. Врач что-то писала в его медицинской книжке. Ничего больше не сказав капитану, отдала ему книжку:
-Свободны! Пусть следующий заходит!
Гузенко вышел из кабинета под впечатлением образа медсестры, которую видел только что: «Прекрасная девушка! Будет время, обязательно познакомлюсь. Главное, чтобы была не замужем!». Прежде чем пойти к следующему врачу Гузенко решил почитать запись, которую ему сделала только что невропатолог: «До получения заключения экспертной комиссии к полетам не пригоден». Далее приписка: «Начальнику мед комиссии: Прошу направить капитана Гузенко И.П. для освидетельствования в ЦАМ (Центр Авиационной Медицины)». Эта запись Гузенко потрясла. Он по этому поводу поскандалил с председателем медкомиссии, но решение невропатолога никто не отменил, и капитан через несколько дней оказался в клинике Центра Авиационной Медицины. На вопросы коллег, что случилось, Гузенко со присущим ему юмором отвечал, что во всем виновата медсестра. Якобы, увидев её, у него поднялось всё, в том числе и пульс, и давление. Больше всего капитана волновала встреча с невропатологом Центра. Впрочем, и не напрасно. Когда он вошел в кабинет врача, то немного был удивлен интерьером его кабинета. За столом сидел худенький старикашка в белом халате и в очках на самом краешке носа. Он что-то писал. На капитана он даже не обратил внимания. В углу кабинета на полу стояла эмалированный тазик с водой, в котором плавала какая-то живая рыбка, скорее всего карась. Рядом с тазиком стоял табурет, а в углу удочка. Гузенко остановился посреди кабинета и стал ждать. Врач на некоторое время оторвался от писанины:
- Ну чего стоишь, садись! – он показал кивком на табурет, который стоял рядом с тазиком.
Гузенко сел. Доктор опять на секунду отвлекся:
- Ну чего теперь сидишь? Бери удочку и лови рыбку.
У Гузенко взорвалось все внутри: «Это что еще за приколы?! Он меня что, за дурака считает?!»
 Доктор продолжал спокойно писать, а капитан стал преодолевал самого себя: «Если я сейчас возьму удочку и начну ловить рыбку, то мой поступок можно расценить, как сумасшествие. Пришел дурак, взял удочку и ловит в тазике рыбку. Теперь по-другому. Если я не буду ловить эту злосчастную рыбку, наговорю этому старикашке все то, что я о нем думаю. Это может выглядеть, как излишняя эмоциональность». У капитана боролись два чувства, но задавать дополнительных вопросов доктору он не стал. Через некоторое время он взял удочку, проверил наживку и забросил ее в тазик, изредка поглядывая на доктора. Доктор прекратил писать, посмотрел на Гузенко:
- Ну что клюет?
- Что-то сегодня плохой клёв, - подыграл доктору капитан
- Ну ладно, сворачивай удочки и подходи сюда,- доктор указал капитану на стул, который стоял рядом с его столом.
Доктор еще какое-то время что-то записывал в медицинскую книжку капитана, затем отдал ее ему:
- Свободен!
Гузенко с удивлением посмотрел на доктора, который ни о чем его не спрашивал и не задавал никаких вопросов, затем медленно зашагал к двери:
- До свидания!
- Не хворайте, капитан!
В коридоре Гузенко прочитал: «Эмоциональное состояние в норме. Годен к лётной работе после консультаций с психиатром». В кабинете психиатра сидела врач, женщина маленького роста, эдак, тридцати пяти.
-Можно? – спросил Гузенко?
- Да, входите!
С первых же минут врач засыпала капитана вопросами. Не дожидаясь его ответов, переходила к следующим вопросам, затем к рассказам о своей жизни, жизни своей семьи, детей. Капитан едва улавливал смысл их разговора. Наконец она остановилась:
- Ну давайте ближе к делу. Я сейчас возьму в руки книгу и буду ее читать. Ваша задача за мною повторять все слово в слово. Задача ясна?
- Пока да.
- Вот и хорошо! Начнем!
Она начала читать капитану строки их школьного учебника по химии. Гузенко изо всех сил старался не пропустить ни одного слова. Он считал, что в этом заключается суть проводимого эксперимента. У него получалось все замечательно. Слово в слово все было произнесено. Однако вопрос врача его озадачил:
- Ну молодцом, - похвалила она его,- теперь перескажи все то, о чем мы сейчас читали
Гузенко растерялся. Он стремился не пропустить ни одного слова, а надо было запоминать содержание. Помогло то, что он в школе очень любил и знал хорошо химию. Немного напрягаясь он в общем пересказал все то, о чем они читали.
- А что так напрягся? Все нормально! Иди летай! Годен!
Из Центра Авиационной Медицины Гузенко летел в свою часть на крыльях. 

Эту историю коллеги Ивана просили рассказать каждый раз, когда в перерыве полетов в ангарах собиралась, так называемая «брехаловка», где смаковались разные смешные истории из жизни лётчиков