Ничто не останавливало дух соревнований за право быть первым. Несмотря на то, что «Наставление по производству полетов» предусматривало дневную норму взлетов и посадок не более цифры 50, экипажи иногда делали по 60, 65 вылетов. Естественно для такого количества полетов должна была быть четко отлаженная организация взаимодействия между лётным экипажем и загрузочной бригадой. Это было нарушением документов, регламентирующих лётную работу.
Однако летчики между собою хвастались своими «подвигами», не допуская утечки информации выше, оберегая уши командно–инструкторского состава. Связывающим звеном в этом всегда были техники наземного обслуживания. Они дирижировали загрузкой, давали отмашку на запуск двигателя и руление. Покрикивали на работников загрузочной бригады. Все, что происходило на земле, было под контролем технарей. Растворы химикатов наземные бригады готовили неподалеку от водных арыков, вода в которые поступала из Кара-Кум канала. Что бы самолет не «пылил», загрузочная стоянка располагалась далеко от места приготовления растворов, на расстоянии от 40 до 50 метров. Загрузку в самолет осуществляли с помощью мотопомпы, от которой к самолету тянулся шланг такой же длины. Такая схема загрузки давала возможность выполнять взлеты без лишних затрат на руление к взлетно-посадочной полосе и обратно. Это, конечно же, было нарушением, но позволяло экономить уйму времени и топлива. На загрузочной же площадке самолет оказывался сразу после окончания пробега, достаточно было экипажу на несколько градусов изменить направление. Работа шла с конвейера. Взлет, полет на участок, обработка, посадка, загрузка. И так в течение дня. Во время загрузки, которая длилась не более пяти минут, экипаж занимался подготовкой к следующему полету или, расслабившись, просто отдыхал. О том, что самолет готов к полету, существовал специальный визуальный сигнал авиатехника в виде поднятого вверх от кулака большого пальца руки. Ну, типа «О’кей!». Самолет срывался с места, поднимая клубы пыли, и устремлялся на взлет. Эта карусель заряжала экипаж и всех, кто находился на земле каким-то мальчишеским азартом. Полёт, два, десять, двадцать, пятьдесят. Все были опечалены, если к концу дня было выполнено меньше пятидесяти полетов. 

Так было и в этот день. Экипаж, которым командовал опытный пилот, выполнял полеты в хлопководческом колхозе МОСКВА в центре Марыйской области Туркмении. Надо отметить, что в Средней Азии хлопководческие хозяйства величали себя громкими именами, такими, как, например, колхоз «Москва», о котором идет речь. Были хозяйства с именами Ленинград, Киев, Ташкент и так далее. 
Обоих пилотов звали Александрами. После очередной посадки оба Александра в кабине самолета рассматривали карту хлопковых полей для очередного полета. Техник суетился с бригадой на земле и одновременно разговаривал с агрономом хозяйства, о каких-то делах. Агроном спросил техника о чем-то таком, на что надо было ответить тому словами «хорошо» или «плохо». На аэродроме было шумно из–за работающей мотопомпы. Техник вместо ответа «хорошо» показал агроному вверх большой палец руки, мол "все прекрасно". 
Надо же такому случиться, что этот жест из кабины увидел второй пилот. Он даже не удосужился оценить, для кого этот жест предназначался. Реакция последовала незамедлительно. 
-Саня, готово, загрузили, запускай! – сообщил второй пилот командиру. 
Последовала команда «От винта!» 
Командир молниеносно потянул ручку стартера. Двигатель запустился легко. Экипаж вывел его на обороты и начал разбег прямо от загрузочной площадки. 
-Стой! Стой!- кричал техник, следуя бегом в сторону взлетающего самолета - Стой!!! Болваны! Еще не загрузили!!! Дайте хоть загрузочный шланг отсоединить! 
Но его экипаж уже не видел и не слышал, занятый выполнением взлета. Следом за самолетом тянулся пятидесятиметровый шланг, а следом за ним, кувыркаясь, подпрыгивала работающая мотопомпа, издавая какие-то квакающие звуки. Через несколько десятков метров помпа оторвалась от шланга, и, сделав еще несколько кувырков, издав визжаще–скрежетящий звук, затем затихла. 
Самолет поднял хвостовое колесо, пробежав несколько метров, оказался в воздухе. За самолетом по земле продолжала двигаться длиннющая «кишка» загрузочного шланга, вычерчивая маршрут полета. Самолет перешел в набор высоты. На земле все стояли с открытыми ртами, наблюдая за неожиданным взлетом самолета и его полетом. На авиахимработах полет к обрабатываемому участку и обратно проходит на высоте 50 метров. Полет над участком выполняется на высоте 5 метров, если следовать строго требованиям документов. Однако на такой высоте никто из пилотов никогда не летает. Это очень высоко, и дифалиант, не долетая до земли, испаряется. К тому же выдерживать высоту один метр легче, нежели, чем пять из-за того, что под крылом возникает воздушная подушка, которое делает траекторию более устойчивой. Поэтому над участком, или как называют в авиации на гоном, полет выполняется на высоте одного метра. Чтобы обработка участка проходила равномерно, на участок выставляются сигнальщики, по которым ориентируется лётный экипаж. 
- Саня, ты ничего странного не видишь? –спросил командир у второго пилота. - Сигнальщики, как ужаленные, куда - то бегут. Мы, эдак, с тобою огрехов наделаем. (Прим. Автора: «Огрехи– участки некачественной обработки хлопкового поля.  Уже через несколько часов их можно заметить по цвету хлопкового листа). 
- Действительно, странно себя ведут, - отозвался вторак. 
Ни командир экипажа, ни его второй пилот в это время не могли даже себе представить состояние, находящихся на земле людей, которые пытались уберечься от шланга, тянувшегося до самой земли. Их просто одолел страх. Они понимали, что этот необычный хвост от самолета может достать их на земле в любую секунду. Они искали место, где можно от него спрятаться. Но где спрячешься в чистом хлопковом поле? 
Экипаж выполнил несколько заходов на обрабатываемый участок, не переставая удивляться странному поведению сигнальщиков. 
Самолет взял курс в сторону полевого аэродрома. Оба Александра посмотрели друг на друга. Командир указательным пальцем правой руки покрутил возле виска, адресуя этот жест сигнальщикам. 
-Наверное, арбузов или дынь обожрались – подвел итоги КВС . (Прим. Автора: «КВС –командир воздушного судна), вот и бегают по полю туалет ищут. Понос – дело серьезное. 
- Ха –ха – ха! Они дружно посмеялись и переключились на пилотирование. 
Экипажу повезло, что на протяжении всего их маршрута не было ни линий высоковольтных передач, ни населенных пунктов, ни других серьезных препятствий. «Антон» в полете гудит внушительно, поэтому посторонних звуков от, скребущего по земле шланга они не услышали. 
Выполнили 4й разворот, выпустили закрылки. Вторак посмотрел в сторону приближающегося аэродрома: 
-Саня, посмотри, технарь всех построил на земле. Наверное, политинформацию проводит с аксакалами? 
Слева о ВПП собрались все, кто занимался обслуживанием полетов. Очевидно, были и какие - то другие люди. Явно, количество людей превышало количество, работающих в загрузочной бригаде. Все смотрели в сторону заходящее на посадку самолета. 
-Сань, а все ли у нас в порядке? –первым заволновался командир. 
-Ну а то!... Движок работает как часы! 
- Да я не про то! Все как-то очень странно и необычно. Сигнальщики на поле… Теперь построение. Люди со всего аула на аэродроме собрались… 
Вторак пожал неопределенно плечами. 
- Ладно! Сядем, разберемся. Смотри за скоростью! –подытожил КВС 
Экипаж изменил на несколько градусов направление во второй половине пробега, что бы как всегда заскочить на загрузочную площадку. Оба Сани увидели машущего двумя руками технаря, производящего какой-то странный жест, до того не применяемый им ни разу на земле. Народ на аэродроме побежал в сторону арыка. 
-Они что, чокнулись? – процедил сквозь зубы КВС, выравнивая направление пробега по полосе, и приступая к торможению. 
После пробега командир хотел развернуть самолет в сторону загрузочной площадки, так как проскочил её, следуя не понятным командам технаря. Однако техник скрестил над головой руки, дескать «Выключайся!» 
-Что за чертовщина –выругался командир, но тем не менее, выполнил команду техника и выключил двигатель. 
За левым бортом самолета во всю длину тянулся обтрепанный загрузочный шланг. Удивительно, но во время полета он нигде крепко не зацепился за что-либо. На подлете особых препятствий то и не было. Кое-где на поле работали хлопкоуборочные комбайны. Одним словом–повезло. Повезло в том, что своевременно от шланга оторвалась помпа, то, что самолет не повредили, на земле никого не подцепили, и сами оказались целыми и невредимыми. В рубашке родились! 
Размахивая руками, громко, не скрывая эмоций, техник рассказывал лётному экипажу, какие они «придурки» и ежесекундно рекомендовал им «лечиться». Слово «рассказывал» в этом случае звучит сладко и нежно. На самом деле он орал так, как будто перед ним стояли два глухих оболтуса. Он орал, Сашка, второй пилот улыбался. 
-Ну что ты зубоскалишь? - набросился на второго пилота технарь. – Вы знаете, что могли натворить, зацепись крепко шланг за что–нибудь?!!! 
- Ну, остынь, Вася, знаем - ответил ему Саня
 -Идиоты! Им смешно! У меня помпа по заднице чуть было не проехала, а им смешно!!! Как оглашенные сорвались! Какая вас муха укусила?! Загрузка не закончилась, а они уже взлетают! 
- Вася, остынь! - согласился командир, который все это время прокручивал в голове, что с ними произошло - Ошибку свою признаем. Только не вразумлю, почему мы истолковали твой жест, как окончание загрузки? 
- Да можно ли вас назвать умными?! Я указал, что загрузка завершена?!!! 
У техника перехватило дыхание. Казалось, что он сейчас набросится на пилотов с кулаками. 
-Это когда же вы увидели от меня сигнал, что загрузка окончена? 
- В тот момент, когда ты поднял большой палец вверх! - вставил второй пилот - У нас с Саньком пока еще есть глаза. 
-Есть глаза?! Придурки! На спине у вас эти глаза! – продолжал возмущаться технарь - Мы с агрономом обсуждали его домашнее вино. Помпа, как вы знаете, работает громко, поэтому мне пришлось агроному жестом показать, что вино у него «класс!», а вы, как ужаленные с места сорвались! 
Наступила пауза. Все обдумывали, сказанное. Первым нарушил паузу командир: 
- Вот, когда научишься правильно хвалить вино, не вводя нас в заблуждение, тогда и мы будем понимать правильно твой язык жестов.- помолчал, затем добавил- Всё!!! Забыли! Нам с тобой, Саня, тоже надо быть менее суетливыми. Хорошо хоть помпа отсоединилась при взлете, а то наворотили бы дел... 
Все, наконец, разобрались, что произошло. Все хорошо, что хорошо кончается. Только техник еще несколько дней уединялся и о чем-то ворчал, демонстрируя экипажу свое явное неудовольствие. 
Эта история со шлангом еще долгие годы передавалась летчиками друг другу. Ее помногу раз летчики пересказывали в ожидании летной погоды или просто в свободное время, украшая произошедшее все новыми выдуманными подробностями. Увлекшись повествованием произошедшего, фантазия некоторых рассказчиков заходила так далеко, что они уже эту историю начинали рассказывать от своего имени. Яко бы это все произошло не с этими пилотами, а с их экипажем. Причем фантастические подробности так увлекали, что рассказчики начинали сами верить в свое классическое вранье. Но это никого не обижало. Старые летчики, хмыкнув, отходили в сторонку, и начинали заниматься своими делами. Другое дело молодежь! Они эти байки слушали с открытым ртом. Авторитет «стариков» для них был превыше всего! Правда, этим «старикам» еще не было и тридцати. Кто прошел лётную школу жизни, тот знает цену вранья авторитетного аса. Санька сам много раз слышал свою же историю в переложении на лад очередного фантазера, который не знал конкретно, с кем этот курьезный случай произошел. Он никогда не перебивал рассказчика, давал ему возможность изложить свою выдумку до конца. В рассказах этих фантазеров устраивало то, что эта история со шлангом превратилась в «народную сказку», тем самым, отведя от него, Александра, подозрение, которое бы могло классифицироваться, как нарушение правил полетов.