Девушка осознала одну вещь — человек должен жить там, где ему хорошо, где он может быть счастлив. Сердце интуитивно вело ее вперед, не давая повода оборачиваться. К тому же Мира была достаточно взрослая, 20 лет — это тот возраст, когда можно начинать строить свою собственную жизнь.
В большом городе Мира вдруг почувствовала себя неуверенно и заметалась, словно зверь в клетке. Ее испугало странное неведение. С чего бы начать?
К советам людей она всегда оставалась глуха, решив полагаться только на интуитивное сердце. Мира была хоть и чересчур смелой для своего возраста и ей нечего было терять, огромный мегаполис с быстрыми улицами и кишащими по ним людьми все равно пугал ее.
На улице стояло лето, но было совершенно не жарко. Мира надела куртку, ругаясь на неприятный климат здешней страны. Нужно было встретиться с хозяином и отдать ему плату за комнату, в которой она успела пожить полтора месяца.
Снимать квартиру в Москве было слишком дорого, а потому райончик Бутово и глухая квартира на две комнаты с обшарпанной мебелью вполне устраивал девушку, и когда она отдавала деньги, настроение у нее оставалось хорошим.
По дороге Мира решила зайти в магазин. Нужно было что-то купить на ужин. Привычная еда: картошка, селедка, майонез, огурцы в банке. И уже, погрузив все в пакет, она направилась на выход, вдруг вспомнила, что забыла забрать сдачу. Надо оставить немного денег на оплату мобильного телефона.
Возле кассы она остановилась, так как кто-то загородил ей проход. Широкая спина, плотная талия, растрепанные каштановые волосы, ниспадающие на бордовое пальто. Женщина что-то гневно говорила кассирше-казашке, которая, нервничая, пересчитывала копейки.
Мира прислушалась к речи странного голоса, который заворожил ее на время:
— Просто рожает, а вы берете и выбрасываете. Вы не понимаете, что так нельзя. Нужно запретить это ненужное рождение. Сколько еще душ погубите. Рождение это ведь вам не просто, нужно планировать и знать!
Женщина взяла копейки и повернулась, собираясь уходить. Натолкнувшись на Миру, вдруг отпрянула назад и покосилась недовольным взглядом.
— Вы… — неловко промямлила Мира. — Сейчас хорошо и верно говорили.
Женщина подозрительно осмотрела девушку с ног до головы:
— Это я о кошках.
— А…
— А вы любите кошек?
— Не знаю, — сказала Мира, видя, что кассирша-казашка уже обслуживает другого покупателя. Она совершенно забыла о сдаче. Придется платить за мобильный телефон из сбережений, оставленных на черный день.
Незнакомка вдруг встрепенулась, пригладила волосы и полезла за пазуху.
— Я вам котенка подарить хочу.
Рыжий комочек с заплывшими глазами начал истошно мяукать, поднятый на пухлой руке. Мира обернулась на проходящих мимо людей, они кривили лица, глядя на нее. Женщина улыбалась, видя смущение на смуглых щеках Миры, они порозовели.
— Бери, бери, он теперь твой. Как тебя зовут?
— Мира, — ответила девушка и взяла пищащее существо.
Серо-голубые глаза вдруг странно на нее посмотрели, в них было что-то такое, что заставило и Миру задуматься.
— Меня Анна зовут, — сказала женщина, протягивая ладонь для рукопожатия. — Я живу здесь недалеко, зайдем ко мне?
Квартира Анны была странной, везде на шкафах и на тумбочках, под столами и на стульях сидели кошки. Они были разных цветов и размеров. В воздухе пахло мочой, а на коврах валялась шерсть и остатки пищи.
— Проходи, — сказала Анна. — Куртку можешь не снимать, порвут.
— Ботинки тоже? — спросила озадаченная Мира, отстраняясь от двух рыжих кошек, которые пытали потереться о ее ноги.
— Хуже, — усмехнулась Анна, пнув ногой одну из них. — Ботинки для них ничем не отличаются от унитаза.
На кухне было холодно. На открытой форточке устроился полу спящий сибирский кот, и Мира, застегнув куртку, села в углу стола.
— Я сейчас чай заварю, — сказала Анна, разматывая длинный вязаный шарф. — У меня есть печенье.
— Я вот в магазине купила, — смутилась Мира и достала из пакета селедку, хлеб и майонез.
— Спасибо, а с меня тогда сигареты.
— Я не курю.
— Ну и отлично.
Пять голодных кошек околачивались возле стола, жалобно мяукая. Анна отрезала несколько кусков селедки и швырнула их на пол. Кошки бросились, распихивая друг друга усатыми мордами.
— Кошек на улице подбираете? — Мира осматривала грязно-желтую стенку кухни.
— Да, там.
— Ой, — вдруг вспомнила Мира, она забыла котенка-подарка в коридоре. — А этого, что вы мне подарили, я его…
— Не волнуйся, будешь собираться домой, заберешь.
— Спасибо.
Анна встала и принялась заваривать чай. Мира, пользуясь моментом, рассматривала ее. Странная и какая-то помятая жизнью. Волосы растрепанные, руки бледные, слишком грузное телосложение.
— Не смотри на меня так, у меня глаза на спине, — сказала Анна и повернулась, затем, странно подмигнув, потянулась за чашками в шкафчике над мойкой.
— А ты откуда приехала?
— Из Таджикистана.
— Давно в Москве?
— Да уже с месяц.
— Снимаешь?
— Да.
— Переезжай ко мне.
Мира встрепенулась от неожиданного предложения и не нашлась что ответить.
— Да не бойся ты, тебе же выгодней будет, плата только за коммунальные услуги и корма для кошек.
— С чего бы это?
— Да так, скучно мне одной, я же слыву городской сумасшедшей, ко мне и в гости не особа кто заходит. А ты вроде хорошая девушка, сразу мне понравилась. А для приезжей это предложение неплохое, сама посуди — найти тебе работу без регистрации и разрешения в Москве нереально. Так что соглашайся.
Мира таращила глаза на странную женщину и никак не могла понять, что к чему.
— Пойдем, покажу тебе твою комнату, у меня квартира двухкомнатная места на всех хватит.
Комната оказалась без двери, по середине стояла огромная кровать, застеленная потрепанным покрывалом, на котором спало 3 кошки одинакового окраса. Рядом стоял платяной шкаф и тумбочка.
— Вот твоя комната, извини, двери нет, я вообще не люблю какие-либо двери, у меня даже в ванной и туалете их нету, — Анна усмехнулась, и Мира вдруг поняла, почему ее называют городской сумасшедшей. Это был странный смех, который заставил почувствовать неприятное напряжение:
— Мои вещи, они в той квартире, мне нужно идти…
— Да, я жду тебя через пару часов, приходи с вещами и располагайся.
В подъезде Мира вздохнула и разжала пальцы на перилах. Гул в висках умолк, и она пошла по ступенькам вниз.
Странная, не молодая, но и не старая женщина сделала ей такое предложение как-то сразу. Что ей от нее нужно? Серо-голубые глаза, бледная кожа и взгляд хитрый, немного дерзкий. Одежда какая-то непонятная, кошки, шныряющие везде, и нет дверей. Хорошо, что есть входная, и вроде как даже два замка.
Дома Мира собрала свои вещи в большую дорожную сумку. Оставив деньги за плату аренды, написала записку хозяину.
По улице она шла в задумчивости. Наконец, показался знакомый дом. На какое-то мгновение девушка впала в прострацию, и ее темные глаза стали словно стеклянными. Странно, но именно сейчас появилось ощущение, что жизнь начинается заново. В родной стране было много запретов, которые давили на сознание, но удалось вырваться вопреки всему. Возможно, она обрела подругу, которая покажет ей здешние нравы. Свобода всегда манила Миру, но, несмотря на это, она была очень замкнутой и никого не подпускала к своей душе.
— У тебя на Родине был парень? — почему-то сходу спросила Анна, открывая дверь, едва Мира переступила порог.
Мира покачала головой, останавливаясь в коридоре. Кошки, мурлыкав, тёрлись о ее ноги.
— У нас не принято заводить себе парней, если не собираешься замуж.
— Думаю, ты никогда особо не спешила выйти замуж, — Анна пихнула кошку ногой. — Потому и уехала в Москву. А я вот хочу замуж, но мой мужчина должен быть нежным.
Мира улыбнулась.
«Нежность — странное слово, чаще это присуще женщинам, — подумала она»
— Можно разложить вещи в шкаф?
— Да, конечно, и чувствуй себя как дома, дорогая.
Последнее слово резануло слух, но Мира не подала виду, потому что у нее вдруг перехватило горло от такого мягкого и дружеского обращения. А Анна добавила:
— Ты очень красивая девушка, хоть и угловатая.
Мира не поняла ее слов и двинулась в комнату.
«Да, человек она странный, — про себя думала по пути, — наполовину добрая госпожа, наполовину хитрая и коварная деспотичка»
Вдруг в воображении Миры возник образ властной госпожи в кожаной одежде, ей показывал таких брат на картинках в Интернете, и они тогда вместе смеялись.
— Ты носишь только рубашки? — спросила Анна, когда Мира почти развесила свою одежду на вешалки.
Мира кивнула.
— Чтобы отличаться от всех.
Несколько минут Анна не сводила с нее глаз, а потом сказала:
— У тебя потрясающие темно-карие глаза, я хочу узнать, какая печаль за ними прячется. Хочешь кофе?
— Да, не против.
Они прошли на кухню.
Мира нервно теребила и заправляла за уши черные волосы, пока Анна наливала в кружки кофе.
— Сахар есть не советую, он полнит, а у тебя такая худощавая фигура, в самый раз. Так что сейчас отрежу сыру.
Мира почти не ощущала вкуса, но ела, думая, что странное волнение пройдет само собой. Она не могла расслабиться, постоянно о чем-то размышляя.
— Что для тебя любовь? — к неожиданным вопросам Анны, Мира уже начинала потихоньку привыкать.
— Я еще не испытывала любовь, но мне кажется она должна заполнять человека целиком. Любовь — это радость и боль, слезы и смех. Она состоит из противоположных чувств, которые находятся в тебе все вместе.
— А ты философ, Мира, хоть и очень молодая.
Да, так и было, именно поэтому она никогда не хотела разменивать на что-то другое, что ожидало ее на Родине, это было для нее равносильно самоубийству. Стоило девушке только подумать о том, что ей выберут мужчину, который будет делать с ней неприятные вещи, она тут же приходила в тихий ужас. А потом она будет находиться в безграничной власти мужа, и все сведется к выполнению супружеского долга и обслуживанию мужа. Мире всегда хотелось отдавать душу любимому человеку, но такого она, к сожалению, не встретила.
Карие глаза встретились с любопытным взглядом серо-голубых.
— Я еще не встретила свою любовь, — почему-то сказала Мира, волнуясь.
И на минуту ей показалось, что Анна рассматривает всю ее с ног до головы, будто она была сейчас не прикрыта одеждой. Мира поежилась, сложив руки на груди.
— Мне нравится, что ты невинна и застенчива, — внезапно произнесла Анна и снова уставилась на нее, ее глаза заискрились, отчего Мира смутилась еще больше. — Тебя устраивает твоя кровать, или будешь спать в зале на моем широком диване вместе со мной?
— Устраивает! — Мира буквально выкрикнула, и каждая жилка на ее шее напряглась от еще большего смущения, в которое повергла ее эта странная женщина. Наверное, она видит в ней ребенка.
— Хорошо, — сказала Анна, видя, как даже через смуглую кожу пробивается румянец. — Эту кровать я купила для будущего мужа, но так как его нет, то — она твоя.
— Спасибо.
— Мира, в дальнейшем я хочу сделать тебе регистрацию и разрешение на работу, так что не переживай сильно за свою судьбу в дали от Родины.
— Спасибо. Чем я могу заплатить за все это?
На кухне вдруг воцарилась полная тишина, было слышно только как кошка лакает из миски воду. Анна встала, подошла к Мире и погладила ее растрепавшиеся черные волосы. Глаза засияли странным блеском.
— Ты сделаешь так, как я тебя попрошу… Иди прими душ, на улице уже темно, нужно отдохнуть…
Мира подумала, что позвонит брату и попросит его одолжить ей денег, если что-то пойдет не так и вернется обратно в убогую комнату в Бутово. Перспектива быть обязанной Анне казалась ей тревожной. Она прикусила нижнюю губу и отправилась в ванную. В голове промелькнула мысль, что она попала в невидимый плен городской сумасшедшей.
Было слишком душно, чтобы так просто уснуть, и Мира ворочалась в кровати, не решаясь открыть форточку. Кошки бродили по квартире, топая лапами, несколько из них залезли на одеяло и свернулись калачиком.
Мира дернула ногами, чтобы согнать их, но они и не подумали. От обилия шерсти у нее начали слезиться глаза.
— Не спишь?
Дернувшись, Мира повернула голову, увидев темную фигуру в проеме арки.
— Душно.
— Я открою форточку, — сказала Анна и направилась к окну.
Кошки забились под кровать.
Распахнув окно, она не собиралась уходить, глядя в звездную даль неба.
— Ты очень интересная…
— Что? — Мира поднялась на локтях.
— Подойди ко мне, — это звучало совсем как приказ, ровный уверенный голос.
Мира знала, что она без одежды, а потому робко натянула одеяло, когда Анна сказала громче:
— Живей.
— Э…я это… не одета.
— И не нужно. Встань.
Мира, медленно открывая край одеяла, ступила босой ногой на прохладный пол. На ее ногу уставилась пара мерцающих в темноте глаз. Кошки под кроватью смотрели как вторая нога также неуверенно ступает.
Когда девушка подошла к окну, Анна повернулась к ней:
— Обними меня.
Эти слова словно жаром разлились по телу Миры, и она обняла теплый стан в хлопчатобумажной ночной рубашке.
— Мне не спится, — Анна сказала это шепотом.
Теперь Мире стало все понятно, и все события как пазлы выстроились в сплошную картинку. Вот почему она пригласила ее сюда и разрешила пожить, обещая помогать. Все было предельно ясно с этими словами, произнесенными шепотом сейчас у распахнутого окна.
И словно в подтверждения мыслей и догадок, Анна, вдруг, повернулась к ней спиной и задрала ночную рубашку. Мира увидела в лунном свете белоснежные ягодицы и обомлела, словно это было нечто из ряда вон выходящее.
— Я не совсем понимаю…
— И не надо…
Мира по зову инстинкта действовала по наитию. Анна, ерзая на подоконнике, стонала в распахнутое окно, не боясь соседей, ведь давно прослыла городской сумасшедшей. Кошки мерзли в полуосвещенной комнате, уставившись на двигающие тела девушек. И, когда Анна запрокинула голову и издала долгий стон, кошки разбежались по квартире.
Потом она повернулась к Мире, одернув ночную рубашку, улыбнулась:
— Хорошо, солнышко.
Короткий акт любви и полное удовлетворение. Так прошла первая и странная ночь.
Анна откинулась на спинку старого стула, разодранного кошками, и посмотрела на Миру. Июньское солнце попадало в глаза, заставляя щуриться. Мира подумала о том, что перед ней не самая обыкновенная женщина и то, что произошло вчера прямое тому подтверждение. Странный взгляд Анны выражал сейчас полное удовлетворение.
На столе стояли две тарелки в которых лежала овсяная каша, она еще дымилась.
— Это завтрак, — сказала Анна. — О чем ты думаешь?
— О вчерашнем…
— Я собираюсь сделать тебе предложение, — Анна поднялась со стула и потянулась за чайником. — И это более важно, чем разрешение на работу и прописка, которые я тебе обещала.
И снова у Миры появилось странное ощущение, что она хочет что-то возразить, но не может. Она подняла глаза, но так и не осмелилась ничего сказать.
— Обещаю, что буду делать для тебя все возможное, но и ты постарайся тоже.
— Спасибо, — сказала Мира и почему–то напряглась.
Под ногами ходили проснувшиеся кошки. Анна открыла холодильник, достала оттуда кусок сыра, нарезала его ломтиками и разложила в блюдца.
— Ешьте киски, а ты, Мира, иди после завтрака в свою комнату, там в шкафу для тебя припасена одежда. Переоденься.
Мире, вдруг, стало не по себе, она поняла, что Анна с каждым часом подчиняет ее волю себе. После завтрака она перехватила взгляд, оглядывающий ее тонкую фигуру и поспешно удалилась в комнату.
Открыв платяной шкаф, девушка удивилась, в нем висели рубашка и брюки, аккуратно выглаженные. Отодвинув вешалки, будто ища другую одежду, Мира поняла, что все, что тут висит — мужское. Она обернулась на шаги и увидела Анну. Бросив на нее острожный взгляд, заметила, что та строго прищурилась. Мира собралась задать вопрос, но поняла, что не стоит.
— Теперь это будет твоя одежда, — сказала Анна, облокотившись на арку дверного прохода и, будто заставляя девушку немного понервничать, добавила. — Снимай все с себя, это тебе больше не понадобится, снесу на мусор.
В черной рубашке, в брюках со стрелками и широким ремнем с серебреной пряжкой Мира совсем необычно выглядела. Мужская одежда придавала ей некую сексуальность и подчеркивала стройную фигуру.
— Тебе идет, — похвалила Анна. — Только нужно придать выражению лица дерзость и избавиться от груди.
— Что? — Мира дернулась.
— Не пугайся, всего лишь перебинтовать. У тебя грудь маленькая, первый размер хорошо убирается под эластичный бинт, а позже куплю тебе специальную майку, утягивающую грудь.
— Я не понимаю, зачем все это…
Она не договорила, потому как Анна повалила ее толчком на кровать. Ладонь ее оказалась сильной, и Мира упав на не застеленную постель, не посмела сопротивляться. Когда пуговицы на новой рубашке стала расстегивать все та же сильная рука, в глазах все поплыло звездочками.
Маленькие соски, выпрыгнув из рубашки, набухали в губах оседлавшей ее женщины. Мира издала тихий стон.
— Приятно? — Анна оторвалась от груди и заглянула в полузакрытые глаза. — Я поласкаю еще, дорогая…
Мира закрыла глаза, чтобы не видеть надменного и улыбающегося лица. Она с трудом верила, что у этой женщины теперь будет жить всегда. И вся ее жизнь полностью зависит от странных прихотей и непонятных действий. Удары сердца заставляли замирать от наслаждения, было так терпко и сладостно, что Мира не могла сдерживаться, отдаваясь во власть сумасшедшей госпожи.
Анна поцеловала Миру взасос и потихоньку сползла с ее тела, пока та была поглощена волной удовольствия.
— Ты прекрасна, моя хорошая. Но мое предложение остается в силе, несмотря ни на что.
Мира носила только мужскую одежду, ее прежние шмотки Анна вынесла на улицу, раздав бомжам. Затем большими ножницами постригла ее коротко, и теперь в зеркале отражался молодой человек.
В одно прекрасное утро Анна разбудила Миру со словами:
— Вставай! Я купила эластичный бинт.
Мира была в курсе дальнейших событий и повинно поднялась с кровати, отодвинув рыжих кошек, привольно развалившихся в ногах.
Так как она спала обнаженная, то Анна сразу же развернула упаковку бинта и принялась перебинтовывать ей грудь.
— У тебя сегодня посвящение.
— Что?
— Настал тот день, когда я хочу сделать тебе предложение.
Она перебинтовала грудь, плотно зажав на спине края бинта, заколов все на булавку. Повернув девушку к себе, Анна улыбнулась, затем открыла шкаф, взяла от туда футболку и швырнула Мире.
— Надень. Новая. И за мной на кухню, завтракать.
Мира вышла на кухню в футболке и в трусах. Она сонно посмотрела на Анну, раскладывающую по блюдцам селедку для кошек.
— Садись.
Мира села, пододвинув к себе кружку с кофе.
— С этого дня ты будешь жить со мной как мужчина.
Мира поперхнулась кофе, закашлялась, но ничего не сказала. Она подозревала, что все действия, начиная с самого первого дня, когда она только пришла сюда, были словно подготовкой к чему-то. И вот, наконец, это предложение.
Девушка вздохнула, и перебинтованная грудь сжала легкие, словно тугой корсет, а сердце заколотилось. Жить как мужчина? Как же это?
Анна поймала ее тревожный взгляд.
— Для твоей внешности мы уже все сделали, никто и не отличит. Осталось только психологически принять себя.
— Но как же…
— Нужно придумать тебе имя. Не можешь же ты оставаться Мирой, ведь теперь ты мой нежный мужчина.
Мира смутилась, опустив глаза.
— Кис-кис-кис, — позвала Анна кошек, ставя на пол блюдце с нарезанным сыром. — Идите кушать мои хорошие, а то Мирослав все съест.
Теги:
