Валентина Тимофеевна тяжело вздохнула, сдвинула голубую вязаную шапку на затылок, расстегнула пуховик, вытерла проступивший пот и медленно пошла по ступенькам. Лифт не работал. Уже третий подъёмник за сегодня отказывался перевозить пассажиров. А что вы хотите? Тридцать первое декабря, вечер, почти десять: заездили бедолагу, вот он и взбунтовался.

Валентина Тимофеевна везла заказ последнему сегодняшнему клиенту. Второй год она подрабатывала курьером. А чего дома сидеть? Скучно на пенсии. Шить-вышивать не любила, готовить не для кого, читать – глаза устают. Без дела хоть волком вой. А так: и люди кругом, и прибавка к пенсии.

Работа ей нравилась, вот только без лифта тяжела доля курьера, ну или курьерши. И заказ вроде лёгкий, но громоздкий, и без лифта на седьмой этаж уж очень неудобно. Клиент ждал ёлку, искусственную, конечно. Вообще-то доставка была оформлена на тридцатое, на вчерашний день, но все как с ума посходили (странно, не правда ли?). Администраторы не успевали принимать заказы, а курьеры с ног сбились, развозя ёлки, игрушки, хлопушки, мишуру и прочую новогоднюю красоту.

А сегодня и вовсе аврал: два курьера не вышли на работу, примкнули к армии провожающих старый год. Рановато, конечно, но что поделать: силён русский человек праздники отмечать!

Валентина-то свои заказы развезла ещё днём, но уж очень слёзно просил хозяин поработать, премию обещал, чуть не в ногах валялся. А чего ж не валяться? Прибыль сумасшедшая, доставка перед Новым Годом вся платная, а после двадцать девятого с повышенным коэффициентом идёт. Следующий раз теперь только перед восьмым марта народ вспомнит про не купленные загодя подарки и судорожно кинется делать заказы по интернету.

А Валентине спешить некуда. Дочка уехала, подружки-старушки семейные по домам сидят, оливье режут да «Иронию судьбы» смотрят по телевизору. Чем одной куковать, лучше уж порадовать человека. Пусть хоть кому-то праздник будет.

– Уф, – отдуваясь и тяжело дыша, – выдохнула Валентина. – Дошла.

Пару минут постояв на лестничной площадке, переведя дух и уняв бешеный стук сердца, Валентина нажала кнопку звонка. Дверь открылась практически сразу, как будто нетерпеливый клиент караулил у глазка. Седой невысокий мужчина в синем пуловере и джинсах с улыбкой впустил курьера.

– Доставка товара, интернет-магазин «Праздник всегда с вами», – привычно отрапортовала Валентина. – Извините, что так поздно, большая загруженность у курьеров, – устало добавила она и протянула коробку.

– Я уж и не ждал, честно говоря, полночь скоро. Даже огорчился: впервые искусственную ёлку решил поставить, и вот на тебе, такой форс мажор.

– Распишитесь, – протянула Валентина счёт. – Вот здесь и здесь.

– Тина? – изумлённо протянул клиент. – Тинка-Валентинка, ты что ли?

– Вася? – Валентина сдёрнула шапку и прижала её к губам. – Это ты? Тинкой-Валентинкой меня больше никто не называл. Ох, у меня же в квитанции фамилия есть. Точно, Митрошкин. А я даже не споткнулась о твою фамилию. – Женщина обессиленно прислонилась к стене.

– Тинка, милая моя, вот это сюрприз. Новогодний. – Мужчина растерянно качал головой, жадно вглядываясь в лицо курьерши. – Да ты раздевайся, проходи, что ж в дверях стоять. Или тебе бежать надо?

– Бежать? А, нет, не надо. Это последний заказ на сегодня.

Валентина судорожно вспоминала, какие колготки надеты под новенькой юбкой – хотелось праздника, вот и нарядилась с утра слегка. А про колготки не подумала (курьер ведь не разувается нигде). «И причёска: что там с ней? Хоть бы в зеркало посмотреть. Стог сена, наверно, на голове. Хорошо, что природа не обделила шевелюрой. Не три волосины, как у таких же пенсионерок, как она, а побольше. Волосы пышные до сих пор, без всякой завивки. И покрасила я их я вовремя, прямо перед Новым Годом», – мысли толкались, перебивали друг друга, а глаза не отрывались от лица клиента, Василия, Васеньки, первой любви…

– Тинка, да ты проходи в комнату, вот тапочки обувай. Ты не подумай, они новые, я для гостей купил. А гостей у меня раз два и обчёлся, – суетился хозяин. – Хоть на пять минут зайди. Ох, я дурень старый, тебя, наверное, дома ждут. Это я по холостяцкой привычке временем разбрасываюсь,  – частил он, скрывая за словами волнение.

– Да не ждёт меня никто,  – с досадой перебила Валентина. – Я, Васенька, давно уж одна. Сын уехал из города. Мы с дочкой живём рядом, она этажом ниже квартиру купила. Но Машка в Минск укатила. Любовь у неё там.

– Любовь – это хорошо, это славно. – Василий усадил нечаянную гостью на диван и присел рядом.

Потом резко вскочил:

– Я сейчас чайник поставлю, на улице холодно, ты, поди, замёрзла. Одну минутку. Отдышись пока.

Валентина, оставшись одна, первым делом подошла к книжному шкафу, в надежде разглядеть своё отражение в стеклянных дверцах. Большая светлая комната больше походила на библиотеку: одну стену занимали книжные шкафы и полки, напротив удобный старинный стол с массивной столешницей и кожаный диван орехового оттенка, чуть потёртый от времени. На кремовых обоях несколько картин. Природа: горы и озера, голубые ели и разлапистые сосны. На одной – могучий дуб с тяжёлой кроной. Так и хочется смотреть не отрываясь на величественную красоту.

– Не соскучилась? – шутливо поинтересовался неслышно подошедший хозяин.

– Соскучилась, – безо всякой улыбки кивнула Валентина. – Сорок лет назад. – И замолчала.

– Так ты ж замуж вышла… Видно, не очень скучала, – с застарелой обидой вырвалось у Василия.

– Я? – Валентина даже отступила назад. – Это ты сразу после практики пропал. Взял телефон и не позвонил ни разу. Замуж звал, в вечной любви клялся. И пропал. Что я должна была думать?

– Я тебе звонил. А мне сказали, что такая здесь не проживает. Ищите в другом месте. Адреса-то у меня не было. Я и решил, что ты мне специально неверный номер телефона дала. Сессию в техникуме с горя завалил, ну и повестка тут как тут, не задержалась. И я на три года в армию загремел. Родине долги возвращать. Уж когда вернулся, в институт твой поехал, а ты фамилию поменяла… замуж вышла и сына родила.

– Я замуж вышла от обиды на тебя, Васенька. От телефона месяц не отходила, всё ждала звонка…

– Я твой номер, Тинка, до сих пор помню. Впечатался в память. Я его тогда ведь не записал, запомнил. А память меня никогда не подводила. Вот слушай, – начал диктовать хозяин.

– Ох, Вася, не 8, а 7. Подвела тебя память.

– Как??? Я ж всю жизнь тебя вспоминал, Тинка-Валентинка, да обиду хранил. А оно вон как, сам виноват, – хозяин схватился за голову и опустился на диван.

– Что ж тут поделаешь, Васенька, – пожала плечами Валентина. – Жизнь-то уж прошла. Какая ни была, а наша. Я тебя тоже частенько вспоминала. Хоть и злилась, а сына Васей назвала… Муж ревновал, но терпел. Мы вообще ладно жили, мирно. Если б не пил, может, жили б до сих пор. А так, рано умер. Уж десять лет, как похоронила его. А ты, Вася, женат был?

– Два раза, – махнул рукой хозяин. – Первый раз сам не выдержал с рядом нелюбимой. Развёлся. Не шла ты у меня из головы, Тинка-Валентинка. А второй – жена от меня ушла. Детей хотела, а не получилось у нас. Так что один я, как сыч, кукую-холостякую.

– Один… И я одна… – откликнулась эхом Валентина.

Где-то внизу взорвалась петарда, за ней вторая-третья, праздник нахально ворвался в комнату.

– Сколько времени? – вздрогнула Валентина. – Новый год же. Включай телевизор скорее.

– Без двадцати двенадцать,  – подскочил Василий. – В кухню, в кухню побежали, там телевизор. И шампанское есть. Гирлянду я повесил в кухне, люблю эти мигающие огоньки, грешен. А ёлка-то где? Её ж нарядить нужно.

– Не нужно, – принялась распаковывать заказ Валентина. – Хозяин фирмы сделал подарок всем, кому на сегодня доставку перенесли. Шарики и мишуру повесили. Ёлочка же маленькая, расход небольшой, а клиент доволен.

– Уж как клиент доволен, не передать, – хитро прищурился Василий. – У меня, кстати, утка с яблоками есть. Я каждый год запекаю. Праздник ведь. Вот только оливье нет, – виновато развёл он руками, – не научился готовить.

– У меня есть оливье. И селёдка под шубой. Дома. Я ж не планировала по гостям ходить, – усмехнулась Валентина.

– А мы завтра твой салат оприходуем, Тинка-Валентинка. Пригласишь?

– А не поздно, Васенька? Поезд-то давно ушёл.

– Нет, Тинка, наш поезд только набирает ход. Вот увидишь.

– Ой, президент речь толкает. Шампанское открывай скорей.

Били куранты, мерцали огоньки гирлянды, по всей стране нарядные люди писали на бумажках желания и сжигали в пламени свечи, чтобы успеть до двенадцатого удара часов на самой известной башне.

Успеть на свой перрон, в свой поезд, в свой вагон…

Если чудеса и случаются, то именно в эту длинную новогоднюю ночь…