– Накопилось, понимаешь, пока был занят «Секретами нашего двора», да серией очередных «Удивлений…», «Забытых диалогов». А что?
– Да, ничего! Слово… смешное, да и нет такого слова в русском словаре.
– Конечно, нет, но любое другое тут будет ещё более смешным.
– Ну и что оно означает?
– Видишь ли, всё новое в жизни есть повторение хорошо забытого старого. Помнишь, как у Екклесиаста?..
– Вот только не надо, не надо: мол, «…что было, то и будет… и всё суета сует и… томленье духа»! Помню, всё, помню, что с того-то?
– Пересказка – это хорошо забытое старое, но вдруг найденное внутри собственного удивления, а потому и понятое заново, по-новому в своём современном мироощущении
– И что на этот раз новое-старое так удивило?
– Закон сохранения… энергии, утверждающий: «Энергия тела никогда не исчезает и не появляется вновь, она лишь превращается из одного вида в другой», вот только изложенный несколько шире: «Ничто и никогда не исчезает бесследно и не превращается в ни что, оно лишь переходит из одной форму в другую», который и назову Законом сохранения Сути. Впрочем, тут же оговорюсь, что не мной это придумано, мне лишь посчастливилось случайно подсмотреть и подслушать его!
– У кого… подсмотреть, подслушать?
– А вот теперь обо всём по порядку…
Эх, а и удивительная всё-таки вещь – человеческая мысль! И до каких только глубин способна она дойти, докопаться?! Особенно если мысль эта не ограничена реалиями сегодняшнего понимания Мироздания.
…Итак: держу в руках сборник 2004 года из четырех выдающихся научно-фантастических философских романов братьев Стругацких: «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу», «Пикник на обочине» и «За миллиард лет до конца света» и, находясь под их впечатлением, возмущаюсь комментариям, данными к ним в конце уважаемым его издательством. Каким? когда? Кем конкретно? – не важно! Здесь в Пересказке про другое. Во-первых, кто это вообще придумал комментировать, разбирать, домысливать тексты, навязывая свои выводы и мысли, бесцеремонно влезая в прямой диалог автора с читателем? Каждому читателю автор несет что-то свое, личное, недоступное никому другому, даже самому прозорливому, но всегда зашоренному литературоведу. Хотя, справедливости ради отмечу, что в моем сборнике комментатор это-то как раз очень хорошо понимает, говоря: «Тот, кто прочел эту книгу один раз и «всё понял» – столь же наивен, как пресловутые слепцы, на ощупь составляющие представление о слоне…».
А во-вторых, кто сказал, что именно мы лучше других проникли в сомнения, поиск и мечту автора в своем произведении. Ну, не могу, никак не могу согласиться с официально принятой трактовкой издателя, литературоведов: мол, дон Румата в романе «Трудно быть богом» по ходу участия в эксперименте регрессирует; мол, сам эксперимент имеет абсолютно отрицательный результат; а главное – мол, человеческие ценности объективно выше холодных законов Истории. Кто вообще сказал, что принятые сегодня человеческие ценности выше вчерашних, а первобытнообщинный строй, к примеру, объективно ниже, современного без именного социума, не говоря уже и обо всех предыдущих: социалистического, капиталистического, феодального. Лично у меня совершенно иное мнение на сей счет, по крайней мере, с точки зрения справедливости. И дело тут даже не в том, что наш литературовед опьянен духом времени конца незабвенных влево смотрящих девяностых, когда, похоже, и комментировал этот чудесный сборник романов, а то, что он просто не замечает очевидного, главного посыла великих братьев-мыслителей в этом шедевре, а именно: «Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других… Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или, еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой». Вот именно, уважаемые реформаторы, всех мастей, стран, народов и времен: «…оставьте нас и дайте идти своей дорогой», ненужно ставить никаких экспериментов, выводить формул и навешивать ярлыков на действия и поступки людей, полностью соответствующие «холодным законам Истории», будь они выше или ниже, никем не до понятных до сих пор «человеческих ценностей». Потому, как человек существо социальное, и вне социума не существует. А пресловутые ценности его вещь индивидуальная, общества-то на самом деле никак не касающаяся, и, следовательно, умудриться увидеть «…человеческие ценности объективно выше холодных законов Истории…» может только замкнутый в себе идеалист, коему иллюзорное понятие свободы от социума дороже Истины, себя то есть самого настоящего, исконного. Вот в этом и есть «холодные законы Истории»! Никто из нас, увы, не свободен от чувства справедливости, любви и ненависти, живущих в нас и требующих поступать в согласии с ними. Никто! А ещё никто из нас не свободен от смерти, а значит и Бога, оба понятия которых тоже аксиома Истины – «холодных законов Истории». Впрочем, речь здесь, не о том! Речь пока лишь о первом правиле Закона сохранения структуры, Сути, – «зло неистребимо»! – кое следует из замечательного и поучительного эксперимента, поставленного братьями-пророками: «Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других…». Кстати, подмечу и от себя, что в этом правиле скрыто и второе: добро, к счастью, тоже неистребимо!..
…Что дальше?
Дальше глубже: роман «Понедельник начинается в субботу»! Впрочем, мой литературовед считает, что в этом произведение Аркадий и Борис Стругацкие мельчат с реформацией нашего читательского сознания, ставя «…куда более скромный…» эксперимент над интеллигентом-программистом, направив его всего-то к магам и чародеям, где окажется всё та же кутерьма «…многовекового равновесия…» добра со злом. «Прогресс бессилен перед лицом пирамидальной стабильности обывательского миропорядка…», – сетует наш комментатор, который мечтается разрушить его в пользу красивого вроде бы посыла: «…человек и человеческие ценности выше холодных законов Истории»! Братья-философы, словно предвидя такой, весьма упрощённый подход к своим экспериментам, в «Понедельнике…» просто и незатейливо поясняют: «Покой у нас, как и полагается быть, относителен, движение абсолютно….»; «…самые интересные … результаты обладают свойством казаться … тоскливо-непонятным. Люди … в наше время ждут … чудо и только чуда и практически не способны отличить настоящее … чудо от фокуса или какого-нибудь интеллектуального сальто-мортале…»; «…счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же…». А дальше, словно в продолжение антиутопий Евгения Замятина и Джоржа Оуэрелла: «…город вновь обступал меня, и с каждым разом здания его становились выше, сферические купола становились прозрачнее, а звездолетов на площади становилось всё меньше… Совсем рядом с запада … возвышалась стена …за которой с удручающим однообразием полыхали пожары… Это так называемая Железная Стена. …она разделяет два мира – Мир Гуманного Воображения и Мир Страха перед Будущим… По ту сторону стены простиралось совершенно ровное поле, рассечённое до самого горизонта глубоким рвом. … Слева ото рва человечество доживает последние дни под пятой свирепых роботов… Справа … людей поработили пришельцы из соседствующей Вселенной…», И вдруг просто и незатейливо: «…человек – это только промежуточное звено, необходимое природе для создания венца творения…». Ну, ничего ж себе «…куда более скромный…» эксперимент! А ведь вывод-то из этого эксперимента грандиозный, революционный, а заодно незатейливая пощечина «мыслителю», усмотревшему в их романах «четыре урока атеизма», издевательски выдав малозаметную оду Всевышнему: «Саваоф Баалович Один был ведущим магом земного шара… Его именем заклинали нечисть… Царь Соломон писал ему восторженные письма и возводил в его честь храмы. Он казался всемогущим. … Он мог всё. И он ничего не мог. Потому что граничным условием уравнения Совершенства оказалось требование, чтобы чудо не причиняло никому вреда. Никакому разумному существу. … А такого чуда никто, даже сам Саваоф Баалович, представить себе не мог. И С.Б. Один навсегда оставил магию и стал заведующим отделом Технического Обслуживания…».
О, как! Никому на свете даже Самому Саваофу Бааловичу Одину не дано преодолеть Закон сохранения Мироздания им же, вероятно, и сотворенным. Даже Творец, по мнению братьев-философов, не свободен в нём, так куда ж какому-то индивиду ставить свою личную ценность выше Истины – «холодных законов Истории»! Ну, и нельзя, конечно, умолчать и об ещё одной аксиоме выведенной в «Понедельнике…» попутно, о которой авторы вроде бы пока лишь догадываются: время – величина относительная. Вот как это звучит у них здесь: «…половина веществ во Вселенной движутся в обратную сторону по времени. … Тунгусский метеорит … корабль не могут найти на месте взрыва потому, что его там давно нет. … Люди, прибывшие в наш мир из другой Вселенной, где время течёт навстречу нашему … превратились в контрамотов дискретного типа. … Ровно, скажем, в полночь они вместе со своим оборудованием переходят … на двое суток назад. … Находясь над Землей первого июля в нашем счете времени, они обнаружили в самом центре Евразийского материка мощный пожар. Утром тридцатого июля … они заметили, что никакого пожара нет и в помине. … Заинтригованный капитан приказал посадку. … Загремели пламенные двигатели… корабль окутанный пламенем, рухнул в тайгу и, естественно, зажег её. … Пожар был ужасен. … До полуночи они с трепетом прислушивались к свирепому реву и треску пламени, а ровно в полночь все вдруг стихло. И не удивительно. Контрамоты вступили в свой новый день – двадцать девятое июня по нашему времяисчислению…». И ещё одна мысль великих: «Постарайтесь понять, что не существует единственного для всех будущего. Их много, и каждый наш поступок творит какое-нибудь из них…»…
…Идём дальше: «Пикник на обочине»! Здесь мой литературовед-атеист совсем сникает, не найдя ни одной сюжетной линии, как он пишет, способной сдвинуть «…эту столь стационарную систему с мертвой точки равновесия…» куда-нибудь «…желательно – к лучшему». Ему почему-то видится, что в этом произведении «… божество – вне сюжетной линии», хотя он и признает некоторую аналогию с Евангельскими сюжетами в действиях блаженного малыша Артура и удивительной перемене главного героя романа контрабандиста-сталкера Шухарта в финале. Между тем это, пожалуй, самый непростой для осознания и… приятия роман, который как не крути, но упорно ведёт своих читателей всё к той же к мысли о незыблемости принципов «Закона сохранения структуры, Сути», его аксиом: «…зло – непобедимо…»; «…время – разнонаправлено…»; «…покой у нас, как и полагается быть, относителен, движение абсолютно….»; «…человек – это только промежуточное звено…»; В нём братья-пророки прямо в эпиграфе дают очередную аксиому «Закона…» словами Р.П. Уоррена: «Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать». А далее раскрывают её с точки зрения научно-философского понимания Мира: «Человечество в целом – слишком стационарная система, её ничем не проймёшь…», но «…разум есть такое свойство человека, которое отличает его деятельность от деятельности животных: …способность живого существа на нецелесообразные или неестественные поступки…», позволяющие ему выжить в условиях постоянного изменения Вселенной «…пробуя разные, непредусмотренные жесткой программой варианты…». И банального подсознания, нематериального восприятия, предчувствия, как подсказка свыше: «…Нечего здесь людям делать. Нет в Зоне добра… есть дьявольский соблазн… и дыра в будущее… Через эту дыру знания идут… Исследования, представляющие потенциальную опасность для человечества…», сквозь которые слышно «…и в конце будет много горя…» (концепция второго пришествия). Вот тебе и отсутствие «…божества…»!? И каков из всего этого вывод? Может быть это: «Чем велик человек?.. Тем, что, несмотря на всё это, уцелел и намерен уцелеть и далее…» благодаря этой «…нецелесообразности…» и «какого-то странного и очень нового ощущения… надежде… уверенности в чуде…». И хотя «…слишком много, Стервятников, почему и не осталось ни одного чистого места, всё загажено…» всегда найдётся первый «нищий духом», который заявит всему Миру, пожертвовав собой: «Счастья для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдёт обиженный!.. Даром!.. Счастье! Даром!..». И всегда зло дрогнет под наивными мыслями Блаженного, дрогнет сама, что ни на есть, Тьма, двигаясь на само уничтожающий разрыв и заголосив навзрыд с причмокиванием, обращаясь к Живому Чуду: «Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слова, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю – там есть всё, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, - ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно всё проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов – СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫМ!»
Вот так-то! Вот тебе и нет «…божества…» в сюжетной линии и ни единого шанса сдвинуть «…стационарную систему с мертвой точки равновесия…». Именно здесь, думаю, в этой точке при внимательном прочтении сборника романов Аркадия и Бориса Стругацких, происходит прорыв к пониманию, что, несмотря на то, что «Человечество в целом – слишком стационарная система и её ничем не проймёшь…», нет и не может быть никакой «мертвой точки равновесия». Напротив: всякая Структура, находясь в абсолютном неравновесии, всегда видоизменяется, но, видоизменяясь никогда не превращается в «ни что»! А, следовательно, и «холодные законы Всевышнего (Истории)», видоизменясь под сиюминутными так называемыми ценностями индивидуума, никуда не деваются, а лишь преобразуются в новые свои формы и виды.
Ну, вот и всё!
Спорить кажется больше не о чём. Добравшись вместе с моим литературоведом до романа «За миллиард лет до конца света», вдруг и в его строго направленных мыслях появляется некое замечательное творческое сомнение, поиск и мечта. И как это правильно, стоит лишь отказаться от новомодных для начала двухтысячных догм, как сразу понимается, что «…Вовсе не все люди – добрые. И царство истины – Полдень – никогда не настанет». Увы! Но, всё-таки, всё-таки, хотя наш литературовед в «…понятии Гомеостатического Мироздания» великих братьев-исследователей углядел лишь банальное: мол, оно-то и доказывает, что «…Никого в это Вселенной нет. Нет и не будет богов – ни в какой форме» почему-то с удвоенной силой хочется обратиться к автору (братьям-пророкам) этого увлекательного исследования сознания и через них непосредственно к Нему, Гомеостатическому Мирозданию, с посылом и… от себя лично:
…скажи мне, Бог, зачем так мало Света?
Куда и почему уходит жизнь?
Быть может, Ты расскажешь мне про это,
а я пойму, Твою святую Мысль?
Ответил Тот спокойно, без утайки,
без пафоса, беззлобно, так… смешно,
мол, Свет и Тьма – концы «великой палки»,
лишь в темноте ты видишь, где светло.
О, Боже мой, Всевышний, всё так сложно!
Зачем, чтоб быть, приходится не быть,
а, если даже это и возможно,
то отчего так хочется завыть?..
Увы, Мой сын, конечна бесконечность,
но знай, конец – начало всех начал,
в том мысли суть, в том Истина и Вечность,
и твой, и Мой помощник и причал.
Спасибо, Всемогущий, что ответил,
Твой Мир баланса серо-желтый весь,
он не зовет вперед, добром несветел,
я не приму сию благую весть!
Твой выбор мне известен, человечек,
тебе он Мной для этого и дан,
из-за него, увы, ты и не вечен,
но в выборе твоем Я вечен Сам.
В словах же великих романтиков, но никак не интеллектов-скептиков, эта мысль звучит, – будто издевательски над будущими искателями атеизма в их нематериальных мыслях! – по научному четко и ясно: «…у непрерывно развивающего разума может быть только одна цель: изменение природы Природы. Поэтому сама суть Гомеостазиса Мироздания состоит в поддержании равновесия между возрастанием энтропии и развитием разума…». И в результате слова «…торопиться некуда… можно много, очень много успеть за миллиард лет, если не сдаваться и понимать, понимать и не сдаваться» слышаться ни как безнадежная атеистическая война с верой в Чудо, с Живой Вселенной, а, как-то по-другому. Ну, хотя б так, как и заканчивают его великие мечтатели нескончаемости Великого равновесия: «И я опустил глаза. Я сидел, скорчившись, прижимая к животу обеими руками свою белую папку, и повторял про себя: «…с тех пор все тянутся передо мной глухие кривые окольные тропы…». И хотя все аксиомы «Закона…», кажется, найдены: нет предела совершенству! Нет пределу и знаниям, мыслям! И не нужно их противопоставлять друг другу. И ещё: «… знания лишь тогда отвергают нематериальное начало, когда их недостаточно»!
