«Дорогие наши будущие педагоги! В заключении хочу ещё раз напомнить вам, что это лето – лето 1980 года – особенное! Столица нашей Родины Москва впервые принимает Олимпийские игры! А пионерские лагеря нашей области принимают детей из Москвы. На нас лежит очень большая ответственность за их здоровье и досуг!»

Так или приблизительно так напутствовал нас, студентов пединститута, уезжающих на педагогическую практику в пионерские лагеря, солидный дяденька из обкома партии.

Детей из Москвы в пионерлагере имени Вали Котика на реке Линда мы встречали под музыку цветами и аплодисментами. Наши горьковские ребятишки были построены в две шеренги. Сзади ребят находился весь взрослый персонал лагеря. Москвичи выходили из подъехавших автобусов и строились в колонну по трое.

-Пушкин! Смотри! Пушкин! – пронеслось среди горьковчан. И, действительно, из автобуса вышел черноволосый, кудрявый мальчик с огромным чемоданом, очень похожий на известного поэта. Но это был не потомок Пушкина, а Коля Матюнин, который скоро стал лагерной легендой! Не было дня, чтобы про Колю Матюнина не говорили на лагерной планёрке.

А началось всё со смешного. В первый же вечер, часа через два после отбоя, когда пионеры уснули, директор лагеря Александр Иванович собрал нас, воспитателей и вожатых, для знакомства за лагерем у костра. После первого стакана рислинга директор со смехом рассказал нам свой дневной анекдот.

-Захожу я перед ужином в туалет. А там на «очке» сидит этот пацан, похожий на Пушкина. Представьте: он резко вскакивает, поддёргивает штаны, отдаёт мне пионерский салют и говорит:

-Александр Иванович! Садитесь, пожалуйста!

Сам Пушкин мне «очко» уступил!

Мы, подогретые винцом, хохотали до изнеможения.

На следующий день «Пушкина» (Колю Матюнина) отловили у душевой, где юный отрок через дырочку рассматривал прелести молоденьких вожатых. Директор отругал его.

Через день после завтрака Коля пропал. Весь лагерь был поставлен «на уши». Ребят из 3 отряда расспрашивали о планах Коли, директор себе места не находил, мужчины во главе с физруком прочёсывали территорию около лагеря. Часа через четыре работники столовой на машине поехали за хлебом на станцию (4 км). Коля Матюнин продавал там землянику вместе со старушками. Где он сумел её набрать, осталось загадкой.

Вообще, как потом выяснилось, по торговой части Колян был виртуоз. Через несколько дней выяснилось, что он сумел продать пацанам из соседней деревни велосипед физрука за 25 рублей. А вожатая Полетайкина из 5 отряда как-то на обеде с гордостью под большим секретом поведала мне, что у неё есть кусочек плитки от … Мавзолея Ленина. Она показала мне кусочек гладкой красной плитки, который Матюнин продал ей за 5 рублей. Плитку якобы от Мавзолея Матюхин сумел продать ещё нескольким пионерам.

Но самое интересное произошло за два дня до окончания смены.

Двух девочек из 5 отряда сложили в изолятор. Они съели какие-то скоропортящиеся продукты, привезённые родителями. Директор создал боевую «тройку» из старшей пионервожатой, врачихи и медсестры и велел проверить все чемоданы и сумки детей. Обход отрядов начался, когда все ребята были на речке.

И вот в 3 отряде достают из-под кровати Коли Матюнина его огромный, старинный чемодан (наверное, ещё из Гулага кто-нибудь его привёз), открывают… А оттуда, как голова медузы Горгоны, вываливается … клубок ужей! Голодные, злые ужи шипят и начинают расползаться в разные стороны. Старшая пионервожатая упала в обморок. Её потом час откачивали. Медсестру на месте стошнило. И только врач Капитолина Авдеевна стойко перенесла неожиданно открывшееся зрелище.

-Коля! Зачем тебе столько ужей? – пытал позднее юного зоолога директор.

-Для коллекции! – угрюмо глядя исподлобья на весь педагогический персонал, стоял на своём Матюнин.

На следующий день, когда москвичи рассаживались по автобусам для отправки домой, я успел спросить «Пушкина».

-Колёк! В Москве ужей за сколько бы толкнул?

-Червонец за штуку! - Матюнин улыбнулся, подмигнул мне и полез со своим чемоданищем в автобус.

Информацию предоставил: AlexZharyonov