Часть 1.

После окончания работ с гуманитарной Миссией ООН в Сомали наши вертолёты были перебазированы на юг Африки, в Зимбабве. О том, что в этой стране есть работа для наших вертолётов, сообщил старший группы вертолётчиков Сушко. Каким-то образом в Сомали он познакомился с менеджером английской авиакомпании Авиэнт Березовским Олегом, который предложил перебазировать вертолёты в Хараре под возможные работы на юге Африки. Это предложение Сушко согласовал с нашим генеральным директором Головиным, и получив согласие, подписал с Авиэтом контракт на перелёт в Хараре. Подписание контракта на выполнение работ в Зимбабве было поручено мне.

О своём прибытии в Хараре я проинформировал Березовского. Ранее мы с ним никогда не встречались. Я с ним был знаком только по телефону. Информацию о директоре авиакомпании Авиэнт я получил от Олега так же по телефону.

На подготовку вертолета в Конго ушло пять дней. Пока готовили вертолет, Смит задействовал два наших других вертолета для доставки гуманитарной помощи в Мозамбик. Из Мозамбика привозили раненых миротворцев для лечения в госпитале. Для подготовки вертолета в Конго требовалась краска, смывочные препараты, и многое другое, которое надо было привозить со склада хим. препаратов. Склад находился в 20 километрах от аэропорта Чарлз Принц. Всем этим занимался я. В течение дня я по нескольку раз колесил на Мерсе по наезженному маршруту. Работу принимал лично Смит. Он был недоволен покраской, хотя вертолет блестел. Ему не нравились инструменты, которыми работал наш технический состав. Он долго что-то выискивал в несущей системе вертолёта, затем долго читал нотацию нашему инженеру за пятна коррозии на обшивке. Все было вроде бы правильно, только удручала нудность Смита. Когда вертолет улетел, Смит пропал на несколько дней, и все с облегчением вздохнули.
Второй экипаж из Мозамбика Смит снял, сообщив, что им придется работать в городе на монтаже какой то башни. Экипаж имел подготовку для работы с подвеской и на монтаже, поэтому к работе приступили без промедления. Башня была уже почти смонтированной, когда экипаж допустил ошибку. При зависании с грузом они снизились ниже расчетной высоты и "нанизались" на отдельно торчавший десятиметровый штырь. Штырь проткнул днище фюзеляжа, и каким-то образом зафиксировал движение вертолета вверх. Несколько попыток сорвать вертолет со штыря не увенчались успехом. Командир дал команду всем, находившимся под вертолетом покинуть зону риска и аварийно сбросил груз. Вертолет, получив облегчение, сорвался со штыря. Посадку экипаж выполнил в Чарлз Принце благополучно. Радовало, то что вертолет остался целым, а экипаж невредимым. Радовало так же то, что под сброшенным грузом никого не оказалось. Огорчало, что сброс груза серьезно повредил здание и конструкцию строящейся башни. Убыток, который был причинен при этом, составил около миллиона долларов. Смит был в ярости. Иск на погашения этой суммы заказчик отправил в суд. Чтобы уберечь экипаж от неприятностей, я отправил их в этот же вечер в Россию. Смиту как-то удалось урегулировать возникший конфликт с заказчиком. Он почти не понес при этом никаких убытков. Однако после этого случая он ко мне охладел. Он предупредил меня, что через три дня перестанет финансировать меня в отеле. Для меня это было неожиданным и дальнейшее проживание в дорогом отеле мне надо было срочно прекратить. Помог Березовский. Он в первые дни моего пребывания в Хараре познакомил меня не только с работниками российского посольства, но и с торгпредом России Турышиным. Накануне этих событий он был в торгпредстве и слышал разговор о том, что там сокращается должность завхоза и соответственно освобождается двухкомнатная квартира на первом этаже жилого корпуса. Я напросился на встречу с Турышиным. Турышин меня встретил, как дорого гостя. За бутылочкой виски он пообещал мне отдать в аренду освободившуюся квартиру совсем дешево. Меня это очень устраивало. Дом, в котором находилась квартира, располагался в живописнейшей зоне торгпредства. Вокруг дома росла нежная зеленая травка, за которой тщательно ухаживала чернокожая прислуга. В глубине располагался просторный бассейн, окруженный яркими цветами, далее росли банановые пальмы и стояли два огромных красивых баобаба, один из которых обвивали жгучие лианы. Рядом с торгпредством не было никаких дорог, поэтому во дворе стояла тишина, от которой звенело в ушах. Тишину периодически прерывало пение птиц, трели которых уж очень были похожи на трели наших российских соловьев. По стенам здания вились цветы. Фактически, из–за листьев и цветов стен здания не было видно. Я, не раздумывая, покинул Менилик  и перебрался в предоставленное мне жилье. Очень удачным оказалось то, что во дворе был гараж, куда я мог ставить машину. Прислуга и охрана торгпредства жили на специально отведенной территории в отдельном здании. Все хозяйство торгпредства лежало на них. Они его охраняли, выполняли функции дворников, садовников. На территории торгпредства был показательный порядок. У бассейна стояли два мангала, на которых мы впоследствии готовили шашлыки. Надо отметить, что Турышин очень любил компании. Когда я приглашал к себе в гости лётчиков, он никогда этому не противился. Напротив, он всегда был рад гостям, присоединялся к нашей компании, выпивал, ел шашлыки и вместе с нами пел песни. Он более 10 лет работал торгпредом в этой стране. Он любил эту страну и был бы очень рад, если бы работа в торгпредстве продолжалась вечно. Он очень переживал, когда в соседних странах, в Замбии, Ботсване, Намибии, Мозамбике закрыли российские торгпредства. Хотя его и обязали контролировать эти страны, он предчувствовал, что рано или поздно его организацию в Хараре могут тоже закрыть. Уже шли усиленные разговоры о том, что функции торгпредства передадут в ведение российского Посольства.
Комнаты в моей квартире были небольшие, но очень уютные. В одной комнате была спальня, в другой просторный холл, в котором я часто принимал гостей. Главное, что у меня была просторная кухня, в которой я мог готовить для себя пищу. Во–первых, мне изрядно надоела ресторанная кухня, во-вторых, на питание уходило много средств. Здесь я их стал тратить во много раз меньше. С Турышиным я расплатился сразу за полгода, тем самым сняв с себя груз долговой ответственности.
Воздух здесь был замечательный, напоенный ароматами цветов и подстриженной травы. Я спал всегда с открытыми дверьми, наслаждаясь запахами природы. Правда потом я изменил свое решение не закрывать двери, когда ко мне в комнату заползла огромная змея. Это было утром. Я проснулся с рассветом и лежал с открытыми глазами, слушая пение птиц. Мне показалось, что у входа что-то шевелится. Я внимательно посмотрел в эту сторону. В комнате, у самой двери спокойно лежала, свернувшись в клубок, огромная черно-коричневая змея. Я не знал, ядовита ли она, или нет. Я вообще о змеях мало что знал. Я их просто не люблю и побаиваюсь. Выпроводить с помощью швабры незваную гостью мне не удалось. Как только я попытался применить силу, змея напряглась, и мне показалось, что она готова на меня прыгнуть. Я позвонил Турышину. Тот срочно прислал ко мне двух чернокожих из прислуги. Удивительно быстро они "обезвредили" эту пресмыкающуюся. Они забрали змею с собой и ушли.
- Сожрут. - прокомментировал Турышин

- Что сожрут? – не понял я.
- Змею.
- Ну да? Зачем им это?
- Наивный ты человек, Вячеслав. Это же дети природы! Все, что шевелится, они употребляют в пищу. Помнишь, на прошлой неделе они носили за хвост огромную крысу? Сожрали!
Я потом убедился, что Турышин прав. Я видел, как они жарят огромных тараканов, а затем щелкают их, как семечки. Я видел, как они едят дождевых червей, при этом прихваливая их вкусовые качества. Я видел, как они едят ящериц. Змей они едят так же часто, как часто мы употребляем курятину. Позже, здесь в Зимбабве, а затем в Гане я пробовал мясо змеи. Оказалось вкусно.

В торгпредстве я жил до конца своей командировки. Смит, договорившись с дирекцией Транс Аир Конго о поставке в страну еще двух вертолетов, улетел в Лондон. Вся нагрузка по подготовке вертолетов легла на меня. Березовский, не сообщив никому ни о чем, куда-то пропал на долгое время. Как потом выяснилось, он просто загулял. Нет, не запил! У него было хорошее качество, он далеко не пьяница! Мне это нравилось. В это время в Зимбабве жила бывшая гражданка СССР, украинка, родом из Харькова. Из Советского Союза она без паспорта убежала за своим женихом, жителем Зимбабве, который обучался в их городе. В Хараре она вышла за него замуж. Прожили они не долго, меньше года. Её муж работал с Австралийской фирмой по обработке алмазов, в районе реки Замбези. Через три месяца после замужества его нашли утонувшим в этой реке. Людмила оказалась вдовой. С виллы мужа её выгнали, потому, что их брак был вопреки желанию родителей и родственников мужа. В СССР она возвратиться не могла, потому что покинула страну, нарушив все пункты Законодательства. Поскитавшись по стране, она нашла приют на окраине Хараре, сняв для себя недорогое жилье. Постоянного источника заработка у неё не было, поэтому она перебивалась, находя иногда работу "на подхват". Мощным источником дохода оказалась возможность тесного знакомства с русскими иммигрантами или командированными. Она предпринимала всё, чтобы оказаться с очередной жертвой в кровати. После проведенной в одной кровати ночи, она "доила" свою жертву до тех пор, пока он её не посылал куда подальше и не рвал с ней окончательно отношения. Обычно такие любовники находились нечасто. Их отношения длились недолго. Но она могла этот цикл любовных отношений поддерживать беспрерывно. Если уходил один любовник, тут же появлялся другой, третий. Назвать её проституткой нельзя, потому что её связи были все таки относительно продолжительными и их целью было создание в конце концов семьи. Во всяком случае, она не меняла партнеров ежедневно, а тем более в день по нескольку раз. Средств, которыми её одаривали любовники, вполне хватало на то, чтобы снимать жилье и питаться. Кроме того, с помощью незамысловатых афер она вымогала деньги у местных аборигенов. Через три года Людмила купила недорогой БМВ красного цвета и начала подрабатывать на нём, выполняя отдельные заказы, типа "привези – увези". С Березовским она познакомилась на дне рождения у своей южноафриканской подруги, на который был приглашен и Олег. В первый же вечер они оказались в одной кровати, и она применила к нему все свои отработанные "приёмы". Все эти дни он пропадал у неё.