Слева от нас соседняя пятиэтажка. Когда проходишь мимо, то видно как бродячие кошки выпрыгивают из небольших оконцев подвала и бегут за тобой, выпрашивая что – не будь съестного. Потом кошек не стало, поступил приказ заварить все проемы. Мы с женой вспомнили, когда заварили все щели в нашем доме, то на пятом этаже появились крысы, а ванну попала мышь. Крысу задушила наша домашняя кошка, а посадив кота в ванну, он со страхом выпрыгнул из нее, видимо никогда не видел таких страшных животных. Спустя некоторое время жильцы «хрущевки» поняли, что лишив жилища кошек, они создали райские условия для разведения крыс и мышей, и кто – то отогнул сетку, и кошки появились вновь. Их было немного и мы, проходя мимо, увидели как пожилая женщина подкладывала им сухой корм. Мы разговорились, и пригласили ее на чай.
Надежда Павловна пенсионерка, ей семьдесят лет. Она оказалась приятной разговорчивой собеседницей и рассказала, что приехала в наш город два года назад. Родилась она в Калуге, после окончания средней школы, вышла замуж и они с мужем ухали на север на заработки. В Советском Союзе они жили прекрасно. Муж работал дальнобойщиком, они хорошо зарабатывали, каждый год ездили на Черное море или приезжали к нам на Северный Кавказ в санаторий. Все кончилось в начале девяностых годов. Горбачев и Ельцин оказались предателями, они нас и предали. Но потом их сделали героями. Деньги, которые мы немного накопили, пропали чуть ли не в один день. Мы голодали. Вы знаете – говорит она – там было много зеков, которые отсидев, так и не уехали на материк, так они помогали нам и добрым словом и продуктами. Потом муж взял кредит для выкупа фуры, попал в аварию. Выплатить кредит он не смог и покончил жизнь самоубийством, повесился, оставив меня и дочку одних. Правда дочка тогда уже была замужем и она жила отдельно. У меня отобрали квартиру, но дочка сумела мне купить комнату в ста километрах от города в поселке городского типа. Тогда много людей умирало, многие уезжали, поселок пустел, и квартиры были дешевыми.
И эти девяностые годы Наина Ельцина называла святыми – подумал я, но ничего не сказал.
Надежда Павловна, ну а за кого вы голосовали – спросил я.
Я сначала голосовала за Ельцина, потом за Путина, но кроме Путина никого нет – говорит она, разводя руками – а потом у меня была хорошая знакомая, начальник почты, она говорила – вы голосуйте, выбирайте себе президента, а я отправляю подписанное письмо - девяносто девять и девять десятых процентов. Что я дура, терять такие деньжищи, которые нам платят.
Я продолжаю ее спрашивать, - ну а как вы думаете, есть ли будущее у нашей цивилизации?
Нет! – говорит она уверенным тоном – посмотрите, однополые браки, отравленная пища и все люди болеют. У нас внук начал болеть, дочка два раза покупала ему путевку в санаторий вашего города, ей так понравилась у вас, что она и переехала сюда, уговорила и меня, купила мне двушку в хрущевке. Не выживет ваша цивилизация – добавила она смеясь.
- Надежда Павловна а есть ли у вас цель в жизни и какая?
- У меня желание вернуться на Север, я готова туда пойти хоть пешком и пусть меня там и похоронят.
Она встала и заспешила домой. Я еще подумал, как она вписывается в графу «Сроки дожития пенсионеров». И какой у нее девственный мозг, не замутненный никакими негодованиями, озлобленностью или негативным восприятием мира. Какая - то чистота в мыслях. Я почему то вспомнил строки Николая Мельникова «Поставьте памятник деревне»,
«Ломали кости, рвали жилы,
но ни протестов, ни борьбы,
одно лишь «Господи помилуй!»
и вера в праведность судьбы».
Я проводил ее до калитки – приходите в гости, мы будем рады вам – добавил я на прощение.
