гл.63 из романа "Жизнь - борьба!" (Яндекс Николай Углов Литрес или Амазон, Озон, а также на моб. прилож. тел.)

(Рассказ-быль победил в трёх номинациях конкурса, и был опубликован в газете «Ейская правда» и «Глобус Ейска»)
 

Язык любви, язык чудесный, одной лишь юности известный.
Кому, кто раз хотя бы был любим, не стал ты языком родным?
М. Ю. Лермонтов


Всю жизнь, почти ежедневно, вспоминаю три года службы в армии. Много там чего было, но, пожалуй, главное – любовь к девушке, которая и по сей день не даёт мне покоя.
Второй и третий год служил в Ейском авиационном училище лётчиков. Прибыл туда в августе из Ферганы злой и раздосадованный – обещанный отпуск, как командиру отделения и «Отличнику боевой и политической подготовки», не дали. Служба началась «со скрипом» - начал грубить начальству и отлынивать от строевой подготовки, которую на втором году службы считал ненужной. Старшина Лысенко (хороший был дядька!), видимо, понял моё состояние и как-то отозвал в сторону:
- Младший сержант Углов! С таким поведением ты «далеко не уедешь»! Развейся немного - поедешь завтра на месяц в колхоз убирать кукурузу. Там сменится обстановка и легче будет втягиваться во второй год службы. А отслужишь хорошо второй год – дадут отпуск. В этом я уверен!
- Товарищ старшина! Но я же по вечерам ежедневно тренируюсь в беге на длинные дистанции – хочу после службы поступить в институт физкультуры.
Здесь прекрасный стадион, а там?
- Ничего! По дорогам и полям будешь бегать кроссы – это отличное средство подготовки!


На следующий день человек сто разместили на четырёх грузовиках и к вечеру мы прибыли на полевой стан какого-то колхоза. Потекли будни. От ломки кукурузы вскоре начали болеть руки (перчаток тогда не давали). Мы с тоской смотрели на бесконечные кукурузные поля – сколько же её? Мне и здесь начало надоедать, но… опять выручил старшина Лысенко. Недели через две он вдруг приехал к нам на командирском «Бобике». Увидел меня:
- Углов! Ну и везёт же тебе! Твоя мать приехала! Была в училище. Командир даёт тебе неделю отпуска. Мать остановилась в частном доме по улице Труда 41 – это рядом с частью. Днём будешь с матерью, а ночевать в части. Собирайся – поехали!
Я подпрыгнул от радости. Солдаты с завистью смотрели вслед «Бобику». Вскоре мы были на месте. Я заскочил в маленький дворик и обнял заплакавшую маму. Она немножко постарела, поседела, но вся как бы расцвела - радовалась и улыбалась от счастья. Я тоже расчувствовался. С невысокого крылечка за нашей встречей с интересом наблюдали женщина и красивая девушка. Мама сказала:
- Сын! Познакомься! У этих хозяев мы будем жить. Мама – Мария Петровна и дочь Саша.
Я поклонился в их сторону. Зашли в хату. Маленькая казацкая изба на две небольшие комнатки. Скромная обстановка. Женщины быстро собрали на стол, и мы стали обедать. Мама привезла несколько бутылок самогона, и одну из них мы практически «прикончили». Я слушал маму, как она добиралась из Кисловодска до Ейска, а сам украдкой наблюдал за девушкой. Худенькая, невысокая, кареглазая, с правильными чертами лица, чувствуется - смелая и … очень даже симпатичная. Я влюбился в эту девушку в первый же день!


Вернувшись вечером в часть, долго не мог заснуть, и всё вспоминал, вспоминал прошедший чудный день. Утром «прилетел как на крыльях» к матери. Там мне все обрадовались. Саша уже работала медсестрой, и взяла на несколько дней отгулы. Мы подружились. Она ежедневно показывала мне город, парк Поддубного, пляж, морской порт, причалы, ходили в кино. Неделя пролетела, как один день!
Мама уехала, а я теперь старался хорошо служить, чтобы в воскресение получить увольнение. Бежал «сломя голову» к своей Саше. Она тоже ждала меня. Жизнь наполнилась новым содержанием!
Теперь по воскресениям мы проводили время у неё в хате: разговаривали, читали что-нибудь, слушали пластинки на патефоне, фотографировались. Мария Петровна кормила нас обедом. Я ей нравился, и она уже переписывалась с моей мамой.

Как-то, придя к Саше, застал у неё девушку. Саша представила:
- Коля, знакомься! Моя подруга Света.
Так мы познакомились. Знал бы я в тот момент, что это было роковое знакомство! Теперь каждое воскресение Света приходила к нам и приносила гитару (она жила через несколько дворов рядом) и мы по очереди бренчали на ней и пели песни. Я до армии три года учился играть на гитаре, и уже прилично пел и играл, так что, конечно, в основном гитара была у меня в руках.
Кстати, о Свете. Когда в первый раз увидел её – она меня не впечатлила. Ей было явно далеко до Саши. Поэтому не обращал на неё особо никакого внимания. Я всё больше и больше влюблялся в Сашу, и уже строил планы на будущее. Она провожала меня до училища, и мы подолгу стояли, тесно прижавшись друг к другу, но поцеловать Сашу у меня не хватало смелости.

Помню отчётливо последний такой вечер. Мы уже встречались полтора года. Шёл последний год службы. Поздняя осень – холодно. Я в лётной меховой куртке обнимаю Сашу. Она доверчиво прижалась ко мне, согреваясь. Шепчу:
- Сашенька, милая! Любимая! Я не могу без тебя! Как мне неохота идти в казарму! Скорей бы окончилась служба! Я увезу тебя в Кисловодск! Ты согласна?
- Коля! Но, ты же хочешь поступать в институт физкультуры. Как мы будем жить вместе? Да и маму я бы не хотела бросать. Тут надо что-то другое придумать.
- Сашуля! Если поступлю в институт – демобилизуюсь, а затем сразу переведусь на заочный факультет. Начну работать, ты приедешь, а потом может, и твоя мама захочет в Кисловодск переехать.
Мы долго стояли в тот последний вечер, обнимались, тёрлись щеками друг о друга, я целовал завитки её прелестных волос, но в губы так и не решился поцеловать. Злился неимоверно на себя за свою нерешительность. Расставаясь, дал себе зарок, во что бы то ни стало поцеловать Сашу в следующее воскресение.

И вот оно наступило. Пришёл к Саше. Она вся светилась, и не скрывала своей радости. Света, конечно уже здесь, а Мария Петровна куда-то ушла. Завели патефон. Вдруг Света говорит:
- Шура! Я сегодня забыла свою гитару дома! Сбегай за ней – Коля нам поиграет и споёт.
Саша ушла. Света сразу же пригласила меня на танец – танго «Цветущий май». Неожиданно вдруг вцепилась в меня, и начала страстно целовать в губы, извиваясь всем телом. Я был огорошен, ошеломлён, но не смел сопротивляться. Мне было очень хорошо! Вот он – долгожданный девичий поцелуй! Я даже не ожидал, что так бывает сладко от поцелуя. На мгновение забыл, где мы, и что делаем. А Света горячо зашептала в ухо, окончательно убив меня:
- Я давно полюбила тебя! Приходи в следующее воскресение прямо ко мне – мамы не будет дома!
Мы теряли голову… всё закружилось… завертелось… я окончательно отупел , и потерял всякий контроль над собой. Мы уже не только страстно целовались, но и извивались телами, как змеи, обвивая друг друга.

Вдруг раздался душераздирающий крик:
- Вон отсюда! Паскуды!
На пороге стояла разъярённая Саша! Это была тигрица! На ней не было лица! Она швырнула на пол гитару и заплакала, заголосила.
Я, весь красный и возбуждённый, выскочил из хаты – убежал. Даже не заметил – в какую сторону юркнула проклятая разлучница. А это я понял сразу! Саша не простит! Что наделал? Какой же всё-таки я подлец! Бедная Саша! Я уже давно понял, что это гордая девушка, и она никогда не простит меня за такое подлое поведение.
Пришёл в часть раздосадованный, всё рассказал своему другу Сашке Камынину. Он ни с кем не встречался, и, как я понял впоследствии, давно завидовал нашим встречам с Сашей. Он даже обрадовался:
– Ну, что я тебе говорил? Выгнала из-за какого-то поцелуя? Да это предлог был у неё. Она давно, видать, сама встречается с каким-нибудь офицериком. Нужен ты ей! Все они одинаковы! Для них погоны золотые – главная мечта в жизни! Что ты ей можешь предложить, кирзуха несчастная? Выкинь из сердца её! Не покоряйся, не ходи больше к ней. Будь мужчиной! Много их ещё будет на нашем пути.
Лучше бы ему не говорил о разрыве с любимой! Нет, чтобы сказать мне, что "ты, только ты виноват в этом", он ещё и свалил всю вину на гордую девушку. В порыве отчаяния в этот же вечер написал ей письмо. Повторил все гнусные, как я теперь понимаю, слова своего друга. Вторая, ещё более ужасная ошибка! Надо было написать слова правды, слова извинения за свой недостойный поступок! Надо было придти к ней, даже упасть на колени! Она стоила этого! А я сам добил, похоронил свою любовь.


Я не пошёл извиняться к ней - объяснить ту нелепую, неожиданную и вероломную ситуацию. А надо было кинуться к ней в ноги, объясниться, попросить прощения, но… сил не хватило. Что-то сдерживало меня. Трусость? Гордость? Не сказал бы – никогда не был трусом и… гордым. Теперь-то понимаю, какую страшную ошибку совершил тогда: такая девушка не встретилась мне по жизни больше никогда! Уже в пожилом возрасте понял, что можно было тогда всё спокойно решить – извиниться, объясниться, попросить прощения, быть настойчивым – и Саша простила бы…

Шли годы, а моя любовь к Саше не убывала. Особенно в первом неудавшемся браке. Она жгла меня, заставляя страдать. В минуты отчаяния доставал фотографии и часами смотрел на них. Вот Саша доверчиво прижалась ко мне, с улыбкой смотря в объектив. Вот мы сидим с ней рядом на диване, обнявшись (она с гитарой). На другом снимке мы все четверо (с нашими мамами); ещё есть фото, где мы все трое (с злополучной разлучницей нашей любви - Светой). Эти фото поддерживали меня в жизни, заставляли вспоминать, мечтать о главной любви в моей жизни.

Сорок пять лет работы в «кипящем котле» - Домостроительном комбинате, с его трёхсменным режимом, без выходных, не давали мне возможности поехать и всё-таки увидеть Сашу, но я всё время думал об этом, откладывая каждый раз поездку к ней. А время всё шло и шло. Спохватился, когда понял, что, может, и не увижу больше свою Любовь, если буду только мечтать, а не действовать.

И вот это, наконец, совершилось! Летом 2013 года бросил все дела, сел за руль своего «Хюндая», и помчался в Ейск. Я понимал, что Саша уже пожилая женщина, но мне хотелось, хоть и с большим опозданием, непременно увидеть её, поговорить, извиниться, извиниться и извиниться за свою дурость и, возможно, испорченную ее, и мою жизнь.

С большим волнением въехал в Ейск. На пути к улице Труда увидел знакомую будку КПП лётного училища. Остановился. Рядом постамент с самолётом (у нас был МИГ- 17, теперь «Сушка»). Подошёл к КПП. Четверо солдат с интересом разглядывали меня. Поздоровался:
- Ребятки, привет! 50 лет назад два года отслужил здесь. С радостью и волнением смотрю на знакомые места. Как служба? Училище работает?
- Какой там! Сердюков всё разогнал! Закрыто училище!
- Да вы что? Но вы- то в форме. Значит, служите. Есть самолёты на аэродроме?
- Есть, есть – аж четыре штуки! Это так - для полётов начальства. Здесь их много развелось – всяких ООО. Только толку мало.
- А в 1962 году на стоянках находилось 150 истребителей МИГ -15, 17, и СУ- 7Б. Это целая армия! В большинстве стран мира не было столько самолётов, а здесь была такая армада. Мы обучали кубинцев (400 человек) и полёты шли круглосуточно. Небо гудело, как в сильную грозу.
- Неужели? А мы здесь служим, и ничего не знаем о прошлом училища.
- Да, жаль! Сволочи правители! Что наделали? Уничтожить такое училище…

Мы поговорили ещё несколько минут с солдатами – на память сфотографировались.
И вот я на улице Труда – она небольшая (домов на пятьдесят). Ничего не изменилось за прошедшие 50 лет: всё также нет асфальта, вся в рытвинах и колдобинах, такие же убогие казацкие хатки. Волнение достигло предела (сердце колотилось, как у загнанной лошади), когда увидел знакомую до боли калитку и низенький домик. Постучал – никто не отзывается. Ещё раз и ещё – тишина. Постучал в соседний дом – вышла моложавая казачка:
- Здравствуйте! Женщина, не скажете, кто рядом с вами живёт и где они?
- Подождите – я позову маму. Она должна знать.
Вышла пожилая женщина:
- Мужчина! Я точно не знаю. Пойдёмте к соседям – они давно живут здесь. А этот дом заколочен, и в нём никто не живёт.

Около меня собралась уже небольшая толпа, когда сбивчиво рассказал цель своего приезда и показывал привезённые фотографии. Мы ходили по соседним домам, но никто не знал Сашу и её мать, т. к. практически все жители поселились недавно, а старики умерли. Женщины с особым интересом посматривали на меня.
Наконец, выясняется, что в этом доме жил какой-то дядька. Когда он умер, дом перешёл в наследство племяннику, который его сдаёт неизвестным людям, а они уехали. Моё положение становилось тупиковым.
Один пожилой мужчина старался мне помочь изо всех сил:
- Я вас очень понимаю. В прошлом году также искал свою первую любовь. Пришлось ехать аж в Благовещенск! Вы знаете – в конце улицы живёт очень пожилая старушка – она должна знать их.
Мы долго с ним стучали в калитку - мужчина несколько раз звонил по сотовому телефону ей. Наконец, кряхтя, выползла древняя старушка. Всей улицей ей разыскали очки шестого номера плюс (как она сказала). Она долго рассматривала все фотографии. Я готов был «выпрыгнуть из себя» - весь дрожал от нетерпения, ожидая её слов. Её «приговор» был суров:
- Нет, не знаю, не помню!
Не сдержавшись, я почти заплакал, нервно всхлипывая, и стыдясь людей. Всё! Конец моим надеждам!
Все с состраданием и жалостью смотрели на меня. Несколько женщин тоже заплакали. Глотая слёзы, кивком головы поблагодарил всех, и быстро уехал. На соседней глухой улице остановился и, уже не сдерживаясь, заплакал. Колотил по парпризу руками, причитая: «Ну почему я не приехал раньше? Ведь можно было мне приехать, но я чего-то ожидал. Сознайся! Втайне ожидал, что Саша сама приедёт ко мне? Ведь она знала адрес в Кисловодске. Нет! Она гордая, и не простила моё предательство! Да – жизнь проучила меня! Какой я дурак!»
А радио в машине, как назло, просто «разрывало душу» моей любимой песней:

От этих лет - куда мне деться? С любой травинкой хочется дружить.
Ведь здесь моё осталось сердце, а как на свете без любви прожить?

Разволновался окончательно. Сердце разрывалось от тоски, отчаяния, от невозможности больше никогда увидеть любимую. Долго глухо плакал в машине, дав полную волю своим чувствам….

Информацию предоставил: PitterSnell@yandexru