…Тесный и душный автобус КВЗ затормозил возле бутового карьера. От кого-то я слышал, что эти автобусы здесь  времён Иосифа Виссарионовича....  Единственная дверца, находящаяся сбоку впереди, открылась допотопным рычагом, и я спрыгнул на пыльную дорогу. Клубы пыли, что вихрились за автобусом, осели на вышедших пассажиров. Их лица были измождены и мяты. Пожалуй право народное - "как сельди в бочке"... Разве что охи и ахи со стонами и причитаниями людские.  Однако народ наш ой как терпелив и неприхотлив.  Доехали же. И слава тебе Господи.
       На остановке на фанерке, прибитой кривым шпилем к покосившемуся столбу, была бледная непонятная рвотная надпись: «Булдырь». Дабы не показаться совсем туповатым, я не стал тут же "чёкать"  и "зачемкать".  Ноги мои от езды онемели. Я стал остервенело хлопать и растирать свои ляжки.

− Что, Сашок, притомился немного? – спросила меня моя тетя Аня, тоже вышедшая из автобуса.

− Не-а, − отозвался я, – вот только ляжки затекли.

− Не ляжки, а бёдра, − поправила меня тетя пониженным голосом, – так нехорошо и неправильно говорить.

               Тетя Аня работала учительницей Булдырской начальной школы. Я, первоклашка, приехал с ней в начале жаркого лета в эту деревню на каникулы. Здесь она жила с мужем Николаем в небольшом доме на два окна. Мужа ее я помню плохо. Этакий нескладный киношный очкарик. Примечательного в деревне мало.  Овраг. Крутой склон к заливным лугам и вид с него на реку Прость и Каму. Ну, еще карьеры с бутовым камнем и глиной. Ну и конечно сельская школа.
            - Странная школа, – отметил я. Несмотря на каникульное время, здесь еще шли уроки. На переменах блямкал колокольчик в руках коридорной технички. И так же, как и у нас в городе, ученики вылетали из классов, распахивая двери с мальчишечьим гиканьем и девчачьим визгом.

− А-А-А-а-аа! Э-Э-Э-ээ! О-О-О-оо-оо! А-А-А-А! И-ии-и! У-уу-уу! – это не гласные и согласные. Это – ликование детей.

             Как и во всякой другой деревне, там были и коровы, и гуси, и свиньи. И был какой-то беспорядок в деревеньке. То ли от этих гикающих детей, то ли от неухоженной скотины, то ли от пьяных и мутных мужиков, то ли от ещё чего… Газа и впомине нет. Да и свет - то не везде. Этакий "богом забытый угол"..... Я и сейчас за беззаботное детство. И пусть оно будет как можно дольше. Но и приучение к труду и порядку тоже должно присутствовать. Прямо в коридоре школы в углу продавали хлеб. Я был очень удивлён. Хотя в деревне был свой магазин, где продавалось всё – от калош, до сахара. Деревенька мне не очень понравилась. В жару там была рыжая пыль. Это от бута, который тут добывали в карьере. Там стояли допотопные дробилки и их вжиканье разносилось далеко вокруг. В дожди дороги становились непроходимо-непролазными. Зато здесь под карьером были заливные луга. Это пожалуй самое примечательно - замечательное в Булдыре. И там рыбы! Тьма-тьмущая! Рыбалка в этих тихих местах − святое дело. А сама природа! Сколь незабываемые рассветы и закаты по надводной гладью. Тишь. Небо не шелохнет. Завораживающее пение птиц. Рассвет над лугами обособлен. Сначало первые лучи ,пробуждающегося солнца, цепляются на деревьях и кустарниках, а потом мигом заливают низовья лугов дымчатой золотистостью. Лишь потом застревают бликами в утренней ряби озер и заливчиков.

             Лет через сорок, я побывал здесь на лугах и на рыбалке. Славно ловились карасики. Но чистые заводи подъилились. Берега заросли ивняком. На протекающей реке Прость всё же продолжали ловить остатки серьёзной рыбы. Прежняя «рыбья тьма» безжалостно промышлялась сетями местных рыбаков. Наслышан, что якобы пытались бороться с браконьерами. Но это натуральная условность. Узаконили ловлю рыбачьими станами. Ну, для порядка создали в пойме заповедник. Якобы… И всё продолжилось. И простолюдинами, и, конечно же, начальством. Это мне местные рыбаки поведали, откровенничая и досадуя. Не помню, чтобы муж Анны Тимофеевны был заядлым рыбаком. Возможно, потому и интереса к нему не было. Да и не помню кем он тогда работал. Ездил куда-то на старом велосипеде.  А вот сама моя тётя была довольно необычной. Сюда её распределили по окончании Елабужского пединститута. Она преподавала тогда всё. И литературу, и физкультуру. Обучала и русскому языку, и правильному метанию ядра… Надо же! По природе она тоже левша, и немало казусов было связано с её леворукостью. И был в ней некий учительский задор!

                Ещё позднее, когда она жила в Тольятти, то тоже работала в школе. Была довольно хорошим классным руководителем. И родители с уважением отзывались об Анне Тимофеевне. Помню, как она до поздней ночи сидела над проверкой тетрадей. Я хохотал над некоторыми школьными ляпами, которыми она делилась со мной, зачитывая. Её отличительная особенность как учительницы – в требовательности и добросовестности. Руководство школы не раз поощряло тётю за хорошее преподавание. Сколько помню её, она всегда поправляла, наставляла, контролировала. Видимо, в силу её учительского склада. Это осталось в тёте и в пенсионном возрасте. Делать замечания всем и вся. Но не всем по нутру, когда нас учат…

         ...Там, в Булдырской школе, местные ученики жаждали новых знаний. Им всё было интересно. Это сейчас дети «ранне-продвинутые». А тогда «темень деревенская» учителей своих боготворила. При бедно-скромной «житухе» дети были как-то жизнерадостней.  И пусть развлечения ,проводимые теми учителями, были наивными, зато разнообразны и памятны.  И этому способствовали деревенские учителя. В том числе и моя тётя Анна Тимофеевна. Ответственность за знания, и времяпровождения  учеников в школе , были куда как выше сегодняшней.  Все мы племянники  тёти для нее были сиротами. Дети ее безвременно ушедшей сестры. Но расскажу только за себя. Каждый раз, когда она приезжала в Чистополь из Ставрополя, привозила всевозможные кулечки со сладостями. А малышам этого и надо. Это уж потом игрушечку. Это во мне осталось и сейчас. Детство должно быть радостным, вкусным и интересным.  Тетя именно проявляла ко мне заботу. Учила со мной первые слова, рисовала, правила мой неправильный лепет.

            То же самое было, когда мы на летние каникулы приезжали по Волге на пароходе в Ставрополь. Всякий раз в ночь-полночь и день-полдень  тетя встречала нас, почти, рыдая. Она и сейчас со слезами при встрече. Боль за нас, малышей, тогда отозвалась и в ней. Она хлопотала и озабоченно суетилась.

– Милые мои, спали ли? Кушали ли чего? Не болит ли где?!
И когда мы уезжали домой в Чистополь, она так же заботливо суетилась, провожая нас.  А уж прощалась, как навсегда. С сожалением, болью и сопереживанием. И это присуще было всем Борисовым.

   ...Когда это случилось с моей родной мамой Валей(смерть при родах) тетя Аня заканчивала школу. Отец был в растерянности и видно не строил тогда дальних планов. Он неожиданно предложил ей стать для него супругой, а нам четверым матерью. Ей, такой молодой, еще не познавшей как следует любви. Это шаг. Это поворот судьбы дальнейшей. И она, признаваясь, испугалась. Это сейчас все можно и оценить, и взвесить, и оправдать, и мотивировать. Она просто осталась рядом. Нет, не чуралась отца. Он был внешне видным и, полагаю, определенная симпатия между ними была. Говорят, отец был влюбчив.  При его тогдашней ситуации?! Впрочем, эта влюбчивость есть и во мне (говорят). А если отследить, она есть у всех из рода Борисовых. Смею утверждать и знаю! И еще. Когда я оканчивал школу в Чистополе, именно Анна Тимофеевна просила отца и натурально настаивала отпустить меня в «люди» к Борисовым . В  их город, ставшим позднее Тольятти.

           – Коля, ну что ему в этом вашем Чистополе? Он там у нас «человеком» станет, – убеждала она отца. – Он рисует хорошо, определим его в художественное училище.(я действительно не плохо рисовал) Отец молча кивал.

          – У нас там такая стройка! Масштабы. Строителем станет. У нас стадион огромный.. Он же вон весь какой спортивный. (я был готов гонять мяч ,плавать-прыгать, круглые сутки)
Отец также молча кивал. Внутренне переживая прощание со мной, повзрослевшим.И именно к ней на квартиру, проживавшей со своей дочерью Ириной и бабой Пашей, я и приехал. Тесновато мы жили там. Но остались приятные и благородно-благодарные воспоминания. И сколько связано с той жизнью интересного. И мощный автозавод ВАЗ. И необычный старый город Ставрополь. Необыкновенно ландшафтно-красивый порт в поселке Комсомольском. Длиннющие песчаные пляжи. Величественные горы Жигули. Хвойные могучие сосны. Они там были везде. Общежитие, куда я позднее переехал, курсы института,  секции лёгкой атлетики, футбол в команде юношей, классный гоночный спидвей, лыжные базы. И конечно взросление и трудовое начало - стажировка на разнообразных строительных работах. Новые друзья и товарищи в бригадах. Незабываемые трогательные и весёлые встречи со всеми там живущими дядями Борисовыми с их многочисленными родными.

            Анна Тимофеевна теперь в возрасте. И как бы это помягче сказать – у нее несколько поменялся характер что ли. Какая-то излишняя тревожная реакция, я бы сказал.. Нет, не стану и не пытаюсь чернить, поскольку хорошего было гораздо больше. Приезжая к нам в Чистополь, она непременно привозила и привозит милое угощение. Но некая отрицательная несносность ей все же присуща. Порой до нестерпимости. Думаю, это от её излишнего старания, излишней примерности и неуживчивого характера. Её любопытство от учительского склада. Есть в ней и непонятно-ненужное актёрство и манерность.  И ещё  об Анне Тимофеевне. В ней и та давняя забота и обострённое чувство сострадания, коего теперь редко встретишь у кого. Не всё сложилось у милой тёти в личной жизни… Но, пожалуй, права не имею кривотолить, что-то недопонимая, да и не желая ворошить. Трудностей и ей с лихвой хватило. И полагаю, носит она под сердцем, не откровенничая, то, что было к моему отцу… Бывает такое в жизни и у правильных людей и даже у неуживчивых. Поклонно благодарен ей за всё доброе и хорошее ко мне. И пусть она почувствует искренность теплых слов в её адрес. Я шлю их за сотни верст и как учительнице, давшей мне самое познавательное начало в тот период  жизни.

Интересный факт. У поворота с дороги на этот Булдырь лежит символический камень-валун, обозначающий - ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ЦЕНТР РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН.( не лестно ли и куда как примечательно!? )

           И теперь, через много лет, когда я проезжаю поворот на деревеньку или рыбачу в протоках близ этого селения, его название «Булдырь» мне уже кажется более забавным и милым. И расположено оно в необычайно красивых заливных лугах нашей реки Камы, всего-то в двадцати километрах от нашего Чистополя. Ныне там новая школа-клуб. Отреставрирована необычная рукотворная церковь. Навешаны золоченые купола. И есть купель,  близ освящённого родника.  И проводится традиционный  Крестный ход. И лет как десять в селение газ. И дорога - асфальт.  По сему  -не забыл Господь  про угол то..... Время, однако.
          Анна Тимофеевна при  преклонных годах и конечно же не с  прежним здоровьем и тем "задором".   Она  проживает в том же городе Тольятти. Это единственный нынездравствующий человек из рода Борисовых.

                                                                               Александр Ионов