Родным, соседям, близким и не только… посвящается.
Дела-дела…
дела – лишь пыль.
Слова? Слова…
хранят нам быль,
а с нею мысль
и нашу жизнь!..
…- Алло, привет, дочь, я приехал, – кричит сквозь шум машин в трубку мобильного телефона представительный мужчина средних лет, остановив свой автомобиль напротив старинного немного несуразное здания Музыкального педагогического училища на Введенской.
- Хорошо, пап, – радуется девичий голосок ему в ухо, – заходи в зал, мы уже на сцене.
Он торопится. Тянет массивную дубовую дверь со старинным железным кольцом вместо ручки на себя и привычно заходит внутрь уютного круглого холла с огромной «банковской» колонной посредине.
- Вы к кому? – преграждает путь немолодой охранник.
- На концерт, к дочке, – улыбается посетитель.
- На концерт? – удивляется сторож.
- На концерт, – уверенно давит гость, – дочь сказала, что вот-вот начнут!
- Да там же вроде и нет никого, – сомневается пожилой, – разве что пару человек конкурсантов осталось.
- Ну, во-о-от, – радуется представительный, – они и есть… наверно.
Охранник пропускает.
Мужчина по широкой помпезной лестнице с изящными колоннами и ярким огромным витражным окном, не раздеваясь, спешит на второй этаж в актовый зал, расположившийся в помещении бывшего костела. Акустика в зале божественная! Мужской академический бас летит легко, свободно, сочно, заполняя все пространство училища, но… женского хора неслышно. У двери в зал, не шелохнувшись, внимают голосу, ловя каждый звук, две девчушки в красивых бальных платьях, по-видимому, студентки-конкурсантки. Он, протиснувшись меж них, заглядывает внутрь, но на сцене кроме поющего никого не видит. Зал также пуст, лишь рядом с входной дверью трое, которые, недовольно обернувшись на звук, смотрят на него невидящим взглядом и, продолжая раскачиваться в так музыке, беззвучно открывать рот, подпевая.
«Пришелец» случайно громко хлопает дверью, поспешно закрывая её, и, уступив место конкурсанткам, достает телефон.
- Алло, дочь, а где в зале ты стоишь?
- Я ж сказала… на сцене, – потешно негодует та, – заходи в зал.
- Как на сцене? Как в зал? Там же мужик… поёт, жюри, конкурсантки.
- Какой мужик? Какое жюри, конкурсантки? – удивленно смеётся родной голос. – Нет тут никого, наш хор… и всё! Ждем, когда нас объявят. Заходи в зал, не бойся, тут все так делают.
- Странно, – жмет плечами отец и снова идет к скрипучей двери.
Внутри все по-прежнему, лишь один из педагогов в этот раз, сотворив недовольную гримасу в его сторону, идёт к нему, по пути продолжая дирижировать и широко беззвучно открывать рот в такт летящей волшебной музыки в этом божественном зале.
- Извините, – смущенно жмёт плечами посетитель и, медленно закрыв за собой дверь, растеряно идёт в сторону.
- Алё, дочь, – шепчет он в трубку, дабы не мешать слушать присутствующим.
- Ну, ты где? – перебивает его та.
- Перед актовым залом, но никакого женского хора в нём нет, – оправдывается отец, – там только поющий мужик и сердитое жюри.
- Да ты не к тому залу пришёл.
- Ну, как не к тому?! Тут один зал, в который мы с мамой вместе тебя слушать приходили, – обижается отец, – других нет! Я что, по-твоему, во сне тут был или теперь сплю?
- Да, погоди ты, – негодует дочка. – Ты на втором этаже?
- На втором, у главной лестницы.
- Как поднялся, направо свернул?
- Не-е-ет, – тянет он, – налево!
- А надо направо, – смеётся она.
- Как направо? – выйдя на центральную лестницу, растеряно смотрит по сторонам папа, – направо нет ничего, туалет только.
- Да какой туалет? – опять негодует девичий голос, – туалет на первом этаже.
- Так, стоп! – отрезает мужчина, – ты там стоишь на сцене, вот и стой! Как споёшь, набери меня, я пошёл вниз, жду тебя у входной двери.
Выключив телефон, он сердито смотрит по сторонам и, ничего не понимая под звуки летящего по коридорам Музпеда мужского баса, спускается на первый этаж к заветной двери, мимо которой здесь в училище, ну, никак не пройдёшь…
- Алло, пап, мы всё, – звенит довольный дочкин голосок в трубке его телефона спустя десять минут, – я у двери.
- Да?.. И я у двери…
- У какой двери? – смеётся она.
- У входной… в здание.
- Я не вижу тебя.
- И я не вижу, – волнуется отец. – Ты внутри или снаружи?
- Внутри, – дивится дочь.
- И я внутри, – теряется отец.
- Да ладно?
- Точно! – подтверждает он.
- Выходи на улицу, – беспокоится дочь.
- Вы-хо-жу, – паникует отец, – может мы с тобой, как в «Тарифе новогоднем» в разное временное измерение попали?
- Не знаю, – неуверенно тянет та.
- У тебя какой год?
- 2017-ый.
- И у меня 2017-ый! А дата?
- 27-ое ноября.
- Ну, вот, –вскрикивает он, – наконец-то, а у меня 28-ое!
- Как 28-ое? –пугается она.
- Да шучу я, шучу, – смеётся он, – тоже 27-ое.
- Точно? Не шути так!
- Точно! Не буду.
- Но, всё же, ты где?
- Не переживай, сейчас разберемся, – уверенно отрезает отец. – Видишь нашу машину с другой стороны улицы?
- Нет!
- По-нят-но! – неуверенно тянет он. – Ну, а что видишь?
- Невский!
- Какой ещё Невский?
- Проспект… Невский.
- Не может быть, –сердится отец. – Скажи-ка мне, милая дочь, а ты где сейчас выступала?
- В Кирхе, – ничего не понимая, цедит дочь, – точней в Петрикирхе… на Невском.
- Понятно!– не сдерживаясь, хохочет счастливый папа. – А мне кто сказал, что в Кирхе? Я-то за тобой, как обычно, в училище приехал.
- Фу-у, - облегченно выдыхает счастливая дочь…
Автор благодарит своего критика (ЕМЮ) за оказанную помощь, а также приносит свои извинения за возможное совпадение диалогов, имен, потому как рассказ является художественным, вымышленным, хотя и подслушан в разговоре ЕАнВ
08.12.2017г.
https://www.proza.ru/2017/12/08/1273
