|
Природа разных краев
|
|
| talassa | Дата: Понедельник, 13 Окт 2014, 12:07 | Сообщение # 1 |
 Житель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 1115
Награды: 35
Репутация: 77
Статус:  | Встреча с носатой гадюкой
В мае этого года мне удалось вместе с супругой посетить Сербию. Причем это была не обыкновенная туристская поездка, а рабочая командировка. Я геолог, моя жена тоже, и в Сербию мы отправились для кратковременных полевых работ и сбора палеонтологического материала. В прошлом я целых девять лет прожил в Сербии (ещё, когда она была в составе Югославии) и хорошо знаю эту страну. Поэтому я не ожидал каких-либо сюрпризов.
Местность, где мы работали, находится на западе страны, в бассейне реки Колубара, где сто лет назад сербская армия одержала героическую победу над наступавшими австро-венгерскими войсками, превосходившими и по численности, и по вооружению. Зеленые холмы, поросшие дубовыми и липовыми, реже буковыми лесами с густым подлеском, обильными травами на полянах – вот какой здесь ландшафт. Южнее – невысокий, до 1000 м., хребет Мален. Внизу – река Рибница, текущая в скалистом ущелье. Мы остановились в одном из крайних хуторов села Паштрич, у местного жителя, Предрага Петровича, человека замечательного и заслуживающего отдельного рассказа. Здесь скажу, что Предраг Петрович, или кратко – Пеца (у сербов приняты такие сокращения имен) – биолог, организатор местного экологического движения, краевед и создатель местного Музея камня, по-существу полноценного геологического музея этого края.
Предраг Петрович был очень рад нашему приезду – он давно его ждал. Вместе мы стали посещать карьеры по добыче литографского камня – тонкоплитчатого известняка позднемелового возраста. Плиты этого известняка, добываемые вручную местными крестьянами, используются для облицовки стен, для выкладывания дорожек в парках. В один из карьеров мы пошли без хозяина – он должен был встретить группу краеведов из другого района Сербии, а карьер он уже мне показал ранее. Нашей задачей были микропалеонтологические исследования, для этого мы должны были описать разрез и собрать пробы пород, из которых уже в Москве будут извлечены остатки древних планктонных микроорганизмов.
Отправились в путь по узкой тропке на склоне холма в густом лесу. И вот, на подходе к цели вдруг слышу сзади голос жены, такой странно спокойный – Никита, смотри, тут змеи. Где, Люба? – обернулся я – и сразу увидел и включил фотоаппарат. Две змеи с характерным гадючьим зигзагообразным узором на спинах расположились на камнях среди подлеска. Одна свернулась, приподняв голову, её я сразу снял в этой позе, а другую видно было хуже. Как я их не заметил, пройдя в полутора метрах? Вскоре вторая змея подползла к первой, та тоже зашевелилась, и мы ушли. Змеи не были агрессивны, но это были крупные экземпляры, до 70 см, потенциально опасные.
Мы закончили изучение карьера и вернулись тем же путем, но змей уже не было. Возвратившись, я показал фотографию и спросил – что это за змея, Пеца? Он взглянул и сразу сказал – это п;скок, самая ядовитая змея в Европе! А я давно знал, что в Сербии водится змея под названием поскок, но никогда ее не видел. И вот теперь пришлось.
Поскок в Сербии встречается вместе с обыкновенной гадюкой, которая хорошо известна в России. Научное название поскока – Vipera ammodytes Linnaeus, 1758. По-русски её называют носатой гадюкой, потому что на носу у змеи есть небольшой вырост, напоминающий рог, и этим она отличается от обыкновенной гадюки. Рог этот хорошо виден на сделанном мной снимке. Носатая гадюка широко распространена – от Италии на западе, до Словакии на севере и Грузии на востоке. Она даже была включена в Красную Книгу СССР, поскольку в Грузии это сравнительно редкий вид. Но на юге Европы встреча с носатой гадюкой – обычное дело. И описал ее ещё сам Карл Линней, да вдобавок в том самом, знаменитом, 10-м издании «Системы природы», где им была введена бинарная номенклатура, согласно которой каждый вид имеет двойное название (родовое и видовое). А ещё в том же 10 издании был описан человек – Homo sapiens. Вот как повезло этой змее!
Немного позже поговорили с Предрагом Петровичем ещё, и он рассказал, что именно сейчас, весной, поскоки наиболее активны – идет период размножения. Они особенно любят быть среди скал, и их легче всего увидеть в карьерах. Случаи укусов бывают, но обычно по неосторожности, или невнимательности людей. Так, один из гостей Петровича, американец, отправился сам к Рибницкой пещере, чтобы посмотреть там летучих мышей, благо пещера всего в получасе ходьбы. Но по дороге был укушен поскоком, которого он просто не заметил. Укус очень болезненный, но, как правило, не смертельный. Впрочем, мало радости ходить целый месяц с синей от кровоизлияний рукой. Но нужно сказать, что местные жители, работающие в карьерах, относятся к поскокам спокойно – они их видят чуть не каждый день, привыкли к ним, и, по-видимому, умеют уберечься от укусов.
Мы еще не раз видели поскоков. Один особо крупный переползал перед нами дорогу в одном из карьеров. Горделиво и презрительно, не обращая на нас внимания, прополз мимо и проследовал по своим делам. Попадались и маленькие, эти старались быстрее скрыться. Но не было ни одного случая нападения. Конечно, нам везло, мы старались быть внимательными, но дело не только в этом. Агрессивность ядовитых змей обычно преувеличивается, кроме того, люди часто сами пытаются убить увиденную змею, нередко даже не разбираясь, опасна она, или нет.
А змеи – часть природы, часть неотъемлемая. Обычно они находятся в верхней части пищевой пирамиды, и их исчезновение неизбежно ведет к увеличению численности их главной пищи – грызунов. А за этим уже следуют нарушение экологического баланса, кризис и даже деградация биоценозов и, наконец, проблемы человеческие – распространение вредителей, эпидемические болезни. Поэтому, увидев змею, не берите камень или палку. Даже если это и не безобидный уж, а гадюка со злыми и страшными глазами.
Никита Брагин
|
| |
| |
| talassa | Дата: Суббота, 17 Янв 2015, 20:18 | Сообщение # 2 |
|
Житель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 1115
Награды: 35
Репутация: 77
Статус: | Бабочка Владимира Набокова
Я давно собирался съездить на родину отца, в Вельский район Архангельской области. И в августе 2012 года, наконец-то, побывал и в городе Вельске, и в деревне Селиваново, где отец родился. Спасибо гостеприимным землякам, прежде всего учителю Николаю Павловичу Васильеву за теплый прием и организацию литературной встречи в местном литобъединении. Но, кроме тихой печали среди покинутой еще в советское время деревни, кроме радости новых знакомств, поездка эта подарила мне короткую встречу с красотой.
В последний день в Вельске я решил прогуляться к реке Ваге (на которой и стоит город). Просто вспоминал, как отец об этой реке рассказывал, и спустился в широкую долину реки. Был типичный северный пасмурный день, быстрые и холодные протоки Ваги рябило ветром. Песчаные берега, бревна на перекатах, чайки с уже выросшими птенцами – все напоминало о моих северных экспедициях, и не хватало только костра, дыма…
Вскоре я заметил бабочку. Потом еще одну, еще. Все они сидели на песке, широко раскрыв крылышки, почти прижимая их к песку. Согревались. Кроме обычных «шоколадниц», я заметил несколько крупных, темных, со светлой палевой полосой вдоль края крыла, подчеркнутой ярко-синими пятнышками. Не составило труда сфотографировать одну из них.
Эта бабочка – траурница, Nymphalis antiopa (Linnaeus, 1758). Она очень широко распространена – по всей Северной Евразии и Северной Америке, на юг проникает вплоть до Мексики, да и в России достаточно обычна. Ее на разных языках называют «траурной мантией» - "Trauermantel" на немецком, "sorgmantel" по-шведски, "mourning cloak" по-английски. Правда, такое английское название используется только в Америке, а в Англии ее зовут "Camberwell Beauty" (красавица Камбервилла), и связано это с тем, что траурница не водится в Англии, но лишь попадает туда с грузами сосновых бревен из Скандинавии, и потому летом появляется вблизи портовых городов. В Камбервилле, районе Южного Лондона, траурница была в середине XVIII века впервые обнаружена одним английским натуралистом, который и дал ей это поэтическое имя.
Но в России траурнице повезло еще больше, ибо она вошла в нашу художественную литературу. Ее любили в России, и это нетрудно видеть из описания С.Т. Аксакова:
«Тёмно-кофейные, блестящие, лаковые её крылья по изобилию цветной пыли кажутся бархатными, а к самому брюшку или туловищу покрыты как будто мхом или тоненькими волосками рыжеватого цвета. Края крыльев, и верхнего и нижнего, оторочены бледно-жёлтою, палевою, довольно широкою зубчатою каёмкою, вырезанною фестончиками... а вдоль палевой каймы, по обоим крыльям, размещены яркие синие пятнышки...». На мой взгляд, описание точное, и отнюдь не сухое, не наукообразное.
А как прекрасно воспел траурницу Владимир Набоков! Он профессионально занимался энтомологией, мало того, сделал бабочку символом творчества. Но из многих тысяч великолепных чешуекрылых, дивных, многоцветных, сияющих, выбрал темой стихотворения все-таки траурницу:
Vanessa antiopa
Бархатно-черная, с теплым отливом сливы созревшей,
вот распахнулась она; сквозь этот бархат живой
сладостно светится ряд васильково-лазоревых зерен
вдоль круговой бахромы, желтой, как зыбкая рожь.
Села на ствол, и дышат зубчатые нежные крылья,
то припадая к коре, то обращаясь к лучам...
О, как ликуют они, как мерцают божественно! Скажешь:
голубоокая ночь в раме двух палевых зорь.
Здравствуй, о, здравствуй, греза березовой северной рощи!
Трепет, и смех, и любовь юности вечной моей.
Да, я узнаю тебя в Серафиме при дивном свиданье,
крылья узнаю твои, этот священный узор.
1917—1922
Vanessa antiopa – старое, еще линнеевское научное название траурницы. Позднее она была отнесена к другому роду, но Набоков не стал менять заглавие стихотворения, сочиненного еще в молодости. Оно воспроизводит стиль и композицию античной эпиграммы, да и написано античным размером, элегическими дистихами. Но его цветовая гамма, его эпитеты, его настроение – целиком русское, проникнутое красотой севера, хорошо знакомого Набокову по родительской усадьбе недалеко от Петербурга.
Тоскуя по Родине, на закате жизни Набоков написал еще одно стихотворение, в котором появляется бабочка. Вот его завершающее четверостишие:
И умру я не в летней беседке
от обжорства и от жары,
а с небесною бабочкой в сетке
на вершине дикой горы.
Кажется, и это была траурница…
Никита Брагин
Сообщение отредактировал talassa - Суббота, 17 Янв 2015, 20:19 |
| |
| |
| talassa | Дата: Вторник, 07 Апр 2015, 22:26 | Сообщение # 3 |
|
Житель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 1115
Награды: 35
Репутация: 77
Статус: | Песец-счастливчик
Летом 2006 года мне пришлось провести полевой сезон в Арктике, на острове Котельном. Это самый крупный из Новосибирских островов, расположенных к северу от Восточной Сибири, между морем Лаптевых и Восточно-Сибирским морем. Природа Котельного может показаться бедной; там скудная тундровая растительность и сравнительно немного животных – из копытных встречается северный олень, хищники представлены белым медведем, волком и песцом. Из птиц стоит упомянуть полярную сову, серебристую чайку, поморника, несколько видов уток и куликов.
Песец, Alopex lagopus (Linnaeus, 1758), часто встречается на арктических побережьях и островах. Новосибирские острова были открыты в первой половине XVIII века казаками, которые искали все новые и новые охотничьи территории. Зимний мех песца, густой и снежно-белый, ценился очень высоко, кроме того, пушнина в те времена была основной статьей доходов России. Колоссальные сокровища Оружейной палаты и монастырских ризниц были накоплены за счет продажи пушнины. Вплоть до середины ХХ века промысел песца на Новосибирских островах велся регулярно, каждую зиму, и до сих пор на Котельном можно видеть так называемые «пасти» - ловушки для песцов, сделанные из бревен.
Песец схож по повадкам и образу жизни с лисицей, его даже часто называют полярной лисицей (polar fox по-английски). Основная пища песцов – грызуны-лемминги. Численность леммингов изменяется волнообразно, бывают годы, когда их настолько много, что начинаются их массовые миграции. Лемминги движутся сплошным потоком, не обращая внимания на препятствия, множество их гибнет. Песцам в такой год – раздолье. Но случаются времена, когда численность леммингов падает до минимума. Именно таким был 2006 год на Котельном – я за все лето лишь дважды видел лемминга, причем в одном и том же месте. Но зато в конце июня – начале июля, когда стаял снег, в тундре попадались погибшие песцы.
Не все, впрочем, погибли. В середине июля, белой полярной ночью в наш лагерь прибежал молодой песец, тощий, еще в остатках зимнего меха.
Никита Брагин
|
| |
| |
| talassa | Дата: Вторник, 07 Апр 2015, 22:28 | Сообщение # 4 |
|
Житель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 1115
Награды: 35
Репутация: 77
Статус: | Видимо, ему удалось найти что-то съестное, поэтому он стал наведываться регулярно, а затем мы стали его видеть почти каждый день. Зверек подходил совсем близко, но из рук еду все-таки не брал. Достававшиеся ему косточки и кусочки он либо съедал сразу, либо утаскивал подальше от лагеря, чтобы закопать. Внешний вид песца постепенно улучшался, он скоро избавился от остатков зимнего меха и окреп.
Никита Брагин
|
| |
| |
| talassa | Дата: Вторник, 07 Апр 2015, 22:29 | Сообщение # 5 |
|
Житель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 1115
Награды: 35
Репутация: 77
Статус: | А когда стало чувствоваться приближение зимы, песец начал менять летний, темно-серо-коричневый короткий мех на зимний, густой и белый. Вот тогда я его и сфотографировал в этой уютной позе. Хочется такого погладить – но он в руки не дастся. Только смотрит ясными внимательными глазами.
Никита Брагин
|
| |
| |
