Леонид, заказывайте, я к Вашим услугам. Какой кофе молодой человек предпочитает?
За комплимент спасибо. На Ваше усмотрение - фирменное! А Вас могу угостить шиповником собственного приготовления. Бывало, с Музою горел я, Пегас ломился часто в дверь... Как не хватает мне Борея, Чтоб разгореться так теперь.
Сообщение отредактировал leonid-grushko - Среда, 01 Апр 2015, 17:03
Доводилось ли вам ронять скупую мужскую слезу в кофе глясе? Уверяю вас, зрелище не из приятных. Слезы, даже скупые, портят не только плачущего мужчину, но и вкусовые качества сладкого, крепкого, горячего напитка. Кофе становится слишком солёным, чересчур горьким, непомерно жидким и, главное, – противно холодным. Как оказалось, французские народные сказки – слишком жестокое испытание для стальных мужских нервов. Не припомню, чтобы в детстве я так болезненно переживал за Красную Шапочку или мучился ночными кошмарами, представляя в красках семейную жизнь Синей Бороды. И, между прочим, после сказок блинчики бабушки Нюры комом в горле не застревали. Может в младенчестве нервы покрепче? Всё-таки школьные и студенческие экзамены – серьёзный удар по психике ребёнка. Первая любовь – тоже серьёзный удар, а когда твою психику лупят без выходных весь июнь-месяц, да ещё совершенно непонятно кому давать сдачи, то испорченный слезами кофе можно простить даже мужчине. Хотя, надо признаться, я себя бессовестно успокаиваю, потому что давно бы позорно сбежал, если бы в кофейне хоть кто-нибудь обращал на меня внимание. Не знаю, доводилось ли вам ронять скупую мужскую слезу в кофе глясе, но вот рыдающие часы – ни напольные, ни настенные, ни с будильником, ни с маятником, ни кукушкой, ни без – вам видеть не приходилось. И, слава Богу, зрелище не для слабонервных, стойко выдержавших экзамены и нестойко первую любовь. Часы Уюта плакали навзрыд, слёзы заливали циферблат, поднимались за стеклом, как вода в иллюминаторе, просачивались наружу, задерживались в деревянных складках овала, а потом отчаянно срывались вниз, на пол. Плачущие часы неминуемо бы промочили персидский ковёр, если бы Чёфея вовремя не подставила под рыдающие часы тазик. Ни о каком восстановлении уюта в ближайшее время не могло быть и речи. – Кап, кап, – капали скупые мужские слёзы в остывающий кофе глясе. – Чпок, чпок, чпок, чпок, – роняли обильные слёзы Часы в медный тазик. – Шарах, ба… бах! – это погода вспомнила про свой вчерашний прогноз на сегодня и обрушила весь нерастраченный ливень на крышу кофейни, потом громыхнула и, наверное, угодила в нас молнией, потому что из напольной вазы повалил сизый, густой дым. Сова испуганно перепорхнула поближе к хозяйке, повесив зонтик на спинку её стула. Ливень и молния оказались очень кстати, мы с Часами Уюта прикинулись невинными жертвами протекающей, дырявой кровли. Впрочем, опозориться нам всё-таки пришлось, потому что плохая погода к шараху-бабаху не имела никакого отношения. – Мерхаба, селям! У вас кефир, у нас айран! – вдруг раздался неуловимо знакомый, весёлый бас. Сизый, густой дым превратился в лёгкую, фиолетовую дымку и пропал, словно его никогда не валило. Оказалось, в средине кофейни успел от бабаха до рассеивания припарковаться редкий для парижских улиц транспорт – верблюд, навьюченный полосатыми тюками. Худо-бедные ответы на экзаменах в московском институте и безответная первая любовь в парижском кафе у меня отняли последние способности чему-либо удивляться. Мне ничего не казалось странным – даже верблюд в Париже – даже верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже – даже говорящий верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже – даже говорящий верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже, появившийся из медной напольной вазы для зонтов – даже говорящий верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже, появившийся из медной напольной вазы для зонтов, украшенный стрижкой и покраской шкуры, богато увешанный драгоценностями. Расшитая жемчугами бирюзовая чалма с двумя белыми помпонами на атласных бечёвках, персиковая в зелёных разводах стёганая попона с кистями, бахромой и глубоким вырезом под горб, выстриженная на шкуре коричневая арабская вязь «в цветочек», напоминающий ромашки, изумрудное колье на шее и многочисленные золотые браслеты на ногах были достойны вьючного животного самого султана. Меня так сильно придавило восточным великолепием, что я не сразу сообразил, что верблюд обращается лично ко мне. – Здрасьте, – я вскочил, трудно разговаривать с таким богатым и вежливым верблюдом сидя, быстро приложил ладони по очереди ко лбу, к груди, к животу и сложился пополам, мысленно возблагодарив Аллаха, дозволившего изучить восточный этикет по советским фильмам.
У вас кефир, у нас айран! Борщ вкусный ест с большой баран! Разносчик водит караван, Махмуд одын везёт, болван, Кому кефир, кому айран. Редиска, свёкла и айва, Сосиска, гречка, пахлава, Сметана свежий и банан. У вас кефир, у нас айран!
– заголосил верблюд, поднимаясь на ноги, звеня браслетами, пританцовывая и покачивая белыми помпонами в такт своим воплям. До сих пор не могу понять, как удавалось верблюду одновременно кричать и жевать жвачку, у меня, например, никогда не получалось эти два дела делать одновременно. Закончив кричалку, верблюд надул большой розовый шар и лопнул его, распластав ошмётки по морде. – Шарах, ба… бах! Величественный корабль пустыни аккуратно выплюнул в напольную вазу тщательно слизанную с морды жвачку и представился: – Махмуд Кэмéль, парижанин, адрес – медная напольная ваза для зонтов, улица Дез Анж, 9, хобби – круглосуточный разносчик восточных фруктов-сладостей, овощей-пряностей, возраст – глубоко за 693, выглядит на 33, семейное положение – холост, верблюжат нет, профессия – «Див», «верблюд на час» по зову весёлой души, – и добавил, – у меня сегодня выходной, я бы не показывался, но вы такой грусть и сырость развели, что издохнуть, как последний шакал, можно. Доводилось ли вам прогуливаться вечером по восточному Даниловскому рынку на Мытной в качестве психотерапии? Если нет, то обязательно прогуляйтесь – чудодейственное средство. Восточная мудрость, достигшая предельной концентрации на московских рынках, вселяет уверенность, что только она способна избавить человечество от депрессии, демографического упадка, голода и строительного коллапса. Посмотрев на внезапно успокоившиеся и утробно затикавшие Старинные Часы Уюта, у меня закралось подозрение, что они недавно были изготовлены искусными мастерами где-то в подполье Шанхая, уютно провалялись на прилавке Даниловского рынка, чтобы оттуда отправиться радовать глаз в Парижское кафе. Восточные изделия, как домашние животные, всегда узнают голос хозяина. На мокром, зарёванном и опухшем от слёз циферблате явно распознавался верблюжий гордый профиль с белым помпоном. Махмуд подмигнул кофеям, старшей и младшей, они уже пришли в себя и собрались снимать с верблюда и перетаскивать на кухню полосатые тюки с провизией. Я рванул на помощь, в тайне надеясь увидеть среднюю сестру, но меня постигло горькое разочарование – перетаскав все полосатые тюки и запихнув их под стол, любимой девушки я нигде не обнаружил. Я осторожно выглянул в сад, дракон по-прежнему огнедышаще храпел, свернувшись калачиком и собрав один хвост, три головы и четыре лапы «в кучку», рядом со сладко дрыхнущим чудовищем тоже никого не было.
***
Турецкий кофе от Махмуда
Давным-давно, шайтан не вспомнит, ишак не доживёт, в решете ли, в соломе ли, когда верблюд выкликал вести громким голосом радио «Эхо Багдада», качал я своего хозяина в люльке – скрип-скрип, сказки ему рассказывал телепередачей «Спокойной ночи, малыши», росло возле нашего дома огромное дерево. Нанял я сорок человек обстругать его да еще сорок человек – выдолбить. Потом засыпал внутрь сорок казанов пшеничного плова с мясом, влил сорок котлов кислого молока. Перемешал все и съел, но ни губы мои, ни язык мой не почувствовали вкуса варева. А вот если тебе дать целую речку компота, целую гору плова да кучу голубцов каждый с мою руку величиной, согласишься ли ты сказка слушать? Я, пожалуй, соглашусь да сразу же и начну.
***
Сообщение отредактировал lucyforrer - Четверг, 02 Апр 2015, 21:52
Доводилось ли вам прогуливаться вечером по восточному Даниловскому рынку на Мытной в качестве психотерапии? Если нет, то обязательно прогуляйтесь – чудодейственное средство. Восточная мудрость, достигшая предельной концентрации на московских рынках, вселяет уверенность, что только она способна избавить человечество от депрессии, демографического упадка, голода и строительного коллапса.
Ура!!! Три кофеи!!! С возвращением и продолжением, Люси!
Про восточный Даниловский рынок - просто прелесть! Смеюсь до упаду. Настроение резко повышается! Жду продолжения. Играть со мной - тяжёлое искусство!
Вносим пахлаву Милой читательнице для придания настроению восточной сладости.
Вах! Пропала талия. Окончательно! Но это так вкусно, клянусь усами моего дедушки - это райская еда! Спасибо, милая Люси! Играть со мной - тяжёлое искусство!
Ну ни на секунду нельзя оставить, ни на секунду, обязательно уведут... какого-нибудь постороннего, спящего кота. Я, между прочим, ещё лучше умею спать и "крякмуркать". И всё самое интересное узнаёшь в самом неинтересном для кота кофейном месте. Нет бы в крок-сосисочном или на пляжном. Глаз да глаз... где уж тут "крякмуркнуть", гарем спасать нужно от чужих котов. Любимый кот Наины Киевны Горыныч
Сообщение отредактировал Мордохеич - Четверг, 02 Апр 2015, 22:46
Часы Уюта плакали навзрыд, слёзы заливали циферблат, поднимались за стеклом, как вода в иллюминаторе, просачивались наружу, задерживались в деревянных складках овала, а потом отчаянно срывались вниз, на пол.
Цитатаlucyforrer ()
Мне ничего не казалось странным – даже верблюд в Париже – даже верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже – даже говорящий верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже – даже говорящий верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже, появившийся из медной напольной вазы для зонтов – даже говорящий верблюд, лежащий посреди кофейни в Париже, появившийся из медной напольной вазы для зонтов, украшенный стрижкой и покраской шкуры, богато увешанный драгоценностями. Расшитая жемчугами бирюзовая чалма с двумя белыми помпонами на атласных бечёвках, персиковая в зелёных разводах стёганая попона с кистями, бахромой и глубоким вырезом под горб, выстриженная на шкуре коричневая арабская вязь «в цветочек», напоминающий ромашки, изумрудное колье на шее и многочисленные золотые браслеты на ногах были достойны вьючного животного самого султана.
Цитатаlucyforrer ()
А вот если тебе дать целую речку компота, целую гору плова да кучу голубцов каждый с мою руку величиной, согласишься ли ты сказка слушать? Я, пожалуй, соглашусь да сразу же и начну.
ЛЮСИ!!! Сидела я ждала - и дождалась! Какие выпуклые образы, Востоком повеяло, ароматами пряностей, жарким дыханием пустыни. И Часы Уюта хороши! Таинственные такие - плачут. Может, от счастья. Расскажешь потом? Заинтриговала - первая цель настоящего писателя выполнена. Хочется продолжения. Чудесный роман должен получиться. ВЕЩЬ!
Я, между прочим, ещё лучше умею спать и "крякмуркать".
Вербушка, да кто бы сомневался. Ты и стихи пишешь, тока редко
ЦитатаМордохеич ()
Нет бы в крок-сосисочном или на пляжном. Глаз да глаз... где уж тут "крякмуркнуть", гарем спасать нужно от чужих котов.
Вот! Раскололся: ГАРЕМ!!! Видишь, добегался-таки. А ну марш, на пляжик! Три сосисочных скалки ждут тебя Поговорим по душам И не гыгыкай даже! Разговор будет серьёзным и долгим
на спирту, я надеюсь? Пойду стакан помою. Он у меня один на все случаи жизни))))
Я завариваю размолотый шиповник плюс боярышник в термосе. Энергетический напиток - в Ваш стакан! Пейте на здоровье! Бывало, с Музою горел я, Пегас ломился часто в дверь... Как не хватает мне Борея, Чтоб разгореться так теперь.
Сообщение отредактировал leonid-grushko - Пятница, 03 Апр 2015, 17:46
"Какие странные задержки даёт её любовный пульс..." Это я про то, что куда-то постоянно от вас выпадаю - то в насморк, то в суету, то в заботы, то в международную конференцию. Простите, любимые! Я уже даже не обещаю исправиться, я осознала, что хронически неисправима. Пишу продолжение через пень-колоду, но ведь пишу же...
***
Было или не было, шайтан не ведает, ишаку наплевать, жил в одной Восточной стране неудачный мужчина и удачная женщина. Неудачный мужчина звался Муфид Аль Хабибаба и служил он верным и честным визирем у местного неверного и нечестного Халифа. Его удачная женщина Фатима звала мужа на людях нежно Хабибыч, а дома обзывала зловредно Муфтой. И хотя жили они в роскошном сарай-дворце с сорока красавицами дочерьми, ели всей семьёй с золотых табак-тарелок изысканные блюда, пили из хрустальных бардак-стаканов терпкое, дорогое вино, но Фатима упорно считала своего мужа неудачным. Мол, и ростом не вышел, и красотой не блеснул, и ловкостью рук не отличился, что не возьмёт в руки, всё у него из рук валится. А уж бесхитростен и наивен был – подстать своей жёлтой обезьяне, что ему от прапрадедушки досталась. Кроме потрёпанных жизнью долгоиграющей обезьяны и персидского ковра, полученного за верную и честную службу на благо Халифа, у бедного Муфты своего ничего не было: и сарай-дворец, и золотые табак-тарелки и хрустальные бардак-стаканы, и даже сорок красавиц дочерей только благодаря его удачной женитьбе получились. Сердилась удачная женщина Фатима, ножками топала, на неудачного мужа покрикивала, пудрой рахат-лукума ему в лицо дула, острые пряности за шкирку сыпала, верблюжьи колючки с ветками саксаула на его половину кровати подкладывала, ведь, шайтан знает, ишак догадывается, не может слабая женщина в одиночку со слугами и сарай-замок в чистоте держать, и мужа одевать, и дочерей на выданье кормить, женихов им 40 штук искать не из среды разбойников. Только все намёки были бесполезны. Возьмёт Муфид Аль Хабибаба книгу, персидский ковёр в рулон скатает, пойдёт в финиковый сад, разложит ковёр на траве, сядет по-турецки и читает запоем, бездельник. А обезьяна ему на плечо залезет, губами шевелит, волосатую ручку в кулачок соберёт, пальчиком по строчкам водит, небось, тоже читает, образина этакая. Попробовала однажды Фатима проверить, каких интересных женщин её муж в книге видит, пару страниц осилила, картинок не нашла, рецептов не обнаружила да и задремала, а в это время у неё пита с запечёнными овощами подгорела. Обозлилась Фатима, попросила мужа сбегать на базар за мешком картошки семье на ужин, все слуги при деле были, а дочерей пока допросишься – седьмым потом обольёшься, а когда он ушёл, вынесла всю мужнину библиотеку в сад, сложила бесформенной грудой и устроила ей 451° по Фаренгейту. Вернулся муж с мешком картошки на ужин, а во дворе пепелище. Перекинул тогда Муфид Аль Хабибаба персидский ковёр через плечо, посадил на него обезьянку, уложил в котомку единственную оставшуюся в доме книжку и ушёл из сарая-замка, потому что ханум, сжигающая книжки, это больше никакая не ханум, а ведьма. А что так долго в законном браке с ведьмой состоял? Так женщину, шайтан помалкивает, ишак надрывается, вообще очень трудно сразу же после замужества распознать. Она ведь не дыня – сквозь кожицу не прощупаешь, и не лимон – по запаху не узнаешь, и не арбуз – по башка не постучишь. Отправился Муфид Аль Хабибаба к своему начальнику Халифу просить отправить его в дальнюю командировку на поселение. А у неверного и нечестного Халифа ходила в любимых жёнах родная сестра Фатимы, Зульфия, женщина не просто удачная, а удачная во всех отношениях. Завидовала она сестре лютой ненавистью с рождения, ведь в чужом казане плов аппетитнее, в чужом саду финики слаще. Подумаешь, муж Халиф, у неверных и нечестных Халифов тоже бывают серьёзные недостатки, поэтому Зульфия часто за занавесками в приёмной сидела, подслушивала. – Вах-вах, – смекнула Зульфия, услышав речь Хабибыча, – не иначе как рахат-лукумная парочка поссорилась, надо бы сплавить Муфида подальше, чтобы Фатима с 40 детьми на выданье взвыла, к сестре помощи прибежала клянчить. Халиф ничего без своих 33 жён не решал, соберёт Женский совет, выслушает мнения, взвесит «за», «против», «воздержалась» и тогда уже сам, единолично и бесповоротно, правит. А если какая женщина, пусть самая любимая, возражать начнёт, мол, процедура голосования порушена, консенсус попран, то выведет Халиф жену-ослушницу на крыльцо и зычно на неё прикрикнет: «Иди отсюда, шайтан в помощь, ишак довезёт, не жена ты мне больше, не жена!» И так три раза подряд. Всё, считай, жена уже бывшая. Вернуть её, конечно, назад можно, но родственникам большой калым платить придётся, так что ослушниц в семье Халифа до сих пор не наблюдалось. – Жди моего решения, – сурово ответил Халиф своему визирю, – сказка быстро сказывается, дело быстро не делается, – и ушёл на женскую половину, шашлык кушать в приятной компании. Скатал Муфид Аль Хабибаба персидский ковёр в рулон, посадил на него обезьяну, вышел в финиковый сад Халифа, разложил ковёр на траве, сел по-турецки, книгу раскрыл – ждёт. Халиф не торопится, мезе-закуски пробует. После лёгкой разминки фруктами, свежие овощные салаты к кебабу хорошо пошли, рассыпчатый пилав-рис с нежным судаком тоже к восточному двору пришёлся, сыр, копчёности, маринады разные вмиг испарились, грузинский цыпленок в соусе сациви и армянский лахмакун-пицца умялись за милую душу. Пора бы уж и к восточным сладостям переходить, а ими даже не пахнет. Халиф уже всех слуг по очереди на кухню тысячу и один раз сгонял, нет сластей – и всё тут. Какой-то голодный джин-сладкоежка налетел ураганом на Восточную страну – и всю местную пахлаву, тулумба-пирожные, вымоченные в сахарном сиропе, рахат-лукум 300 видов, халву 600 видов и даже всё дондурма-мороженое съел – не заболел-простудился, шайтан его забери, ишак лягни, только сытым стал. Осерчал Халиф, но с джином особо не поспоришь, сладкого не лишишь, к родственникам, как жену, не отправишь. Вскричал тогда он не своим от огорчения голосом: – Какая жена мне сейчас хоть одно дондурма-мороженое в вафельном хрустящем стаканчике достанет, та и будет решать судьбу командировки Муфида Аль Хабибаба, что на потёртом персидском ковре приговора дожидается. Выходит тут в танце живота из-за занавесочки Зульфия, вся из себя такая загадочная и таинственная, разодетая в ярко красный лиф с блестящими стразами и монистами, в лёгкую, полупрозрачную юбку, с пояса свободно струящуюся. А завершает её наряд полный набор сверкающих золотых украшений: серьги с внушительными рубинами, многослойные колье, оригинальные до умопомрачения, крупные перстни, украшения в волосах, многочисленные гранатовые браслеты на бедрах и щиколотках. Ведь известно, в арабских странах, если мужчина решил жениться, то должен одарить невесту пятью килограммами золотых украшений, причём супруга будет носить их не по одному, а помногу, лучше сразу все, если здоровье позволяет. Но это обычный мужчина, а Халиф дарил каждой счастливой избраннице по 16 кг. золота, цифра у него была такая счастливая. Несёт торжественно своё убранство Зульфия, под тяжестью не прогибается, монистами звенит, алой юбкой струится, глаза её подстать рубинам и гранатам огнём горят, больно хочется несчастную судьбу своей сестре устроить, а у Халифа уже слюнки текут, не сводит он восхищённых глаз с открывшегося великолепия – трёх огромных разноцветных шариков сорбэ: белого – личи, бордового – тутовника и жёлтого – манго в вафельном стаканчике, что несёт в руке его любимая супруга. Через неделю, шайтан поразился, ишак хвост потерял, вышел Халиф к спящему Муфиду, растолкал беднягу, чтобы речь молвить, в командировку на ночь глядя визиря послать. – Поезжай, говорит, срочно по делу в пустыню Руб-эль-Хали, что в переводе с арабского означает «пустой квартал», построй там роскошный сарай-дворец. Мы решили с жёнами через недельку на верблюдах по барханам погонять, а в пустыне так пить хочется, что даже переночевать негде. Опечалился Муфид, он не то чтобы дворец в пустыне построить, он и добраться в эту самую пустыню не знал как. Скатал Муфид Аль Хабибаба персидский ковёр в рулон, посадил на него обезьянку, вышел в финиковый сад Халифа, разложил ковёр на траве, сел по-турецки, книгу раскрыл – думает. Вдруг заговорила жёлтая обезьяна языком человеческим: – Чего ты, Господин, книгу открыл и ничего путного в ней не увидел. Вслух читай, глядишь, кто-нибудь тебя да поймёт-услышит. Муфид откашлялся и стал читать унылым голосом: «В одном уголке ковра-самолета ворс был в неважном состоянии, – это, наверно, постаралась моль. В остальном же ковер отлично сохранился, а что касается кистей, украшавших его, то они были совсем как новые…» Облезлый персидский ковёр настороженно, словно прислушиваясь, приподнял все четыре угла с кистями. – Веселее читай, Господин, веселее, – нетерпеливо приказала обезьянка. Муфид добавил в голос щенячьего восторга и лошадиной радости: «Ковер затрепетал, один за другим поднялись вверх все четыре угла с кистями, потом выгнулись и поднялись вверх края ковра, но середина его продолжала покоиться на траве под тяжестью тел обоих пассажиров. Потрепетав немножко, ковер застыл в неподвижности». Персидский ковёр в точности повторил прочитанное. – Читай, Господин, читай дальше! «Теперь ковер выпрямился, стал плоским и твердым, как лестничная площадка, и стремительно рванулся вверх…» Муфид читал без остановки заплетающимся языком, плохо понимая прочитанное, путаясь в варварских оборотах и запинаясь на каждом чужеродном слове, но лишь замолкал на минуту, ковёр начинал резко падать, обезьянка поднимала визг, и Муфид, словно утопающий за соломинку, вновь хватался за книгу: «Ковер поднялся выше самых высоких деревьев, выше самых высоких домов, выше самых высоких фабричных труб и поплыл над городом, полным сияющего мерцания огней. Снизу доносились приглушенные расстоянием человеческие голоса, автомобильные сирены, пение гребцов на реке, отдаленные звуки духового оркестра. Вечерняя темнота окутала город, а здесь, наверху, еще виден был багровый солнечный диск, медленно оседавший за горизонт». Старый восточный ковёр, пожалованный Муфиду прямо с пола Халифа, мчался со своей ношей к пустыне Руб-эль-Хали, что в переводе с арабского означает «пустой квартал». Внизу вечерняя темнота окутала город, а здесь, наверху, ещё виден был багровый солнечный диск, медленно оседавший за горизонт… Пожалуй, это было единственное описание из странной книги, которое соответствовало действительности.
***
Сообщение отредактировал lucyforrer - Среда, 29 Апр 2015, 01:47
"Какие странные задержки даёт её любовный пульс..." Это я про то, что куда-то постоянно от вас выпадаю - то в насморк, то в суету, то в заботы, то в международную конференцию.
Люсенька! Не выпадай так надолго! Спасибо за новый отрывочек, но мало!!! Хочется ещё. Играть со мной - тяжёлое искусство!
Джин по прозвищу Алтынбек Арзынбаев, сокращённо Алтын, страшно скучал, он был лишён мандата Дива за попытку свержения власти и установления на Земле дивной диктатуры, что было, конечно, опасным нарушением закона, но Алтын честно полагал, что могучим джинам на земные законы плевать. Остальные дивы, оказалось, придерживались прямо противоположной точки зрения. Алтын уединился в жаркой пустыне, соорудив на скорую руку прохладный оазис, и теперь возлежал под пальмой, обсасывая финиковую косточку. Он с удовольствием зачистил бы ещё несколько стран от восточных сладостей, но тётушка Зульфия строго-настрого запретила племяннику есть сладкое в большом количестве, лечиться молодой, неопытный джин самостоятельно пока не умел, а на остальных джинов, которые дивные мандаты сохранили, он смертельно обиделся. Хотя по натуре молодой джин был незлобив, но какими стихийными бедствиями для человечества закончились бы его обида, скука и жажда власти никто так и не узнал, потому что на нос Алтына неожиданно пошёл на посадку терпящий бедствие после лобового столкновения со лбом джина ковёр-самолёт. Спасение волшебного, пусть откровенно ветхого и наглого, летательного средства – лучшее средство от скуки, шайтан зуб даёт, ишак – ни в зуб копытом. Алтын сразу же предусмотрительно уменьшил в размерах себя, пальму, финики и оазис, так что ковёр-самолёт совершил мягкую посадку на траву. Муфид столько времени выразительно читал вслух, что осип, огромный, лохматый, звероподобный джин, быстро уменьшившийся в размерах, окончательно лишил его голоса и способности к самовыражению. Алтын понял, что по-прежнему сильно смущает прилетевших, причесался пятернёй, быстро умылся водой из арыка, выплюнул финиковую косточку и уменьшился до размеров мелкого, приветливого джина, способного пообщаться даже с обезьянкой. – Мерхаба, селям честным гостям! – поздоровался джин. – И тебе не лысеть, любезный! – ответила обезьянка, потому что больше отвечать джину было некому. – Я Алтынбек Арзынбаев, Великий и Ужасный Див, из бывших, можно просто Алтын – честно уточнил разжалованный джин. – А вы кто такие и зачем потревожили меня в моём личном, уединённом оазисе? – Это мой молодой Господин, доставшийся мне в наследство от моего старого Господина, прапрадедушки молодого Господина, – охотно начала объяснять обезьянка, – это старый ковёр моего молодого Господина, доставшегося мне в наследство от моего старого Господина, прапрадедушки молодого Господина, а это я… – Спасибо, я уже догадался, – перебил обезьяну джин, склонность женщин к пересказу подробностей всех войн и всех миров его раздражала, – зачем пожаловали? Обезьяна сначала обиженно подобрала нижнюю губу, прикрыв её верхней, но потом всё-таки ответила, хотя уже менее доброжелательно: – Будем строить с видом на твой оазис роскошный сарай-дворец с золотыми табак-тарелками и хрустальными бардак-стаканами. – Ну, это навряд ли у вас получится без моей помощи, – усмехнулся Алтын и мстительно добавил, – помогать людям, обезьянам и коврам не буду из вредности. Ишь разлетались, шайтан не увидит, ишак не пожалуется. – А нам твоя помощь не нужна, вот только Господин обретёт голос и построим. – Ха, хотелось бы посмотреть, казус с потерей голоса я сейчас мигом исправлю. Джин хрустнул костяшками пальцев и Муфид Аль Хабибаба понял, что пусть связно говорить он пока не сможет, но читать вслух попробует. «Первый дворец был целиком из драгоценного розового мрамора. Его восемь тяжёлых резных дверей, изготовленных из сандалового дерева, были украшены серебряными гвоздями и усыпаны серебряными звёздами и ярко-алыми рубинами. Второй дворец был из голубоватого мрамора. В нём было десять дверей из редчайшего эбенового дерева. Они были украшены золотыми гвоздями и усыпаны алмазами, сапфирами и изумрудами. Посреди этого дворца поблёскивал зеркальной гладью просторный бассейн, а в нём плескались золотые рыбы, каждая величиной с доброго осетра». – Вот, – сказала обезьянка, обращаясь к джину и показывая морщинистым пальчиком на хорошо вычитанную работу, – два сарай-дворца, Халифу и моему Хозяину, уже построили, твой на подходе. «Они вошли в чертоги третьего дворца, блиставшего таким великолепием, что…» – Шайтан помилуй, ишак не гневайся! Я про…раб, так строить не умею! – вскричал Алтын и умчался рассматривать внутреннее роскошное убранство дарёного дворца-сарая из зелёного мрамора. – Владей на здоровье, – благородно прокричала ему вслед обезьянка.
***
– Заладила: «Поедем посмотрим, поедем посмотрим, не догоним, так на верблюдах покатаемся», далась тебе эта выжженная пустыня, неразумная ты, любопытная женщина. Подумаешь, обещал. Мало ли что женщинам халифы-мужья обещают. Да твой неудачный родственник, небось, давно с дороги свернул, в саксауле затерялся, от жажды засох. Хорошо, успокойся, видишь, едем, поклажу твоих лучших нарядов зачем-то тащим, на тридцати верблюдах еле-еле уместилась, остальным жёнам, бедняжкам, места в караване не хватило, дома Женский совет пришлось оставить, как я теперь мудрые решения принимать буду? Понятно, ты всех мудрее, прекрасней и белее, за что себя любишь, так это за красоту и за скромность.
– Ха… Ха… Ха…бибыч построил три дворца? Один для меня с жёнами, другой для себя с обезьяной, третий для твоего племянника оазисного бандита? Ха… ха… ха…м! Его дворец самым роскошным получился. Ха… ха… ха…лифа, кажется, жестоко оскорбили! Зачем кричу, я только тебе на ухо кричу, потому что глубоко внутренне возмущаюсь. Точно знаешь, что твой про… про…раб к сарай-постройкам костяшки пальцев не приложил?
***
Увидел Халиф три роскошных сарай-дворца, бровью не повёл, глазом не моргнул, только сильно заикаться начал, хлопнул в сердцах воротами из драгоценного розового мрамора – девчачий цвет ему, видишь ли, не понравился, молча удалился в свой сарай-дворец с золотых табак-тарелок сласти кушать, дорогое вино из хрустальных бардак-стаканов пить, с единственной женой Зульфиёй совет держать. Скатал Муфид Аль Хабибаба персидский ковёр в рулон, посадил на него обезьянку, вышел из своего сарай-дворца голубоватого мрамора в оазис, разложил ковёр на траве, сел по-турецки, книгу раскрыл – отдыхает. Шайтан зевнул, ишак задумался, подошёл Халиф через неделю к спящему в своём дворце Муфиду, растолкал беднягу, позвал Зульфию, чтобы она речь могла молвить, решительное слово Халифа своими словами пересказать. – Хорошо жить во дворце из драгоценного розового мрамора, с золотых табак-тарелок сласти кушать, дорогое вино из хрустальных бардак-стаканов пить, – высоко оценила любимая жена Халифа читательский талант Муфида, – но дворец станет ещё краше, если посадишь около него гуль-хандаан – смеющийся цветок и анар-гриваан – плачущий гранат. А пока ты занимаешься растениеводством, мы с мужем сгоняем на верблюдах в Елисейские Поля, у меня наряды закончились. И они ускакали. А Муфид Аль Хабибаба опять скатал персидский ковёр в рулон, посадил на него обезьянку, вышел из своего сарай-дворца голубоватого мрамора в оазис, разложил ковёр на траве, сел по-турецки, книгу раскрыл – ищет в книге гуль-хандаан – смеющийся цветок и анар-гриваан – плачущий гранат. Ищет – поищет – найти не может! Через три дня безуспешных листаний страниц, обезьянка тактично поинтересовалась у своего Хозяина: – Неужели во всей книге не нашлось ни одного упоминания о гуль-хандаан, смеющемся цветке и анар-гриваан, плачущем гранате? – Увы, – обречённо ответил Муфид Аль Хабибаба, – это какая-то неправильная восточная книга, здесь только бананы и унылые клумбы, венки и букеты. И Муфид, роняя слёзы, зачитал вслух отрывки текста: «На плоских крышах зеленели тенистые сады, а на клумбах алели, желтели и синели невиданные цветы… Две девочки примчались с большим венком и надели его на шею страшно смутившемуся юному гостю. Трое мальчиков во главе с их учителем принесли ему в подарок большущую гроздь бананов… Они раскрыли глаза, только услышав, что Варвара Степановна кого-то благодарит. В её руках были букет цветов и связка превосходных, благоухающих бананов». – Проблема, – задумалась обезьянка, обходя кругом и осматривая плачущие берёзовым соком банановые пальмы, неожиданно выросшие за одну ночь вокруг дворцов, прислушалась к алеющим, желтеющим и синеющим невиданным цветам, не раздастся ли в клумбах хотя бы лёгкий смешок. Вдруг обезьяну осенило: – А если, обливаясь слезами, вместо слова «бананы» прочитать слово «гранаты», Господин? А при упоминании тенистых садов, клумб, большого венка и букета цветов сразу же начинать заразительно смеяться? Слёзы на глазах, кстати, можно не вытирать, они уместны и в горе, и в радости. Муфид очень старательно попробовал изобразить и горе, и радость всего в нескольких предложениях, прилежно меняя бананы на гранаты. «На плоских крышах зеленели тенистые сады, а на клумбах алели, желтели и синели невиданные цветы… ха… ха… ха, две девочки примчались с большим венком, ха… ха… ха, – заливался весёлым смехом визирь, – и надели его на шею страшно смутившемуся юному гостю. Трое мальчиков во главе с их учителем принесли ему в подарок большущую гроздь гранатов… хнык… хнык… хнык, они раскрыли глаза, только услышав, что Варвара Степановна кого-то благодарит. В её руках были букет цветов ха… ха… ха и связка превосходных, благоухающих гранатов, хнык… хнык… хнык», – и визирь залился горькими слезами. – Не верю, – сморщилась обезьянка, – давай повторим. На шестой раз бессвязный и неправдоподобный текст прозвучал более-менее связно и правдоподобно. Обезьянка и Муфид очень боялись, что в нагрузку к клумбам, венкам, букетам смеющихся неведомых цветов и гроздьям плачущего граната появятся все перечисленные девочки, мальчики, учителя и варвары степановны, но, слава Аллаху, из книги вычитывались только неодушевлённые предметы и экзотические растения.
***
– Заладила: «Поедем посмотрим, поедем посмотрим какие растения Хабибыч возле дворцов навыращивал, не насладимся цветами-гранатами, так хоть голову ему отрубим», дался тебе этот неудачный родственник, неразумная ты, любопытная женщина.
– Ха… Ха… Ха…бибыч вырастил по три плачущих гранатовых дерева возле каждого дворца? Ха… Ха… Ха…бибыч разбил по шесть клумб, на которых алеют, желтеют и синеют от хохота во весь свой львиный зев невиданные цветы? Ну конечно, ты опять точно знаешь, что твой Алтын к гуль-ханда... ааан – смеющемуся цветку и анар-грива… ааану – плачущему гранату костяшки пальцев не приложил. Зачем кричу, я только тебе на ухо кричу, потому что ещё глубже внутренне возмущаюсь.
***
Увидел Халиф по три плачущих гранатовых дерева возле каждого дворца и по шесть клумб, на которых алели, желтели и синели от хохота во весь свой львиный зев невиданные цветы, бровью не повёл, глазом не моргнул, только ещё сильнее заикаться начал, хлопнул в сердцах воротами из драгоценного розового мрамора – девчачий цвет ему по-прежнему не нравился, молча удалился в свой сарай-дворец с золотых табак-тарелок сласти кушать, дорогое вино из хрустальных бардак-стаканов пить, с единственной женой Зульфиёй совет держать. А Муфид Аль Хабибаба скатал персидский ковёр в рулон, посадил на него обезьянку, вышел из своего сарай-дворца голубоватого мрамора в оазис, разложил ковёр на траве, сел по-турецки, книгу раскрыл – жизнью и чтением про себя наслаждается. Вконец расстроенная Зульфия, посоветовав на Совете мужу лечь спать, побежала к племяннику джину Алтынбеку Арзынбаеву, чтобы тайны волшебной книги разведать, ведь Муфид от своего соседа Алтына ничего не скрывал, всё рассказывал, даже читал ему вслух про разные яства четыре раза в день: к завтраку, обеду, полднику и ужину. Шайтан вспотел, ишак уморился, пришёл Халиф через неделю к спящему в своём дворце Муфиду, растолкал беднягу, позвал Зульфию, чтобы она речь могла молвить, решительное слово Халифа своими словами пересказать. – Хорошо жить во дворце из драгоценного розового мрамора с золотых табак-тарелок сласти кушать, дорогое вино из хрустальных бардак-стаканов пить, любоваться тремя гранатовыми деревьями и шестью клумбами, на которых алеют, желтеют и синеют от хохота во весь свой львиный зев невиданные цветы, – высоко оценила любимая жена Халифа читательский талант Муфида, – лишь не хватает принцессы, девушки невиданной красоты, где-нибудь, только не в нашем дворце. А пока ты добываешь принцессу, мы с мужем сгоняем на верблюдах в Елисейские Поля, мне снова гардероб обновить нужно. И они ускакали. Как вы догадались, шайтан надоумил, ишак смутился, удачная во всех отношениях женщина Зульфия разузнала великую книжную тайну, что никакой принцессы невиданной красоты, ни даже Варвары Степановны - скромной учительницы из книги вычитать невозможно, а в пустыне Руб-эль-Хали, что в переводе с арабского означает «пустой квартал» женщин ни виданной, ни невиданной красоты отродясь не водилось. Муфид Аль Хабибаба вновь скатал персидский ковёр в рулон, посадил на него обезьянку, вышел из своего сарай-дворца голубоватого мрамора в оазис, разложил ковёр на траве, сел по-турецки, книгу не раскрыл – бесполезно. Через три дня медитации, переходящей в ступор, обезьянка тактично поинтересовалась у своего Хозяина: – Долго, Господин, будешь торчать посредине оазиса с книгой в руке тоскливым изваянием на фоне роскошных дворцов, плачущих гранатовых деревьев и многочисленных смеющихся клумб? Ты что ослеп, девушку невиданной красоты в упор не замечаешь? Муфид ошарашено огляделся вокруг, но заметил только неспешно идущего к нему разжалованного дива Алтынбека Арзынбаева. – Ты что, девушка? – на всякий случай удивлённо поинтересовался у подошедшего Алтына Муфид Аль Хабибаба. – Сам ты девушка, – обиделся джин, где ты девушек с мужскими именами-фамилиями видел? А вот принцесса Асисяй, будущая ханум Арзынбаева, – действительно девушка невиданной красоты, неземного обаяния, невообразимой скромности и неподражаемого красноречия, – сказал джин и с обожанием уставился на жёлтую обезьяну. – Да? – поразился Муфид и посмотрел другими, округлившимися, глазами на обезьянку, доставшуюся ему по наследству от прапрадедушки. Визирь стремительно терял дар речи, но из последних сил тщательно скрывал охватившее его чувство растерянности. Он был готов согласиться с неземным обаянием, невообразимой скромностью, неподражаемым красноречием, с девичеством своей обезьяны, даже с её принадлежностью к королевской фамилии, но сомневался, что сможет убедить Халифа и Зульфию в невиданной красоте будущей ханум Арзынбаевой. Впрочем, он понимал, что для лохматого, звероподобного дива – это вполне подходящая партия, и ни минуты не сомневался, что Алтын искренне считает свою невесту писаной красавицей.
Дивная любовь ушла к диву во дворец ужинать, веру, что распоряжение Халифа выполнимо и визирь не лишится головы, Муфид безвозвратно потерял, осталась только надежда, что утро вечера мудренее. Скатал Хабибыч персидский ковёр в рулон, вздохнул о потере обезьяны, а заодно и жены с 40 дочерями, взял в руки книгу и ушёл к себе во дворец… спать.
***
– Заладил: «Поедем посмотрим, поедем посмотрим принцессу невиданной красоты, наверняка Хабибыч где-то, как-то умудрился её раздобыть», дался тебе этот неудачный родственник, неразумный ты, любопытный мужчина. – Оч… оч… оч… очень приятно, Ваше Высочество! Зульфия, женщина удачная во всех отношениях. Какой у Вас прекрасный цвет волос, принцесса, – чистое золото. Ха… Ха… Ха…бибыч, КАК, ну КАК тебе удалось найти девушку ТАКОЙ невиданной красоты в пустыне Руб-эль-Хали, что в переводе с арабского означает «пустой квартал», где женщин ни виданной, ни невиданной красоты отродясь не водилось? Драгоценный муж мой, поехали скорее отсюда, дома тебя Женский комитет заждался, да и государственные дела, не терпящие отлагательств, сильно запущены. О! Что вы говорите. Принцесса скоро станет нашей родственницей? Племянник, поздравляю, но нам с мужем уже пора очень быстро возвращаться, вон даже верблюды бьют копытами в нетерпении. Будьте вы… сч… сч… счастливы!
***
Было или не было, шайтан не ведает, ишаку наплевать, жил в одной Восточной стране удачный мужчина и удачная женщина. Удачный мужчина звался Муфид Аль Хабибаба и служил он верным и честным визирем у местного неверного и нечестного Халифа. Его удачная женщина Фатима называла мужа нежно Хабибыч. Жили они опять долго и счастливо в роскошном сарай-дворце, ели с золотых табак-тарелок изысканные блюда, пили из хрустальных бардак-стаканов терпкое, дорогое вино, а 40 дочерей Муфид удачно пристроил замуж за 40 иноземных дивов с мандатами. Удачная женщина Фатима больше никогда не устраивала своему мужу 451° по Фаренгейту, наоборот, за время последней длительной командировки Муфида пристрастилась к чтению и нечаянно собрала библиотеку раритетных изданий. Всей семьёй Аль Хабибабы часто выезжали на дачу, в пустыню Руб-эль-Хали, что в переводе с арабского означает «пустой квартал», где с ними по соседству жил долго и счастливо большой, лохматый джин по прозвищу Алтынбек Арзынбаев, сокращённо Алтын, со своей красавицей женой принцессой Асисяй Арзынбаевой, сокращённо Ася.
***
Я там был, дворцы из голубоватого и зеленоватого мрамора видел, с золотых табак-тарелок сласти кушал, дорогое вино из хрустальных бардак-стаканов пил, любовался гранатовыми деревьями и клумбами, на которых алеют, желтеют и синеют от хохота во весь свой львиный зев невиданные цветы, с принцессой Асей интеллектуальные беседы вёл, дворец розового мрамора купил, не ютиться же мне весь отпуск в холостяцкой медной напольной вазе для зонтов в душном Париже? Халиф, конечно, неохотно свой дворец продал, но у него не было выхода, они с любимой женой Зульфиёй начинали в пустыне Руб-эль-Хали сильно заикаться, а то и вообще теряли дар речи, видимо, аллергия на пылевые бури, а нам, дивам, любые аллергии в диковину. Принцесса Ася теперь никогда не превращается в обезьяну, зачем счастливой женщине обезьяний облик? Хотите секрет скажу, только вы не обижайтесь. Мы все ходим немножко заколдованными по собственному желанию до тех пор, пока нас не полюбят и не станут нежно целовать три раза в день, можно в макушку. Поверьте Диву с мандатом, без любви никакие богатства и никакое волшебство не поможет вернуть желание оставаться Человеком. Верблюд Махмуд Кэмéль мотнул головой, отгоняя грустные мысли, расшитая жемчугами бирюзовая чалма съехала ему на нос, он её водрузил на место копытом, любовно расправил персиковую в зелёных разводах стёганую попону с кистями, блеснул выстриженной на шкуре коричневой арабской вязью «в цветочек», напоминающий ромашки, звякнул изумрудным колье на шее и многочисленными золотыми браслетами на ногах, фыркнул, сердито пнул стеклянную дверь кофейни и удалился, покачивая двумя белыми помпонами на атласных бечёвках.
Часы Уюта нервно и хрипло последний раз тик-такнули и в растерянности остановились…
Тишину в кофейне нарушали лишь далёкие, душераздирающие вопли верблюда:
У нас айран, у вас фромаж Мутон ест в суп-пюре, кураж! Разносчик водит караван, Махмуд одын, как перст, болван, Кому фромаж, кому айран? Айва, потат, бетрав, радис, Вот пахлава, а вот сосис, Вот маскарпоне, вот банан У вас фромаж, у нас айран!
Сообщение отредактировал lucyforrer - Пятница, 22 Май 2015, 20:41
Люсиночка, извини, что долго не приходила! А тут в полном цвету восточная мудрость. Удивляюсь я, как ты перевоплощаешься в каждую среду, о которой пишешь. Иронично, изящно и поучительно, между прочим:
Цитатаlucyforrer ()
А что так долго в законном браке с ведьмой состоял? Так женщину, шайтан помалкивает, ишак надрывается, вообще очень трудно сразу же после замужества распознать. Она ведь не дыня – сквозь кожицу не прощупаешь, и не лимон – по запаху не узнаешь, и не арбуз – по башка не постучишь.
Цитатаlucyforrer ()
Завидовала она сестре лютой ненавистью с рождения, ведь в чужом казане плов аппетитнее, в чужом саду финики слаще.
Находки мне твои как всегда нравятся, улыбчивые такие
Цитатаlucyforrer ()
Он с удовольствием зачистил бы ещё несколько стран от восточных сладостей,
Откровенно ветхое и наглое летательное средство - это вообще нечто!
Цитатаlucyforrer ()
Спасение волшебного, пусть откровенно ветхого и наглого, летательного средства – лучшее средство от скуки
Обожаю мелких и приветливых, сама не знаю, почему
Цитатаlucyforrer ()
выплюнул финиковую косточку и уменьшился до размеров мелкого, приветливого джина, способного пообщаться даже с обезьянкой.
А тут я насторожилась
Цитатаlucyforrer ()
перебил обезьяну джин, склонность женщин к пересказу подробностей всех войн и всех миров его раздражала
И недаром:
Цитатаlucyforrer ()
Визирь стремительно терял дар речи, но из последних сил тщательно скрывал охватившее его чувство растерянности. Он был готов согласиться с неземным обаянием, невообразимой скромностью, неподражаемым красноречием, с девичеством своей обезьяны, даже с её принадлежностью к королевской фамилии, но сомневался, что сможет убедить Халифа и Зульфию в невиданной красоте будущей ханум Арзынбаевой.
Ты знаешь, эта ситуация мне напомнила чем-то нашу... с комментаторами Видишь, я самокритична. Ждёшь-ждёшь новую персону, а приходит всё та же обезьяна и рад уже даже ей, потому что пришла. А если серьёзно: проблема обратной связи с читателем точно есть. Ведь они же есть Но все в масках. Читают тебя, Люси, конечно, читают. Хочется только, чтобы добрые слова говорили. Это правда. А иногда дождался, а получаешь ку-ку с хвостиком.
Цитатаlucyforrer ()
Мы все ходим немножко заколдованными по собственному желанию до тех пор, пока нас не полюбят и не станут нежно целовать три раза в день, можно в макушку. Поверьте Диву с мандатом, без любви никакие богатства и никакое волшебство не поможет вернуть желание оставаться Человеком.
Цитатаlucyforrer ()
Вот пахлава, а вот сосис, Вот маскарпоне, вот банан У вас фромаж, у нас айран!
Чего тут скажешь - это ты, та, которую всегда хочется видеть и слышать и даже ждать интересно!
Добрый день, Lucy. Руновский Переулок, дом 6, 4ый этаж… У моего прапрадеда была в этом доме квартира еще до коммунальных времен. Позже в квартиру вселили три других семьи. Прадед и бабушка родились в этом доме. С детства слушаю рассказы о Руновском, поэтому захотелось Вас спросить - что связывает с этим адресом? Спасибо. Наташа (только сейчас заметила, что у этого комментария не включены уведомления об ответах по e-mail, поэтому оставила еще одно сообщение, где опция электронных уведомлений подключена. Надеюсь, на ответ.)
Сообщение отредактировал Nat_Rodionova - Понедельник, 18 Сен 2023, 15:08
Добрый день, Lucy. Руновский Переулок, дом 6, 4ый этаж… У моего прапрадеда была в этом доме квартира еще до коммунальных времен. Позже в квартиру вселили три других семьи. Прадед и бабушка родились в этом доме. С детства слушаю рассказы о Руновском, поэтому захотелось Вас спросить - что связывает с этим адресом? Спасибо. Наташа
Сбежал, плюшевая любовь. Я себе другого почти завела 
Видишь, добегался-таки. А ну марш, на пляжик! Три сосисочных скалки ждут тебя 
Поговорим по душам 
