| Volckov | Дата: Среда, 15 Янв 2014, 07:18 | Сообщение # 2 |
 Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус:  | Автор исторического романа всегда чем-то напоминает витязя на распутье. Налево пойдёшь, устремишься к увлекательности – попадёшь в бульварную литературу. Направо пойдёшь, захочешь достоверности – распугаешь всех читателей своими познаниями и занудством. Прямо пойдёшь, желая найти золотую середину – придётся совершать подвиг. Выбор пути зависит от того, как понимать историю, что ценить в ней больше всего.
Когда я писала свой исторический роман«Марго. Сны и воспоминания королевы», мне пришлось на практике столкнуться со всем многообразием возможных подходов и выбрать из них один. Тема моего романа всем знакома, за неё брались многие писатели. А я взялась после них — не от наглости и не от наивности, а исключительно потому, что ни один подход из уже реализованных меня не устраивал. Я считаю этот момент принципиальным и хочу рассказать, чем же мой путь отличается от остальных и почему я считаю его лучшим.
И заодно с удовольствием расскажу о других возможных путях, разумеется, с примерами.
Первый вопрос, который встаёт перед автором, задумавшим написать исторический роман – нужна ли в нём историческая достоверность, и если да, то как её понимать?
Если не нужна, то история понадобится только в оформительских целях, и получится костюмный роман. Помните песню «Франция» Зои Ященко?
Теперь я понимаю фантазии Дюма:
Когда так пахнет ночь французскими духами,
То муза из огня является сама
И дышит на тебя любовью и грехами.
Следы музы костюмных романов легко распознать по изобилию в книге шпаг, эффектно брошенных фраз, ослепительных красавиц и красавцев, восторга и, конечно, звёздных ночей, верёвочных лестниц, шелеста платьев, страстных поцелуев, а для бодрости – двух-трёх гнусных мерзавцев, парочки роковых совпадений и чего-нибудь кровавого и трагического.
Цель таких книг – развлечь читателя чем-то ярким и незаурядным, поэтому их герои – как правило, знаменитые исторические личности. Правда, в костюмном романе они одномерны, как герои мыльного сериала. И причины исторических событий тоже просты: любовные интрижки, месть или каприз какой-нибудь дамы. Никаких социально-политических предпосылок, никакой экономики и прочих скучных вещей.
Впрочем, я ничего не имею против Дюма. В детстве мне нравились «Три мушкетёра». Правда, «Королева Марго» совсем не впечатлила. А если бы меня попросили назвать лучшую книгу Дюма, я назвала бы «Шевалье д'Арманталя». Кстати, и сам Дюма считал этот роман самым занимательным из всего им написанного.
Главное достоинство Дюма – одновременно и главный его недостаток: он не церемонится с историей, делает с ней что захочет. Это хорошо для юных читателей, которых обычно отпугивает серьёзность и академичность и притягивает лёгкость и романтика. Но многие, читая Дюма, всерьёз полагают, что читают исторические книги. Когда вышел мой роман о королеве Маргарите де Валуа, я нередко слышала в читательских отзывах фразу: «Я думал, что неплохо знаю то время, потому что читал Дюма, а прочитал вашу книгу и понял, что почти ничего о нём не знал».
К сожалению, эта проблема касается не только Дюма и его читателей. Бесцеремонное и даже хамское отношение к истории – одна из главных тенденций сегодняшнего времени. Неуважение к прошлому перестало быть недостатком, оно не вызывает возмущения. Напротив, даже входит в моду.
В Америке переиздают Марка Твена в исправленном виде – из соображений политкорректности убирают из «Приключений Гекльберри Финна» слова «негр» и «индеец» как оскорбительные для читателей. То, что эти книги – история и классика американской литературы, никого не волнует. Учесть при чтении исторические соображения оказывается настолько сложной задачей, что проще переписать книгу. А во многих американских школах «Приключения Гекльберри Финна» вообще запрещены – всё из-за той же политкорректности. Представляете, что сказал бы на это сам Марк Твен?
В Европе дела обстоят не лучше. Маститый английский писатель Питер Акройд, специализирующийся на истории, при написании биографий исторических лиц придерживается принципа «предположения важнее доказательств». А недавно вышла «Смерть короля Артура» Томаса Мэлори в его пересказе – точнее, в сокращении, некоторые места которого критики сравнивают по поэтичности с полицейским отчётом.
С одной стороны, это естественный процесс. Варвары завоевали Римскую империю, разломали в ней что смогли и стали жить на обломках по-своему, а уцелевшая часть римской культуры легла в основу их культуры. Европейские короли имели привычку достраивать и перестраивать фамильные замки и дворцы, иногда до неузнаваемости, и первоначальный замысел архитектора тоже никого особо не волновал. Между прочим, на картинке слева – Лувр версии XV века.
Конечно, нам польстило бы сравнение с европейскими королями, но следы современных «культурных» и «политкорректных» вмешательств в историю куда чаще напоминают следы варварских вторжений. Всё делается так же грубо, энергично и бестолково. Только сейчас не варвары разрушают Рим, а общество потребления приспосабливает мировую культуру под свои запросы.
Дело ведь не в факте пересказа и не в художественном вымысле как таковом. Шарль Перро пересказал литературным языком народные французские сказки, а век спустя братья Гримм рассказали их уже по-своему, кое-что присочинив – это нормальный литературный процесс. Но братья Гримм написали свой текст, а не переделали Перро и уж тем более не воспользовались при издании его именем.
Наглая постмодернистская манера влезать в чужое произведение и хозяйничать там, как дома, приводит к тому, что история в представлении людей утрачивает какую-либо самостоятельную ценность. Исчезает понимание, что история замечательна именно своими отличиями от современности! Раньше всё было другим – мышление, язык, скорость жизни, ценности. Исторический роман или фильм – прекрасный шанс узнать ту, другую жизнь и на её фоне лучше понять себя и сегодняшнее время – но этот шанс сегодня используется крайне редко. Куда чаще историю подстраивают под запросы среднего потребителя.
Ещё какое-то время в таком духе – и появится «Божественная комедия» Данте в комиксах. Или в адаптации под русские реалии, где Вергилия заменит Баба-яга.
Но хватит ужасов. По счастью, можно оставаться исторически достоверным, и когда пишешь авантюрные романы. Замечательный приём, позволяющий это делать – приключения вымышленного героя в реальных обстоятельствах. «Романист должен побывать в той эпохе, о которой он пишет. Главное – реальный исторический фон, с которым сюжет и персонажи находятся в правдивом соотношении». (Рафаэль Сабатини).
Вначале писатель тщательно изучает нужную эпоху, а потом берёт придуманного героя и проводит его через реальные события того времени. Впрочем, этот герой, хоть и придуманный, имеет реальных прототипов и совсем не случаен. Яркий пример – капитан Питер Блад, вышедший из-под пера Сабатини.
В 1685 году в Англии действительно произошло восстание герцога Монмута, которое было жестоко подавлено. Многих его участников казнили, а часть отправили в рабство на остров Барбадос. Перед тем, как писать «Одиссею капитана Блада», Сабатини изучил воспоминания одного из участников этих событий – «Повествования о великих страданиях и удивительных приключениях Генри Питмена, хирурга покойного герцога Монмута». История Блада во многом перекликается с историей Питмена: Блад тоже врач, тоже был осуждён за медицинскую помощь бунтовщику, прошёл через суд, оказавшийся безжалостной формальностью и фарсом, попал на Барбадос, испытал на себе унижение и тяжесть рабства и жестокость тамошних властей, решил бежать, столкнулся с пиратами и т.п. Начало истории совпадает, но потом пути Питмена и Блада расходятся: Питмен возвращается в Англию, а Блад становится пиратом.
Были у капитана Блада и прототипы среди авантюристов, например, его однофамилец Томас Блад. И, конечно, Генри Морган, один из самых жестоких пиратов в истории – что, впрочем, не помешало ему в итоге стать губернатором Ямайки. «Одиссея капитана Блада», как мы помним, тоже заканчивается тем, что Блад становится губернатором Ямайки. Но Блад, в отличие от Моргана, всегда старался избегать лишних кровопролитий.
Сабатини наверняка читал и знаменитую книгу Александра Эсквемелина «Пираты Америки», и многие другие исследования и документы – а потом написал на этом материале три приключенческих романа о капитане Бладе, которые получились очень правдоподобными. Да, Питера Блада не существовало, не существовало и его помощника и хрониста Джереми Питта – но они вполне могли существовать, причём именно тогда, в то время. И в принципе, подобные приключения могли бы произойти и в реальности.
Я привела в пример именно Блада как самого известного героя Сабатини, хотя у него много романов о других эпохах. Он обращался к истории разных стран и к разным периодам – от средневековья до Наполеоновских войн… Но о чём бы ни писал, он вначале тщательно изучал исторический материал, а потом строил на нём сюжет.
В этом жанре работали и работают многие замечательные писатели. Если тщательно исследовать нужную эпоху, получится увлекательная, добротная книга. А если подойти к ней с «костюмной» стороны, получится нечто, возможно, с настроением и с атмосферой, но историю там придётся искать с фонарём, то и дело натыкаясь на самые неожиданные вещи и дивясь причудам сочинителя.
Этот жанр очень удобен – он даёт автору свободу, при этом позволяя оставаться достоверным. Конечно, в моём случае о нём не было и речи – я собиралась писать о реальных людях, которые совершенно не нуждались в обществе придуманных героев.
Хотя в литературе есть примеры великолепных «встреч» реальных и придуманных лиц. Например, роман Марка Твена «Принц и нищий». Несмотря на то, что это детская книга, это прекрасный образец исторического романа, причём в ней удалось самое трудное: передать атмосферу другого времени и раскрыть характеры с учётом тогдашней психологии и нравов.
Историческую достоверность можно понять и как научную проблему, как вопрос, требующий ответа. Тогда получится научный исторический роман – назовём его так. «Я сочиняю в романе только тогда, когда история безмолвствует… С другой стороны, это научное исследование и роман о нас с вами» – это слова из интервью Юрия Вяземского, автора серии романов «Сладкие весенние баккуроты». Это семь книг (пока вышли только две), каждый об одном из дней Страстной недели.
Вяземский взялся за эту тему, чтобы методично, всесторонне изучить вопрос и разобраться в том, что до сих пор оставалось неясным. Каким человеком на самом деле был Иуда? Что стояло за его предательством, какие он преследовал цели? Почему всё произошло именно так, а не иначе? Ещё одна, сопутствующая, задача – дать читателю максимум знаний о той эпохе. Показать разнообразие тогдашних философских учений, политическое устройство и обстановку, нравы, быт. Реконструировать Иерусалим и его окрестности, Рим…
Недостаток такого подхода – сложность текста для восприятия. Информационная перегрузка снижает художестенную выразительность и делает сюжет весьма относительным. Реальные люди никогда не сообщают в бытовых разговорах такие объёмы информации, как ученики Иисуса в романе Вяземского «Великий понедельник», открывающем серию. Ясно, зачем это сделано: чтобы показать, какие тогда существовали философские учения, и чем от них отличалось христианство – причём показать полно и системно. Во второй книге «Трудный вторник» – это роман о детстве и юности Понтия Пилата – тоже даётся много сведений, на этот раз о Риме.
Здесь дух времени понимается как максимум объективной информации. А вот речь персонажей при этом звучит вполне современно. Автор почти не использует приёмов стилизации, не старается сделать так, чтобы читатель почувствовал себя в том времени. Да и психология по понятным причинам отходит на второй план.
Это полная противоположность костюмному роману. Читая эти книги, вряд ли сумеешь перенестись в то время, поверить в него, почувствовать его дыхание – зато многое о нём узнаешь. Автор, как хороший преподаватель, старается, чтобы читатель не переставал задавать себе вопросы. Чтение такого текста – это работа: учёба, размышления, поиск, анализ противоречий. Но не эмоциональное погружение в атмосферу прошлого.
Такой подход – настоящий научный труд. Многие авторы начинают двигаться в этом направлении, но до науки доходят немногие. Есть и такие, кто понимает историчность просто как множество подробностей. Такой автор отважно зарывается в документы, учебники, архивы, книги, газеты, открытки, этикетки, объявления и ещё куда придётся и всё награбленное добытое гуманно обрушивает на голову читателя, причём делает это скороговоркой, как в рекламном ролике по радио. Об атмосфере прошлого нет речи, об осмыслении фактов – тем более, о логике и подавно: автор хватает читателя за руку и бежит с ним от завязки к финалу, не сбавляя скорости, перескакивая через события и за особо удачные минуты промахивая целые месяцы, годы и десятилетия. Вопросы читателя, жалобы на усталость и просьбы остановиться и рассмотреть что-то получше игнорирует.
Примеров приводить не буду из соображений человеколюбия, а экстремалы сами легко распознают такие тексты по схожести с анонсами Интернет-новостей.
Слишком быстрая скорость нехороша, но и слишком медленная не лучше. Читатель от неё скучает, расстраивается и засыпает – а самостоятельно разбудить заснувшего читателя способна разве что книга из библиотеки Хогвартса.
Но вернёмся к научному подходу. В случае с королевой Маргаритой он был бы интересен, но далеко не оптимален – исторических трудов по теме полно, а мне хотелось именно перенести своих читателей в прошлое, сделать так, чтобы они какое-то время пожили вместе с героями в XVI веке, подышали воздухом того времени. Почувствовали, чем люди той эпохи отличались от нас с вами.
К тому же, материалы о жизни французского двора – это прежде всего письма и мемуары далеко не беспристрастных придворных. Если пытаться строго научными методами выяснить, кто из них был честен, а кто забыл, что обманывать нехорошо, достоверных выводов получится гораздо меньше, чем хотелось бы. Попытки учёных выяснить объективную истину почти бесполезны, когда дело касается межличностных отношений.
Впрочем, не надо расстраиваться, что мы никогда не узнаем правды: есть другие способы её узнать.
Как читатель уже догадался, историческая достоверность изначально была для меня первостепенной, и здесь с выбором пути я не колебалась. Но вскоре мне встретилась другая развилка: что важнее – история как таковая, во всей своей масштабности и сложности – или люди, её герои, участники? В идеале важно и то и другое, но на практике что-то неизбежно перевешивает.
Если важнее история, то начнёшь мыслить категориями общества, государства, и получится роман-эпопея. Чтобы написать такой, надо вначале выстроить для себя некую схему событий, учесть все их причины и дать им своё толкование и свою оценку. Главное – не сомневаться, что твоё толкование и оценка единственно верные.
Минусы такого подхода – те же, что присущи любой монументальности. Неизбежная серьёзность, отсутствие свободы и необходимость подгонять характеры под свою систему. Ведь характеры реальных людей всегда сложны и противоречивы, им сложно дать однозначную оценку, а законченные системы и концепции, на которых и строится мир любой эпопеи, очень не любят противоречий. В «Войне и мире» Толстого Наполеон Бонапарт показан только с негативной стороны, лицемером и позёром. Это создаёт нужный образ, подтверждая взгляды Толстого на историю, но в этом совсем нет интереса к Наполеону как к человеку.
Кстати, о моей эпохе, о XVI веке во Франции, тоже написано произведение эпического масштаба: дилогия Генриха Манна «Молодые годы короля Генриха IV» и «Зрелые годы короля Генриха IV». Я уже писала об этих романах здесь, а сейчас отмечу только, что их масштаб впечатляет, но при чтении бросается в глаза, что характеры исторических личностей как таковые автора интересовали мало. Реальные люди с их сомнениями, эмоциями и противоречиями не поместились в выстроенную Манном схему событий – поэтому он их… скажем так, переработал. С одной стороны, автор, конечно, имеет право делать со своими героями что захочет. Но с другой – это ведь не только его герои, это ещё и герои истории.
Всё-таки в идеале писатель должен относиться к личностям прошлого с таким же уважением, как к своим друзьям и знакомым. Вряд ли кто-то станет обвинять безобидного коллегу по работе в том, что тот замыслил отравить своего конкурента, или наговаривать на подругу, что она спит с кем попало – в конце концов, это чревато неприятностями разной степени тяжести. Но почему-то с людьми, жившими давно, некоторые писатели позволяют себе ещё и и не такое… Если фантазия разгулялась, просто не стоит называть свою книгу исторической.
Да и зачем переделывать реальные характеры, когда гораздо интереснее понять их, разобраться, почему они действовали так, а не иначе? Исторический роман – это всегда и психологический роман! Образец того, как блестяще можно раскрыть сложную и противоречивую личность в художественном тексте – образ Пугачёва в «Капитанской дочке» Пушкина. Повесть небольшая по объёму, но в ней показано и передано всё – и атмосфера времени, и жестокость пугачёвского бунта, и страх, и неоднозначность каждой личности, и человеческие судьбы и отношения… Представляешь себе пушкинского Пугачёва – и веришь, что этот человек мог организовать восстание такого масштаба. Такое читательское ощущение – высшая награда для автора исторической книги!
Кстати, это и хороший способ проверить историческую достоверность. Когда встречаешь в каком-нибудь романе описание королевы Маргариты де Валуа как глупой женщины, думающей редко и только про наряды и любовников, возникает маленькая нестыковка: настоящая Маргарита свободно владела несколькими языками и ездила с дипломатической миссией во Фландрию, что в те времена было исключительной вещью для женщины! Она оказывала немалое влияние на политику, её любили и с ней дружили умнейшие мужчины, да и её письма и мемуары показывают, что она прекрасно владела пером, обладала литературным талантом и прекрасным чувством юмора.
Чем глубже я погружалась в историю того периода, тем большая меня брала досада оттого, что такой превосходный материал до сих пор не реализован в художественной литературе. Оттого, что нет ни одного романа, где Маргарита была бы похожа на себя, ни одного романа, в котором герцог де Гиз, граф де Ла Моль, братья Маргариты, Екатерина Медичи, Генрих Наваррский и многие другие были бы изображены правдиво, чтобы не возникало противоречий между реальными поступками этих людей и их литературными образами! Именно это и заставило меня взяться за перо.
Оставалось определиться с формой текста. Я выбрала повествование от первого лица, причём старалась сделать слог моей Маргариты максимально похожим на её оригинальную манеру речи. Когда читаешь письма человека, возникает иллюзия общения с ним. Ты словно бы слышишь голос человека, его интонации. В случае с Маргаритой де Валуа это истинное удовольствие – она была очаровательной и остроумной собеседницей, и мне очень хотелось дать читателю возможность представить себя её собеседником на время чтения.
Правда, повествование от первого лица – не самая простая форма, оно таит в себе опасность скатиться в сентиментальность, в результате чего книга будет похожа на дневник влюблённой девочки-подростка – или наполнится сугубо женскими размышлениями о том, о сём, которые зальют действие водой и слезами. Ещё один подводный камень – подменить мысли героя или героини собственными и за время повествования изрядно надоесть читателю.
Но мне очень повезло с героиней: при всей своей эмоциональности, Маргарита обладала живым и острым умом и весёлым характером, так что подолгу вздыхать и мечтать непонятно о чём, равно как и предаваться тоске, было совсем не в её стиле. А поскольку я не собиралась растягивать объём романа до размеров эпопеи, мне не было нужды «лить воду», «высасывать из пальца» и т.п.
Зато рассказ от первого лица имеет множество плюсов: так интереснее раскрывать характер героини – и характеры людей, её окружавших, поскольку она была неплохим психологом. А ещё это возможность погрузиться в неповторимый язык эпохи Ренессанса с его уникальным сочетанием утончённости и резкости, юмором, полутонами, метафорами и экспрессией.
Теперь вернёмся к вопросу, как остаться достоверным, если эта достоверность касается не фактов и событий, а привязанностей, симпатий и антипатий? Как понять истинное отношение исторических лиц друг к другу, учитывая, что нередко они предпочитали скрывать, кого на самом деле любят и ненавидят?
Здесь я решила действовать следующим образом. Прежде всего, опираться на известные исторические факты, а к противоречиям подходить, как Шерлок Холмс. Так мне удалось сделать картину событий относительно полной. Там, где этого было недостаточно, я полагалась на психологию и здравый смысл. А если и это не помогало – такие моменты случались, хотя и нечасто – доверялась интуиции.
Насколько моя трактовка характеров и событий близка к истине, судить читателям и времени. Время – самый лучший и беспристрастный литературный критик.
Главное – чтобы в историческом романе была история.
С сайта Марии Голиковой
http://www.maria-golikova.ru/statji/istoricheskyj-roman.htm
Сообщение отредактировал Volckov - Среда, 15 Янв 2014, 07:24 |
| |
| |
| Volckov | Дата: Среда, 15 Янв 2014, 07:23 | Сообщение # 4 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | КАК НАПИСАТЬ ИСТОРИЧЕСКИЙ РАССКАЗ
Ироничное исследование, основанное на собственном опыте
Для начала стоит придумать героя, наделить его множествами способностей, сделать его не банальнейшим. Пусть он обладает красотой, талантом и будет во всем совершенством. Создали? Теперь посмотрите на него и выбросьте его на помойку, потому что его место либо там, либо в какой-нибудь сказке.
Итак, забудь про героя. Первое дело, это сюжет. Любой рассказ должен включать в себя интересную историю. Пусть даже вы хотите донести до народа глубокие мысли, но они будут лучше восприняты, когда будут вплетены в интересный сюжет. В конце концов, если вы хотите о чем-то говорит серьезно, напишите лучше диссертацию, научная степень никому еще не помешала.
Если у вас есть сюжет, то присмотритесь, в какой эпохе он будет смотреться органичнее. Например, истории романтической любви и дворцовых интриг гармоничнее смотрятся во времена средневековья. Тогда как политические и революционные идеи хорошо вписываются в новейшую историю. В древний мир можно вписать все, что угодно, так как о нем все равно известно мало, но тогда возникнет проблемы с историческими деталями и опасность превратить рассказа в фэнтезийный.
Да, и присмотрите себе страну, в которой вы будете чувствовать себя уютно, чтобы потом не возмущаться, что вы чего-то не понимаете. Лучше всего, если вы уже будете знакомы хотя бы с какими-то событиями из ее истории, и совсем хорошо, если вам будут знакомы те нюансы, которые свойственны каждой стране данной эпохи. На худой случай энциклопедии и интернет никто не отменял.
Когда вы определились с сюжетом и эпохой, то начинайте работу с героями. Обязательно учитывайте его социальное положение. Будет проще, если он будет из низшего сословия. Тут можно сконцентрироваться на характере. Если же он дворянин, тут все много сложнее, так как приходится учитывать известные фамилии, искать связи с ними. А еще нужно знать родословную своего героя, вплоть до прародителей. Чтобы все его связи и поступки были обоснованы. Нужно разбираться во всех титулах, если хотите участвовать в придворной жизни, то и там куча нюансов.
Если вы осилили эту части и еще не раздумали браться за эту эпопею. Будьте готовы капаться в справочных материалах, чтобы знать события, даты, мелкие детали. Как говорили, что носили, как назывались предметы их гардероба, какую религию исповедовали, и тому подобное. Вплоть до того, из какого материала изготовлялась посуда. Когда вы все это раскопали, и если к этому времени не передумали писать ваш шедевр, можете смело приступать к труду.
Но помните еще вот о чем:
Если ваши герои надумали путешествовать, то вся работа увеличивается ровно в столько раз, сколько стран они будут пересекать. И учтите время, проводимое в дороге. Если они путешествуют на лошадях, то помните, что эти животные хоть и быстры, но они не летают со скоростью экспресса или еще лучше Конкорда. К тому же лошадей нужно кормить, подковывать, и давать им отдохнуть. Да, и учтите, что через моря они плавать тоже не умеют.
Фехтование – это еще одна проблема. Не буду касаться военного дела, так как сама в нем не слишком смыслю, посему и не пишу. Хотя точно знаю, что в средневековье автоматического оружия не было, так что пулеметы и стингеры тут явно отпадают. Что чаще всего приводит нас к шпагам, саблям, ножам и другим колюще-режущим предметам. Совет: посмотрите пару фильмов, соответствующего содержания, зайдите на сайт исторического файтинга, а потом уже пишите. Когда же вы это сделали, встаньте и попробуйте все повторить, пусть коряво, но хотя бы попытайтесь. Тогда вы поймете, что все, что вы написали тоже, скорее всего, относится к области ненаучной фантастики.
Любовные сцены. Часто такие рассказы пишутся именно из-за них. Чувства героев очень важны, с этим трудно спорить. Но учтите, что нравы иных эпох отличались от современных. Более того, они варьировались от стран и даже городов, ныне единых государств, и то, что в Венеции было принято и даже как-то поощрялось, в Риме вызывало негодование.
Это далеко не весь список тех вопросов, которые встанут в процессе написания рассказа. Деталями, конечно, можно пренебречь, но тогда будьте готовы выслушать много «приятного» в свой адрес от зануды-историка (файтера, модельера, путешественника, политолога и т.д.). Если же вы решили подойти со всей ответственностью, помните, что любые знания совершенствуют ваш интеллект, а накопленный материал может вылиться в роман или во второе высшее образование.
С сайта
Klea Strix
http://www.vfs.ee/klea/vsjakozip/srory.htm
|
| |
| |
