* * *
Мы по-русски озвучены,
Мы - душой колокольные.
Нам веками поручены
Эти земли раздольные!

Мы по-русски приучены.
Мы - душою набатные.
Мы - как плеть будем скручены
В Русь стихийную, ратную!

* * *
Просто бежал мальчишка...
Между разрывов бежал...
В синеньких был штанишках...
Вот он, родной подвал.
Только под эту раму
Надо нырнуть, вот-вот...
Пуля летела прямо,
Где ещё там излёт?..
Жизнь бежала шатко...
Спасся почти малец.
Пулю послал под лопатку
Немец? Фашист? Подлец?
Тот мальчуган в штанишках
Был так подвалу рад...
И перед рамой мальчишка
Умер... за Сталинград...

Где Бога нет, там самый главный Враг

И где-то проснулся старик - водолей.
Он солнечный луч в ручеёк заплетает,
А солнце на небе – огромный клубок.
Ручьистые спицы журчат и мелькают

Такое бывает, зима на исходе, Прозрачнее небо и птицы смелей И чем-то живым уже пахнет природа И где-то проснулся старик - водолей. Он солнечный луч в ручеёк заплетает, А солнце на небе – огромный клубок. Ручьистые спицы журчат и мелькают И бродит под снегом берёзовый сок.

Спасибо тебе большое!

И становятся вёсны дороже
Оттого, что разбуженный бег
Постигают поэт и художник,
Всяк пришедший к реке человек.

Что в этом местечке таёжном Родился кусочек весны,

Бывает стих огромным и вместимым, Где есть любовь от ностальгии до тоски, Где есть красивая, бескрайняя Россия,

И весеннею каплей за ворот Устремляется мартовский бег!

Немного участья, как донор, отдав человеку, Восполнишься снова любовью, теплом, добротой. Так взгляд, в небеса, устремив невесомые веки, Глаза наполняет глубокой, святой синевой. Отдай две минуты, два месяца или полжизни. Отдай просто так, ничего никому не жалей. Будь трепетным сыном своей терпеливой отчизны, И жизнь свою каплями, струями всюду пролей.

Прикосновение звука… Проникновение смысла…

Не поймут уже наши детки, Кто такой был Иван – дурак.

Двенадцать месяцев

В запахи хвои Запахнусь. И в стихах своих Стиханусь.

У нас таёжный здесь ландшафт!
У нас размах, разлёт и ширь!
С тобой у нас есть Фроиндшафт!
Люблю Дойчланд, как и Сибирь!

Лёд идёт на Томи

И в поэзию просится проза.

Готовы перемёты на налима.
Река спокойная, ленивая течёт.
А вызревшая, красная калина
Своими гроздьями людей к себе влечёт…

* * *
Кому-то Родина – рязанские равнины,
Кому-то Волги – песенная ширь,
Кого зовут Уральские вершины,
А я давно влюблён в свою Сибирь.

Пил из ручьёв, ходил по горным тропам,
Соседом на ночлегах был медведь.
Меня в логах встречал каскадный рокот,
Вода в Сибири может и реветь.

Я обнимал Мрас-су по батерфляйски
И в ночь багровые закаты провожал.
Чернику ел в горах, где по хозяйски
Урча, кусты Топтыгин ободрал.

Что хвойных запахов, скажите мне, прекрасней?
И что белей сугробов и снегов?
Живу и отдаю себя Кузбассу.
Вокруг здесь много песен и стихов.

Бывает стих огромным и вместимым,
Где есть любовь от ностальгии до тоски,
Где есть красивая, бескрайняя Россия,
А в ней Сибирь и город мой Мыски!

Цветы луговые

Кто цветы луговые
На полянках не брал,
Кто венки из ромашек
На очелье не плёл,
Тот слова вековые
Не читал, не знавал,
Тот на свежие пашни
Улыбаясь, не шёл.

Медоносные травы,
Закружите влюблённых.
Колокольчики, звоном
Кличьте тех, кто поёт.
Не скучайте – подрамник.
Два холста побелённых.
В этом буйстве зелёном
Будет жить натюрморт.

* * *

В ажурных бликах нежился ручей,
Журчал вчерашним проливным дождём,
Нёс отраженье звёздночных свечей
Сквозь этот мир, в котором мы живём…

Вода так много может рассказать,
Вода, взликуя, прошибёт до слёз.
Всего-то надо, тихо, молча ждать,
Когда твой пульс услышит тихий плёс…

И в час, когда луна серпом остра,
Закрыв глаза, учуешь запах речки…
И вот слеза, по-перекатному быстра,
Скользнула догонять Любовь и Вечность.

* * *

Апрельский дождь внезапно бесшабашный.
Он, словно от природы недолёт.
Снег превращает в жиденькую кашу,
Дорогу превращает в гололёд.

А майский дождь поэтами воспетый.
Он будит почки, сок и семена.
Звонки в театре Лета - первый… третий…
И в первый ряд – зелёная трава.

А летний дождь приходит по-хозяйски.
По радужным катается мостам.
Гром с неба говорит по-громьи: «Здрасьте!»
И дождь-степист танцует по зонтам.

Хозяин

…Он любил смотреть, как корова
Тёплым хрумканьем сено жуёт.
Торопил его ранним зовом
Весь, его подчинения взвод.

Кукарекнул петух за горниста,
Проревел за дневального бык
Да и солнце – свой первый, лучистый
Показало в окошечко штык.

Пять полешек – для печки пища,
Для хозяйки воды два ведра.
Он работу давно не ищет.
Льнёт работа к нему с утра.

К бережку… поздоровался с речкой,
Где проснувшись, зевает туман,
И верхушками елей отмечен,
Уходящий на север, урман.

Облака уже день обозначили.
Эх, хороший же будет денёк!
Рядом лаек хвосты замаячили
И в ладошку уткнулся цветок…

У него распрямлялись брови.
Душу грел этот утренний труд.
Он любил смотреть, как коровы
Тёплым хрумканьем сено жуют.

Ода топору

Ну, кто в такой России не был,
Где лишь Любовь да облака?..

* * *

Я в осеннюю серую хмарь
В золотую тайгу собираюсь.
Да какой я – природе царь?!
Я ей сын непутёвый, каюсь.

Подышу желтизною берёз
И под гроздью калиновой крови
Не смогу удержаться от слёз,
Переполненный мудрой Любовью.

Я присяду под небом седым,
Костерок разведу с хворостинок,
И когда раскудрявится дым,
Я глазами объятья раскину.

Вековая, стоглавая даль,
Хоть часочек, да буду твоим я.
А моя человечья печаль
Растворится в растаявшем дыме.

из книжки " СТИХОБРАЗИЯ"

Подожду книжку!!!

Конечно, дождись!

В тайге средь разбуженных кочек,
Средь розово-белых берёз
Зажил, зажурчал ручеёчек
И новость по лесу понёс,
Что в этом местечке таёжном
Родился кусочек весны,
В котором ветра расстреножены
И кончились зимние сны.
Подхватят ту новость заветную
Аккорды щебечущих птиц
И ветер улыбкой рассветною
Коснётся восторженных лиц.

Кому-то Родина – рязанские равнины,
Кому-то Волги – песенная ширь,
Кого зовут Уральские вершины,
А я давно влюблён в свою Сибирь.

Пил из ручьёв, ходил по горным тропам,
Соседом на ночлегах был медведь.
Меня в логах встречал каскадный рокот,
Вода в Сибири может и реветь.

Я обнимал Мрас-су по батерфляйски
И в ночь багровые закаты провожал.
Чернику ел в горах, где по хозяйски
Урча, кусты Топтыгин ободрал.

Что хвойных запахов, скажите мне, прекрасней?
И что белей сугробов и снегов?
Живу и отдаю себя Кузбассу.
Вокруг здесь много песен и стихов.

Бывает стих огромным и вместимым,
Где есть любовь от ностальгии до тоски,
Где есть красивая, бескрайняя Россия,
А в ней Сибирь и город мой Мыски!

Цветы луговые

Кто цветы луговые
На полянках не брал,
Кто венки из ромашек
На очелье не плёл,
Тот слова вековые
Не читал, не знавал,
Тот на свежие пашни
Улыбаясь, не шёл. -- золотые строки...

Медоносные травы,
Закружите влюблённых.
Колокольчики, звоном
Кличьте тех, кто поёт.
Не скучайте – подрамник.
Два холста побелённых.
В этом буйстве зелёном
Будет жить натюрморт. -- да, Любовь весь мир делает подобным радуге...

* * *

В ажурных бликах нежился ручей,
Журчал вчерашним проливным дождём,
Нёс отраженье звёздночных свечей
Сквозь этот мир, в котором мы живём…

Вода так много может рассказать,
Вода, взликуя, прошибёт до слёз.
Всего-то надо, тихо, молча ждать,
Когда твой пульс услышит тихий плёс…

И в час, когда луна серпом остра,
Закрыв глаза, учуешь запах речки…
И вот слеза, по-перекатному быстра,
Скользнула догонять Любовь и Вечность. -- напевно о непрекращающемся движении ручейка жизни, впадающем в реку вечности...

* * *

Чик-чирик и капель, - с этой звенью я
В магазин захожу тёплым днём,
Где девчонок улыбки весенние
Вертят мысли мои кувырком.

Кувырки, кувырки, кувырочки.
Даже в солнце весёлая прыть.
Заверните мне эти цветочки!
Я весну отправляюсь любить!

В ней цветной и улыбчивый город.
Пахнут небом сосульки и снег.
И весеннею каплей за ворот
Устремляется мартовский бег! -- Весна идёт -- Весне дорогу....

Этюд

Лошадка с тележкой тихонько бежит.
В тележке возница небритый лежит.
Он держит поводья уставшей рукой.
Тележку ладошкою гладит покой.
(Всё вместе – лошадка, тележка, ладошка,
Движенья словесного чудо-окрошка…)
С возницею рядом чумазый парнишка.
Он чешет ленивой рукою подмышку.

В машинной, снующей в жаре суете
Лошадка с тележкой тихонько бежит.
В них время другое и люди не те.
И стих мимолётно копытом стучит
Под мирною, тихо бегущей лошадкой…

Наш мир беспокойный, стремительный, шаткий.
Есть где-то покой… он своею ладошкой
Стремительный бег раздвигает немножко. -- вечность ожидает там за поворотом..

Паденье во сне

Падать в бездну неплохо,
Она же без дна.
Вечный путь топора до плахи.
Но от свиста оглохла
Память вещего сна
Без космической музыки Баха.
Нет в паденье полёта,
Ведь камень бескрыл.
В сон мой ангел с ладонями влез.
Я - в ладони те с лёта,
А после поплыл,
Полетел до бездонных небес…

Да, полёт не паденье
И жуть не восторг.
Я руками догнал свою душу…,
Веку сердцебиенья
Кто-то выставит торг.
Мне б последнюю цену прослушать…

* * *

В снах - свобода от Знания.
Сны - купания в тайнах.
Время ткёт мироздание
Из случайностей странных.
Где-то странствуют случаи,
Как прозрачен их смех...

Мы вне снов - невезучие.
Долог "яблочный" грех. -- часто сны приносят Вдохновение или предрекают будущее.. А кому-то вообще они не снятся...

* * *

На ступеньках датировки лет
Уставал избывностью поэт.
Потому что неизбывная печаль
Подрезала нервы, словно сталь
Острого, холодного ножа.
Проступала в отдалении межа,
Где избывность и небытие
В тонкой грани, как на острие
Ждали заключительного акта
В одиночном человеческом спектакле. -- сильные строки....

Семёнычу

Скажи, Семёныч, ведь прекрасно,
Когда с утра на зорьке ясной
Легко и радостно собраться,
Привычно выйти налегке.
Поют пичуги солнцу звонко,
Сегодня ты отложишь донку
И, выбрав опытно блесёнку,
Пойдёшь к родной своей реке.

Знакомы все изгибы речки.
Вот в эту ямку, как с крылечка,
А здесь таймешек, сделав «свечку»,
С тобой боролся целый час…
Ты подойдёшь прибрежной галькой
К вчерашней и удачной ямке,
Где притаившись ждут травянки…
Прицелишь хитроватый глаз

И бросишь плавно подергушку.
Мол, вот щурята, вам покушать,
И каждым нервом будешь слушать
Любой в удилище толчок.
Ориентируясь по блеску,
Привычно будешь дёргать леску.
Десятка два голодных бестий
Уже готовы на крючок.

Рывок… попалась бедолажка.
Ого, с блесёночкой вчерашней!
Ну, что ж, сегодня будет в чашке,
Как украшение ухи…
Рукой, поглаживая сумку,
Ты возвращаешься с прогулки,
И в перекатный говор гулкий
Свой клич вплетают петухи. -- даже увидел этого Семёныча ...Браво!


Немного участья, как донор, отдав человеку,
Восполнишься снова любовью, теплом, добротой.
Так взгляд, в небеса, устремив невесомые веки,
Глаза наполняет глубокой, святой синевой.

Отдай две минуты, два месяца или полжизни.
Отдай просто так, ничего никому не жалей.
Будь трепетным сыном своей терпеливой отчизны,
И жизнь свою каплями, струями всюду пролей. -- золотые слова!

* * *


Хозяин

…Он любил смотреть, как корова
Тёплым хрумканьем сено жуёт.
Торопил его ранним зовом
Весь, его подчинения взвод.

Кукарекнул петух за горниста,
Проревел за дневального бык
Да и солнце – свой первый, лучистый
Показало в окошечко штык.

Пять полешек – для печки пища,
Для хозяйки воды два ведра.
Он работу давно не ищет.
Льнёт работа к нему с утра.

К бережку… поздоровался с речкой,
Где проснувшись, зевает туман,
И верхушками елей отмечен,
Уходящий на север, урман.

Облака уже день обозначили.
Эх, хороший же будет денёк!
Рядом лаек хвосты замаячили
И в ладошку уткнулся цветок…

У него распрямлялись брови.
Душу грел этот утренний труд.
Он любил смотреть, как коровы
Тёплым хрумканьем сено жуют. -- труд -- облагораживает, а безделье -- ввергает в хаос...

Ода топору

Со мною вниз стремится: «У-ух!»
И рассекается полено.
Сбежал с утра мужицкий дух
В топор из городского плена.

Топорик славен мужиком
В бою, в труде и на природе,
Когда притих за кушаком
Иль ждёт хозяина в колоде.

Он тешет свежие венцы,
И я его сейчас потешу,
Срублю загнутые концы
У старых, высохших полешек.

Топор всё лечит, что ветшает.
Я улыбнусь и вытру пот.
А в свежесрубленный омшаник,
Понюхав стружку, вспрыгнет кот…

Припомнят руки взмахов тыщу,
Натянут предки генов нить,
Ладонь обнимет топорище,
И я пойду дрова рубить! -- да, сколько полезного умеет топор...Даже кашу из него сварить можно...

* * *

Четыре стога на полянке
И вновь растущая трава.
Вот островок! Здесь нет ни танка
И не стреляет здесь братва.
Здесь нет наркотиков и СПИДа.
Ориентация – на труд.
А продолжает эти виды
Рогозом окаймлённый пруд,
Где отразилось наше небо,
А в нём дрожанье поплавка…

Ну, кто в такой России не был,
Где лишь Любовь да облака?.. -- к счастью, есть ещё такие уголки, где душа вновь обретает покой...

Одиночество

На засов душа закрыта.
Сердца среди ночи стон.
И слова плывут, как титры
Вместе с одиночеством.

И свеча как будто плачет,
Шевелит тоска хвостом.
Отдаёт скупую сдачу
Сердцу одиночество.

За окошком небо в звёздах,
Это мне их почести.
И стихи уже, как гроздья
Зреют в одиночестве.

Мне б туда, в открытый космос,
В бездное высочество,
Где без отзвука мой голос
Тронет одиночество.

Мгла без страсти и эмоций,
Необъятной ночи стан.
Там поймёшь: к чему бороться
С тайной одиночества…

Там спадёт засов с оконца.
Стон затихнет до нуля.
И увидишь – справа Солнце!
Слева – матушка Земля!

* * *

А, всё равно, верьте, не верьте,
Добро сегодня, завтра зло.
Мы во Вселенской круговерти.
Нас, как юлу, всех завело.

С Землёю вместе на орбите
От дня к ночи, который год.
И даже в час, когда вы спите,
Сны ваши водят хоровод.

Кровь циркулирует по кругу.
Прилив с отливом в череде.
Вчера легко, сегодня туго.
От счастья запросто к беде.

Но если вы в большом испуге,
Всё плохо, каждый день, всегда -
Вы просто выпали из круга!
Там всё в квадрате, господа!

Тоска в квадрате, боль в квадрате…
Вставайте в нашу карусель!
И пусть мелькают дни и даты.
Нам время всем – «отсель досель»…

* * *

Среди вселенских дальних брызг
Живёт в мгновениях мой мозг.
Он развивает бурный сыск
И знанья плавит, словно воск.

Он нужен мне, а Я ему.
Нам друг без друга Жизни нет.
Я в прозе что-то вдруг пойму,
А мозг в стихах, ведь он поэт.

Ночами мозг гуляет в снах,
А я утрами: «Что к чему?»
И мозг, морщинами воззвав,
Ему вопросы задаю.

Какой-то тусклый павильон,
А в нём сидел седой старик…
Мой сон - загадок миллион,
Мой мозг поистине велик.

Он в подсознании забит
Вселенским знаньем вплоть до брызг…

Мой эмбрион был Словом свит,
А я в раздумьях пальчик грыз… -- Браво! Одиночество иногда полезно для творчество, а вот когда оно наводит тоску зелёную и сердце с душой страдать начинают, то только ясный Разум может всё вернуть на круги своя...

* * *

По-русски это – у окошек старики
По-философски жизнь наблюдают.
Сидят тихонько, как у берега реки
И неподвижным взглядом провожают
И детство босоногое своё,
И те, в далёком прошлом, сенокосы…
Их мир ещё немного поживёт
И заплетётся в исторические косы… -- в них сокрыта мудрость веков...

Осенняя песня

Под осень дуб – ветвистый кряж
Землю брал на абордаж
Желудями, желудями.

А в жёлтом взлёте к небесам
Берёзы жили в летних снах
Да с ветрами, да с ветрами.

А молодой да тополёк
К земле листочком первым лёг,
Удивился, удивился.

А с клёна жёлтый вертолёт
Запущен мальчиком в полёт,
Закружился, закружился.

А осень всплеском непогод
Дразнила уходящий год,
Не жалея, не жалея.

А я отдал седую прядь
На радость ветру поиграть,
Пусть развеет, грусть развеет.

Я осень пригласил на бал
И с песней этой танцевал
Над рекою и над сушей.

А песня крылья обрела
И взлётом небеса брала,
Грела душу, грела душу.

А я отдал седую прядь
На радость ветру поиграть,
Пусть развеет, грусть развеет. -- браво!

Моя стихография

А во бору я соберу на бегу
Обветренной приветной хвои.
И в бороде сосновый снег сберегу
И семь снежинок принесу для семьи.

А белым благородится глаз,
И серодятловое сердце тук-тук.
И тихо заплетается час,
Стихает зарифмованный звук.

Я во бору, а значит собор.
Качанье сосен взял, а значит собрал.
Стихи в газету? Я, увы, не собкорр.
Я не статью, я стать написал.

Сосновая сторядная стать,
Из ряда вон перебегая, поэт
Сюда стремится ежедневно слагать
Словесный пульс и плюс фотоновый свет. -- талантливый поэт даже в неприметном найдёт прекрасное...

* * *


Стриптиз и картошка

В полночь девушка в сытой столице
Гладит шест обнажённым бедром…

Мне привычно пришлось наклониться,
Чтоб картошкой стучать о ведро.
Эх, картошка, опять уродилась!
Из гнезда семь увесистых штук
Урожайно в ведро покатились.
Слышен в донце картофельный стук.

Доллар смятый суётся за лямку.
Откровенней улыбка и взгляд…

Разрываю последнюю ямку.
Я закончил последний свой ряд.

Где-то змеями крутятся ножки.
Отдыхает полуночный зал…
Ну, а я сорок ведер картошки,
Как обычно опять накопал! -- шальные деньги и тяжёлый труд, ветренность и добропорядочность, страшный конец и достойная жизнь...


* * *

Неужель ещё помним, знаем
О себе, что народ мы сильный?
Ежедневно мы забываем
Для чего и зачем Россия.

Мне всё фокусник хитрый мнится.
Улыбается исподволь.
Над аршином поэта глумится,
Поперёк его целит, повдоль.

Этот фокусник нас измерил,
Заодно он измерил страну.
И как жаль, что мы реже верим
В русскосказочную старину.

Где межа была к нашим предкам,
Там разросся большой овраг.
Не поймут уже наши детки,
Кто такой был Иван – дурак.

По земле неслучайно босым
К троепутью порой шагал.
И в дороге Авось с Небосем,
Улыбаясь, всегда призывал…

Авось Родину не растеряем…
Небось знаем, как жить по Прави…
Хитрый фокусник отмеряет
Нам кусочками наше право. -- золотые строки! Что ж поделаешь, если порой необходим сильный толчок, чтобы народ поднялся...

* * *



Двенадцать месяцев

Снежно – вьюжное варенье
Январь варит для кореньев.
И снежиночным мгновеньем
Дарит соснам сновиденья.

Февраль улицы метёт,
Песни зимние поёт
И бураном ветви рвёт,
И бодрит: «Весна идёт!»

Март так рад, что тихо льётся,
Как из полного колодца.
Рад проталинами солнцу
И подтаявшим оконцам.

Ах, апрель, свежа капель,
Жаждет кисти акварель.
Губ весёлых ждёт свирель,
Расправляет плечи ель.

Май – цветенье и жужжанье,
Зелень, смех и восклицанья,
Рук любимых осязанье,
Ярких красок созерцанье.

Вот – июнь. Он юн, горяч,
Лёгкий, быстрый, словно грач.
На луче жокей и врач
По телам пустился вскачь.

А июль, совсем босой,
По утрам богат росой.
Над лесами дождь косой
Вьётся сто одной блесной.

А в густых колосьях - август.
А в густых закатах – август.
Августина с гусаком
Входит в тёплый летний дом.

Сентября богат наряд.
Златом тополя горят.
Под ногами у ребят
Лужи выстроились в ряд.

Октября печальный дар –
В доме тёплый самовар.
В листьях сморщенных бульвар
И вороний крик: «Кар-р – кар-р!»

В ноябре оделись в иней
И берёзки, и рябины,
В красны бусинки калину
Нарядил морозец зимний…

И декабрь – снег, снег, снег…
Идёт в шубе человек.
И из-под прикрытых век
Замечает жизни бег… -- браво! словно пробежался по всем временам года...

* * *

Давайте строить мостики из слов
Красивых, нужных, ласковых, весёлых.
Сказал и улыбнулся – мост готов,
А из добра построим маленькие сёла.

В них будут с прибаутками дома,
А на краю околица из смеха.
И белая, скрипучая зима
Слепить снежки поможет из потехи.

Построим примиренья города,
Из песен улицы и арки из стихов.
Меж городами бескорыстья провода
Участьем загудят до облаков.

Построим из согласия страну,
Где просто так зайдёшь к кому-то в гости.
Лишь помнить надо истину одну –
Из добрых слов построить надо мостик.

От « силиконовой долины» бросает в пот.
Мой потомок там слепой крот…

Силикон, силикон, силикон…
Силу на кОн, силу на кОн,

Чтобы всем за руки взяться,
Догадаться, обо всём догадаться.

Богиня Догода помоги, помоги!
Дай узреть, что там, впереди!

Один узрел, второй узрел, третий прозрел…
А «силикон» надувной созрел…

Наливной, наливной « силикон»…
Каждый ставь силу на кОн.

Страшный овраг разросся во ржи…
Господи, Господи, удержи, удержи… -- сильные стихи о безумии мира...

Шаман

Размыкалась Сознания цепь.
Пробуждалась степь, степь, степь.
Воздух взрезало горло, горло…
Бубен ударами горлу вторил…
Руки, движенья, глаза навыкате…
Духи, дУхи, кровь мою слышите?

Кровь ускоряется диким пульсом.
Цепь степей разомкнута Русью.

А шаман не просто плясал.
От знаний провидческих угасал.
Такое кого угодно погасит.
А он всё камлает, камлает! Хватит!
Но он уже не человек, он связан с Духом.
Он в Смерть опускается лёгким пухом.

А удары бубна держат его на Земле!
Где свобода его, где плен?

Камлай, камлай, камлай, камлай!
У Смерти кайма есть, у Жизни край!

А люди шамана хотят дождаться.
Расскажи, как жить и чего боятся?

Бледность, сумрачья послевкусье…
Цепь степей разомкнута Русью. -- так и представил этого, впавшего в транс, шамана... Встречал я в своей жизни этих провидцев... Один из них мне прошлое и будущее моё поведал...

* * *

Во кузнице
Во кузнице-е-е-лый день да звон
Це-е-е-лый день да зво-о-о-нкие мечи
Зво-о-о-нкие Мечи-и-и-слав ковал
Ме-е-е числав кова-а-а- лые железа
В алые железа-а-а-говор добавлял
За-а-а-говор добавляя-я-я-лихим воинам
Я лихим воина-а-а-моём мече
На моём мече-е-е-ло солнышка
Чело солнышка-а-а-лил закаливал
Калил закалива-а-а-лые железа
В алые желез-а-а-Русь молил солнце
За Русь молил солнце-е-е-ловал ветер меч
Целовал ветер ме-е-е-числавович
Мечиславович.

Во кузнице
Во кузнице-е-е-ловал свой меч
Мечислав кузнец!

* * * -- да, чтобы булат был остёр и непоколебим, кузнецы заговаривали сталь... Не зря же их, как и мельников, причисляли к тем, кто ведает...

Когда звенят станки токарные,
Тогда металл своё поёт.
И стружки кружатся спиральные,
Там, где резец канавку « шьёт».

Когда звенит рассвет в подойники
Струёй ритмичной молока,
Тогда в руках доярки Оленьки
Звучат уснувшие века.

Когда под крышей сено хрустнуло,
А дождь мне капли пропевал,
Стропила грели меня русские,
Баюкал тёплый сеновал.

Когда пшена просыпал курочкам,
(В субботу мне не токарить),
То босоножил светлым утречком
К реке своё желанье – ЖИТЬ! -- труд -- облагораживает человека и даёт ему хлеб насущный...

* * *

Какой я веры и какой народности,
Не буду говорить, стихи покажут.
Силён народ мой даже в безысходности.
В лесах богатыри да в горных кряжах

Спят до поры до времени медведями.
А если горе судьбы залистает,
Какая разница с Исусом или с Ведами
Народ мой за Отчизну снова встанет.

Не плачьте, что с богатством разминулись.
Душа Руси не там, где нефть и газ.
И Совесть ведь пока не отвернулась,
И безнадёжность не изгрызла ещё нас.

Не строим яхты, но детей рожаем.
Не потеряли к жизни интерес.
На дачах помидорчики сажаем
Да за опятами идём в соседний лес…

Нам нечего терять из сбережений.
Нам миллиарды не скукожат гнётом плеч.
Мы – как в берёзовом весной сокодвиженье,
Любовью для Руси готовы течь!

-- Умом Россию не понять, аршином тонким не измерить.