Так надо ж по музыку, после Монополь Шампань и в пеньюаре из французского кружева. И не забыть брюлики

да шо ж это такое? опять-обратно всё изорвано, обуглено и измочалено, да ещё и в тиски зажато.
жуть и мрак!

Ира, жизнь хороша и жить хорошо.
быстренько обмой в речке свои страсти-мордасти и айда про любоффф писать.
радостную и светлую.
ну, может, маленько сумраку для пущего романтизьма подпустить.)))

Вот видишь, душа. Мы утихиморили мое проклятое сердце. Оно молчит. Оно больше не мешает тебе...

Жжжж, жжжж, жжжж - вот он, сладкий! Вот он мой сладкий, желто-лопоухий, в мелкую дырочку, ах эти дырочки, АХ эти ДЫРОЧКИ! Каждая сочится, истекает, льется прозрачным нектаром, со вкусом прошлогоднего вишневого варенья, которое девчонка с косичками лопает в беседке, густо намазывая на батон.

Бззззз, я бы вонзила в ее пухлую попу свое жало, что бы она не визжала и не размахивала руками, когда я хочу откусить только маленький, совсем маленький кусочек подвяленной вишенки. Но там огромный противный двуногий с вонючим тапком, гад! Бзззззз, бзззз

жжжжж

Жжжзжжжж, жжжжззззжжжж, я лечу! Я большая, толстая, счастливая! В маленьких прозрачных домиках, истекающих янтарем, мое лето! Жжжжжж!

Всю ночь, драматическая актриса, жившая в Ане, изображала тропическую страсть ( Андрей переживал, если он не доставил удовольствия женщине).
И, когда он уезжал, Аня с остервенением возращала cтарые подушки на место, срывала портъеры и, зло плюнув в раковину, плакала, сидя на краю ванны.

В новый год с новыми чувствами, разве это не правильно? Приготовить обалденный салат с остреньким соусом. Повесить новые светлые занавески и сказать, что те подарила маме. Не мыть сраную раковину до маразма, а сказать, что, ну вот просто не успела. И нажраться шампанского до соплей пузырями. И посмотреть, что из этого всего выйдет.

...Всё это она рассказала Ёлке.

чуть настроение поднять

не получается

Новогодняя сказка

Андрею было далеко за полтинник, он был состоявшимся и успешным и никогда не женатым снобом. Он был капризен и непредсказуем, болезненно самолюбив и очень сложен, безжалостные тучи мужского заката уже стягивались над его головой в непроницаемую мглу, и это очень портило ему характер.