|
Мокрэ
|
|
| dnkor27 | Дата: Среда, 03 Окт 2018, 21:55 | Сообщение # 1 |
 Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 29
Награды: 1
Репутация: 0
Статус:  | Труп
Морские волны с шумом разбивались о большие прибрежные валуны и играючи перемешивали мелкие камушки. Солнце уже успело зайти за горизонт, и пенящуюся воду подсвечивал лишь яркий полумесяц. Подвешенным ночником в чёрном небе он игриво отражался в ряби водной стихии.
Уже не первую ночь выходил к морю инспектор Мокрэ. Надежда увидеть чудо, которым местные жители называли непонятные свечения в глубинах моря и над ним, приводила его сюда. Перекладывая во рту зубочистку из стороны в сторону, он не терял надежды встретиться и с чудесными русалками. О них он тоже не раз слышал от задержанных, в своём участке. Привычка держать во рту зубочистку, появилась у Мокрэ, после таинственного исчезновения его курительной трубки. Расследовать этот инцидент он не стал, а принял, как знак свыше к тому, чтобы, наконец, расстаться с пагубной привычкой. Он уже не был бодрым юнцом, пышущим отменным здоровьем. Теперь, по рекомендации докторов, ему следовало вести вынужденную слежку и за собственным здоровьем. Сыщик! Не молодой, не высокий, ростом с Венеру, и весом, несколько превышающим допустимый для своего возраста и роста. С поседевшими, но всё ещё густыми волосами. Его полное лицо пересекали пышные усы. Седина в усах сильно беспокоила инспектора, и он тайком, даже от жены, подкрашивал их, её же красками для волос. Так, что появляясь в обществе вдвоём с супругой, они сочетались красочным оттенком. Хотя эти выходы были столь редки, что оценить по достоинству их колоритную композицию почти не представлялось возможным. Некоторая упитанность Мокрэ не вызывала беспокойства со стороны поскольку казалась естественной для его положения и возраста. Однако самому инспектору, она доставляла некоторые неудобства. Он просил свою жену: посадить его на строгую диету. Но сам во время службы не упускал возможности плотно перекусить в кафе. А на службе инспектор проводил много больше времени, чем дома. Но этот нехитрый самообман словно вдохновлял инспектора, вливая в него дополнительную гордость за мужественное поедание домашнего рататуя с белым вином.
Сегодня Мокрэ, в очередной раз не встретился с завораживающими русалками и не увидел загадочно-таинственного свечения, ни над морем, ни в тайных глубинах его величественных вод.
— Ну что ж, поедем домой! — инспектор всегда озвучивал свои мысли, находясь наедине. Так он мог поговорить с самим собою. Только в людных местах Мокрэ тщательно следил за своей речью. Придавать огласке все свои мысли, соображения и догадки инспектора сдерживал его профессионализм. Случайно озвученные, они могли быть подслушаны злоумышленниками и нанести серьёзный вред законопослушному обществу.
Подойдя к своему автомобилю, инспектор услышал скрежещи-дребезжащий звук, доносившийся из него. Мокрэ распахнул дверцу авто, взял в руки рацию:
— Мокрэ на связи! Нет, не сплю. Вы же слышите мой голос… Да говорите, хватит предисловий. Так. Труп. Пропал. Любовница в истерике, — повторил он, услышанное, — а жена? Про неё, что известно? Мы про жену, или про истерику? Излагайте яснее, чёрт Вас бери! Ну, так успокойте любовницу, и жену, кстати, заодно… Ага, жена дома. Тогда по телефону, Вы ведь умеете им пользоваться? А, эта, любовница, она уверена, что он был уже того, трупом? Уверена… Еду, еду.
Стал накрапывать мелкий дождь. Мокрэ уселся в автомобиль. Дождь усилился, когда дорога стремительно накатывалась на мокрые колёса автомобиля. Лобовое стекло машины инспектора мужественно пробивало ему дорогу сквозь хлесткие потоки небесной воды. Щётки активно боролись за видимость на шоссе. Долг службы и многолетняя преданность делу всей своей жизни приучили инспектора не обращать внимание на подобные преграды. Вцепившись железной хваткой в рулевое колесо, он наблюдал за медленно проплывающими силуэтами ночного пейзажа. Мокрэ старался соблюдать все правила, придуманные человечеством, поэтому в ночное время, отягощённое проливным дождём, его автомобиль плавно двигался по мокрой дороге, не нарушая скоростного режима. Он, как ребёнок за верёвочку, катил свою машину, пристально вглядываясь в ночную мглу. Свет фар вырывал из темноты узкую полоску дороги. Мокрэ мчался навстречу неизвестности.
— Круасье! — крикнул инспектор, врываясь в полицейский участок, — где Вы, чёрт Вас бери, когда я на службе?
Размашистый шаг инспектора отбрасывал в стороны полы его длинного плаща. Со стороны могло показаться, что плащ в шляпе сам передвигается по лабиринту полицейского участка в нужном ему направлении.
— Доброе утро, инспектор! — поспешил ему на встречу Круасье.
— Какое к чертям, «доброе утро»? Ах да... — Мокрэ поднял жалюзи, — уже утро. Тогда — доброе. Что там за труп? Описание, приметы!
— Пятидесяти пяти лет. Высокий, хорош собой…
— Что за описание? «Хорош собой». Вы что, барышня?
— Прошу прощения. «Хорош собой», — так описывали его любовница и жена…
— Меня приметы интересуют! Усы, шрамы, волосы…
— Очки у него есть. Усы, аккуратно стрижены. Русый, с сединой. Про шрамы никто не упоминал, и зубы, кажется, все целы.
— Во что он был одет?
— Здесь есть разница в показаниях. Из дома он ушёл в пальто, и серой шляпе с загнутыми полями. У любовницы появился в плаще и чёрной шляпе трилби,* такой же, как у Вас, инспектор.
— Когда его видели в последний раз?
— Вчера утром: жена, когда он уходил из дома. Любовница забила тревогу около семи часов вечера. Хотя видела его в последний раз, около полудня. Утром они встретились с ним в кафе, как обычно. Но он оставил её одну, даже не расплатившись за кофе.
— Не расплатившись в кафе? И после этого она забила тревогу?
— Не совсем. Она потом нашла его у себя дома. Он лежал на диване с закрытыми глазами и не реагировал на её замечания о том, как он посмел оставить её одну в кафе. Рассердилась, выбежала из комнаты, а когда вернулась, его не было. Эта говорливая мадам заявилась сюда, и весь вечер осаждала наш участок, исписав кучу бумаги своими показаниями.
— Может, он просто ушёл домой?
— Вряд ли. Вот тут она пишет: «... я ткнула его пальцем, а Труп даже не подавал признаков жизни...» Интересно, какие признаки жизни должен подавать труп?
— Вы о чём?
— Так, к слову. Но домой труп не ушёл. К ночи, пропавшего стала разыскивать и его супруга. С ней я говорил по телефону. Успокоил, как смог, и пообещал, что сегодня утром мы навестим её непременно.
— Понятно, — многозначительно заключил Мокрэ, усаживаясь за свой рабочий стол, не снимая плаща и шляпы, — ушёл из дома — как обычно. Встретился с любовницей — как обычно. Пропал, не заплатив за кофе — необычно. На диване труп — бывает. Труп исчез — вот это уже странно.
— Да, жена ещё добавила, что, кажется, пропали какие-то вещи трупа, её мужа. Видимо, о том, что он уже труп, ей сообщила любовница.
— Они, что знакомы?
— Очень может быть…
— Какие вещи? Ценные, личные, одежда?
— Мадам сообщила об одежде, а ...
— А у любовницы все вещи на месте?
— Сейчас найдём.., — Круасье стал перебирать листки бумаги, исписанные любовницей, — а, вот нашёл!
— Что?
— Ничего. Напротив, на столике у дивана, она обнаружила очки трупа, которые сама ему подарила. Ну, видимо теперь они стали ему не нужны…
— Странно. Кто-то явно заметает следы, и вдруг оставляет улику на столике…
— Но этот кто-то мог не знать, что это очки нашего трупа.
— Мог не знать, или не заметить… А если знал, и заметил, то что? Оставил нам специально? Для чего? Вот что; зарегистрируйте это дело, потом поезжайте к вдове, и составьте подробный список пропавших вещей. Может, это была обычная кража. А я — еду к любовнице, на место исчезновения… Встретимся здесь, в кабинете после полудня.
Заканчивая фразу, инспектор уже вкладывал в рот новую зубочистку, торопливо покидая блёклые стены служебного помещения.
Любовница была сильно озадачена исчезновением своего покровителя. Будучи в расстроенных чувствах она даже отказалась от занятий йогой, и пыталась успокоить свою нервную систему вызванным на дом парикмахером.
— Труп лежал неподвижно, — с грустью сообщила дама, не прерывая успокоительных манипуляций парикмахера.
— Вы уверенны, что именно труп?
— Я что, идиотка? Мы были вместе почти четыре года. Естественно труп!
— Ну, допустим. И как он пропал? Вы ничего не слышали?
— Как я могла что-то слышать, если сама в это время выговаривала ему своё: «Фи»!?
— Логично…
— Так вот, когда я вернулась в комнату, то ещё некоторое время продолжала объяснять ему недопустимость подобного обращения со мной за чашечкой утреннего кофе, как вдруг заметила, что разговариваю с пустым диваном! Вы представляете? Это меня возмутило до такой степени, что я даже потеряла дар речи.
— Сочувствую. Что там с очками?
— Ничего. Они лежали вот тут, — женщина указала точное место их обнаружения, — и я переложила их на …
— Я возьму их на экспертизу, — перебил её инспектор, — быть может, Вы не затёрли всех отпечатков пальцев.
— Ничего я на них не затирала, — обиженно возмутилась дама.
Мокрэ шёл по узким улочкам тихого городка от квартиры любовницы к кафе, где исчезнувший труп оставил её с неоплаченным кофе, воспроизводя последний маршрут пропавшего в обратной последовательности.
«Здесь должна быть какая-то связь, — думал инспектор, перебирая в голове возможные варианты предстоящей трапезы, ведь в кафе ему придётся задержаться».
Заведение ему приглянулось. Показалось тихим и уютным, а качество приготовленного, заставило задуматься инспектора: «Почему он раньше не знал о существовании данной закусочной»? Следственное посещение объекта быстрого питания полезной информации для немедленного раскрытия загадочного исчезновения завсегдатая этого кафе не принесло. Нужно было возвращаться в участок, чтобы соединить воедино свои впечатления от любовницы и кафе, с той информацией, которую должен был раздобыть бдительный помощник — Круасье.
Вернувшись в свой кабинет, Мокрэ уже твёрдо знал, что связи между пропавшим трупом и кафе не существует. В кабинете инспектора дожидался довольный Круасье.
— Я побеседовал с мадам, и ничего не выяснил.
— То есть?
— Мадам не может найти только тех вещей, которые вполне могли бы понадобиться разве что её мужу. Следы взлома отсутствуют. Ценности на месте.
— Какие отношения у них были последнее время?
— Они просто жили, ничего необычного. Она даже про любовницу «догадывалась». Ну, мол: «Могут быть у человека свои заморочки». Она, например, тоже увлекается верховой ездой, и два раза в неделю совершает конные прогулки, по утрам, — с ехидной и многозначительной ухмылкой добавил Круасье.
— Это одно и то же?
— Видимо нет. Но в те дни, когда мадам собиралась кататься на лошадках, он неизменно отправлялся на встречу с любовницей.
— Это мадам так сказала?
— Да. Он не любил лошадей, вернее, он их боялся…
— Значит, они просто не мешали друг другу в безобидных увлечениях?
— Вот, именно. Оба имели хобби, так сказать, — утвердительно подытожил Круасье.
— Понятно, — инспектор, наконец, снял с себя шляпу и плащ, всем своим видом показывая, что готовится к мозговому штурму этой загадочной головоломки.
— Любопытненькая у них там идиллия образовалась! — продолжил Мокрэ, — одной: дом и лошади, другой: квартира и ласки…
— Да, но значит, эти женщины не могут быть заинтересованы в его исчезновении.
— Ну, мадам- то ничего не теряет, и разыскивает своего супруга, кажется весьма формально, — сдержанно поправил инспектор, — а у неё есть любовник, как тебе показалось?
— Я не спросил… Однако со слов конюха, лошадка возвращается с прогулки совершенно свежей, а наездница — весьма довольной…
Инспектор поднял глаза на своего помощника, не двигая головой. Его пронзительный взгляд исподлобья красноречиво давал понять, что ему уже всё ясно.
— Я был уверен, что Вы сами захотите побеседовать с мадам, — добавил Круасье.
— Я так бы и сделал, если бы мне было под силу клонироваться! Один Мокрэ у любовницы. Другой Мокрэ у мадам. Третий в кабинете. Четвёртый в кафе…
Круасье хихикнул, но телефонный звонок прервал их беседу. Помощник инспектора кинулся снимать трубку, не давая возможности Мокрэ отреагировать на его комментарий.
— Да-да. Что Вы говорите? Какой друг Вам сообщил? Да, ведётся расследование. Инспектор Мокрэ. Что это значит? Кто Вы?
Круасье медленно убрал телефонную трубку от своего уха, и как-то неуверенно протянут её своему шефу.
— Инспектор, Вас труп....зовет к телефону...
— Что за бред? Круасье! Какой труп?
— Тот, которого Вы ищете.
— Труп не может говорить по телефону!
— Возьмите трубку, патрон, — как-то жалобно проговорил Круасье.
— Мокрэ у телефона, — раздражённо рявкнул инспектор.
— С Вами говорит Трупп, — послышалось на другом конце провода.
— Вы что, сбрендили? — возмутился Мокрэ, — что за хулиганство? Кто говорит?
— Трупп. С Вами говорит Трупп, через два «Пэ» на конце. Это моя фамилия…
Мокрэ на мгновение окаменел, но лишь частично. Серые клеточки его мозгового вещества закипали, продолжая бороться с оцепенением. «Трупп — это не физиологическое состояние пропавшего объекта, а его фамилия, — наконец подытожило вещество».
— Ваша фамилия Трупп?
— Да. Генрих Трупп. Я сбежал от этих двух пиявок: любовницы и жены. Мне удалось перебраться в страну, которую я не могу Вам назвать… Прошу Вас прекратить мои поиски.
— Но как же..?
— Прощайте, инспектор! Закрывайте мое дело! Я так счастлив!
Мокрэ положил трубку. Глядя на телефон, он представлял себе ехидные улыбки случайных свидетелей разговора, поскольку дверь его кабинета оставалась открытой. Любой слоняющийся по коридорам мог слышать обескураженного инспектора. Слухи о том, что сам Мокрэ не удосужился поинтересоваться фамилией разыскиваемого трупа, могли долететь до управления. «Он отправит Круасье в регулировщики»! Но нужно было взять себя в руки! Такого пассажа Мокрэ не мог себе предположить даже в самом кошмарном сне. Он, инспектор уголовной полиции целый день разыскивает несуществующий труп. «Русалки до добра не доведут, — констатировал он». В голове пронеслось всё, разом… «Несуществующий труп?! Какой позор! Не-ет не позор…»
— Круасье, откуда был звонок?
— Германия, город Висбаден, комиссар. Отель «Старый павлин».
— Сообщите любовнице, что мы нашли ее пропажу. Жену Труппа я оповещу лично. Полиция не дремлет! Пусть все знают, как быстро и самоотверженно мы отрабатываем налоги наших граждан! Но не вздумайте дать ей номер телефона гостиницы, — спугнёт покойничка…
Мокрэ довольно ухмыльнулся. Сунул в рот новую зубочистку и, подойдя к Круасье предложил:
— А не выпить ли нам доброго Арманьяка?
Полицейские двинулись в знакомое заведение в отличном, приподнятом настроении.
* — Шляпа Трилби (англ. Trilby) — разновидность федоры с более узкими слегка опущенными полями и невысокой трапециевидной тульей, имеющей одну ложбинку по центру и две по бокам.
|
| |
| |
| dnkor27 | Дата: Четверг, 04 Окт 2018, 05:27 | Сообщение # 2 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 29
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: | Пока в этом цикле, про инспектора Мокрэ, только три рассказа. Оставшиеся добавлю позже.
|
| |
| |
| dnkor27 | Дата: Вторник, 09 Окт 2018, 10:56 | Сообщение # 3 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 29
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: | Фрикасе
День был на исходе. Прошедший без каких-либо приключений и предполагавший такой же безмятежный вечер.
Инспектор Мокрэ, не торопясь вышел из здания полицейского участка. Неизменно пожёвывая деревянную зубочистку, он шагнул со ступенек вниз. Остановившись, внимательно осмотрел свои ботинки. Новая обувка не только радовала придирчивый взгляд инспектора, но селила гармонию в его внутреннем мире. Он, подняв голову перед собой, стал осматриваться по сторонам, решая в какую сторону ему направить свою безупречную обновку.
Жена инспектора уехала к двоюродной сестре, оставив своего неутомимого сыщика на целые сутки вольной жизни. Сам Мокрэ никогда не покидал окрестностей этого тихого городка, дабы не давать повода преступным элементам «выползать из всех щелей» в своё отсутствие. Преступный мир знал об этом, и потому в их славном городе не случалось серьёзных происшествий, не говоря уже о кровавых преступлениях. Этот факт устраивал местное население и придавал определённой гордости самому Мокрэ. Однако у инспектора оставался некий оттенок неудовлетворённости в использовании своего криминалистического таланта по раскрытию хитроумных злодеяний.
— Инспектор! — чуть не натолкнулся на Мокрэ, выбежавший из участка Круасье, — его помощник.
— Что такое? — обернулся тот.
— Отравление! Нам позвонили! Отравили...
— Кого отравили? Кто позвонил?
— Мэра отравили, инспектор!
— Тш-ш! — зашипел на своего помощника Мокрэ, едва не плюнув в него зубочисткой. Выпучив глаза и растопырив пальцы рук, инспектор словно пытался заткнуть ему рот.
— Мэра, — шёпотом повторил Круасье.
— За мной! — скомандовал инспектор, возвращаясь в свою стихию и здание полицейского участка.
Походка Мокрэ резко изменилась. Размашистый шаг помогал инспектору настроиться на деловую волну. Зайдя в свой кабинет, он резко сел в кресло, не снимая плаща и шляпы. Ему казалось, что подобный вид придаёт его внешности особенной решимости, и даже его мозг подчиняется бравому облику. Вынув из кармана коробочку с зубочистками, с прищуром посмотрел на Круасье.
— Рассказывай; ясно, коротко, точно.
— Позвонила жена нашего мэра, вся взволнованная. Её голос в телефонной трубке звучал так, словно…
— Короче.
— Да. Она сообщила, что месье мэр отравлен. Что он, корчась от боли, хватался за живот. Что у него было перекошенное лицо. Что уже…
— Круасье, дальше!
— Она не знала, что ей делать, и стала обзванивать всех. Она позвонила: своей подруге, потом в больницу, маме своей она тоже позвонила, в полицию, то есть нам.
— И в полицию, как всегда, — в последнюю очередь… Это всё?
— Кажется, всё, — задумался помощник, — ах, да, телефонная связь, что-то у нас с телефоном не в порядке...
Мокрэ взглянул на помощника из-под своей шляпы.
— Мне позвонить в телефонную компанию? — не уверенно поинтересовался Круасье.
— Который час?
— Десять. Наверное, уже поздно, но может у них есть дежурный телефонист? Можно конечно подождать до утра, но просто наш телефон как-то подхрюкивает…
— Едем! — скомандовал Мокрэ, срываясь со своего кресла.
Круасье, пропустив своего шефа вперёд, последовал за ним.
«Кто же мог отравить нашего мэра, — размышлял Мокрэ в машине, — кому этот достопочтенный гражданин нашего города мог стать неугоден»?
Сумерки полностью поглотили город, когда полицейская машина подъехала к дому мэра. Инспектор Мокрэ решительным шагом подошёл к двери.
— Звони! — приказал он своему помощнику, который не отступал от шефа ни на шаг.
На звонок дверь открыла сама мадам «мэрша». Увидев инспектора, она всплеснула руками и заплакала:
— Вот такое несчастье с нами приключилось, месье Мокрэ. Проходите, пожалуйста. Выпьете что-нибудь?
— Я на службе не употребляю. И, для начала, я хотел бы видеть господина мэра, — решительно произнёс инспектор.
— Это невозможно, — растерянно и как-то обречённо ответила супруга градоначальника, — его уже увезли…
— Как увезли?
— Когда приехали медики, он уже лежал, практически без чувств, — достав платок, женщина стала вытирать выступившие слёзы.
Мокрэ перестал жевать свою зубочистку, инстинктивно снимая шляпу с головы. Круасье мгновенно последовал его примеру, обнажив голову.
— Вы знаете, он так мучился, так мучился…, — продолжала хозяйка.
— Сочувствую Вам, мадам…
— Может, всё-таки выпьете?
— Тогда, — Мокрэ решил проявить участие, — кальвадос, мадам, если можно?
— Угу, — она, всхлипнув, кивнула головой и, подойдя к шкафчику, достала рюмку с бутылкой.
Мокрэ повернул голову к своему помощнику, мимикой констатируя трагическое известие. В ответ, тот виновато пожал плечами, мол, «что поделаешь…»
— Пожалуйста, инспектор, — мадам протянула полицейскому рюмку.
— Я должен задать Вам несколько вопросов, если Вас, конечно, это не затруднит, в такой час? — он пригубил ароматный напиток, задержал кальвадос во рту, стараясь незаметно прочувствовать весь букет послевкусия.
— Конечно, месье Мокрэ, задавайте, — женщина выправила осанку, стараясь придать своему виду особую мужественность, — я готова ответить на все Ваши вопросы.
Круасье достав из кармана свой блокнот с карандашом, замер в ожидании предварительного допроса.
— В котором часу господин мэр вернулся домой? — начал инспектор.
— Как обычно, в половине седьмого. Я как раз заканчивала с приготовлением обеда.
— Вы готовили обед сами?
— Да. Клотильда отпросилась у меня на сегодня в кино, там, понимаете, идёт картина про любовь, а её кавалер…
— Я понял, продолжайте, пожалуйста, — перебил ее рассказ о служанке Мокрэ.
— Так вот, поскольку кухарка из меня посредственная, — она смущённо развела руками, — я подумала, что фрикасе из цыплёнка мне будет под силу. Плюс устрицы, словом…
— Что мэр?
— А, что, Франсуа даже обрадовался такому повороту событий, он так мило улыбнулся мне.
— Когда Вы готовили фрикасе, к Вам кто-нибудь заходил?
— Постойте, дайте вспомнить… Заходила Адель, — моя подруга, знаете, тоже приглашала меня в кино, но я ей говорю: «Что ты, дорогая, я сегодня готовлю своему Франсуа романтическое кушанье». А она: «Но мне тогда не с кем будет пойти в кино. Фильм про любовь, а в моем супруге уже ни романтики, ни любви, не осталось. Но разве что кроме любви к футболу…»
— Ещё, кто-нибудь заходил?
— Принесли устрицы. Знаете, я всегда их заказываю у Жака…
— Ещё кто-нибудь?
Мадам задумалась…
— Нет. Никто больше не приходил.
— Продолжайте, пожалуйста, вы готовили…
— Да, я взяла цыплёнка, разделила его на порционные кусочки…
— А когда вернулся господин мэр, всё уже было готово?
— Конечно. Рис на гарнир и паровые овощи готовятся быстро. Понимаете, я ведь сама курицу не ем, — у меня на неё аллергия, поэтому я ещё приготовила овощи. Но Франсуа любит курицу. Он выпил аперитив. Потом я подала зеленый салат, устрицы, фрикасе с гарниром, себе — овощи. Вино и свечи я поставила на стол заранее, так чтобы…
— На устриц у вас аллергии нет? — поинтересовался инспектор.
— Нет. С устрицами у меня полный порядок. Устрицы, ведь Вы знаете, — афродизиак. С них мы начали обед. Белое вино…
— А во время ужина вас никто не прерывал?
Круасье перевернул очередной лист блокнота, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Никто. Был телефонный звонок. Франсуа хотел, было ответить, но я сказала: «Дорогой, пусть думают, что мы ушли в кино. Мы так давно не проводили вечер вместе, наедине, чтобы были только ты и я. Чтобы приятная музыка успокаивала, а мерцающий свет свечей придавал обстановке интимность. Чтобы вино слегка кружило голову…»
— Мадам, когда вы закончили обедать, что было дальше?
— Потом? Мы ели сыр, пили кофе с шоколадом, он вырабатывает серотонин — гормон удовольствия. Мы разговаривали, слушали музыку, но Франсуа всё время был чем-то обеспокоен. О, я только потом поняла, что это было недомогание! Какая я невнимательная! Он пожаловался на непонятные ухудшения во всём организме.
— Здесь, пожалуйста, поподробнее и повнимательнее, — Мокрэ превратился в саму сосредоточенность, — постарайтесь не пропустить ничего!
Круасье, следуя примеру шефа, словно изготовился к старту внимательного и подробного быстрописания.
— Да, я поняла Вас, — согласилась супруга мэра, — так вот, он сказал: «Дорогая я, кажется, не здоров». Я, правда, восприняла это, как желание Франсуа увильнуть от… ну, от общения со мной и сказала, подождите, сейчас вспомню, что же я ему сказала? Ах, да: «Не выдумывай»! Я ему сказала. А он ответил: «У меня, наверное, поднялась температура». Провёл рукой по лбу и перебрался вот в это кресло, инспектор.
— Угу, — Мокрэ бросил беглый взгляд на кресло у камина.
— «Нет, здесь ещё хуже, — сказал вдруг Франсуа, и пересел подальше от огня». Его лицо блестело. Я подошла ближе, и заметила, что он покрылся испариной. Ему действительно было плохо. Я спросила: «Франсуа, что с тобой»? Он ответил: «Мне плохо»! И так, взявшись за живот, стал мучительно поукивать…
— Что, простите, мадам, — вдруг вмешался в разговор Круасье, молча записывающий беседу до этого момента.
Все повернули головы в его сторону.
— Я не понял этого слова, мадам. Как записать? Что стал «мучительно» делать месье мэр?
— Поукивать, — объяснила мадам, — это так тихонько и жалостливо держась за живот постанывать: «У-у».
— Понял, — кивнул полицейский, возвращаясь к своим записям в блокноте.
— Что было дальше? — обратился инспектор к женщине.
— Дальше? А дальше, не помня, я растерялась… Нет, потом я нашлась и стала всем звонить! Я позвонила подруге. Не Адель, она всё-таки ушла в кино, помните, я говорила? Она ушла с Мари, — женой брата нашего священника. А я позвонила Валери, — вдове бывшего пекаря, которые продали свою пекарню нынешнему пекарю Паскалю. Валери очень хорошо разбирается во всякого рода недомоганиях. Она сказала, что: «Наверное, он съел что-то не качественное». Я ей возразила, так как некачественного за столом ничего не было. Валери перечислила мне целый список препаратов и процедур, которые могли бы помочь моему Франсуа. Он, кстати, так терпеливо и мужественно ждал, пока я записывала все её рецепты. Вот, видите список, — она протянула Мокрэ исписанные листки бумаги.
— Продолжайте, — теряя терпение, взял бумаги инспектор.
— В общем, она сказала, что если уж и это не поможет, то попробуй обратиться к врачу. Поскольку я ничего не поняла из всего того, что записала, то решила сразу же звонить в больницу.
— Разумно, — буркнул Мокрэ.
— В больнице мне сказали, что они сейчас приедут. Но мне было нестерпимо видеть страдания моего бедного Франсуа, и я позвонила своей маме. Мама сказала: «А нечего было за такого болявого замуж выходить! У него вечно всё болит! У вас и детей, поэтому нет! А ей внуков хочется понянчить»! Разговор как-то не задался, и я позвонила в полицию. Ой, — это вам значит. Мне сказали: «Ждите, приедем».
— То есть, Вы не сразу обратились за медицинской помощью? — стал анализировать услышанное Мокрэ.
— Вы что меня в чём-то подозреваете? — вдруг удивилась женщина, и на её глазах вновь выступили слёзы.
— Успокойтесь, мадам. Моя работа подозревать всех и каждого, пока я не докопаюсь до истины. Я могу подозревать даже Круасье, — повернул голову инспектор в сторону своего помощника.
— Меня? — от удивлённого возмущения Круасье, едва не выронил свой блокнот.
— Кто знает, Круасье, может быть ты незаконный внук троюродной бабушки из феодально-абсолютистского строя, — стал оправдываться инспектор.
— У меня нет троюродной бабушки.
— У всех есть, или когда-то были бабушки… Хватит спорить!
— Но позвольте, — вмешалась, наконец, жена мэра, — какой ещё внук? Какая бабушка? Я единственная законная наследница!
— Вот именно, — хладнокровно продолжал инспектор, — о том и речь.
— Вы серьёзно? — опешила женщина.
— Что дальше происходило с месье мэром? — решил прервать ненужную дискуссию Мокрэ, уточняя подробности.
— А что с ним происходило? Ничего, он продолжал тихонько мучился пока не…
— При этом укал, — добавил Круасье.
— Надо отметить, что медики приехали достаточно быстро, но Франсуа был уже так плох…
— Понятно, мадам, — заключил инспектор, — мы сейчас проедем в больницу. Нам нужны точные показания всех участников данного инцидента. Допросить медработников, увозивших отсюда тело Вашего мужа. Окончательных медицинских результатов, возможно, придётся ждать до утра, сами понимаете, этот процесс не скорый. Вы ложитесь спать, а мы всё выясним, бессонная ночь нам не впервой… Будем держать Вас в курсе. Думаю, что к утру что-то проясниться.
— Спасибо, месье Мокрэ!
Инспектор, выходя из дома, остановился, обернувшись к провожающей их женщине. В её глазах он прочёл глубокую скорбь и надежду. Но, что-то ещё привлекло его внимание. Он несколько раз шмыгнул носом, кривя физиономию.
— Круасье, ты не чувствуешь какой-то мерзкий запах, — обратился он к своему помощнику, перетаптываясь с ноги на ногу.
— Да, попахивает изрядно, — согласился тот.
— Что там такое, инспектор? — поинтересовалась мадам из открытой двери.
— Здесь что-то под ногами…
— Это, наверное, стошнило моего бедного Франсуа, когда он садился в машину скорой помощи.
— Как стошнило? — в недоумении замер инспектор, — как садился? Так он жив?
— Конечно, жив, — невозмутимо подтвердила супруга мэра, и после паузы добавила, — ну, я надеюсь… А Вы, что подумали? Я же сказала, что он просто отравился. Ему стало дурно после обеда…
Мокрэ молча стоял не находя слов.
— Держите меня в курсе, инспектор! — почти выкрикнула она напоследок.
Женщина закрыла дверь, и тихо, уже разговаривая сама с собой добавила:
— Зачем я затеяла это фрикасе? Готовить я всё равно не умею. Нужно было купить паштет.
Мокрэ осмотрел на свою испачканную обувь: «Ну почему сразу было не спросить, скончался мэр или нет»?
|
| |
| |
| dnkor27 | Дата: Среда, 10 Окт 2018, 15:24 | Сообщение # 4 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 29
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: | Вот и второй рассказ из "трилогии" (пока что) об инспекторе Мокрэ. Это расследование с кулинарным оттенком!
Следующее будет самым загадочным!!!
Сообщение отредактировал dnkor27 - Среда, 10 Окт 2018, 15:26 |
| |
| |
| dnkor27 | Дата: Суббота, 20 Окт 2018, 15:36 | Сообщение # 5 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 29
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: | Adieu*
Яркое солнце стремительно поднималось над горизонтом. Рассвет лишь начинает проявлять очертания в силуэты, а затем в дома и деревья небольшого приморского городка, как вдруг солнце выскакивает над миром, превращая черно-белый набросок в цветную картину.
Инспектор полиции Мокрэ сидел на веранде перед закрытым кафе. Бессонница подняла его с постели глубокой ночью. Он побродил по родному городу и пришёл к этому кафе, напротив маленькой пекарни. Ему вдруг захотелось свежей выпечки. Кафе, конечно, откроется ещё не скоро, но вот пекарь начинает своё ремесло очень рано. Мокрэ не раз пользовался его услугами в виде внеплановых круассанов из слоёного теста.
— Доброе утро, инспектор! — приветливо улыбнулся пекарь, взмахнув рукой.
— Доброе, Паскаль, — отозвался Мокрэ, сняв с головы шляпу и положив её на столик перед собой, — оно станет ещё добрее, когда аромат твоей чудесной выпечки коснётся моих ноздрей.
— Уже совсем скоро, — ответил Паскаль, поднимая жалюзи входной двери своей пекарни.
Мокрэ сунул в рот зубочистку и, прикрыв глаза, откинул голову назад. Утреннее солнце проявило мелкую с проседью щетину небритого подбородка полицейского. Бриться он предпочитал строго после восьми утра. Тогда щетина не отрастала до самого вечера. А если побриться хотя бы в половине восьмого, то к обеду будет ощущаться значительная шероховатость поверхности лица. Из этого инспектор сделал однозначный вывод, что волосы наиболее интенсивно растут именно в утренние часы, именно до восьми часов утра.
Вкусный сладкий запах не заставил себя долго ждать. Тесто, замешанное накануне, быстро поднималось в раскалённой печи Паскаля. Послышался свисток закипевшего чайника. Пекарь всегда заливал в кофейник уже вскипячённую воду. Ему было некогда следить за тем, чтобы кофе не оказался на плите. Ещё через пару минут, перейдя через узкую улочку, Паскаль нёс инспектору чашечку ароматного кофе по-восточному и пару румяных «османских полумесяцев».
— О-о! Благодарю тебя, любезный Паскаль, — очнулся от своих мыслей Мокрэ, потягивая носом букет горячих запахов.
Он осторожно взял в руки круассан, с хрустом разломив его пополам. Несколько поджаренных крошек упали на стол, а из надломленного рогалика вверх устремились пары свежей выпечки. Форма этого мучного изделия пришла во Францию из Вены, но только французские повара догадались изготавливать его из слоёного теста с маслом.
— Инспектор, — раздался запыхавшийся голос Круасье, — я знал, что застану Вас здесь, когда не нашёл дома!
— Молодец! Вы настоящий сыщик, — с некоторым недовольством пробормотал инспектор, — не дадут выпить чашку кофе.
— Инспектор, — продолжал говорить его помощник, — дело чрезвычайной важности!
Мокрэ попеременно смотрел, то на половинки разломленного круассана, то на кофе. Внезапное появление подчинённого внесло явное замешательство в последовательность его намерений и действий.
— Дело… — хотел было продолжить прибежавший полицейский.
— Помолчите, Круасье, — наконец, раздражённо, рявкнул инспектор.
Помощник замолчал, а недовольный инспектор откусил слоёный рогалик. В наступившей тишине было слышно, как он пережёвывает хрустящую корочку. Однако, если ещё минуту назад Мокрэ с нетерпением ждал этого мгновения, то теперь хруст булочки только усугублял раздражение инспектора. Сладостный момент интимной близости с рассветным завтраком нарушал стоящий рядом помощник, переминающийся с ноги на ногу. Быстро дожёвывая, запивая обжигающим язык кофе, инспектор встал из-за стола. Взял свою шляпу, не забыв прихватить с собой второй круассан.
— Пойдём, — буркнул он полицейскому, — по дороге расскажешь.
— Так вот, инспектор, дело чрезвычайной важности! Этой ночью на пляже была обнаружена женская одежда.
— Хм! Так это чрезвычайно важно — одежда на пляже?
— Это ещё не всё. Во-первых, это была вся одежда. Ну, Вы понимаете?
— Совершенно ничего не понимаю. Что значит «вся»?
— Это значит, что вся, включая нижнее бельё.
— Ну и что? Переоделась в купальник или пошла купаться нагишом.
— И не вернулась обратно!
Инспектор остановился, достал из кармана захваченный круассан.
— Не вернулась? — он пристально посмотрел на рогалик, понюхал, прикрывая глаза от удовольствия, — может акула съела?
— Какая акула?
— Белая. Ладно, продолжай, — сказал он Круасье, откусывая кусочек булочки.
— Да, не вернулась. Но это было, во-первых. А, во-вторых, одежда не просто лежала на песке.
— А что-же она делала? — усмехнулся Мокрэ, проглотив прожёванное.
— Из одежды было выложено слово!
— Слово?
— Слово, или даже послание.
— Кому? Какое?
— «ADIEU»!
— Сколько же у неё было с собой одежды?
— Не так много. Но недостающие элементы букв были прочерчены на песке неизвестным предметом.
— Вот как? Я подозреваю, что у тебя припасено и в-третьих?
— А как же. В-третьих, неподалёку от послания обнаружены явные следы борьбы!
— Какие?
— На плотном ночном песке я заметил следы особенно глубокие, часто с большим уклоном. Это могло произойти только, если сильно упираться в песок ногами, бороться или тащить. Я нашёл признаки всех трёх составляющих.
— Значит, по твоему, там упирались, боролись, а потом тащили?
— Последовательность действий мне установить не удалось. Молодая парочка, которая обнаружила на берегу одежду, позвонила в полицию. Я, как раз сегодня оказался дежурным и мгновенно отправился на пляж. Но ночью с фонариком было не очень просто во всём разобраться.
— Да-да, конечно.
— Но я оцепил место происшествия ленточкой. Там сейчас дежурит сержант Роже.
— А где парочка, которая звонила?
— Понятия не имею.
— Как так?
— Они нас не дождались. Сказали только по телефону, что одежда лежит метрах в двадцати левее от ажурной лестницы, напротив таксофона. Видимо из него и был сделан этот звонок.
Инспектор с помощником подошли к таксофону.
— Надо снять отпечатки пальцев, — приказал Мокрэ, — очень часто именно те, кто вызывает полицию, впоследствии оказываются причастными к преступлению.
— Понятно! Круасье на мгновенье остановился у стеклянной кабинки, осмотрев её сверху донизу.
Мокрэ твёрдым шагом перешёл проезжую часть. Миновал набережный променад. Спустился вниз по ажурной металлической лестнице. Здесь он особенно внимательно стал осматривать песчаную поверхность пляжа. Солнце ещё не высушило из него влагу, накопленную за ночь. Роже указал инспектору на участок, который Круасье отметил, как место предполагаемой схватки. Местами на вмятом песке были отчётливо видны отпечатки подошв обуви.
— Видите? — подоспел Круасье.
— Вижу-вижу, — не отрываясь от следов борьбы, ответил инспектор.
— Роже, — помощник инспектора обратился к сержанту, — срочно экспертов и фотографа сюда! Таксофон, отпечатки, фото следов, пока не осыпались, — всё, как положено.
— И рыбаки, — добавил инспектор, — нужно опросить рыбаков, не попался ли кто им в сети?
Он присел на корточки перед следами.
— А обувь-то совершенно разная, — задумчиво проговорил Мокрэ себе под нос.
— Что значит «совершенно разная»? — не понимая переспросил Круасье.
— Это значит, что они явно пришли сюда порознь или случайно встретились.
— Почему?
— Маленькие женские следы имеют рифлёные отпечатки спортивной обуви. Другие следы гладкие, оставлены мужскими туфлями с каблуком. Если бы они оба шли купаться, то мужчина вряд ли надел туфли, — Мокрэ достал коробку с зубочистками, — а если бы они вместе гуляли, скажем, после ужина, женщина не была бы в спортивных тапочках.
— Значит, преступник поджидал свою жертву. Потом внезапно напал на неё. Сорвал всю одежду и…
— И-и… И что же произошло? Я всё же не думаю, что туфли — подходящая обувь для преступления.
— Тогда не спланированное, — предположил Круасье, — спонтанное. Увидел на пляже женщину. Спрыгнул на неё сверху и…
— Всё может быть, — задумчиво произнёс Мокрэ, — посмотрим на вещи или, как ты говоришь, на послание, — он зажал в зубах одну из своих зубочисток.
Неспешно обойдя вокруг зону борьбы, инспектор подошёл к оставленным вещам.
— ADIEU, — прочитал он.
Лёгкие женские брюки и пиджак составляли две первые буквы. Трусики с кедами вырисовывали букву «Е». Тонкая маечка или что-то похожее на неё, завершала слово. Центральная буква «I» и перекладина буквы «А» были прочерчены на песке неизвестным предметом.
— Судя по одежде, дама не пожилая, — заключил инспектор.
— Я бы даже сказал, хорошенькая, — подтвердил помощник.
— Да? — Мокрэ вопросительно посмотрел на Круасье.
— Обтягивающие брюки… Я уже не говорю о нижнем белье.
— Да, ты прав. Давненько я такого не видел. Значит, пропавшая — молодая симпатичная женщина, девушка.
На пляже появились полицейские эксперты.
— Мне нужны чёткие фотографии всего, — уточнил для них задачу Мокрэ, — особенно отпечатков обуви на песке. И не забудьте про отпечатки пальцев на таксофоне!
Он подошёл к Круасье.
— Нужно обойти все магазины женской одежды и выяснить, кто, мог купить эти вещи.
— Мне дождаться фотографий или…
— Фотографий, естественно, вещи нужно будет отвезти в участок, как улику.
— Понял.
— И, кстати, вещи-то не были сорваны с жертвы. Все они целёхоньки. Но зачем было их раскладывать в виде слова и кому? Жертве? Преступнику?
— Не представляю себе, как голая девушка выкладывает «ADIEU».
— Но и преступник не станет этого делать, тратить время. Если он её убил, удушил, утопил…
— Изнасиловал, — добавил Круасье, — ведь вся одежда снята.
— Вот именно, что снята, а не сорвана. Это тоже большая загадка, — задумался инспектор, — а с рыбаками я, пожалуй, сам поговорю. Здесь мне делать больше нечего.
От рыбаков Мокрэ узнал, что этой ночью исчезла лодка Леона. Сам он тоже куда-то пропал. Однако туфли молодой рыбак никогда не носил. В море он надевал сапоги, а в городе предпочитал спортивную обувь. Также рыбаки заметили, что Леон запасает на лодке провизию. Но на вопросы об этом отшучивался, что его может унести штормом к неизвестным берегам. Хотя до рыбаков доносились слухи об этом «шторме». Было заметно, что Леон влюбился, но с кем именно он встречается, никто из рыбаков не знал.
Мокрэ направлялся к дому Леона, чтобы расспросить его родителей. По дороге он всё прокручивал у себя в голове возможные версии происшедшего. Во всяком случае, теперь пропавших становилось двое, если девушка вообще пропала.
— Инспектор, — на перекрёстке появился Круасье, — я нашёл!
— Девушку?
— Почти. Я нашёл магазин, в котором предполагаемая жертва покупала себе стильный жакет. Мы думали, что это пиджак, а это, оказывается жакет. Ещё бывает блейзер…
— Круасье, — перебил его инспектор, — ты что, решил мне ликбез устроить по женской моде? Говори, что узнал.
— Жакет совсем новый. Куплен в магазине на улице Ришелье. А покупательница, некто Валентина, жена владельца рекламной компании. У него яхта и дорогой автомобиль…
— И? — Мокрэ почувствовал, что должно ещё прозвучать ключевое «и».
— И он носит дорогие туфли на каблуке. Ростом он ниже, чем деньгами.
— Идём к нему. Родители Леона подождут.
— Какого Леона?
— Рыбака. Не важно. Как зовут рекламщика?
— Бак.
— Какой ещё бак? Мусорный? Или это имя такое?
— Это фамилия. Он американец. А, что с рыбаком-то?
— Да, пропал какой-то рыбак, зовут Леон.
— Между ним и посланием есть какая-то связь?
— Не знаю пока. Вроде ничего особенного. Только вот другие рыбаки заметили, что он собирался в длительное плавание. Возможно не один, а с подругой.
— А эта подруга не может быть Валентиной?
— Круасье, перед путешествием одеваются, а не раздеваются донага. К тому же она замужем за состоятельным американцем, а Леон — обычный рыбак.
— Да, конечно, — согласился Круасье, — а вот и дом господина Бака, супруга Валентины.
Служанка открыла дверь на звонок полицейских.
— Доброе утро! Можем мы увидеть господина Бака?
— Господина Бака нет дома.
— Он уехал утром? Я инспектор Мокрэ.
— А что случилось?
— Мадам, вопросы принято задавать полицейским, а Вы должны на них отвечать.
— Я…
— Итак, когда господин Бак покинул дом и куда он направился?
— О его направлениях мне ничего не известно. Дом он покинул вчера, сразу после обеда.
— Он обедал один?
— Он обедал с госпожой Валентиной, как обычно.
— Валентина осталась дома?
— Нет. Она ушла первой прогуляться по набережной. Бак не любил случайных встреч, и потому Валентина одна ходила на вечерние прогулки.
— Он ушёл сразу после супруги?
— Не совсем, минут через пятнадцать.
— Где он мог переночевать кроме гостиниц?
— Откуда мне знать…
— Инспектор, — вмешался в разговор Круасье, — а может на яхте?
— Как называется яхта?
— «Валентина», — ответила служанка.
— Хм, кто бы мог подумать, — хмыкнул Мокрэ, отходя от двери.
На улице инспектор достал свои зубочистки.
— Так, — подытожил Мокрэ, — значит, муж утопленницы тоже пропал.
— Утопленницы? — удивился Круасье.
— Я так обозначил её для своего удобства.
— Сплошные исчезновения…
Яхту искать не пришлось. Её указал первый, кто встретился полицейским у причала. Взойдя на борт, Мокрэ спустился в открытую дверь. На полу валялась открытая бутылка виски. Жидкость в бутылке и на полу, свидетельствовали о том, что её обронили почти полной.
— Кажется, мы на верном пути. А, Круасье? — довольно прищурился инспектор, — откровенные следы продолжения пляжной драмы.
— Песок на полу, — поддержал своего патрона помощник, — может, и Валентина здесь?
— Никого здесь больше нет, — раздался голос из следующего помещения.
— Месье Бак, — поинтересовался Мокрэ, — или господин?
— Как угодно, — на пороге появился растрёпанный мужчина, — мне теперь всё равно, месье, господин, какая разница… К вашим услугам.
Волосы американца были нечёсаные. Рубашка расстёгнута и, видимо, не снималась на ночь, поскольку имела изрядно помятый вид. Из-под брюк торчали босые ноги.
— Где ваша жена?
— Какое ваше дело? — с болью в голосе, почти простонал Бак, — чего вы все вечно суёте нос в мои личные дела? В мою личную жизнь?
— Дело перестаёт быть личным, господин Бак, когда речь идёт о преступлении. Моя фамилия Мокрэ. Я инспектор полиции. А это мой помощник Круасье.
— О, как! О преступлении? О каком? — американец поднял мутные от горя глаза, — а-а, вы, наверное, нашли синяки на её теле.
— Мы не нашли синяков. Мы не нашли самого тела, господин Бак. Где вы его спрятали?
— Что?
— Где Вы спрятали тело своей бывшей жены, — не удержавшись, пояснил Круасье.
— Тело? Бывшей? Я, ничего не понимаю, — его блуждающий взор наткнулся на полупустую бутылку, валявшуюся на полу.
— Можете глотнуть для восстановления памяти, — заметил его взгляд Мокрэ.
Бак поднял бутылку. Сделал пару глотков и, сморщившись, плюхнулся на диван.
— Итак, — продолжил инспектор, — переформулирую свой вопрос: при каких обстоятельствах Вы виделись с Валентиной в последний раз?
— Что всё-таки произошло?
— Произошло то, что вместо тела с синяками, как Вы утверждаете, мы нашли только следы борьбы и adieu.
— Прощайте, прощайте… Я хочу побыть один.
— Вы неправильно меня поняли. Мы не прощаемся с Вами. Что означает надпись на песке выложенная одеждой вашей супруги? Но главное, где она сама?
— А шут её знает, где она, — он сделал ещё один маленький глоток, — а надпись сделал я.
— Зачем? Рассказываете всё по порядку, так будет проще.
— Ладно, что ж теперь делать, один кляп, всё это будет перемываться на каждом углу этого захолустья. Я давно стал замечать перемены в поведении Валентины. Было очевидно, что в постели со мной она словно отбывает наказание. Да и доброжелатели не заставили себя ждать, в этом поганом городке, подбросили пару веток к угольку моего сомнения.
— Поэт, тоже мне… — недовольно прошептал Круасье.
— Я проследил её несколько раз, — продолжал Бак, — она встречалась с этим дурацким рыбаком.
— Леоном, — догадался Круасье.
— Да. Но я любил её…
— Так, всё-таки, Вы говорите о ней в прошедшем времени, — подчеркнул помощник.
Бак взглянул на него исподлобья.
— Но недавно до меня дошли слухи, что она хочет сбежать от меня с этим ничтожеством. Конечно, открыто собирать свои вещи она не могла, и мне показалось, что Валентина догадывается о моей осведомлённости.
— Почему? — Мокрэ достал зубочистку.
— Последнее время перед своими вечерними прогулками она словно демонстрировала мне, что выходит из дома налегке. А вчера:
— Ты не идёшь со мной? — машинально спросила Валентина, хотя этот вопрос явно был риторическим.
Бак молча проводил её взглядом. «Сегодня она даже сумочку не взяла с собой! Почему такая явная попытка показать мне, что уходит налегке?» — защемило у него в груди. Бак вдруг почувствовал себя тревожно, обеспокоенно и напряжённо. «А ведь у неё в сумочке лежат ключи! Они ей больше не понадобятся?»
Он бросился к своей машине. Петляя по городу, чтобы не попасться Валентине на глаза Бак выехал к набережной. Здесь, на окраине города, Валентина встречалась со своим любовником. Американец вышел из машины. Он огляделся по сторонам, кругом никого не было. Перебежав к пляжу, он перепрыгнул ограждение, оказавшись на песке, в тени стены. В море мерцал огонёк рыбацкой лодки.
— Потаскуха, — прошипел Бак, — сбежать от меня вздумала?
Справа от него послышались торопливые шаги, сбегающие по металлической лестнице. Это была Валентина. Она помахала в море рукой в свете последнего фонаря на набережной. Потом её фигура проскользнула в тень, прямо в руки своего мужа.
— Стой! — схватил он её за руки, — куда это ты собралась?
— Ай! — от испуга и неожиданности Валентина попыталась отскочить назад, но её руки крепко сжимал муж.
— Ну, уж нет, жёнушка, никуда ты от меня не удерёшь!
— Пусти! Пусти меня! — пыталась вырваться Валентина.
— Пустить, куда? К этому вонючему рыбаку? Да кто он такой? И кто я?!
Валентина продолжала вырываться.
— Я дал тебе всё! — удерживал её Бак, — я вытащил тебя из грязи! Умыл, одел, обул…
— Да не люблю же я тебя, — почти взмолилась Валентина.
— Не надо! Но ты будешь со мной!
— Ничтожество! Пусти! — она резко дёрнулась, наступив ему на ногу.
Бак упал на песок.
— Ты уйдёшь от меня только бездомной голодранкой! — закричал он.
— И со словами: «Да забери ты свои жалкие шмотки», она разделась, бросив их мне в лицо, и уплыла к нему, — закончил свою историю Бак.
— М-да…, — протянул Мокрэ, — а Вы всё оставили на берегу?
— Ну не носить же их мне самому, — американец вновь приложился к бутылке.
— Что было дальше?
— Ничего. Я сквозь слёзы смотрел, как приблизившаяся к берегу лодка приняла её на борт. Написал ей последнее «ADIEU» и приплёлся сюда.
— Но, почему…, — инспектор вдруг запнулся, надвинул на глаза свою шляпу, — хм, желаю удачи.
Полицейские сошли на берег.
— А я бы такому удачи не пожелал, — высказался Круасье.
— Пойду-ка я лучше побреюсь, — задумчиво провёл ладонью по своему подбородку инспектор Мокрэ.
*Adieu — Прощай.
|
| |
| |
| dnkor27 | Дата: Вторник, 23 Окт 2018, 05:51 | Сообщение # 6 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 29
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: | Третий рассказ, пока небольшого цикла (всего из трёх) историй про инспектора Мокрэ.
|
| |
| |
