| Безкрылов | Дата: Пятница, 29 Мар 2019, 09:23 | Сообщение # 1 |
 Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 29
Награды: 2
Репутация: 4
Статус:  | 
КОНГО
рассказ
Аэропорт Браззавиль.
Перелёт из Хараре в Браззавиль завершился. В Браззавиле нас ждали. Меня и экипаж поселили в гостинице "City Center", Название гостиницы действительно соответствовало её расположению. Самый центр столицы Конго. Каждому из нас выделили по одноместному номеру с кухней для приготовления пиши и отдельной спальней. Офис ТРАНС АИР КОНГО находился в западном крыле этой же гостиницы. Эта гостиница стала нашим жильем надолго. В ней я встретил два новых года. Экипажа вертолетчиков в Браззавиле не было. Их Бассам, директор авиакомпании, определил на базирование в аэропорт Ауэссо, что на севере страны.
С мистером Бассамом мы встретились на следующее утро в его офисе. Это была организационная встреча, на которой мы оговорили все детали предстоящей работы. В течение дня по просьбе Бассама я подготовил проект договора, который в этот же день нами был подписан. Первые вылеты самолета были запланированы уже на завтра. Такой подход к нашим отношениям меня радовал. Были определены маршруты полетов. Их было немного, но полеты по ним планировалось выполнять часто. Периодически нам приходилось летать в Заир (сейчас это Демократическая республика Конго) в его столицу Киншасу. Браззавиль от Киншасы находится через речку. Полет по этому маршруту занимал не более пяти минут. Кроме того, мы выполняли полеты по разовым заявка различных организаций, а также по заявкам Миссии ООН. Представительство Миссии находилось в Браззавиле. С Миссией мы летали в Анголу, Камерун, Габон. Очень часто приходилось перевозить деньги, которые загружали в самолет не по количеству денежных купюр или их достоинству, а по количеству тонн и килограммов.
На север Конго полеты выполнялись через экватор. Мы ежедневно пересекали эту земную линию, о которой так много сказано в литературных произведениях. Причем в день это происходило по два раза. Первый раз, при полете на север, второй, когда возвращались обратно. Вначале каждое пересечение сопровождалось громким "Ура!", затем обыденная работа несколько притупила торжество этого момента. Теперь только штурман монотонно отсчитывал: "Пролет экватора. Высота шесть тысяч метров. На линии пути".
Бассаму очень понравились технические возможности самолета Ан- 24 и работа экипажа. Через несколько дней он спросил меня, имеется ли возможность для работы в Конго выставить еще один такой же самолет. Такая возможность была. В Джибути заканчивал работу наш самолет. Его надо было куда-то определить. Предложение Бассама было кстати. Ближайшим рейсом через Наироби я вылетел за самолетом в Джибути. Самолет и экипаж в Джибути были готовы, но командир экипажа подхватил малярию, и я настоял, что бы он остался, прошел курс лечения и затем возвратился в Россию. К тому же у него заканчивался срок действия пилотского свидетельства, и при других условиях ему через месяц потребовалась бы замена.
Вылет самолета из Джибути в Браззавиль мы назначили на раннее утро, чтобы весь маршрут от берега Индийского до берега Атлантического океана смогли выполнить в светлое время. По пути следования мы сделали две посадки на дозаправку, одну в аэропорту Кигали, что в Руанде, другую в аэропорту Кисангани, что на северо-востоке Заира. Полет проходил относительно спокойно. Почти весь маршрут проходил над саванной и джунглями. Связи почти не было. Наш полет фактически никто не контролировал. Случись с нами что-то непредвиденное, сомневаюсь, что нас смогли бы найти. На наше счастье гроз было немного, в основном в конце маршрута. При полете на участках грозовой деятельности мы еще раз убедились в величественности прибора ДЖИ ПИ ЭС. Во всяком случае, мы всегда знали свое местоположение с большой точностью. Там, где не работает ни один прибор дальней навигации из–за отсутствия наземного обеспечения, система спутниковой навигации информирует нас без перерыва. Для нас ДЖИ ПИ ЭС был маленьким БОГОМ.
В Браззавиль мы прилетели ночью из–за того, что в аэропорту Кисангани очень долго ждали топливо, которое должны были привести в аэропорт из города. Аэропорт Кисангани находится далеко от города, в джунглях. Движение в аэропорту чрезвычайно маленькое. Выполняется один регулярный рейс, и то не каждый день. В остальное время в аэропорту тишина. Иногда на взлетную полосу аэропорта подсаживаются случайные самолеты, типа нашего, для дозаправки. Администрация аэропорта уже давно дала указание топливо на территории аэропорта не хранить, потому что из джунглей бывают довольно часто набеги грабителей, которых в первую очередь интересует топливо. Средств на хорошую охрану аэропорт не имеет, поэтому было принято решение топливо хранить в городе, подвозя его по запросу прилетающих экипажей. Но и на склады Кисангани доставку топлива производили с большими потугами из–за отдаленности этого города от дорог и районов цивилизации. Стоимость топлива оказалась очень высокой, но у нас было положение безвыходное и мы вынуждены были заправлять по тем ценам, которые были. Альтернативы не было. Буквально через день после прилета наш самолет включился в работу.
Аэропорт Инфондо. Север Конго.
Аэропорт в Инфондо находится среди густых зарослей джунглей. Взлетная полоса упирается в высотные баобабы, поэтому заход на посадку приходилось выполнять с крутой глиссадой снижения, чтобы приземлиться у знаков и без перелета. С нами часто летали молодые люди, англичане, одетые в основном в рваную джинсовую одежду, с рюкзаками и лыжными палками. В этих краях лыжные палки смотрелись особо причудливо. Назад они возвращались обычно дней через десять, двенадцать. Вся их одежда была покрыта растительной зеленью и засохшей грязью. Обувь была протерта до дыр и не чистилась, очевидно, со дня приобретения. Физиономии их были в грязи, мужские лица давно не видели бритву, волосы слипшиеся. Они скорее походили на бичей, нежели, чем на искателей приключений. Менеджер авиакомпании нам рассказал, что действительно английская молодежь увлекается поиском неоткрытых племен в джунглях, скитаясь неделями, а иногда и месяцами по дебрям джунглей на севере Конго. За своим внешним видам эти искатели, как правило, не следят. Только кажется, что джунгли кроме зверей и птиц не имеют человекообразных обитателей. В глубине густых зарослей кипит бурная людская жизнь «детей природы». О многих племенах цивилизованное общество уже многое знает. Но есть племена, которые избегают встречи с пришельцами. Они стараются спрятаться от людских глаз, уходят с насиженных мест, едва почувствуют приближение незнакомцев. Молодые люди месяцами бродят по джунглям в поисках случайной встречи с такими племенами, живут в палатках, питаются дарами джунглей. Вообще в джунглях с голоду умереть может только ленивый. Пища человека окружает со всех сторон. Множество съедобных плодов, множество дичи. Поэтому в рюкзаках этих искателей приключений обычно продуктов не бывает, кроме самого необходимого. В поисках диких племен, они сами ведут дикий образ жизни, сродни выживанию в суровых условиях. Приходилось мне их видеть как-то в ресторане в Браззавиле. Это все те же, кого мы привезли с севера, или которые планируют туда отправиться. Они заходят в ресторан, не подумав даже о том, что себя надо привести в порядок. Удивительно, но им никто и никогда не делал замечаний, очевидно от того, что они всегда были при деньгах, а может быть из чувства такта.
Кроме этих странных путешественников нам часто приходилось перевозить и весьма странные грузы, например, сушеных обезьян. На севере Конго обезьян несметное количество. Их стаи встречаются повсюду. Зачастую они совершают набеги на посевы местных жителей, сметая полностью все, что выращено руками человека. Этих суетливых человекообразных зверьков в вяленом виде очень любят употреблять в пищу конголезцы. Как на них охотятся и как приготавливают из них "деликатес" нам было неведомо. Для отправки в Браззавиль их привозили на аэродром большими партиями, безо всякой упаковки. От них исходило зловоние, от которого потом начинала болеть голова. Вид вяленных обезьян внушал неприятные ощущения, потому что они очень напоминали засушенных детишек. Полет с вялеными обезьянами на борту восторга у нас не вызывал. После посадки в Браззавиле мы перегоняли самолет на площадку для технического обслуживания и по нескольку часов дезинфицировали и проветривали салон.
Случайное происшествие.
Площадка для технического обслуживания находилась в двух километрах от пассажирского перрона, с другой стороны от взлетной полосы. На перроне самолетам никогда не делали больших технических обслуживаний. Но так как эти обслуживания всегда были необходимы, Бассам договорился с администрацией аэропорта, что бы все работы на самолете нам разрешили делать на небольшой площадке рядом с ангаром, в котором самолеты не обслуживали. Сам же ангар работники аэропорта превратили в стоянку для автомобилей. Ежедневно в нем стояло около тридцати легковушек, принадлежащих им. Площадка была небольших размеров и для того, чтобы на неё зарулить на Ан-24 своим ходом без помощи тягача, необходимо было левое крыло при выполнении правого разворота частично пропускать в двери всегда открытого ангара. Тягач стоил дорого, поэтому мы всегда заруливали самостоятельно. Однажды, перед началом войны в стране, мы решили устроить парковый день. Было воскресенье. В этот день мы полеты не планировали. Чем без дела сидеть в гостиничном номере, мы решили поработать на самолете. Наземный техник сразу пошел на площадку, а мы с лётным экипажем прибыли на пассажирский перрон, где ночевал наш самолет. Запросив у диспетчера разрешение на руление, мы запустили двигатели и выполнили маневр в сторону площадки. Техник уже был на месте и руководил нашим движением. Когда левое крыло самолета оказалось в ангаре, самолет левой тележкой шасси попал в выбоину на бетоне и замедлил вращательное движение. Для того, чтобы продолжить это движение я незначительно добавил обороты двигателя. Самолет, выскочив из выбоины, установил свое направление в сторону встречающего техника. Техник отчаянно зажестикулировал скрещенными руками, что означало для меня немедленную остановку. Я сбросил обороты и нажал на педали тормоза. Самолет качнулся и остановился. Техник с испуганным лицом продолжал скрещивать руки, указывая на то, чтобы я выключил немедленно двигатель. Я его команду выполнил незамедлительно. Мне было совершенно не понятно, чем так взволнован технарь? Когда винты прекратили вращаться, я с экипажем вышел из самолета.
- Что произошло? На тебе лица нет – спросил я у техника. - Мы вроде бы мы ничего не зацепили. Что тебя так взволновало?
- Семёныч, а ты обернись и посмотри назад, тогда все поймешь.
Я направился к хвосту самолета в том направлении, куда указал технарь. То, что я увидел, заставило меня втянуть голову в плечи. Обычно движение крыла в ангаре и разворот самолета выполнялся по инерции. В этот день самолет левой тележкой шасси попал в выбоину и потерял свою инерцию. Для возобновления движения я увеличивал обороты двигателя. Не знаю, что во мне перемкнуло, но я совершенно не подумал о том, что струя воздуха будет направлена в глубь ангара. Воздушным потоком в ангаре сорвало высотные, очень длинные стеллажи с крепежных кронштейнов, на которых лежало огромное количество банок с краской и каких-то инструментов, железок, запчастей. Упав на машины, они вывели из строя около двадцати легковушек, причем одну из них настолько изуродовал упавший металлический швеллер, что восстановить её уже было бы невозможно. На входе в ангар лежали запчасти какого-то разобранного легкого самолета. Их струей отбросило в глубь ангара, его плоскости подняло к потолку и пришпилило к выступающему штырю, который очевидно был креплением для стеллажей. Стекла в большинстве машин оказались выбитыми. В центре ангара валялась перевернутая двухсотлитровая емкость, в которой находилась отработка масел. Весь пол рядом с этой емкостью был залит маслом и в нём плавали журналы учета и какие-то другие документы и книги. Обычно такое бывает после мощного урагана. То, что я увидел, заставило втянуть голову в плечи. Всё, что произошло, тянуло на внушительную сумму убытков.
- Уматываем! – заговорчески предложил технарь.
Я действительно, на какой-то момент растерялся, но слова техника меня возвратили к самообладанию.
- Нет, Саша, мы не будем уподобляться детишкам-шалунам. Мы останемся сейчас здесь и выполним всё то, ради чего мы сюда зарулили. То, что мы натворили, требует серьезного обдумывания, и суетиться совсем негоже.
- Семёныч, но нас же за это чёрные к стенке поставят!
- Возможно... Убыток мы им сделали, и немалый. Оплатить всё это не смогу ни я, ни вы. Если мы сейчас немедленно покинем это место, то мы сразу же попадём в поле зрения заинтересованных лиц. Самолет прибыл на техническое обслуживание, но, не сделав то, ради чего оказался здесь, убрался восвояси. Нас высчитают немедленно, и как ты сказал, «поставят к стенке». Нам даже не дадут возможности обратиться за помощью к Бассаму или в Российское Посольство. Вы же видели, что они сейчас все вооружены. За речкой уже стреляют. Не сегодня, завтра война и до наших мест доползет. Если мы сейчас проявим геройство и открыто заявим о случившемся, то мало вероятно, что нас пожалеют и оставят в живых. Я не призываю вас прятаться от содеянного. Просто нам надо выиграть хоть немного времени, чтобы собраться с мыслями и принять правильное решение. Сегодня воскресенье. К этому ангару маловероятно, что кто-то подойдет. Вспомните прошлые наши работы здесь. В воскресенье, если кто и бывает, то очень и очень редко. Поэтому мы сейчас приступим к работам, затем перегоним самолет на место и, если бог даст, покинем аэропорт. А потом будем думать, как нам быть!
Всем моя мысль понравилась, и мы приступили к работам. Всё валилось из рук. Все мысли были только о содеянном. Я в голове прорабатывал разговор с Бассамом, надеясь на его помощь. Нужен был хороший адвокат, который бы помог квалифицировать содеянное, как непреднамеренную ошибку.
Вдали показался один из аэропортовых работников, который шел пешком в нашем направлении. Но он прошел мимо ангара. Затем по рулежке в нашем направлении проследовала машина руководителя полетов. Она остановилась напротив нас. Из машины вышел РП и поздоровался с нами. Мы перебросились несколькими фразами, и он уехал. Больше никого около нас и ангара не было до окончания работ. Мы погрузили инструменты в самолет и запросили у диспетчера разрешение возвратиться на пассажирский перрон. После произошедшего мы находились на площадке техосмотра около часа, и это дало возможность отвести временно от нас подозрения. Весь вечер в отеле мы обсуждали только одну тему. Не найдя какого то однозначного решения, мы договорились, что о произошедшем пока вообще никому не будем говорить, и как потом оказалось, что это решение было абсолютно правильным. Когда утром мы пришли в аэропорт на вылет, то обратили внимание на то, что все работники обсуждают тему "разбойного нападения на ангар". Готовясь к полету, мы стали прислушиваться к разговорам портовых работников. Подозрений в наш адрес никто не высказал. Все говорили о каких-то противоборствующих организациях, которые в знак свой ненависти к старой власти устроили погром. В наш адрес не было сказано ни слова. От сердца немного отлегло. Мы улетели в Инфондо. Когда вернулись, то услышали все те же разговоры о противоборствующих сторонах.
Конго готовилась к смене власти. Назревала гражданская война, которая началась буквально через день после описываемых событий. О "разбойном нападении на ангар" уже судачить было некогда. К тому же в первый день боевых действий в ангаре разорвалось сразу три снаряда, которые с лица земли снесли то, что там осталось и что заставило меня и всех нас серьезно переживать.
Но все эти события случились позже. Сегодня у нас кипела работа. Мы двумя самолетами выполняли полеты по всей стране и за её пределы. Бассама наша работа радовала. Он подумывал о том, чтобы в Конго поставить третий самолет, но мы такой возможности пока не имели, потому что свободных самолетов на этот момент не было. Кроме того, на самолете, который мы пригнали из Хараре подходил к концу межремонтный ресурс, который можно было продлить только в России. Я сообщил об этом Бассаму. Он очень расстроился, но вынужден был согласиться с тем, что самолет необходимо отправить в Ростовский ремонтный завод. Вертолет, который работал по контракту АВИЕНТ в Конго, так же закончил работы на севере республики и прибыл в Браззавиль. Бассам сказал, что вертолет временно выполнять полеты не будет, потому что ближайший заказ на его услуги ожидается только через месяц. Но это будет большой заказ, поэтому нужны будут еще вертолеты. Я предложил Бассаму отправить вертолетчиков в Россию на самолете, который второй экипаж должен был в ближайшие дни перегнать в ремонт. Когда появится работа, то мы можем вертолетчиков пригласить назад. Бассам с моим предложением согласился. Второй экипаж с вертолетчиками улетели домой. Больше этот самолет в Конго не возвращался, а 18 марта 1997 года он с другим экипажем разбился над Черным морем при выполнении рейса в Трабзон из Ставрополя.
Наш экипаж в Браззавиле остался один, поэтому заметно выросла на нас нагрузка. Ритм нашей работы здесь напоминал ту напряженную работу, которая у нас была в России в 70-е и 80 –е годы
Спецоперация.
Шел девятый месяц моей работы в Конго. Отношения с Бассамом у меня были прекрасные. Мы нашли с ним общий язык. Он своевременно оплачивал аренду самолета и вертолетов, переводя деньги в Россию. Он так же аккуратно и хорошо оплачивал наш труд в его авиакомпании. Надо отметить, что до работы в ТРАНС АИР КОНГО и после мне не приходилось получать столь щедрое вознаграждение за свой труд.
Аэропорт «Мая – Мая», международный аэропорт Браззавиля, находился в пятнадцати километрах от нашего отеля. На работу мы добирались на легковом "Рено", который был предоставлен в наше распоряжение. Мы по очереди садились за руль. Но в основном за рулем этого автомобиля были наземные техники.
Вертолеты в Конго работали в интенсивном режиме. С экипажами вертолетов мы встречались редко, потому что они базировались далеко от Браззавиля. Иногда мы их видели в Поинт Нуаре, иногда в Оуэссо, иногда просто слышали в эфире.
В этот день после полетов мы освободились рано, и я направился в авиакассы за билетами для меняющихся инженеров. Я вышел с агентства с билетами в руках и направился в сторону отеля. Расстояние от авиакасс до отеля не более километра. Отойдя от агентства метров сто, я обратил внимание на какую-то странную суету на улице. Большинство прохожих не шли, а бежали. В сторону нашего отеля промчался открытый грузовик, в кузове которого сидели вооруженные солдаты в касках. Не понимая, что происходит, я осмотрелся по сторонам. Люди забегали в открытые двери магазинов, в подъезды. Продавцы спешно опускали металлические шторки на окна. Я остановил одного из бегущих и спросил:
- Куда вы все бежите? Что случилось?
Вместо ответа он схватил меня за руку и затащил в открытые двери книжного магазина. Продавец тотчас же закрыл двери и опустил шторки. В маленьком магазине собралось человек двадцать. Все были чем-то взволнованы. Причина их волнения выяснилась буквально через минуту, когда с улицы послышались раскатные пулеметные очереди. На мой вопросительный взгляд, затащивший меня в магазин незнакомец, сообщил:
- Военные проводят какую то операцию. Вы же знаете какая сейчас обстановка в стране?
Действительно в стране назревал хаос. В соседнем Заире через реку уже шли настоящие бои. Из Киншасы постоянно доносились раскаты пулеметных очередей и пушечные выстрелы. Толпы зевак собирались на правом берегу реки Конго и наблюдали в бинокли за происходящим в Киншасе. Сторонники президента Мобуту пытались вытеснить сторонников будущего президента страны Кабилы и отстоять свою власть. Однако они не устояли. К власти пришел Кабила, а Мобуту бежал в Морокко.
Зевак мы видели довольно часто, потому что дорога к отелю в этом месте проходила по берегу реки.
На этом участке дороги всегда неожиданно появлялся кто то или что то: люди, козы или коровы. Однажды нам несколько минут преграждали дорогу два огромных варана, остановившись на проезжей части. Люди, наблюдавшие за событиями в Заире, иногда выскакивали на дорогу, рискуя оказаться под колесами.
Стрельба за окнами магазина продолжалась минут пять, затем все стихло, однако никто не спешил расходиться. Основная стрельба была со стороны отеля, в котором мы проживали, и я заволновался за свой экипаж, который оставался там. Я увидел в магазине с противоположной стороны от главного входа закрытую дверь и спросил у продавца:
- Сэр, куда ведет эта дверь?
Он с удивлением на меня посмотрел и ответил:
- Во двор.
- А со двора на улицу есть выход?
- О, да! Надо повернуть налево, затем опять налево под арку, и вы окажитесь на улице.
- Вы разрешите мне выйти?
- Конечно, там не заперто. Но лучше переждать. На улице стреляют.
- Спасибо, сэр, однако ждать некогда.
- Приходите покупать книги, когда все успокоится
- Спасибо, непременно!
Я открыл дверь и вышел во внутренний двор. Территория двора была ограничена соседними домами, стоящими буквой "О". Выход со двора был только через одну арку, находящуюся слева от меня. Я не успел сделать и двух шагов, как со второго этажа с открытого окна затарахтел пулемет. Полетели щепки от стоящего рядом кустарника, завизжали отрекошеченные от асфальта и от стен дома пули.
Стрелявший что то кричал в мою сторону. Мне показалось, что стреляют по мне. Мельком взглянув, откуда стреляли, я увидел в открытом окне человека, который установил на подоконник крупнокалиберный пулемёт. На лице его была надета маска, но в огромные вырезы для глаз и рта я успел заметить, что он чернокожий. Обладая неплохой спортивной подготовкой, я сделал молниеносный кувырок через кустарник и оказался под аркой. По верхней кромке арки царапнуло еще несколько пуль, и штукатурка посыпалась мне на голову. Я выглянул на улицу. Она была пустынна. Стрельбы так же не было слышно. Идти напрямую к отелю было опасно. Я решил проскочить через рощицу, которая начиналась через дорогу от книжного магазина и упиралась во двор отеля. Я оттолкнулся от арки и, пригибаясь, маневрируя змейкой, перебежал улицу и спрятался за стволом огромного дерева. От дерева к дереву, короткими перебежками я добрался до территории отеля. До входа надо было преодолеть еще метров пятьдесят. Я осмотрелся вокруг, но ничего подозрительного не заметил. Дверь офиса Транс Аир Конго была ко мне ближе, чем вход в отель, поэтому я заскочил в эту дверь. У окна стояли работники Транс Аир Конго, а также весь мой экипаж. Все с интересом смотрели в окно. У меня отлегло, что все живы и невредимы. За окном стоял все тот же грузовик, который я уже видел. На асфальте около него лицами вниз со связанными руками лежали два чернокожих молодых человека и один белый со следами крови и грязи. Экипаж рассказал обо всем, что здесь происходило, пока я пережидал в книжном магазине. Военные проводили какую-то зачистку, и меня очевидно приняли за того белого, который сейчас лежал лицом вниз около грузовика.
В Африке такое случается.
События в Заире не ограничивались границами только этого государства. Глядя на Заир, в Браззавиле намечались большие демократические преобразования. Мы так же чувствовали приближающуюся бурю. Ночью уже можно было слышать в разных концах города перестрелку. Накануне вечером начала работать тяжелая артиллерия. Но стрельба и взрывы слышались где-то на окраинах Браззавиля. К утру стрельба стала приближаться к центру города. Несколько снарядов разорвались рядом с отелем, в котором жили экипажи вертолётов. Они ужасно напугали нашего любимицу, жирного и огромного кота Ваську, который при первом же разрыве упал на землю и по-пластунски, быстро передвигая ногами и жестикулируя хвостом, скрылся в густом кустарнике. Имя Васька кот получил естественно не от местных жителей, а от наших лётчиков, проживающих в этом отеле.
Ввязываться в разгорающуюся национальную потасовку не было никакого желания. К тому же совершенно было не ясно, кто из противоборствующих "за красных", а кто "за белых". Какая власть лучше, какая хуже? К тому же мы в этой стране были иностранцами. Внутренние разборки в этой стране нас ни коем образом не должны были интересовать.
Бассам с утра уже был в своем офисе. Он просящим взглядом посмотрел на меня, а затем показал на сейф, стоящий в углу.
- Там куча долларов наличными. Это мои и ваши деньги. Их надо спасти. Я только что звонил в Поинт Нуар. Там пока все спокойно. Я сейчас организую погрузку сейфа в грузовик и он вместе с мадам Бакали поедет в аэропорт. Лакиш и Ахмед уже в аэропорту. В какой самолет будем грузить?
Без намёков было ясно, что придется спасать и имущество наших партнеров.
- В вертолет будем грузить. В вертолет легче загружать. – ответил я.
В эту ночь оба вертолета ночевали в Браззавиле, но экипажи жили в другом конце города, ближе к аэропорту Мая-Мая. Им так же надо было немедленно покинуть Браззавиль.
Телефонная связь еще не была нарушена. Мне удалось позвонить экипажам вертолетов, и я дал им команду немедленно добираться до Мая-Мая, чтобы вылетать в Поинт Нуар, предварительно загрузив сейф, который привезет мадам Бакали. Бассам собирался "уходить" из Браззавиля на малом самолете с ЮАРовским экипажем. Мы быстро запрыгнули в Рено. Я сел за руль, и мы помчались в сторону аэропорта. Вдоль речки дорога была уже отрезана. При повороте влево я заметил стоящий бронетранспортер и вооруженных людей. Не зная о том, к какой противоборствующей стороне они относятся, и как могут отреагировать на наше движение в сторону аэропорта, я рисковать не стал и свернул в проулок, который частично через дворы с юга выводил на ту же дорогу. В мирное время здесь движение транспорта было запрещено, но по этому проулку было ближе, чем вдоль речки. До аэропорта оставалось километра три, когда мы увидели на левой обочине блокпост, ограждённый мешками, с песком, и стоящих рядом вооруженных людей, одетых в полицейскую форму. Рядом стоял бронетранспортер, к которому сзади была присоединена пушка. Другой дороги не было. Я сбросил скорость и стал медленно подъезжать к этому импровизированному посту. Нас остановили.
- Куда путь держите?
- В аэропорт
- С какой целью?
- На вылет. Вы разве не видите, что на нас лётная форма?
-С сегодняшнего дня аэропорт не работает. Все вылеты отменены. Разворачивайтесь и следуйте домой.
В разговоре становилось ясным, что спорить бесполезно и нас в аэропорт не пропустят. Я сел в машину. Мы стали обсуждать наши дальнейшие действия. Вдруг справа от нас раздались выстрелы, засвистели пули. Полицейский, остановивший нас, стремительно бросился в укрытие. Я немедленно запустил двигатель, включил скорость и рванул на большой скорости в сторону аэропорта. Ворота на перрон были открыты, въезд никто не охранял. Я увидел, что один наш вертолет взлетел, а второй стоял на месте. Двигатели у него еще не были запущены. Наш самолет в эту ночь базировался около ангара на площадке технического обслуживания. К вертолету было расстояние меньше, поэтому я направился вначале к нему. Командир экипажа доложил мне, что мадам Бакали с сейфом еще не появлялась, аэропорт периодически обстреливают из пушек. В наш самолет, стоящий у ангара, попал снаряд, но сказать однозначно, что это так невозможно, так как самолет плохо виден из-за растущего кустарника. Всю эту информацию командир выпалил скороговоркой.
Я попросил экипаж вертолета задержаться на какое-то время, а сам на машине помчался по рулежной дорожке к самолету. На ходу сказал командиру экипажа:
- Если обстрел возобновиться, не ждите, взлетайте.
Когда я подъехал к самолету, то увидел, что его правый двигатель разворочен разорвавшимся снарядом. Угнать этот самолет мы уже не сможем. Я молнией забежал в пилотскую кабину, схватил судовые документы и бросился назад к машине. За бетонным забором аэропорта шел настоящий бой. Трещали автоматы и пулеметы, слышались отдельный разрывы гранат. Я стремительно приближался к вертолету. Двигатели у него были уже запущены. Мой экипаж стоял рядом с вертолетом:
- Семеныч, что с самолетом? Какие указания?
- В вертолет, срочно! Потом расскажу!
- Мадам Бакали еще нет!
- Бакали ждать поздно! Посмотри направо!
Все обернулись, куда я показывал. В нашем направлении двигались два бронетранспортёра. Мы молнией погрузились в вертолет, и он немедленно стал взлетать.
В аэропорту Поинт Нуар нас встречал Ахмед. Он очень удивился, увидев меня и мой экипаж в вертолете
- Почему не на самолете прилетели? – спросил он меня
- Снаряд в правый двигатель попал. На нём летать нельзя.
- А где Бассам, Бакали?
- Не знаю. Я их не видел. Возможно, они с ЮАРовцами улетели. А ты как здесь оказался?
- На вертолете прилетел, перед вами.
На этом же вертолете прилетело несколько человек посольских, точнее их семьи, женщины и дети. Остальных работников посольства увез позже какой то российский Ан-12, который был где то рядом.
- А где мистер Лакиш?
- Не знаю. Он оставался в Браззавиле ожидать мистера Бассама и мадам Бакали.
Я подошел ко второму вертолету.
- Ваши все на месте? – спросил я у экипажа
- Все! – хором и дружно мне ответили.
Действительно, среди нас потерь не было, если не считать подраненный самолет. Во всяком случае, если ничего более не произойдет, то восстановить его будет несложно. Главное, чтобы не были повреждены силовые элементы центроплана, крыла и фюзеляжа.
О произошедшем я сообщил по телефону в Россию.Конечно, не обошлось без того, что мне пришлось выслушать то, что я должен был услышать в этом случае. Спорить с нашим директором и оправдываться перед ним я не стал, оставив все эти оправдания до прибытия в Россию.
Бассам и Лакиш объявились в Поинт Нуаре ближе к вечеру. Мы уже начали переживать, ведь они оставались в Браззавиле в опасной зоне. К тому же мы не могли с точностью утверждать, оставались ли самолеты ЮАРовцев в аэропорту или нет. В этой суете мы не концентрировали свое внимание на чем-то. Как позже оказалось, ЮАРовцы взлетали не со взлетной полосы, а с рулежной дорожки. Улетели они с Браззавиля, как и мы, в последний момент. Только почему-то они взяли курс не в сторону Поинт Нуара, а левее, в сторону Анголы. Позднее выяснилось, они думали, что и в Поинт Нуаре такая же обстановка, как в Браззавиле. Когда они приземлились в Луанде, то узнали, что в Поинт Нуаре все спокойно. Среди них так же потерь не было, если не считать, что правый борт одного из самолетов получил несколько пулевых пробоин.
Мадам Бакали исчезла. Выпала из поля зрения полностью. Чтобы не тащить громоздкий сейф в аэропорт, Бассам еще в Браззавиле переложил всю наличку в саквояж, и отправил мадам Бакали со своим водителем в аэропорт. После её никто уже не видел. Прошло много времени, в стране установился относительный мир, но от Бакали не было никакой информации. Бассам очень переживал её исчезновение. Все думали, что её уже нет в живых, хотя иногда братья высказывали предположения, что мадам Бакали под шумок их "облапошила". Но однажды Ахмед сообщил Бассаму, что Мадам Бакали звонила из Парижа. Ей каким-то чудом удалось выбраться из Браззавиля в Либервиль, а оттуда в Касабланку. В Касабланке её сильно скрутила малярия, и она провела там почти месяц. Каким-то невероятным образом ей удалось сберечь все деньги Транс Аир Конго. Во-первых, она смогла их вывести из Браззавиля, во–вторых, ей удалось в Марокко в международном банке открыть счет и положить на этот счёт всю сумму. Домой во Францию она попала на французском судне, которое отправлялось из Рабата в Марсель. Во Францию мадам Бакали возвращалась налегке, оставив все наличные деньги в банке. Бакали была жива, и деньги оказались целыми. Бассама это очень радовало.
-Я же говорил, что наша Бакали честная и преданная, а вы её незаслуженно подозревать стали, - говорил он сожалением своим братьям.
Все эти события в Конго проходили недолго. Нельзя сказать, что вся страна была объята пламенем войны. Стреляли в основном в столице. В провинциях суетились и шумели, лязгали оружием, но такого кровопролития, какое случилось в Браззавиле, мы не заметили. Из Поинт Нура в Браззавиль вертолеты начали летать уже через неделю. Поврежденный самолет надо было восстанавливать.
Я пообещал Бассаму, что пришлю в Конго другой самолет, и улетел в Россию. У меня заканчивался срок действия пилотского свидетельства, да и Головин начал нервничать из–за того, что я надолго задержался в Конго, хотя он прекрасно знал, что это было вынужденно, и это мы с ним этот вопрос согласовывали.
Авиакомпания Транс Аир Конго продолжила своё существование и успешно работает по сегодняшний день.
Ставрополь 2010
Сообщение отредактировал Безкрылов - Понедельник, 01 Апр 2019, 18:00 |
| |
| |
