| Nikolai | Дата: Четверг, 04 Дек 2014, 14:02 | Сообщение # 1 |
 Его Величество Читатель
Группа: Модератор форума
Сообщений: 6802
Статус:  | Летним вечером.
Ко мне приехал мой старый приятель, с которым я подружился во времена далёкой курсантской юности и с которым какое-то время после окончания Московского училища поддерживал связь, изредка созваниваясь с ним. Знал, что он женился вскоре, что, так же, как и я, уволился из пограничных войск в начале девяностых, после чего я надолго потерял его из виду. А когда нашёл через другого приятеля, то позвонил ему и позвал в гости, помня, что он всегда был лёгок на подъём. Гриша обрадовался приглашению и, правда, прилетел, через полгода вместе со своей женой в самый разгар купального сезона – в конце июля, когда вода в заливе Жёлтого моря становится тёплой и купаться в ней одно удовольствие. К тому же в это время появляются дешёвые креветки, под пиво они в самый раз, словом, есть все условия для дружеского отдыха.
Я встречал их в аэропорту, с волнением высматривая среди китайцев белые лица наших гостей, ничуть не сомневаясь, что узнаю своего товарища. Прошло почти тридцать лет, как мы расстались, поэтому можно понять то нетерпеливое любопытство, которое заставляло меня вставать на цыпочки и сильно вытягивать шею, чтобы первым заметить его. Мы увидели друг друга одновременно, встретившись глазами. Он поспешил ко мне навстречу, мы обнялись. Гриша совсем не изменился, оставшись таким же красавцем и здоровяком, каким был в молодости, только немного располнел, что в какой-то степени даже облагораживало его. Его голубые, с лёгкой поволокой глаза смотрели весело и твёрдо, тёмные, слегка волнистые волосы немного поредели, но всё ещё были хороши, если не считать небольшой седины на висках.
Я успокоился: всё, как прежде: ухмылка прирождённого стиляги и неизменная пачка сигарет в руках. Только – как странно! – в летнем бежевом костюме, в светлой рубашке и в остроносых коричневых туфлях, Гриша показался мне более зажатым, чем в офицерской форме, которую когда-то он умудрялся носить с таким вызывающе-непринуждённым видом, что у всех создавалось впечатление, что он одет по последней моде. Сейчас, когда прошло около двадцати лет, как Гриша скинул с себя обмундирование, в которое его облачила страна, и надел то, что считал красивым, он стал похож на пугало, и это немного насторожило меня.
Его жена, Лариса, казалась рядом с ним миниатюрной женщиной, хотя росту была среднего и имела крупные, непропорционально большие по отношению к плечам бёдра. Она с испугом озиралась по сторонам и выглядела очень уставшей. Как только мы вышли из здания аэропорта, они оба с жадностью закурили и, уже почти не переставая, курили на протяжении всех семи дней. Я поразился, заметив как-то, что они выпускают сигарету изо рта лишь для того, чтобы поесть. Гриша утвердительно засмеялся, сказав, что вместе они выкуривают по четыре пачки в день. Онемевшие от удивления мы с женой только и смогли, что восторженно покачать головами.
Я исподтишка разглядывал Ларису. Короткие тёмные бриджи и чёрная, обтягивающая грудь футболка невыгодно подчёркивали её грушеобразную фигуру, а привычка убирать руки за спину и вовсе делала её похожей на матрёшку. Волнуясь в незнакомой обстановке, Лариса то и дело встряхивала свободной от сигареты рукой редкие, выкрашенные в рыжий цвет волосы. В круглой форме её зеленоватых, немного вылупленных глаз было что-то неестественно-замёрзшее, как будто кожу вокруг них облепили скотчем или обмазали клеем. Несколькими часами позже жена объяснила, «по большому секрету», что это следы блефаропластики, косметической операции по удалению «мешков» вокруг глаз. Я вздрогнул, представив, на кого была Лариса похожа до операции, но промолчал.
На мой заскорузлый, консервативный взгляд, в ней была ещё одна неестественность — это ногти, напоминающие когти хищной птицы. Они были очень длинными и сильно загнутыми вперёд, что, по моему представлению, должно было доставлять изрядное неудобство их хозяйке, мешая в самых простых движениях. «Точно, гриф», — подумал я, в комплексе взглянув на вытаращенные глаза женщины, на её нос с горбинкой, на розовые ногти, и с жалостью посмотрел на Гришу, соображая, чем же она его проняла?
Первое, о чём спросила Лариса, когда мы сели в такси, правда да ли, что в Китае дешёвый массаж и можно ли его принимать утром и вечером? Я ответил, что можно вообще не выходить из салона, китайцы будут только рады и сделают ей хорошую скидку. Лариса засмеялась и стала с любопытством выспрашивать у моей жены, что и сколько стоит. Жена подробно отвечала и к тому времени, как мы сели за стол, Лариса знала обо всём не хуже нас. Увидев бутылку красного вина, она резко прекратила расспросы и строго произнесла:
—Нет. Нет. Гриша не пьёт. Совсем ничего. А я с дороги.
Услышав нотки тихого ужаса в её глубоком, с хрипотцой голосе я не посмел спросить, почему не пьёт Гриша, только с тревогой взглянул на друга, заподозрив в нём что-то неладное. В конце ужина жена шепнула, «по секрету», что Гриша «закодирован», поэтому ему надо помочь, то есть забыть о пиве и вине на ближайшие семь дней. «Что, ж, — расстроился я, — придётся забыть!» - и задумался над прошедшими тридцатью годами, превратившими моего приятеля из неугомонного скаута в пьяницу.
Поселились они в гостинице, недалеко от нас, где я, по просьбе Гриши, заранее забронировал номер, и с ходу принялись знакомиться с магазинами. Скоро выяснилось, что именно Ларисе, вернее, её горячему желанию купить норковую шубку себе, мужу и двум её дочерям, мы были обязаны нашей встречей. Лариса не скрывала, что полетела в Китай «исключительно ради шуб», которые они рассчитывали купить на обратном пути в Пекине. Гриша смущённо морщился при этих подробностях, и уводил разговор в сторону. Днём они где-то бегали, а вечером мы все вместе ужинали, сидя за большим квадратным столом на нашем балконе. Правда, для праздничной атмосферы, желая показать китайскую кухню, на следующий день после приезда наших друзей мы пригласили их в ресторан, но сразу поняли свою оплошность.
Гриша метал в сторону бара полные ненависти взгляды, а Лариса с огорченным, почти оскорблённым видом наблюдала за услужливыми официантами, которые несли всё новые и новые блюда, проворно расставляя их на вращающейся стеклянной подставке, занимающей почти всю площадь нашего стола.
—Это всё лишнее, лишнее, — наконец не выдержала она, посчитав тарелки, —пять салатов – это много! Рыба ни к чему, да и мясо не нужно, мы не голодные.
—А я так очень! — воскликнула моя жена и принялась есть. Лариса осуждающе взглянула на неё:
— Зачем же тратиться на такой стол, когда можно по-домашнему, на кухне? Не лучше ли на эти деньги купить что-нибудь из одежды для себя?
— Лучше, — согласилась жена, — только я страшная лентяйка, не люблю стирать.
Мы с ней расстроились: наших гостей не удивила не только китайская кухня с её сладкими соусами и экзотическими морскими продуктами вроде медузы и морских червей, но и город оставил их равнодушными. Не вызвали интереса ни пагоды на вершинах гор за домами, ни парки, все в цветах, ни вид глиняных «хутунов», старых домишек, сохранившихся в самом центре города, ни открывшийся недавно океанариум, представляющий все виды акул, словом, ничто не привлекло их внимания. И это было странно, потому что, впервые приехав в Китай, нельзя не удивляться этой необычной стране. На вопрос жены, изо всех сил старающейся поддерживать светский разговор, «как вам Пекинский аэропорт? Он перестроился к Олимпиаде, впечатляюще, не правда ли?» Григорий пренебрежительно пожал плечами, вынул раздумчиво сигарету изо рта и ответил: «Видали и лучше». А Лариса пояснила: — «в Турции ничуть не хуже». На мое несмелое предложение сходить покупаться они почти обиделись – мы что, моря не видели? Прошлым летом отдыхали в Сочи! Нам пришлось замолкнуть.
Даже моя жена, очень находчивый в разговоре человек, терялась, не зная, о чём спросить Ларису, не рискуя её оскорбить. Я же переключил внимание на Гришу, исподтишка разглядывая его, словно стараясь отвлечься от первого двойственного впечатления и найти в нём того неугомонного, открытого человека, которого я знал когда-то, и всё больше недоумевал. Да, это был Гриша, только немного растолстевший и разлюбивший рестораны, утративший интерес к горам и красивым женщинам, оживляющийся при разговорах о магазинах и китайских ценах.
Да, это был мой друг со знакомой мне улыбкой и всё ещё крепким взглядом, только странно остывший в свои пятьдесят два года. «Пусть, — думал я огорчённо, — у людей «культурный шок», такое изобилие товаров! Зато нам ничто не мешает сидеть на балконе и вспоминать молодость, ведь мне, собственно, только это и нужно…»
Но, как я ни пытался расшевелить Гришу, напоминая о старых друзьях и весёлых пирушках, наши пресные разговоры крутились вокруг настоящей жизни и её бесконечных проблем. Ни единого взгляда в прошлое! Всё сводилось к обсуждению преимуществ шины с шипами перед лысой резиной и к вопросу о ценах на бензин. Судя по напряжённым лицам друзей, домашние заботы не отпускали их от себя. Супруги то и дело хватались за телефоны, чтобы позвонить в Новосибирск и узнать, как там идут дела, всё ли в порядке в конторах? Жена однажды сказала, дружелюбно похлопав Гришу по спине:
—Да сбросьте вы, наконец, свои рюкзаки, ребята! Отдыхайте!
Лариса перестала курить и настороженно спросила:
—Какие рюкзаки?
А Гриша нахмурился.
Лишь к концу недели их слегка загоревшие лица расправились, в глазах появились искорки любопытства и намёк на спокойствие. Постепенно они рассказали о семье, о работе, о том, чем живут и о чём мечтают. Мы узнали, что для каждого из них это был второй брак, но о том, что происходило до него, они говорили весьма неохотно. Косвенно нам стало понятно, Гриша в первой семье оставил дочку, а двух Ларисиных девочек, которым в то время было по пять и семь лет, записал на свою фамилию. Занимался он пассажирским извозом, купил три года назад на кредитные деньги четыре маленьких «Газели» и с помощью связей, матов и кулаков отвоевал постоянный маршрут в городе. Теперь мечтал о настоящем автобусе, хотя и понимал, что дальше «Газелей» ему вряд ли позволят «рыпнуться».
Лариса, отработав пятнадцать лет в детской комнате милиции, уволилась, когда поняла в разгар перестройки, что бездомных детей становится больше, а зарплаты уменьшаются в размерах. Заняла у подруги денег и открыла конторку по продаже недвижимости, где пропадала круглые сутки, с удовольствием занимаясь поисками клиентов. Видимо, у неё получалось, раз она собралась покупать квартиры своим дочерям, вышедшим замуж, а потому «сильно» нуждавшихся в отдельном жилье. Гриша приобрел «БМВ» последней марки, но ездила на машине Лариса. Для ощущения полного достатка семье не хватало норковых шуб, тёплых, красивых, которые все везли из Китая. Вот и приехали, радуясь удачному совпадению, имея в виду меня и Гришу, в том смысле, что встретились старые друзья.
Глядя на Ларису, я ловил себя на мысли, почему? Почему энергичному романтическому мужчине судьба подсунула энергичную, но очень прозаическую во взглядах на жизнь женщину, полностью взявшую над ним верх? Почему вместо того, чтобы поднять её до вершин своих помыслов, показать пылкость духа и сделать сообщницей своей мечты, Гриша скатился к разговорам о шубах, и от его былых устремлений не осталось и следа? Тот ли это Гриша, который готовил себя, выйдя на пенсию, обойти весь земной шар пешком и написать об этом книгу? Не пропускающий мимо себя даже клочка красивого пейзажа, чтобы не восхититься им, ни одного смазливого женского личика, чтобы не улыбнуться? Тот ли это Гриша, с которым мы во время каникул пили разливное красное вино в Ялте, приставая к проходящим мимо девушкам и выдавая себя за артистов? Я уже было подумал, что вместе с любопытством к жизни Гришина женитьба отбила у него и память, и готов был провести оставшиеся два дня, обсуждая шубные цены, как приятель вдруг удивил меня. Улучив момент во время нашей единственной вечерней прогулки по берегу моря, Гриша сказал, делая знак Ларисе, чтобы они с моей женой продолжали идти впереди нас:
— Не спеши, хочу кое-что рассказать тебе, никому не говорил об этом.
Он как-то весь вдруг расслабился, может быть, впервые за нашу встречу, у него успокоился голос, в свете Луны я увидел, как помолодело лицо, мне даже показалось, что к нему вернулась щеголеватость в движениях. Я замедлил шаг.
— Не могу забыть…В начале четвёртого курса, — начал он, — познакомился с одной девушкой, нет, нет! Ты не знал её, никто не знал. — сказал он быстро, увидев, что я пытаюсь что-то вспомнить. – Познакомился случайно, в метро. Москвичка. Немного старше меня, не очень красивая. Так мне тогда казалось. Была она как гренадёр, крупная, рослая, сильная, как раз для меня. Немного сутулилась и была близорука, поэтому носила очки, совершенно ужасные, в толстой оправе, они уродовали её лицо и без того не очень привлекательное. Знаешь, мне всё время хотелось умыть его и раскрасить, такое оно было блеклое: серые глаза, крупный рот, светлая кожа. Тамара никогда не пользовалась косметикой, даже губы не подкрашивала. Сейчас вот думаю, что была права, вздумай она краситься, как все знакомые мне девушки, разом превратилась бы вульгарную особу. Но тогда мне мечталось о чём-то воздушном, изысканном, я стеснялся Тамары, никому её не показывал. Встречались у неё дома, во время увольнений, я был доволен, что нас никто не видит. Жила она самостоятельно, работала где-то на заводе, не помню, каком.
Гриша замолчал, подождав, пока мы выберемся на дорогу из соснового лесочка, и продолжил:
— Если бы ты знал, как преображалось её лицо, когда мы занимались любовью! Оно становилось прекрасным! Одухотворённым! Трепещущие веки, чувственный рот… Я не мог на неё наглядеться в эти моменты…
Да. Мы встречались, но я не давал никаких обещаний, да она и не требовала, видимо, понимая меня. Я никогда не говорил, что люблю её, искренне считая, что мы только проводим время вместе! По характеру она была такая же, как и я, весёлая и боевая! Фантазёрка! Ей бы пошутить, посмеяться, придумать, какой-нибудь фантастический проект, вроде того, как мы доберёмся на велосипедах до Иссык-Куля, до этого горного озера, про которое она слышала, что в него падают звёзды с неба, и проверим, точно ли в нём холодная вода? Или, как заберёмся в какую-нибудь глушь и будем питаться одной любовью. Строя прожекты, мы хохотали неизвестно над чем, по любому поводу. Нам было хорошо вдвоём…
В конце года, нацепив офицерские погоны, я уехал, ты знаешь, в Новороссийск, получив назначение на должность контролёра ОКПП. У меня были большие планы, в которые Тамара не вписывалась. Хотел сделать карьеру. Подло так уехал, не попрощавшись. Не позвонил. Записки не отправил! Представь. Посчитал, что мой отъезд подразумевался, ведь она знала, что я заканчиваю учиться. А, может быть, просто боялся, что не выдержу и предложу ей выйти за меня замуж, что не входило в мои расчеты. Уехал, пропал. Точка. И всё незаметно сбилось в моей жизни. Планы нарушились, когда я встретил свою первую жену, красавицу, перед которой трудно было устоять, и я забыл про карьеру. Женился, родили дочку, а жена вдруг стала гулять, да так откровенно, что я чуть не убил её однажды, после чего стал пить. Меня уволили за драку в части, жена рассвирепела. Но мы умудрились прожить ещё шесть лет, в течение которых я беспробудно пил и куролесил, шатался по кабакам, а она гуляла. На что мы жили? Не помню. Работал иногда шофёром…
Григорий вздохнул, бросил окурок на землю и закурил новую сигарету. Мы уже поднялись по ступенькам, ведущим от пляжа к улице, и теперь шли вдоль дороги, освещённой фонарями, за нашими женщинами, сильно не отставая, но и не догоняя их. Я слушал Гришу молча, стараясь даже не глядеть на него, чтобы не вспугнуть его меланхолического, под стать туманному вечеру, настроения.
— После развода уехал в Новосибирск, к старшему брату, где и познакомился с Ларисой, — продолжил он, тоже не глядя на меня, — к тому времени истерзанную мужем. Ублюдок и пьяница. Он бил её и приучил к алкоголю. Представь, мы пожалели друг друга и сошлись. И вот, почти четырнадцать лет вместе. Сознаюсь, у меня бывают запои, тогда Лариса берёт меня за руку и ведёт к врачу, сама же она перестала пить из-за меня, во всяком случае, когда мы вместе. На работе с подружками может выпить. Даже очень может. А так, нет, меня оберегает. – сказал Григорий с нежностью и в заключение добавил, — на Иссык-Куль я не съездил. Лариса любит тёплые моря. Мечтаю, может, с внуком выберусь, как подрастёт. – и тут же перешёл к другой теме, спохватившись о том, что было для него важно.
— У девчонок – свои проблемы. Старшая, Ларисина, работать совсем не хочет, связалась с бандитом, которого, к общей нашей радости, в тюрьму упекли. Она тут же выскочила замуж за другого. Ничего, вроде, парень. Следом за ней и младшая отделилась. Так что мы вдвоём. У меня внук, сын моей родной дочки, — с гордостью сказал Гриша, — Виталька. Весь в меня, неугомонный. – И прибавил озабоченно: – Это девки отправили нас за шубами, а мы, заодно, к тебе завернули.
— Очень рад. — ответил я, стараясь отогнать от себя мысли о том, что мой Гриша не такой уж и храбрец, каким казался в молодости. Не такой уж и романтик, каким себя выставлял, рассуждая о Килиманджаро! Куда там! Не хватило смелости, чтобы, вытащив Тамару из подполья, подняться вместе с ней к Иссык-Кулю, где его ждала любовь женщины с внешностью гренадёра и душой поэта! Тысяча восемьсот метров! Струсил. Бросил Тамару, но вскоре почувствовал себя неуютно. Ему захотелось, чтобы его пожалели, а первая жена не поняла, он запил и нашёл жалость в Ларисе.
Заторопившись, чувствуя зябкость влажного вечера, мы скоро подошли к отелю. Оставив друзей у входа, мы с женой вернулись домой и некоторое время ещё сидели на балконе, глядя, как плавает пушистым белым облаком туман в нашем дворе. Жена сказала, «по очень большому секрету», что Лариса находится в жутком смущении, не зная, должна ли она покупать шубу и для дочери Гриши, ведь у той уже есть, пусть и старенькая. И, потом, дочь-то, она хоть и родная Грише, но «ведь не жила с нами», а её девочек Гриша воспитывал, как своих, поэтому – что же делать? Её это просто бесит.
—Что же ты посоветовала? – спросил я с интересом.
—Я сказала, что тут и раздумывать нечего, пусть купит себе, Грише и своим девочкам, а Гришина дочка пусть ходит в старенькой шубке. Так все мачехи в сказках поступают. Правда, я не уверена, что Лариса поняла мою шутку.
На следующий день, рано утром, мы проводили наших гостей в аэропорт и я как-то по-новому, с некоторым уважением взглянул на возбуждённую скорым отъездом Ларису, она теперь напоминала сову в зоопарке, по глупым глазам которой можно было понять, что она ничего не видит при солнце. Лариса тоже ничего не видела вокруг себя, но не оттого, что яркий солнечный свет заставлял её щуриться, нет. Мысленно она была уже в Пекине, на оптовом рынке, и видела себя стоящей у высокого зеркала – примеряющей шубы. Одну за другой, с воротником и без воротника, с капюшоном или со скромным вырезом у ворота, запахивающуюся или однобортную, в форме трапеции или прямую, длинную или до колен, с поясом или без него! Строгую или легкомысленную! В классическом стиле или ближе к романтике! Но все, все они должны быть перемерены, пока Лариса не найдёт среди них ту единственную, в которой будет чувствовать себя «на вершине блаженства».
Я крепко обнялся с Григорием, приказав ему не теряться, пожал руку Ларисе, добившись того, чтобы она посмотрела в мои глаза, и отошёл в сторону. Жена тоже пожала им руки и, отступая, произнесла, скрывая лёгкую улыбку:
—Приезжайте, пожалуйста, следующим летом, за пуховиками, говорят, они входят в моду.
Лариса с Григорием дружно переглянулись, сказали «подумаем» и улетели, оставив нас размышлять о жизни и о романтике, которую можно искать и в покрое норковых шуб.
Декабрь 2011г., май 2013г.
"Будьте внимательны к своим мыслям, они - начало поступков"
Лао-Цзы.
Ведущий проекта "Герой нашего времени. Кто он?"
Редактор газеты "Сказобоз"
Сообщение отредактировал Nikolai - Воскресенье, 07 Дек 2014, 04:14 |
| |
| |
