Добавлено (23.05.2012, 20:45)
---------------------------------------------
Роза и дождь

-Ах, негодяй какой! Ату его, ату!
- Кричала роза в центре клумбы в парке,
- Истеребил все лепестки, листву…
Ах, я уже, наверно, не живу!"
А ливень лишь хлестал и выдал всё до капли.

Пригрело солнышко, сменив гневливый дождь,
Как расцвела, похорошела роза,
И сбросив с лепестков дождинок гроздь
Сказала тихо: "Вымокнуть пришлось,
Но этот дождь… о нём одном в жару все грёзы!"
****
Вам эта роза наша не знакома?
Сперва - гроза, мечты любви потом...
Сменить на милость гнев – что за истома
Влиять на всех конфетой и кнутом…

Добавлено (23.05.2012, 20:46)
---------------------------------------------
Возвращение

Я вернулась опять в город детства -
Вот наш дом, во дворе старый клён…
Все друзья жили здесь, по-соседству…
И мальчишка… В меня был влюблён.

Друг мой Волька… Спросить бы мне, где ты?
Как мечтали мы плыть в синеву
С облаками, что солнцем согреты,
И с собою забрать всю братву.

Знать бы в детстве - осенние ветры
Раскидают по свету друзей.
Станут длинными километры.
И никак не дождаться вестей.

Я присяду на лавку у клена
Птица-память накроет крылом…
Слышу матери голос с балкона:
«Стынет ужин! Пора уже в дом!»

Детство… Детство… Счастливые лица…
Вот скользнула слеза по щеке…
Сердцу дороги жизни страницы.
Листик клена держу я в руке.

Добавлено (23.05.2012, 20:48)
---------------------------------------------
Мама заболела

До чего же хмурый день!
Небо в туче серой
Словно в шапке набекрень.
Серой кажется сирень,
Одуванчик - серый.

Серой ватой тишина
Всё укрыла смело.
Вид печальный из окна,
И не радует весна -
Мама заболела.

Заварю для мамы чай
С мёдом и малиной,
Полной кружкой, через край,
Сладкий доктор, выручай!
Справимся с ангиной.

Только выпила глоток
Чаю золотого –
Солнце в небе, как желток!
Замечательный денёк –
В доме праздник снова!

Вам скажу я без прикрас,
Что улыбка мамы
Мир раскрасит в тот же час
В желто-золотой для нас,
Разогнав туманы.

Добавлено (11.06.2012, 16:40)
---------------------------------------------
«МОЙ ДОБРЫЙ АНГЕЛ»
Ничего не изменилось за окном....
Так же как и год назад шумит листвой старый сквер, так же за ним смотрит на всех глазами окон многоэтажка, так же шуршат шинами редкие машины, так же, как и тем вечером, желтым глазом светит одинокий фонарь в центре сквера.... Все было бы так же, если бы.... Если бы в сердце не было бы так тоскливо, а в душе не темнела бы, словно ночь, пустота, в которую канули счастливые дни. До чего раздражает громкий говор, музыка и смех, доносящиеся из-за стены!
Почему все так случилось? Почему в тот вечер они пошли гулять? Почему понесла их нелегкая именно в этот сквер, ведь можно было прогуляться и во дворе?! Кто ответит на эти вопросы? Кого спросить? Ведь за то, что два человека лишились жизни, даже и наказать некого! Тот, кто виноват, тоже не выжил в тот вечер.
Это веселье за стеной сведет с ума! Почему именно сегодня?
Нельзя сегодня веселиться, ведь в этот день год назад они погибли.... Алиса и не успевший родиться малыш, мальчик, сын.... Ему оставалось до рождения несколько дней! Врачи, боровшиеся за их жизни, сделали все, что могли, но слишком сильным был удар, убивший мать и дитя.
Дождь пошел.... В тот вечер не было дождя, и дорога была сухая.... А в сквере были только они вдвоем..., нет, втроем.... И этот на девятке.... Если бы тогда год назад тоже был дождь, они бы сидели дома, и никто бы не разрушил его семью.
Интересно, почему не слышно, как стучат по металлическому подоконнику дождевые капли? Мы же их всегда слушали с Алисой! Музыка дождя... музыка..., черт возьми, как надоела эта развеселая музыка у соседей! А это что за звук? Телефон? Нет, он звонит не так! Это в дверь. Надо открыть.
- Здравствуйте, - лучезарно улыбнулась незнакомая девушка.
Он не ответил и лишь хмуро смотрел на нее. Улыбка сползла с лица девушки и она, поняв, что, возможно, ошиблась дверью, тихо спросила:
- Простите, а Рудаковы здесь живут?
- Рядом, - буркнул он и захлопнул дверь.
*
С минуту Даша смотрела на захлопнувшуюся дверь.
Что-то в глазах хозяина заставило ее сердце биться чаще. Весь его вид – давно небритое неулыбчивое лицо, всклокоченные волосы, какого-то неопределенного цвета свитер, потерявшие форму спортивные брюки - говорил о душевной боли. А глаза! Два холодных зеленых стекла. Но почему-то они как магниты притягивали к себе внимание. Даша вздохнула и позвонила в соседнюю дверь. Она тут же открылась, выпустив на лестничную клетку музыку и смех.
- О, Дарья, наконец-то! Припозднилась, но хорошо, что все-таки пришла, а то ведь в этой квартире ни разу не была! - затащила ее в квартиру и обняла хозяйка.
- Аленка, с днем рождения! Счастье тебе большого-пребольшого и семейного благополучия, - поцеловала Даша подругу, вручая подарок.
- Пошли к столу, все уже давно собрались и даже набрались, - потянула ее в большую комнату Алена.
За праздничным столом Даша увидела почти всех бывших однокурсников, которые громко приветствовали ее. Она поздоровалась со всеми и опустилась на стул рядом с Аленой.
Вечеринка текла по проторенному руслу, и появление нового человека ничего не изменило. Тем не менее, Даша не могла сосредоточиться ни на всякой вкуснятине, приготовленной Аленой,
ни на разговоре за столом. Ей вспоминались зеленые глаза и та безысходность, которой вело от них. Уличив минуту, когда Алена вышла на кухню, относя опустевшие тарелки, Даша пошла с ней и
решилась спросить:
- Ален, я же сначала к вашему соседу попала, невнимательно на номер квартиры посмотрела. У него какое-то горе?
Алена повернулась к ней и тихо охнула:
- Ой, сегодня же год как..., - Алена опустилась на стул с полотенцем в руках, - а мы тут веселимся. У него, поди, слышно музыку-то!
- А что случилось год назад? - тоже опустилась на стул Даша.
- Мы тогда только въехали сюда, дня четыре всего прожили. Жена его беременная погибла, прямо у него на глазах. Ты не поверишь, вот тут в нашем скверике машиной сбило, - грустно говорила Алена, вспоминая события того дня.
- В скверике? Машиной? А как это машина в сквер попала? - удивлению Даши не было границ.
- Да, пьяный водитель смывался от гаишников, на повороте его занесло так, что он взлетел, перевернулся и со всего маху упал в сквер, прямо на лавочку, где они сидели. Какие-то секунды! Они даже среагировать не успели! Соседу-то ничего, только руку порезало, а ее бампером смело с лавочки на асфальт. Пока скорая приехала, пока до больницы доехали, спасти уже не смогли ни
мать, ни ребенка, - Алена вытирала глаза полотенцем, - а как он на похоронах плакал!
Ошеломленная Даша смотрела на подругу и с трудом сдерживала слезы. Так вот откуда боль и тоска в его глазах!
- Сосед с тех пор как каменный сделался. Он же директором охранной фирмы работает, я с его секретаршей немного знакома. Так вот Аля рассказывала, что он на работе говорит мало, никогда
не улыбается. И до каждого дела докапывается досконально, чего раньше не делал, доверяя заместителям. Заставил всех работать по субботам, в праздничные дни тоже отдыхать не дает и сам не отдыхает. Лично по объектам с проверками мотается. Всех зашугал, если что не так, сразу увольняет без всяких разговоров. А они все молчат, терпят, понимают, не по себе человеку, - в
голосе Алены слышалось не поддельное сочувствие.
- Девочки, вы чего носы повесили? - вошел в кухню муж Алены.
- Тоша, сегодня ж годины у Сергея Васильевича, - напомнила мужу Алена.
- Черт! Надо бы сходить к нему, помянуть, - предложил он.
- Нет, не надо лезть к нему, а вот нам пора закругляться. Итак, уже все выпили и съели. Хоть так, тишиной, сочувствие проявим, - ответила мужу Алена и направилась в комнату, он пошел следом.
Музыка тут же смолкла, и по гомону голосов Даша поняла, что гости начали расходиться.
Она вышла из квартиры вместе со всеми. Развеселая компания пересекла двор и, выйдя на улицу, направилась к автобусной остановке.
Даша отстала от всех и, сама не понимая почему, вошла в скверик. Она постояла в центре аллеи, оглянулась на дом, из которого только что вышла, и вдруг, приняв решение, повернулась и зашагала в сторону дома. Через несколько минут она звонила в знакомую дверь. Звонить пришлось дважды, прежде чем хозяин открыл.
- Я к вам, - глядя ему в глаза, сказала Даша.
- Входи, - вымолвил он и, пропустив ее в квартиру, закрыл дверь.
Даша, войдя в неосвещенную прихожую, скинула немного намокший плащ и пошла за хозяином, который, не дожидаясь ее, ушел на кухню, где горело только бра-свеча над столом. Даша
остановилась в дверях кухни. Неухоженность поразила ее. В кухне было чисто, но как-то неуютно, хмуро, под стать настроению хозяина. Сергей сидел за столом, перед ним стояла початая бутылка «Токая», бокал и дольки лимона на блюдце. Встретившись взглядом с неожиданной гостьей, он спросил:
- Выпьешь?
- Да, - ответила Даша и села за стол рядом с ним. Он достал из шкафчика второй бокал, наполнил и первым осушил свой. Даша выпила вино, поставила бокал на стол и прикоснулась рукой к щеке, покрытой колкой щетиной:
- Давно не брился?
- С понедельника. Все равно дома сижу. Отпуск взял. Никто не видит, - Сергей провел рукой по подбородку, - да, оброс. Может бороду отрастить?
- Не пойдет, - уверенно сказала Даша.
- Значит, надо бриться? - взглянул он на Дашу, она кивнула, - прямо сейчас?
Сергей встал и вышел в ванную. Даша огляделась, открыв шкафчик, увидела банку «Арабики» и
решила сварить кофе. На полочке со специями она заметила корицу и ваниль и всыпала немного в напиток. Сергей вошел в кухню чисто выбритым, причесанным, свитер он сменил на темно-синюю толстовку, спортивные штаны на брюки. Даша улыбнулась и протянула ему чашечку с кофе. Сергей сначала понюхал, отхлебнул немного, потом сказал:
- Бери свою чашку, пошли в комнату, - сам, держа кофе в одной руке, взял другой бутылку и бокалы. В комнате он бутылку и бокалы поставил на журнальный столик, включил торшер и сел в кресло. Даша присела на подлокотник второго кресла и маленькими глотками пила кофе. Сергей поставил пустую чашку на столик и, откинувшись на спинку кресла, спросил:
- А ты зачем пришла?
Даша помолчала, допила кофе, поставила чашку и встала напротив него:
- Тебе же плохо одному сегодня, вот я и пришла.
- Ты знаешь, что сегодня за день? - удивился он.
- А у тебя все в глазах написано, и я поняла, что тебе нельзя быть в одиночестве сегодня. Тебе нужен человек, чтобы ты мог поговорить...
- О чем? - перебил он ее.
- О том, что у тебя на душе. Нельзя так больше жить. Отпусти боль от себя, - Даша присела перед ним на корточки и взяла его руку.
- Как отпустить? Они ушли, оставив меня одного! Почему я не ушел с ними? - с надрывом проговорил он, стиснув кулаки и, не заметив, что при этом сильно сжал ей руку.
Даша погладила его по рукам, заставив ослабить хватку и тихо, почти шепча, проговорила:
-Ты живешь, чтобы помнить о них. Если ты уйдешь, кто вспомнит?
- Я предаю их тем, что живу. Они мертвы, а я живу! Я виноват в их гибели! Я не сумел, не смог их защитить! - воскликнул он.
-Ты не виноват! Виноват тот, другой, а вовсе не ты. Но они смотрят на тебя с небес и плачут над тобой, потому что ты не хочешь дать им покоя. Посмотри, - Даша махнула рукой в сторону окна, -видишь, вот их слезы.
- Это дождь, - помотал Сергей головой.
- Нет, это слезы жены твоей и сына. Их души плачут, ты их не отпускаешь от себя! - Даша встала, подошла к окну и открыла его.
В комнату ворвался свежий ветер и шум дождевых струй.
- Поплачь вместе с ними и в шорохе дождя ты сможешь услышать их просьбу, - Даша протянула руку, приглашая Сергея встать рядом.
Он встал и, пошатываясь, подошел к окну.
- Намочи руку, - велела ему Даша, - и омой этой влагой лицо. Скажи, я люблю вас, я помню о вас, я отпускаю вас. Сергей безропотно повторил, из глаз его текли слезы, смешиваясь с дождевыми каплями.
- А теперь, - Даша закрыла окно, - пойдем, сядем, и ты покажешь мне фотографии, где она жива и расскажешь о ней.
Сергей послушно достал из книжного шкафа фотоальбом и, разглядывая фотографии, стал рассказывать об Алисе. С каждой новой фотографией взгляд его теплел, и несмелая улыбка преображала окаменевшее от боли лицо. Альбом закончился. Даша взяла Сергея за руку и, глядя ему в глаза, сказала:
- Ложись на диване, ты ведь тут спишь в последнее время? - Сергей кивнул и, встав с кресла, лег на диван, Даша заботливо укрыла его пледом, - а теперь постарайся уснуть. Сегодня ты должен увидеть светлые сны, ведь начинается новая жизнь.
- А ты кто? - вдруг спросил Сергей.
- Я? - Даша подумала и ответила, - я просто хочу тебе помочь преодолеть боль, которую увидела в твоих глазах.
- Ангел, - прошептал Сергей, закрывая глаза. Легкая улыбка изменила черты его лица. Пропали суровость и печать беды, морщины разгладились.
- Прощай, - прошептала Даша, выключила торшер и вышла из комнаты.
На улице ее встретила яркая луна, на небе не было ни одной тучи!
Даша улыбнулась:
- Они перестали плакать. И кончился дождь.
Шаловливый солнечный лучик блуждал по лицу спящего Сергея. Вот он попал на глаза, и Сергей, зажмурившись, улыбнулся и проснулся. Он чувствовал себя хорошо выспавшимся, чего не было уже давно. Он встал и подошел к не задернутому шторами окну и выглянул на улицу. Что-то неуловимо изменилось там. Блестели в лучах утреннего солнца лужицы, оставшиеся после
вчерашнего дождя. Блестела умытая дождем листва кленов в сквере. Блестели множеством солнечных зайчиков окна многоэтажки за сквером. Утро улыбалось ему. И он улыбнулся в
ответ.
- Я люблю вас, я помню о вас, я отпускаю вас, - прошептал он, - какой странный сон. Но в душе действительно стало спокойней. Или я просто привык, или....
Тут, повернувшись лицом в комнату, он заметил на столике две кофейные чашки и два бокала рядом с бутылкой «Токая». Он подошел к столику, взял в руку пустую чашку и понюхал ее. Легкий, почти неощущаемый, аромат кофе, корицы и ванили наполнил ему о вечерней гостье.
- Так это был не сон! Кто она? Как ее зовут? И как она очутилась в моей квартире? - спросил он свое отражение в зеркале. Зеркало не дало ответа, а Сергей, приглядевшись к себе внимательней, с
удивлением потрогал свои щеки:
- А когда это я успел побриться? Да, и толстовку эту я больше года не одевал!
Он прошел в ванную. И изумленно уставился на брошенный в раковине станок, на открытый туб с пеной для бритья, на помазок, покрытый высохшей мыльной пеной, на брошенные на пол
старый свитер и спортивные штаны. События прошлого вечера медленно возвращались в его память:
- Она спросила, давно ли я не брился. И я пошел и побрился! Черт возьми, кто эта девушка! А какой кофе она сварила! Когда-то в кино я помню, сказали, что ангелы пахнут корицей и ванилью.
Мистика! Я спросил ее, кто ты. И она ответила..., нет, я сам сказал, ... ангел.
Смятенные рассуждения Сергея прервал телефонный звонок. Он вышел в коридор и поднял трубку:
- Слушаю.
- Серега, - узнал он голос давнего друга, - я понимаю, тебе не до нас, но...
- Савушка, - остановил его Сергей, - через пятнадцать-двадцать минут я буду в офисе. И все проблемы решим.
- Ты здоров? - спросил Савва.
Даже на расстоянии Сергей почувствовал, насколько тот удивлен:
- Да, а ты сомневаешься? Савушка, я сейчас приеду, и все тебе расскажу, - Сергей положил трубку и прошел в комнату.
*
Спустя полчаса Сергей, припарковав машину на площадке перед офисом, вошел в открытые по случаю лета и тепла двери. Дежуривший у входа охранник встал, приветствуя его, и очень
удивился, когда Сергей пожал ему руку. По пути в свой кабинет Сергей заглянул и в бухгалтерию, и в диспетчерскую, и в транспортный отдел. И видя удивленные лица сотрудников в ответ на его приветствие, понял, что он давно этого не делал. В приемной он увидел кроме секретаря Алевтины обоих своих заместителей и компаньонов. Он улыбнулся всем сразу и произнес:
- У меня что, цветы на голове выросли? Почему все так на меня реагируют?
- С-Сергей Васильевич, вы... такой сегодня..., - еле выговорила Алевтина.
- Какой? - спросил Сергей, открывая свой кабинет.
- Прежний, а не такой, каким были все это время, - ответила она и отвернулась, скрывая слезы.
- Я вернулся, вернее, проснулся, - ответил Сергей, входя в кабинет, жестом приглашая с собой Савву и Константина.
- Какие у нас проблемы, - спросил Сергей, усаживаясь за стол.
- В делах никаких, - ответил Константин.
- Я звонил, потому мы хотели тебя вытащить в офис, - проговорил Савва.
- Ребята, - Сергей понимал, что друзья беспокоились о нем, - вы бы опоздали со своим звонком. Я вчера был близок к тому, чтобы наложить на себя руки.
- Сере га, этим не шутят, - резко сказал Константин.
- Я сам не пойму, ребята, что случилось вчера, - Сергей прикурил и предложил сигареты друзьям, - Вечером у меня в квартире оказалась какая-то добрая душа. Я не знаю, кто она, как она попала ко мне. Нет, как попала, знаю, я сам ее впустил. Она сказала, я пришла, потому, что тебе сегодня нельзя быть одному. Мы выпили по бокалу, может больше, не помню, «Токая». Она заставила меня побриться, переодеться, сварила ангельский кофе, йогом поговорила со мной об Алисе, вернее говорил я, показывая ей фотки. Потом она уложила меня на диван, укрыла пледом, сказала, тебе приснятся светлые сны, и ушла.
- И ты не знаешь ее? - недоверчиво спросил Константин. -II и когда ее раньше не видел! - вскочил со своего стула Сергей и зашагал по кабинету.
- Серега, а давай мы ее найдем, - предложил Савва, - сделаем заказ нашим детективам. Петрович, тебе ее из-под земли достанет.
- Слушай, а что ты там сморозил по поводу кофе? - Константин продолжал недоверчиво смотреть на Сергея.
- Я сказал «ангельский кофе», приправленный корицей и ванилью, - Сергей снова сел на стол.
- Не понятно, получается, она знала, что вчера был за день для тебя, - недоуменно смотрел на хозяина кабинета Константин.
- Получается, знала, - ответил Сергей.
- Она знала, но вы незнакомы..., значит, у вас есть общие знакомые, которые ей обо всем рассказали, - сделал вывод Савва.
- У тебя ничего не пропало? - вопрос Константина произвел на остальных обратное действие, оба рассмеялись.
- Как же глубоко в тебе сидит мент, - проговорил сквозь смех Савва, - и никакой романтики.
- Пропало, Костя, пропало, - Сергей перестал смеяться, - боль пропала, тоска пропала, понимаешь? Она сказала мне, отпусти их души от себя, и живи, чтобы было, кому о них помнить.
- Странно все это. Какая-то малахольная приходит к дом к незнакомому мужику, проводит с ним психологический сеанс и смывается, уложив его спать, - Константин не понимал, почему эти
двое не видят ничего плохого в этом визите.
- Как хоть она выглядела, ты можешь описать? – заинтересованно спросил Савва.
- Не могу! Помню только, что молодая. Стрижка короткая, волосы русые. Руки помню, мягкие такие, ласковые, - Сергей пытался вызвать в памяти облик гостьи и не мог.
- Да, этого для фоторобота маловато, - произнес Константин.
Вдруг Сергей хлопнул себя по лбу.
- Ребята, я ее вчера еще раз видел, - оба друга с удивлением смотрели на него, - это точно была она! В первый раз она просто ошиблась дверью. Она пришла к Рудаковым, к моим соседям, у них
какой-то сабантуй был. А я захлопнул дверь у нее перед носом, мне было не до нее.
- Значит, надо искать ее именно через них, через соседей, - сделал вывод Савва.
-Не получится, - заявил Сергей, - я на стоянке утром пообщался с ними, ну, они извинились за громкую музыку, высказали сочувствие. Еще сказали, что уезжают на машине в отпуск куда-то в район Вятки своим ходом.
- Но ведь они вернутся! Тогда и поищем, - Савва встал и направился к двери.
Константин пошел следом, но у двери задержался и обратился к Сергею:
- У тебя на столе новые договора, просмотри их, мы без тебя не стали их подписывать.
- Хорошо, - ответил Сергей и, нажав кнопку на телефоне, вызвал к себе секретаря.
- Аля, - обратился он к вошедшей Алевтине, - закажи, пожалуйста, к пяти часам из салона цветов букет из двенадцати белых гвоздик, перевяжут пусть красной и голубой лентой.
Весь день до вечера Сергей был поглощен работой и получал от этого настоящее удовольствие. Он внимательно изучил новые договора, внес в них свои коррективы, изменил график работы, вернув выходной в субботу, проверил отчет по диспетчерскому пульту. Но несколько раз за день он внезапно останавливался и задумчиво смотрел в окно. Думал он в этот момент и об Алисе, и о неожиданной гостье, которая вытянула его из пропасти отчаянья. И впервые за этот год он спокойно думал о жене, наконец, осознав, что в ее гибели нет его вины. В пять часов принесли заказанный букет, Сергей простился со всеми и покинул офис.
Покружив по городу, он проехал мимо всех местечек, где они с Алисой любили бывать, и направился к кладбищу. Сергей подошел к могиле и присел на корточки. Положив букет к подножию плиты, он поднял глаза на фотографию:
- Прости меня, Алиса, я потерял себя, когда ты ушла. Я стоял на краю пропасти. Ты никогда меня не знала таким, тебе трудно это представить. Я не знаю, кто послал мне вчера ангела-спасителя. Хочется думать, что ты. Если бы не эта гостья.... Алиса, спи спокойно, я люблю тебя, я помню тебя. Пусть душа твоя не беспокоится за меня, я вырвался, нет, мне помогли вырваться из этого ада, куда я попал год назад. Я буду считать, что эта помощь исходила от тебя, моя Алиса. Оставайся в своей стране чудес, я не потревожу тебя и малыша больше стенаниями. Я понял простую истину. Когда плохо вам, плохо и мне, а если плохо мне, то и вы неспокойны. Прости меня, Алиса. Если сможешь, поблагодари этого ангела, что приходила ко мне. Прощай. Сергей прикоснулся рукой к фотографии, и, не оглядываясь, пошел к машине.

Даша держала в руках договор, который ей только что вернула Ольга Павловна, но сосредоточиться на разговоре с ней никак не могла, ее мысли вот уже неделю были заняты другим - как он там, успокоился или нет, вспоминает ли ее визит, помогла ли она ему
избавиться от боли. Зеленые глаза не давали ей покоя ни днем, ни ночью.
- Даша, ты меня слышишь? - Ольга Павловна повысила голос, и Даша взглянула на нее, - скажи Олесе, пусть она позвонит на эту фирму, договорится о встрече с директором, потом ты съездишь к нему и утрясешь все недоразумения по договору. Охрана нам нужна на наших условиях, и если мы подписываем договор, то это касается не только головного магазина, но и филиалов тоже.
- Хорошо, - ответила Даша и вышла из кабинета.
Передав секретарю Олесе распоряжение начальства, Даша прошла в свой кабинет и внимательно вчиталась в нанесенные карандашом правки. Замечания, сделанные размашистым уверенным почерком, были справедливыми и ничем не ущемляли прав обоих сторон. Даша успела перепечатать договор с изменениями, когда к ней вошла Олеся и сказала, что ее ждут через час, что она уже предупредила водителя, что машина будет.
Сергей сидел один в кабинете и переваривал случайно услышанную фразу в свой адрес. Не видя Сергея, сидевшего за перегородкой, диспетчера обсуждали его. Фраза, так поразившая Сергея, была сказана Петровичем, которого он очень уважал. Петрович, попыхивая своей трубкой, сказал:
- Просто к нему пришла новая любовь и он, наконец, отпустил Алису.
Сергей сумел выйти из диспетчерской незамеченным и теперь, сидя у открытого окна, он в смятении думал, о словах Петровича:
- Любовь!? Да я даже не знаю, кто она. Смутно помню, как выглядит. Разве это любовь? Да, она спасла меня, помогла мне. Да, я думаю о ней постоянно. Да, во сне я часто слышу ее голос «ты
увидишь светлые сны, ведь начинается новая жизнь». Разве это любовь? С Алисой было не так. Наша первая встреча была как фейерверк, поразивший обоих. А сейчас? Неужели Петрович прав?
И я влюбился в свою неожиданную гостью? В ангела?
Его размышления прервал звук вызова на телефоне. Он нажал кнопку спикера.
- Сергей Васильевич, к вам из сети магазинов «Орбита» представитель по поводу договора.
- Я жду, - встал из-за стола и, подойдя к журнальному столику, налил себе стакан воды из графина. Дверь открылась, он повернулся, и... стакан упал на пол.
- Ангел? - прошептал он.
Даша, еще мгновенье назад готовая, если нужно поругаться с хозяином кабинета, замерла на пороге. Встретив его взгляд, она тихо ойкнула и выскочила из кабинета. Сергей бросился за ней в приемную.
-Ангел, не убегай, - крикнул он.
Даша остановилась почти у дверей, не решаясь повернуться. Сергей подошел к ней и повернул к себе лицом. Даша опустила голову.
- Ангел, - шептал Сергей, - как мне отблагодарить тебя за то, что ты сотворила со мной в тот вечер? Скажи, откуда ты пришла, каким ветром тебя принесло в мой дом? Посмотри на меня, Ангел. Я хочу увидеть твои глаза.
- Я не ангел, - подняла на него глаза Даша, - просто я считаю, должен же быть кто-нибудь рядом, когда человеку плохо. В твоих остывших глазах было столько боли, что я не могла просто так уйти.
- А что ты видишь в моих глазах сейчас?

- Они светятся, - чуть слышно проговорила Даша, отвечая на его поцелуй.
Раздавшиеся аплодисменты заставили Сергея и Дашу обратить внимание на присутствующих в приемной сотрудников. Сергей подхватил Дашу на руки и, кружась, вышел с ней на середину и опустил ее на пол.
- Вот, друзья мои, мой добрый ангел, который вернул меня к вам, -улыбаясь, объявил он.
Даша, встретив испытующий взгляд седовласого мужчины с трубкой, спросила: -Вы осуждаете меня?
- Ни в коем случае, - ответил тот, - вы, милая, сумели сделать за один вечер то, чего не мог никто из нас за весь этот год. Я очень рад за Сергея. Как и все мы.
Савва втиснулся между Сергеем и Дашей и задал вопрос, который интересовал всех:
- А звать-то как спасительницу?
- Даша. Дарья Устинова, - представилась Даша всем.
- Нет, - возразил Сергей, - отныне и навеки, ты - Ангел, мой добрый ангел.
Машина остановилась у ворот кладбища и вышедшие из нее двое с цветами в руках подошли вскоре к могиле, на плите которой с фотографии улыбалась красивая женщина.
- Вот ангел, спасший меня, Алиса, - представил свою спутницу мужчина.
- Я сделаю все, чтобы он был счастлив, - положила цветы к плите девушка и прикоснулась к фотографии, - обещаю тебе, Алиса.

Добавлено (12.06.2012, 00:19)
---------------------------------------------
Евдокия

- Ду-у-уня! Дуняша-а!
Девочка бросила горсть ягод в лукошко и обернулась на зов. К ней по дорожке от усадьбы бежала Фрося, сенная девушка бояр Стрешневых.
- У, сколько ты малины набрать успела! – с трудом проговорила Фрося, задохнувшись от бега, - давай я лукошко на кухню снесу, а тебя в дом зовут.
- В дом? – Дуняша с тревогой посмотрела в сторону усадьбы.
- Да, не бойся, - участливо обняла девочку Фрося, - я видела, там батюшка твой приехал.
Дуняша улыбнулась и побежала к дому.

- Благодарствую, Лукьян Степаныч, что не оставил меня в горе моем. Почил Иван свет Филиппович, царствие ему небесное, - барыня платочком промокнула невидимую слезинку, скорбно вздохнула и, глядя поверх головы гостя, спросила, - ты забрать, что ли дочь свою решил?
- Так уговор с Иван Филипычем у нас был, - Лукьян неловко чувствовал себя под тяжелым взглядом дальней родственницы, - теперь уж как? И Дуняшка выросла, и дядя помер.
- Да что ей в твоем дому делать-то!? Дом обиходить у тебя есть кому. Али, врут люди, что опосля смерти Анны, ты другую жену взял? Няньку хочешь сыновьям младшим? – хозяйка усмехнулась и, достав платок из зарукавья, громко высморкалась.
- Не врут, матушка Пелагея Михална, - Лукьян вздохнул, вспомнив первую жену, - тяжко в дому без хозяйки. Да, и мальцам при мамке лучше. А Дуняшка… так ведь, уговор-то с …
- С мужем моим был, - перебила его барыня и встала, - помер он. Я теперь Иван Филлипович! И вот что я тебе скажу. Твоя воля, конечно. Евдокия дочь тебе, и ты можешь её либо забрать из моего дома, либо оставить. Но подумай, ей замуж выходить. Кого ты ей найдешь в своей деревне? Такого же бедноту, как и сам? Я нынче решила ее из людской в дом взять, в наперсницы, дочери моей. Рядом с ней и жить будет, и вместе с Анфисой всему нужному в семейной жизни обучаться.
В этот момент дверь в комнату приоткрылась, пропуская Дуняшу.
Пелагея Михайловна строго взглянула на девочку:
- Долго ты добиралась, девонька, - и, протянув Лукьяну руку для поцелуя, сказала, - вот она, дочь твоя, решай, Лукьян Степаныч.
Прошуршав богато расшитой душегреей, Пелагея Михайловна вышла в ту же дверь, откуда появилась Дуняша.
- Здравствуй, дочка, - улыбнулся Лукьян, открывая объятия девочке.
- Тятенька, - приникла она к отцу, - вы меня домой заберете? Да?
Лукьян молчал. Он понимал, барыня все верно сказала про будущее Дуняши. В деревне ей, бесприданнице, дочери мелкопоместного дворянина, наравне с единственным работником обрабатывающим поле, не видать более-менее удачного замужества. Оставаясь в городе воспитанницей Пелагеи Стрешневой, Дуняша была бы на виду.
- Дуня, - Лукьян смотрел в заплаканные глаза дочери, - утри слезы. Наберись мужества и терпения. Видимо, судьбой тебе назначено жить далече от очага родного, от родного батюшки. Ты, главное, души своей доброй не потеряй. Помни, кто ты и чья дочь. Будь добра к людям и неперечлива.
- Тятенька, - Дуняша грустно вздохнула.
- А я тебе подарок привез, прикупил на ярмарке по случаю, - Лукьян достал из-за пазухи тряпицу, развернул и протянул дочери.
Слезки у девочки тотчас высохли, и она с улыбкой взяла с отцовской ладони жемчужные бусики.
- Хочешь, так носи, а хочешь, в косу вплетай или оголовье расшей, - чуть дрогнувшим голосом проговорил Лукьян, понимая, что подарком словно откупается от дочери.
- Тятенька, а скоро ли снова приедете? – Дуняша с надеждой смотрела на отца, на глаза снова навернулись слезы, когда она услышала ответ.
- По первому снегу, Дуня, раньше никак, - Лукьян обнял дочь, поцеловал, - ну, ступай.
- Тятенька, - Дуняша приникла к отцу.
- Ну,… - Лукьян принял строгий вид, но на глазах блестели слезы, - Евдокия Лукьяновна, стыдись. Ты ж у меня разумная девица. Ступай.
Чуть подтолкнув девочку к двери, отец отвернулся, чтобы скрыть от нее слезинку, скатившуюся по щеке.
Нянюшка Анисья достала из сундучка нитки и шкатулку с иголками.

- Ноне, девки, будете шитье пытать, кто смикитит*, как оно толком делается, та похвалу от меня получит, - тихо говорила нянюшка, натягивая на большие пяльцы лоскут льна.
Дуняша сидела возле окна и с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Болело колено, разбитое после падения на ступеньках крыльца. Обидно было, что подставившему ей подножку барчуку никто и слова не сказал. Как никто не сделал замечания, когда на террасе за чаем, Анфиса нарочно подтолкнула Дуню, и она пролила чай прямо на тарелку с печеньем. Боярыня накричала на Дуню – какая она неловкая!
- О чем задумалась, девонька, - услышала Дуня ласковый шепот, а голову опустилась теплая рука, - не кручинься, придет и на твою улицу праздник. Бери-ка иголки, нитки, расшивай вот утиральник.
Нянюшка еще раз погладила девочку по голове, вздохнула и пошла вдоль лавки, поправляя вышивальщиц:
- Следи, чтоб нитка не длинной была, не то наплетешь узлов, такой и жизнь сложится, - ласково сказала одной.
- Конец-то нити прячь исподу, вот так, - показала, подойдя к другой.
- Анфиса, - обратилась Анисья к боярской дочери, - что ж ты не вышиваешь? Сидишь, зеваешь, али не помнишь, что маменька намедни сказала?
- Помню. Я палец наколола, - ответила та и встала, пройдясь по горнице, остановилась рядом с Дуней.
- Иди, Дунька, за мои пяльца, я тут сяду, светлее тут, - столкнув Дуняшу с лавки, Анфиса уселась на ее место и взяла в руку упавшую на вышивку иголку с красной ниткой.
Анисья горько вздохнула, покачала головой и, взяв Дуняшу за руку, подвела к пяльцам, за которыми только что сидела хозяйская дочь.
- Не плачь, дитятко, - прошептала нянюшка, - терпи, Бог-от, всё видит и слышит. Работай.
Дуняша промокнула готовые пролиться слезы кончиком платка и села за пяльцы.
Вдруг дверь распахнулась с громким скрипом, и в светлицу вошла боярыня Пелагея Михайловна в неизменной душегрее, расшитой жемчугом и бисером.
Нянюшка встретила хозяйку поясным поклоном, а вышивальщицы, затаив дыхание, смотрели на грозную боярыню, которая подошла к дочери и, ослабив пяльцы, сняла с них полотно. Повертев вышивку, чтобы лучше рассмотреть ее, она улыбнулась:
- Ай, молодца, мила дочь! Такой утиральник не грех будет и в дарьё* положить. Какие ладные лебеди да голубки получились. Закончишь работу, мне принесешь в сундук положить.
Анфиса сидела, ни жива, ни мертва, исподлобья бросая выразительные взгляды на нянюшку.
Боярыня прошлась по горнице, оглядывая работы всех вышивальщиц. Остановившись возле Дуни, она помолчала и, вздохнув, вымолвила:
- Эх, бесталанная ты, душа-Дуня. Руки у тебя крюками, штоль? Анисья, - повернулась хозяйка к нянюшке, - ты Дуняшке работы больше давай, чтобы шить все ж научилась.
- Так… - начала, было Анисья, но замолчала.
- Сроку тебе и ей, Анисья, до Покрова. Не будет ладной работы, быть вам обеим поротыми на пожарной! – Пелагея Михайловна хмуро взглянула на поникшую Дуню и, пробормотав «Вот послал же Бог наказание», вышла из девичьей.

Кутаясь в большую пуховую шаль, стояла Дуня на крыльце боярского дома. Трижды приезжал батюшка по первоснежью, а нынче - давно уже и крепкий санный путь пролег, а батюшка всё не ехал. С оказией передали ей, что заболел Лукьян Степаныч, провалился под первый лед, спасая жеребенка, выскочившего на реку от собак. Томилось сердце, как там батюшка, поправился ли, как младшие братовья. Дуня смахнула со щеки слезинку и прислушалась. С улицы донесся звон бубенцов, и вскоре во двор въехала богато обряженная тройка. Откинув в сторону меха, из саней выбрался мужчина в собольей шубе. Пока он топал возле саней, разминая ноги, девушка поспешила войти в дом.
Вскоре отголоски поднявшейся суматохи донеслись и до ее коморки, но Дуня старательно выкладывала на полотне стежок за стежком, вышивая полотенце на дарьё. Дуняша начала менять нитку, когда дверь легонько скрипнула, впустив Фросю.
- Ой, Дуня, а ты чего тут сидишь? Там, аж, из самой Москвы дьяк приехал, с царским указом! – Фрося плюхнулась на лавку рядом с вышивальщицей.
- А мне что до него за интерес, он же к Пелагее Михайловне пожаловал, - не отрываясь от работы, спокойно проговорила Дуняша.
Фрося не успела ответить, в каморку вошла нянюшка Анисья.
- Оставь работу, девонька, пойдем, тебя боярыня к себе кличет, - ласково проговорила она и, взяв Дуню за руку, повела за собой.

Анисья подвела девушку к дверям опочивальни боярыни, перекрестила ее и прошептала:
- Ну, ступай, девонька.
Дуняша толкнула тяжелую дверь и робко вошла.
Пелагея Михайловна возлежала на большой кровати, облокотившись на множество подушек.
- Подойди ближе, Евдокия, - тихо проговорила она, - не ко времени меня лихоманка свалила. Даже дьяка с указом царским как надо принять не смогла. Да не о том сейчас речь. Присядь.
Боярыня кивнула на табурет возле кровати. Хотела что-то сказать, но закашлялась и протянула руку к графину с мятным питьем. Дуня наполнила кружку, поднесла больной, та, сделав глоток, глубоко вздохнула, откинулась на подушки.
- Знаю, не приезжал нынче отец твой, - тихим голосом проговорила барыня, - а теперича когда свидитесь, уж и не ведаю.
Дуня ойкнула, но прикрыла рот ладошкой, с испугом глядя на хозяйку.
Боярыня помолчала, и внимательно глядя на девушку, продолжила:
- Много лет ты в моем доме живешь, мой хлеб ешь. Вижу, не зря, вовсе не зря. Всему тебя учили вместе с Анфисою, однако, ты вперед дочери моей стоишь по уму-разумению и добра ты, неперечлива. Стара я, но все вижу. Думаю, хорошею женою станешь суженому. В Москву поедешь с Анфисой.
Больная замолчала, подавляя приступ кашля, поборов его, молвила:
- По царскому указу велено отправить дочь мою в Москву на смотрины. Жену будет царь Михаил выбирать. Да сказано в указе, чтоб никто из родни не сопровождал девицу, а чтоб была при ней наперсница. Вот ты и поедешь. Дочь тебе доверяю. Коли что, не дай Бог, плохое с ней случится, головой своей ответишь. Неплохо бы было и породниться с Романовыми, но Анфиса не годится в царицы. Ленива, строптива, да и ликом не вышла. Сколь в Москве пробудете, в указе про то не сказано. Как пройдут смотрины, так и отправят домой, Егор с тройкой вас там ждать будет.
От долгой речи боярыня, было, закашлялась, но испив из поданной Дуней кружки, снова задышала спокойно.
- Матушка Пелагея Михайловна, - сердце Дуни колотилось так, что она с трудом могла говорить.
- Погоди, - больная приподнялась с подушек, - ты должна будешь так причесать и одеть Анфису на смотрины, чтобы мне и мужу моему покойному стыдно за дочь не было. Царь, не царь, а замуж вам обеим выходить пора. Вот, глядишь, на царевых смотринах ваши суженые и объявятся. Теперь ступай. Завтра после заутрени в путь. Сундуки уже готовы.
Пелагея Михайловна откинулась на подушки и закрыла глаза.
Дуняша вышла из опочивальни как в тумане.
- В Москву! В Москву! – Стучало в голове, - а как же батюшка, братья? Когда ж суждено свидеться!?

- О чем запечалился, государь? – увидев понуро сидящего у окна Михаила, спросила инокиня Марфа.
- Да, вот думаю, зря мы девиц собрали на смотрины, - вздохнул он и отвернулся к окну, - у всех у них на челе написано или желание стать царицей, или страх передо мной!
- Не глянулась ни одна? – инокиня с трудом сдерживалась, чтобы не обнять сына и не приласкать как в детстве, - но ты же понимаешь, нельзя царю без жены! И народ этого не одобрит, и враги твои сильнее станут.
- Матушка, да разве я того не понимаю! – Михаил резко встал и зашагал по горнице, - знаешь ведь, по любви на Марии Хлоповой жениться хотел, и где она, Мария? Умертвили, бедную. А княжна Долгорукая? По боярскому совету царской женой стала, и тоже недолго прожила.
- Да твоя ли в том вина, государь!? – воскликнула Марфа.
- Если бы они не стали моими нареченными, были бы живы! – почти крикнул Михаил, стукнув кулаком по столешнице.
Марфа встала, тяжело опираясь на посох, подошла к сыну, погладила его по плечу:
- Ты боишься, что новая твоя невеста, так же как они, покинет тебя?
- Да, матушка, да, - Михаил без сил опустился на лавку, - боюсь, своим выбором навлечь на девицу несчастье.
- А мы ее беречь будем! – Марфа села рядом с сыном, - до самой свадьбы не объявим, кого ты выберешь из приехавших в Москву дочерей русских. И держать девиц в Кремле будем, пока ты на одной из них не женишься.
- Любая из них мечтает сесть на престол рядом со мной, да я не хочу любую. Скажи, матушка, как узнать, которая из них и женой хорошей станет, матерью наследника и царицей достойной будет? – Михаил внимательно смотрел на мать.
- Так поступим, государь Михаил Федорович. – Инокиня встала, опираясь на посох, и проговорила, - Вызнаем все про жизнь девушек, чему обучены, каким характером каждая, с каким здоровьем. А уж там решать будем. А ты пока, государь, приглядывайся к девицам, да тайком, чтоб не видели тебя, тогда они будут ближе к своей привычной жизни. Сейчас же отправлю гонца к патриарху Филарету, отцу твоему, он сможет все про девиц вызнать.

Вечером того же дня царь Михаил оделся в простые одежды и стал помогать кравчему* подносить еду и напитки девицам, приехавшим на смотрины. На прислужника девушки не обращали никакого внимания, зато он внимательно наблюдал за ними. Вдруг из дальнего угла горницы донеслись крики:
- Вот полоручка, надо же, кубок опрокинула, куда только смотришь, - кричала одна из невест на другую девушку, одетую гораздо скромнее, чем кричавшая.
Михаил подошел ближе, поднял с пола кубок, подал уронившей его девушке. Лишь на миг его взгляд встретился с грустным взглядом наполненных слезами глаз. Девушка приняла из рук Михаила кубок, вздрогнула, узнав царя, торопливо прошептала «Спасибо» и поспешила к кравчему за новой порцией напитка.
- А ты чего встал тут, как вкопанный, - Михаил почувствовал толчок в плечо и оглянулся, - ишь, уставился. Ступай. Мне есть, кому взвару* принести.
Сидящая на высоком стуле девушка даже не взглянула на того, кого только что отослала, иначе заметила бы, как потемнел в лице помощник кравчего, как сжал кулаки. Михаил уже готов был открыться всем, но тут подошла прежняя девушка в скромном сарафане, неся кубок с напитком.
- Вот, Анфиса Ивановна, примите, - с поклоном протянула она поднос.
- То-то, «Ивановна», правильно говоришь, - беря кубок, сказала Анфиса, - хоть у нас и одна фамилия Стрешнева, но помни, кто ты, и кто я.
Михаил бросил короткий взгляд на обеих девушек и поспешил покинуть горницу.

Инокиня Марфа спешила к сыну, соглядатаи донесли о его переодевании и прислуживании девицам. Михаила она нашла в опочивальне. Царь, задумавшись, сидел на лавке у окна и даже головы не повернул на присевшую рядом мать.
- Выбрал, государь? – тихо спросила инокиня.
Михаил ответил не сразу:
- Не понравится тебе, матушка, мой выбор.
- Которая ж из невест глянулась государю? – Марфа с тревогой в душе ждала ответа.
- Ты знала, что две девицы Стрешневы на смотрины приехали? – спросил Михаил.
- Две? Откуда ж, две-то, Государь? У боярина Ивана Стрешнева одна дочь, Анфисой звать, - Марфа с недоумением смотрела на царя.
- Вечор был я на девической половине, переодетым, неузнанным. Там и увидал обеих девиц Стрешневых. Одна заносчива и спесива, другая…. другая, - Михаил встал, прошелся по опочивальне и, остановившись напротив матери, сказал, - другая у нее в услужении.
- Прислужница Стрешневой? Государь, ты в царицы выбрал сенную девку? – Марфа была возмущена.
Михаил сел рядом и взял мать за руку:
- Матушка, погоди гневаться! Я человека послал всё вызнать про эту девицу. И вот что мне донесли. Девушка эта - Евдокия, старшая дочь поместного дворянина Лукьяна Стрешнева. Боярин Стрешнев ему дядей приходится. Евдокия с малых лет осталась сиротою без матери и по причине участия отца в ополчении была отдана на воспитание в боярский дом. Живет она под игом жестокого своенравия гордых своих родственников, она всем от них обижена, и редкий день не обливается слезами. Матушка, Евдокия скромная и добродетельная девица, и красавица к тому же. Полюбилась она мне, кротостью своей.
Инокиня с трудом сдерживалась, чтобы не перебить речь сына, и едва он закончил говорить, она произнесла в гневе:
- Государь! Таковым избранием ты оскорбляешь бояр и князей, знаменитых своими и предков своих заслугами! Дочери их, ежели, тебе и не по нраву, то, по крайней мере, не менее этой Стрешневой добродетельны. А Стрешнев Лукьян кто?… Человек бедный да неизвестный!
- Матушка, вспомни, сколь мы с тобой страдали в изгнании, вдали от отца моего. Сколько горестей пришлось нам пережить и неужто мы отвергнем девушку лишь за ее бедность да неизвестность отца её?
- Государь, - Марфа горько вздохнула, - да кто ж забыть сможет тяготы жизненные.
- Матушка, и ты, и отец, хотели видеть рядом со мной на престоле достойную царствования жену. Евдокия Стрешнева мне люба, и долг мой христианский вызволить страдалицу от притесняющих ее родственников. Невестой моей объявляй Евдокию Лукьяновну Стрешневу! – царь говорил твердо, и было видно, что от слов своих он не откажется.
Марфа вздохнула, погладила сына по руке и молвила:
- Выбор твой, Государь, благословляю. Завтра же глашатаи объявят волю твою царскую, что невестою твоею стала дворянина Лукьяна Стрешнева дочь Евдокия. А чтобы враги наши не смогли ей вреда причинить, скрою ее в своих покоях. Сестры из монастыря смотреть за ней будут, никого чужого не допустят. Долго ждать свадьбы, думаю, не станем. После объявления на третий день обвенчает вас патриарх.

Дуне не спалось, все виделся ей взгляд царя, подавшего упавший кубок.
Вдруг ее внимание привлек неясный шум, Дуня села на кровати, прислушалась. Из-за двери доносились шаги многих людей. Сердце в груди затрепетало от неясного предчувствия.
Дверь неслышно распахнулась, и в комнату вошли три женщины в монашеских одеяниях, две из них несли в руках одежду. Встав напротив Дуни женщины, молча, поясно поклонились и начали одевать ее в принесенное платье. Под тяжелыми от украшений одеждами Дунино сердечко колотилось пойманной рыбкой. А в голове стучало «Меня, меня выбрал Государь!»
Когда девушка была одета, одна из монахинь вышла из светёлки. Вскоре из открытой двери донеслись неспешные тяжелые шаги, сопровождаемые ритмичным стуком, и в дверном проеме показалась инокиня Марфа с посохом в руках. Дуня узнала ее, видела на смотринах, стоя за спиной Анфисы.
Марфа остановилась в центре комнаты, стукнула негромко посохом об пол и проговорила:
- Радостную весть принесла я тебе, девица Евдокия Стрешнева. Тебя выбрал наш государь, царь Михаил Федорович в жены. Быть тебе царицею русской. Благословляю тебя. Прими в дар от меня это монисто с панагией с образом Спаса Вседержителя.
Монахиня подала шкатулку, из которой инокиня достала украшение и передала одной из одевавших Дуню сестер. Как только монисто легло на грудь царской невесты, Марфа сказала:
- Следуй сейчас за сестрами в мои покои, будешь готовиться к обряду принятия царского чина.

В покоях инокини все было готово для обряда.
Едва переступив порог, Дуня ощутила на себе строгий взгляд Патриарха Филарета. Но нашла в себе силы прямо взглянуть ему в глаза.
- Дочь моя, прежде чем наложу на тебя царский венец и нареку царскою невестою, ответь, согласна ли ты отречься от имени своего и принять новое имя Анастасия? – тихим, но твердым голосом спросил Патриарх Дуню.
Дуня не отвела взгляда, и смело ответила ему:
- Отче, имя мое от рождения дали мне отец мой и мать. Батюшка всегда учил меня помнить, кто я есть и чья дочь, потому не могу я отречься от имени из уважения к отцу и памяти матушки моей почившей.
Патриарх переглянулся с инокиней, оба одобрительно кивнули, и Филарет начал обряд.
Монахини, сопровождая действия пением псалмов, расплели Дуне косу, расчесали ее и снова заплели, вплетая нитки жемчуга в пряди. Потом на голову будущей царевны опустился белый невесомый покров. Слушая голос патриарха читающего молитвы и ангельское пение сестер Вознесенского монастыря, Дуня ловила себя на одной мысли – «Смогу ли стать достойною царицею?»
- Нарекаю тебя царевною Евдокией, царственной невестой Государя нашего Михаила, в том и венчаю царским венцом.
Даже ощутив тяжесть венца на голове, Дуня с трудом верила в происходящее, в свое счастье. На ум пришли слова нянюшки Анисьи «Будет и на твоей улице праздник». Сестры запели «Многая лета», двери покоев распахнулись, первой, постукивая посохом, направилась к выходу Марфа, за ней Филарет, потом монахини дали знак идти Дуне.
Она собралась с духом и сделала первый шаг, сердце трепетало в груди, готовое вырваться на волю.
Шаг за шагом приближалась юная Евдокия Лукьяновна Стрешнева к великой роли своей – стать родоначальницей царственного рода Романовых.
Царь Михаил с царицей Евдокией прожили вместе долгую жизнь в счастии и согласии. Было у них трое сыновей и семь дочерей.

Из «Летописи Дома Романовых»:
«Более чем на 300 лет определилась судьба царского дома Романовых выбором молодого Государя Михаила Федоровича. Избранная им в жены дочь мещовского дворянина Евдокия Лукьяновна Стрешнева стала Государыней, матерью и бабушкой будущих русских Самодержцев. Выбор Царем “Золушки” - лишь один из эпизодов “чудесного” упорядочения жизни на Руси после смутных времен. До него было избрание самого Михаила Федоровича, фактическое объединение царской и патриаршей власти. Как будто само Провидение распростерло над истерзанной Русью свою спасительную длань.
Так началось на Руси правление династии Романовых.»

*смикитит - догадается, додумается
*дарьё – подарки от невесты родне жениха
*кравчий - должность придворного (первоначально – боярина) московских царей, ведавшего царским столом (на Руси с конца XV в. до начала XVIII в.).
*взвар - слабоалкогольный или безалкогольный напиток, кисель. Обычно варится из яблок, груш, чернослива, урюка, изюма и вишни с добавлением крахмала или зерновой закваски. Взвары имеют растительную основу — овощную или ягодную. Дополнительными компонентами в них часто бывают уксус и мёд. Самые традиционные взвары — луковый, капустный, клюквенный.

Добавлено (19.06.2012, 15:13)
---------------------------------------------
Для наших малышей

Дождик

Ходит дождик по дорожке
Бедный плачет без сапог
Жалко мне босые ножки
Я отдам свои сапожки
Только бабушке – молчок!

Мама заболела

До чего же хмурый день!
Небо в туче серой
Словно в шапке набекрень.
Серой кажется сирень,
Одуванчик - серый.

Серой ватой тишина
Всё укрыла смело.
Вид печальный из окна,
И не радует весна -
Мама заболела.

Заварю для мамы чай
С мёдом и малиной,
Полной кружкой, через край,
Сладкий доктор, выручай!
Справимся с ангиной.

Только выпила глоток
Чаю золотого –
Солнце в небе, как желток!
Замечательный денёк –
В доме праздник снова!

Вам скажу я без прикрас,
Что улыбка мамы
Мир раскрасит в тот же час
В желто-золотой для нас,
Разогнав туманы.

Хитрый жук

Я сачком ловил жука,
Не поймал его пока.
Ох, и хитрый этот жук!
Как поймаю – покажу.

Стану великаном...

Стану я однажды выше папы ростом…
Буду – Великаном, а не взрослым просто..
Буду самым добрым, самым сильным стану,
И для мамы звездочку с неба я достану.

Положу я звездочку в мамины ладошки,
И скажу: «Мамуля, отдохни немножко!»
За неё посуду сам я перемою,
Соберу игрушки и в шкафчик их закрою.

Замешу я тесто (я видел, я сумею)…
Трудности с начинкой легко преодолею.
Будут всех вкуснее пирожки с картошкой,
А еще с лесною ягодой-морошкой!