|
Богун Валентин
|
|
| bogun | Дата: Понедельник, 04 Фев 2013, 11:12 | Сообщение # 201 |
 Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус:  | Дело было вечером. Мы с Николаем о чем-то спорили. Даша проверяла тетради. Стук в наружную калитку и звонки носили какой–то аварийный характер. Спросил по домофону кто и что? В ответ многоголосая пьяная ругань и:
- Отворяй... Хозяин пришел!
Понял я всё сразу. В двух словах объяснил, что по-видимому освободился из заключения сын покойной Ирины Никитичны. По ее же словам пьянь и подонок. По-видимому, требует возврата своей якобы собственности, т.е. нашего дома. Юридических прав у него никаких. Дом был подарен нам с Аллой. Потом продан, снова куплен. Кроме того, Ирина Никитична, предвидя возможные в будущем притязания своего беспутного сынка, написала ему письмо, копию которого хранила Алла, где объясняла свой поступок. Но что было пьяному Кольке до всех этих юридических и этических тонкостей!
Шум и стук продолжались. Я решил позвонить майору – Михаилу Кондратьевичу, Володиному преемнику в гор. отделе. Ответ был краткий и ясный. Пьянь можно забрать в отделение и посадить, но лучше решить вопрос по-хорошему. Ну, какого уважения к законам можно требовать от рядовых граждан, если сама милиция предпочитает решение вопроса «по понятиям». Со временем я убедился, что большинство людей, включая и мою жену, думают так же, т.е. предпочитает отнюдь не законное решение вопроса. А звонки, стук и ругань продолжались. Судя по всему, их было человека три, как минимум. Мы с Николаем немного экипировались и пошли открывать. Даша молчала. Пелагея забрала собак. Потом вернулась и спросила.
– Коля, это ты шебуршишь?
Стало тихо. Потом неуверенный голос спросил.
– Тетка Пелагея, это ты что ль?
– Я, Коля, Я! Ты это вот что. Дружков своих угомони, а сам заходи. Поговорим. А то ежели Сергей с другом выйдут – прибьет он Вас.
– Это кто ж такой? Алкин муж? Ну, пусть выйдет.
– Не надо Коля драки затевать, а то враз назад на нары вернешься.
Я включил наружный свет. Говорю:
– Николай, у нас тут четыре ствола и все двенадцатого калибра. Картечь. Хочешь поговорить – заходи один.
За забором началось совещание. Вышла Даша. Говорю ей:
– Пойди к собакам. Если через забор кто полезет – спускай.
Она как–то странно на меня посмотрела, но пошла к гаражу, куда Пелагея заперла наших псов. И уже обращаясь к компании за забором:
– Ну, принимается мое предложение или ментов вызывать?
– С.... я на твоих ментов! Я в своем праве, а ты выкатывайся отсель живо! Голос был истерический. Все остальные молчали. Я влез на забор и глянул вниз. Их и впрямь было трое.
– Коля – это кто будет?
– Ну, я. Хозяин я! Мой это дом!
– Вот ты и заходи. Потолкуем. А остальные – погуляйте. Он скоро выйдет. Спрыгнул вниз. Говорю:
– Николай, ломиться будут – дай зайти и бей по ногам. Пелагея резко распахнула калитку. Увидев у нас в руках стволы, зайти они не решились.
– Заходи, Николай! А остальные погуляйте малость. Он вскорости выйдет. Колька зашел. Пелагея закрыла за ним калитку.
– Проходи в дом, Коля. И не шуми. Дети спят. Надумал же ты ночью приходить!
В прихожей я рассмотрел его. Лет за сорок. Лицо испитое, с многодневной щетиной. Одет в ватник и облезлую меховую шапку. Прошли в столовую. Пелагея поставила ему стул у стенки. Мы с Николаем сели напротив. Пелагея села рядом с нами. Зашла Даша. После недолгого молчания я начал.
– Николай Константинович, дом этот принадлежит мне по закону. Его нам с Аллой подарила Ваша матушка. Все документы имеются. Можете проверить у адвоката. Если чем недовольны – подавайте в суд.
– А мне как же? На улице жить?
– Это вопрос не ко мне, а к матушке Вашей. Видно сильно Вы ей жизнь подпортили, что она так рассудила. А как Вы жизнь свою обустроите так то дело Ваше.
Открылась дверь, и вошел Алеша.
– Вот кстати и племянник Ваш, Алеша. Пелагея Ниловна с нами уж сколько лет живет! Детей моих воспитывать помогает. По гроб жизни ей за то благодарен. Это, - я показал на Николая, – мой друг фронтовой. Тоже с нами живет. Это жена моя, Дарья Алексеевна. Такие вот дела. Недовольны Вы чем – на то закон есть. А еще раз такой дебош учините – милицию вызову, или cам Вам мозги вправлю – мало не покажется.
Мои угрозы он игнорировал и спросил:
– Алку верно Володька убил?
– Верно. Покойный Володька заточкой ее в спину. С ним расчет произведен. Были и другие, которые угрожали. Все они, как говорится, спят в земле сырой.
Это я сказал лишнее, но вырвалось.
– Вы, Николай Константинович, выпили сильно, проспитесь, и может я Вам еще разок все объясню. Или Пелагея Ниловна.
– А я, куда же пойду? Я у себя в доме и отсель ни шагу. Он демонстративно расселся па стуле.
– Значит так. На выбор Вам два варианта. Первый, я Вас силком вышвыриваю. Возможно, членовредительство произойдет. Второй, вызываю милицию и они Вас тихо – спокойно в камеру. А здесь у себя в доме видеть я Вас не желаю. Даша, уложи Алешу спать.
Вмешалась Пелагея.
– Коля, ключ тебе от моего домика дам. Не забыл, поди? Поживи там. Печку истопи, а я завтра к тебе наведаюсь, и обговорим все.
– Ответишь ты мне – за все! И за Алку и за мать!
Смысла в его словах не было никакого. Это он, очевидно, раздувал в себе злобу.
– Значит, выбора ты не делаешь. Снаружи снова начали тарабанить и звонить! Я подошел к телефону и глянул на часы. Было всего-то пол одиннадцатого. Затевать дома драку мне очень не хотелось. Позвонил майору и обрисовав обстановку. Он попросил дать трубку гостю. Что он там ему говорил – я не слышал, но эффект был разительный.
– Слушаю, гражданин начальник. Сейчас тихо уходим.
Лежа в постели, Даша как–то не соприкасалась со мной, что было необычно.
Через некоторое время она сказала.
– Сегодня я увидела тебя совсем другим. Жестким и беспощадным. Скажи, ты действительно стрелял бы в них, если бы они на Вас накинулись?
– А ты что – предпочла бы увидеть меня с парой колотых ран. Разве ты не понимаешь, что это за люди? На что они способны да еще в пьяном виде. Что до другого облика, то ведь и обстоятельства другие, экстремальные! Как ты себе вообще представляешь облик людей, схватившихся в жестокой рукопашной? Ты просто, слава богу, в таких ситуациях не бывала, но они вполне реальны. Я то в них бывал и не раз! Тут не до интеллигентского сюсюканья и не до хороших манер.
– Ты так просто сказал: спусти на них собак!
– В нашей ситуации другого выхода не было.
– Но это жестоко!
– Безусловно. А когда ты ударила парня, который по пьянке вломился к тебе в комнату? Это было как, не жестоко? Ему потом швы накладывали. Кстати, чем это ты его огрела?
– Стеклянной вазой. Откуда ты это знаешь?
– Рассказывали. Ты правильно сделала. Ты защищала свою честь, свое человеческое достоинство. Но ведь это жестоко разбивать человеку голову? А я защищал свою семью, свою, наконец, – собственность! И стеклянной вазой тут не обойдешься. Долго лежали молча. Потом Даша сказала.
– Наверное, ты прав, но всё-таки есть во всем этом что-то ... Дом то его! Он в нем родился и вырос. В нем родители его жили. По закону, конечно, но…
– Согласен с тобой. Так пусть живет в доме Пелагеи. Чем не выход?
– Ты не боишься за детей?
– Боюсь. Но если тронет – убью, как собаку. Она привстала и, глядя на меня, медленно сказала.
– Значит, ты можешь вот так запросто убить человека?
– Я воевал. Научили. Совсем это не запросто. Но если такие мерзавцы и впрямь будут представлять угрозу моим близким, то что я, по-твоему, должен делать? Ждать, чтобы тебя прирезали, как Аллу? Она молчала, пытаясь видимо "переварить" мною сказанное.
– Так вот что в тебе страшного! Может быть, она это и почувствовала!
– Может быть. Но ты не отвечаешь на вопрос! По-твоему, пусть гибнут мои дети, жена, но "да здравствует закон!"
Весь день жизнь шла своим чередом. Колька со дружками поселился в домике Пелагеи. Майор звонил, справлялся все ли спокойно? Ночью, опять в постели Даша спросила.
– Почему другие люди живут под защитой закона, никого не убивают?
– Плохо ты знаешь статистику преступлений. Пострадавших от рук таких типов немало. И преступников ловят далеко не всех. Убежден, что имей люди возможности, они оборонялись бы более успешно. Убийцы и насильники пользуются не только внезапностью и отсутствием у них каких либо нравственных устоев, но и неподготовленностью людей к активной обороне.
– А ты подготовлен?
– Я, можно сказать, профессионал. Думаю, что имею право на самооборону. А вообще, ты полагаешь, что уважающий себя мужчина будет смотреть, как насилуют его жену, калечат детей и, имея такую возможность, не попытается убить преступников?
– Наверное, ты прав. Защитник ты мой! – И она поцеловала меня в щеку.
____________
Валентин Богун.
Сообщение отредактировал bogun - Понедельник, 04 Фев 2013, 11:21 |
| |
| |
| Ворон | Дата: Понедельник, 04 Фев 2013, 18:19 | Сообщение # 202 |
 Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Чем дальше, тем интересней! Пойдёт ли Николай снова в дом героя? Поймёт ли до конца Даша?
|
| |
| |
| bogun | Дата: Вторник, 05 Фев 2013, 09:49 | Сообщение # 203 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Я надеялся, – что конфликт исчерпан, но Пелагея принесла Колькино требование компенсировать ему утрату дома. Сам придумал или подсказал кто! Я ему должен 100000 рублей! Сумма по нашим временам колоссальная. Позвонил майору. Он сказал, что деньги несуразные, но лучше что-то заплатить. Так примерно тысяч пять. Но где гарантии, что, получив пять, они не запросят еще?
"Да, – согласился майор. – Гарантий, конечно, нет".
Рассказал, что там проживает пять человек. Все рецидивисты. Поустраивались на работу, но есть сильные подозрения, что все это фиктивно. Чем они занимаются пока никому неведомо. Зачем-то ежедневно выезжают в город. Пока на них ничего не поступало. В общем, толку мне от этой беседа практически никакого. Я передал Кольке, что сумма несуразная, что я ему вообще ничего не должен, но если хочет – пусть зайдет, поговорим. Пелагея сказала, что был, вроде, и не выпивши, но как-то не в себе. По-видимому, наркотики. По моей наводке у них произвели обыск. Отобрали пару ножей, но наркотики обнаружить не удалось. А через неделю по дороге домой избили Николая. Избили настолько основательно, что пришлось обращаться в больницу. Сбили с ног и били ногами. Сбить Николая при его протезе особой сложности не представляло. Лиц он не видел, так как они были в чулках. Улик никаких.
Дня через три позвонили по телефону. Справились о Колином здоровье и обещали, что если не заплатим – хуже будет. Разговор я на пленку записал, но у нас пленка в суде не улика. Через три дня недалеко от дома остановили моих старшеньких и просили папе передать, чтобы платил поскорей, а не то.... Один из них достал финку и поиграл ею. Последняя акция, как я почувствовал, произвела на Дашу сильнейшее впечатление. Спрашиваю:
– Ну, как с правом на самооборону?
Даша расплакалась. Опять звонил майору и заставил Дашу взять параллельную трубку, после случая с Николаем он убедил нас написать заявление, что мы и сделали. Пока что результатов никаких. И на этот раз майор обещал разобраться и просил подать очередное заявление. Даша настояла, чтобы я это сделал. В милиции майор показал мне, что это за личности и что за ними числи¬лось. Все рецидивисты /кроме Кольки/, но ни один срок никто из них/кроме опять таки Кольки/ до конца не отбыл. Тут и амнистии, и досрочное освобождение за примерное поведение и, по-видимому, еще что-то, о чем в официальных бумагах не пишут. В общем, та еще публика. Я понимал, что договориться с этими подонками невозможно, и здесь нужны другие меры. Но Даша требовала, хотя и молчаливо, чтобы было сделано все возможное в рамках закона. У меня в резерве оставался только Володя, обретавшийся нынче в высших сферах областного управления милиции. Сразу скажу, что посещение мое успешным назвать было никак нельзя. Как-то он отдалился от меня и явно не хотел особенно выкладываться. А, может быть, и впрямь на путях официальных ничего и нельзя было сделать. Но он знал меня и отлично понимал, что я способен сделать, защищая свою семью. Я чувствовал, что лично он против этого не очень-то возражает, но его законопослушная сущность и новое положение не позволяли даже говорить о таком способе разрешения проблемы. Дал понять, что нынче он от нас далеко и прикрыть меня уже не сможет. Позвонил, однако, в свою бывшую вотчину и потолковал при мне с майором. Нового я ничего не услышал.
– Ты же понимаешь, что пока преступление не совершено милиция по существу ничего не может сделать!
– Ведь во всех Ваших официальных заявлениях нет ни одной фамилии, а организовать алиби эти подонки почти всегда могут. Да и свидетелей у нас нет!
Странно, что он не посоветовал мне уехать из города. И все-таки какое-то оживление в нашей милиции после звонка Володи произошло. Майор почти наугад арестовал двух из них по обвинению в нападении на Николая. Что там он им говорил мне неведомо, но фамилии нападавших были выяснены. Задержанных освободили, так как доказать в суде ничего не представлялось возможным. А уголовники, напротив – оживились, упоенные, по-видимому своей безнаказанностью, и продолжали оказывать на нас давление. Даша гуляла с детьми. Леночку держала за ручку, а Сашка в коляске. Подошли два амбала. Один спросил:
– Сергея дети?
Поднял коляску примерно на пол метра от земли и отпустил. Коляска грохнулась на землю, Сашка чуть не вылетел, а Даша закричала. Но на улице ни души и подонки спокойно удалились. Всё. Это был для меня предел. Снова при Даше позвонил майору. Изложил суть инцидента. После долгого молчания он заговорил.
– Понимаешь, я могу их задержать. Даша их опознает. Они скажут, что все это поклеп и в это время они были, скажем, дома. Свидетели у них найдутся. Учитывая их прошлое, сделаю им внушение и вынужден буду их отпустить.
– Тебя понял. А как среагирует милиция, если я самолично набью им всем морды?
– Самолично? Если делу будет дан ход, то многое будет зависеть от конкретных обстоятельств. Лучше милицию о таких вещах не предупреждать.
– Все понял. Ничего я тебе такого и не говорил. Пойми только, что положение у меня безвыходное.
Примерно на этом разговор закончился. Мне казалось, что Дашу я некоторым образом нейтрализовал, но понимал, что если я прикончу этих подонков, то на моем семейном положении это скажется весьма негативно. А что-то нужно было делать и достаточно быстро. В городе мы встретились с друзьями Николая. Тоже афганцами. Немного посидели, разъяснили ситуацию, не вникая особенно в детали. В сущности, перед нами стояла задача: пять уголовников должны исчезнуть по возможности без шума и следов. Чем они вооружены – мы не знаем. Были предложены разные варианты, в том числе и экзотические. Николай настаивал, чтобы меня из непосредственных исполнителей исключить, в связи с семейным положением. Он сказал: «по семейными обстоятельствами». Я слушал все это и вдруг понял: перекладывать свои проблемы да еще такого рода на кого бы то ни было – нехорошо. Речь ведь, в сущности, идет о найме убийц! Как бы всё это не преподносилось, но, по сути, это было так. От такого способа решения вопроса меня просто воротит. Моя проблема и мне её решать. Николая еще могу принять в компанию, но больше никого. Кончилось наше совещание тем, что мы купили у них глушитель к Макарову! Уже в машине по дороге домой Николай снова принялся за своё.
– Я тебя, конечно, понимаю, но рисковать при твоей семье ты не имеешь права!
– А чтобы кто-то за меня подставлял голову, я право имею?
Дома атмосфера тягостная. Даша с детьми гуляет только во дворе. С работы вечером меня встречает Николай. Во всеоружии. Советовался с Пелагеей. Моя опора в семье сильно постарела, и пребывала в растерянности. Даже всплакнула.
– Был бы чужой, а так, Сереженька, сама не знаю. С ним самим и я бы сладила, – уговорила. Ну, заплатили бы что. Так эти ж егойные приятели!
Мнение Николая мне известно: кипит от ненависти. Это опасно, т.к. дел может натворить и в милицию вляпаться. Даша переживает, но со мной почти не разговаривает.
Вечером я организовал звонок от Леши. Вроде зовет нас сарай чинить. Под этим предлогом отбыли мы с Колей на мотоцикле. Даша, когда я сказал ей про нашу отлучку, отвернулась и ничего не ответила
. К Леше подъехали часов в десять. Оставили машину и почти в полной темноте двинулись к дому Пелагеи. Благо, не далеко. В окнах свет. Слышна перебранка. Я стал у окна. Николай у двери. Слышен визгливый Колькин голос.
– Я на мокруху несогласный. Такого договору не было! Неча меня в это путать. Мне за то на нарах до скончания жизни! Я не согласный!
Ему что-то отвечали, но понять было невозможно. Снова его визгливый тенорок.
– Неча на меня вешать! Зачем пришил мужика то?
Снова бубнящий голос долго ему что–то втолковывал. Внезапно хлопнул пистолетный выстрел. Стало тихо. Свет погас и из входных дверей быстро вышли двое. Направились в сторону станции. Немного выждав, мы с оружием вошли в дом. Сильно пахло порохом. Колька получил пулю в сердце и полулежал на топчане. Я кинулся наружу и помчался к Леше. Дома майора не было, но на работе мы его нашли. Их взяли при посадке. На этот раз мне повезло. Вернуться домой незамеченными нам не удалось. Коля отправился к себе в гараж, а я подробно доложился Даше. Но мой подробный доклад не произвел на нее особого впечатления, где-то к часу ночи позвонил Михаил Кондратьевич. Даша взяла параллельную трубку. Оказывается, они грабанули в городе магазин и убили при этом сторожа. Двоих ищут в городе, а наши уже дают показания. Кольку убил один из них. Второй прикончил сторожа. Мы с Николаем в деле не фигурируем. Проходила версия, что милиция за ними следила и все это результат ее успешной деятельности. Я выразил горячую признательность нашей доб-лестной милиции и сказал, что с рядовых граждан, безусловно, причитается. Он это пропустил мимо ушей. Даша прямо лицом просветлела. Мне даже стало немного обидно. Выходит, мне она просто не поверила! Да черт с ним.
Было уже очень поздно. Даша умиротворенно прижималась ко мне и мирно спала. Что за славное существо – моя Даша!
Я вдруг вспомнил, что после такого дня надо бы выпить чего-нибудь успокающего. Ужасно не хотелось вставать, но я себя заставил. Воспоминания о том, чем это все может для меня кончиться, довольно прочно сидели в моей памяти.
Да, на этот раз пронесло. Никого не убил, но что это так уж меняет? Ведь готов был убить! И я, и Николай! Мерзавцев, негодяев, подонков, но убить! Не иначе – это Даша на меня так влияет.
Когда в Афгане после гостиницы расстреляли пленных, мне, хоть я и был в полубессознательном состоянии, стоило только приказать, и они бы жили. Но я этого не сделал. И меня потом в госпитале тоже совесть не тревожила. Когда я пристрелил Вальку Красавчика и Ваньку Квадрата – спал спокойно. И Ирина Никитична, помнится, меня не осудила. А вот сегодня я никого не убил, но даже транквилизаторы мне уснуть не помогают. Встал и вышел в гостиную. Уселся на своем месте, включил торшер и принялся за "Проблемы христианской философии". Книги на эти темы были мне очень интересны, но странное дело – они меня очень быстро усыпляли. На этот раз я одолел уже три страницы весьма замысловатого текста, но сон не приходил. Транквилизаторы делали свое дело – покой прямо таки наполнял мое тело и душу, и наверное поэтому появление Даши я встретил совершенно спокойно. Усевшись в кресло напротив меня, она спросила.
– Почему ты не спишь?
– Нервы стали ни к черту, хотя всё сравнительно хорошо закончилось.
– Ты шёл их убивать?
– Да. Они не оставили мне выбора. Но мне повезло. Обошлось без меня. Она молча смотрела на меня.
– Может быть с твоей точки зрения я и не прав, но по-моему, у меня есть моральное право защищать своих детей, свою любимую женщину.
– Она продолжала молчать.
– Я постараюсь не попадать больше в такие ситуации, когда приходиться применять оружие.
Она сказала:
– Давай уедем отсюда. Далеко.
– Давай. Я уже один раз пробовал, но судьба нашла меня и там тоже заставила стрелять.
– Я больше не дам тебе это делать. У тебя теперь будет другая судьба.
– Не зарекайся. Ты сама видела, что бывают ситуации, когда другого вы¬хода просто нет. Если, конечно, ты хочешь сохранить свою честь и достоинство.
– Но кто дал тебе право распоряжаться чужими жизнями?
– Я тоже читал Достоевского, но здесь несколько иная ситуация. Сильная и нарастающая боль в сердце. Через час я уже лежал в реанимации под капельницей. Второй инфаркт.
ФИНИШНАЯ ПРЯМАЯ
Валентин Богун.
Сообщение отредактировал bogun - Вторник, 05 Фев 2013, 10:06 |
| |
| |
| Ворон | Дата: Вторник, 05 Фев 2013, 10:18 | Сообщение # 204 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Чем дальше, тем напряжённее... Угроза жене и детям заставила героя, разочарованного в законе, самому взяться за подонков. Но, они сами себя наказали...
"Тварь ли я дрожащая или право имею.." -- извечные терзания души, хотя, в данном случае, они во имя семьи...А сердце героя не выдержало...
|
| |
| |
| bogun | Дата: Среда, 06 Фев 2013, 10:46 | Сообщение # 205 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | ФИНИШНАЯ ПРЯМАЯ
В больнице ощущение времени носило у меня какой-то двойственный характер. С одной стороны – лежишь себе, и ничего у тебя не болит (пока лежишь). Есть неограниченное время для размышлений на любые темы. С другой, – я знаю, что если в Америке дотягивают до четвертого и даже пятого инфаркта, то у нас чаще всего всё заканчивается на первом. Реже на втором. У меня как раз второй.
И вот лежу, размышляю о прожитом. Кажется, всё испробовал, всё испытал. И любовь, и измену, и дружбу, и предательство. Меня не раз пытались убить, не без успеха делал тоже самое. Пожил в бедности и в достатке. Меня обманывали, но я, кажется, никого не обманул. Все было. Я задавал себе для обдумывания темы. Это позволяло как–то удерживать мысли от метания между ужасом грядущего исчезновения и невеселыми размышлениями о семье.
Одна из тем – любовь. "Ловушка хитрая природы" или "Дар небес благословенный"? А любовь к Отечеству, к произведениям искусства или свободе! Почему–то в любви к женщине, порой проходящей, не могу избавиться от слов "наваждение", "магия". Это, не взирая на весь свой атеизм. Впрочем, причем тут атеизм? Помню, только приехали мы с Дашей из отпуска и узнали о кончине о. Валериана. Под вечер собрался я на кладбище. И Даша попросилась со мной. С о. Валерианом она успела познакомиться и тоже прониклась к нему глубокой симпатией. На кладбище не люблю спутников, но отказать жене не мог.
Скромный обелиск с фотографией. Родился..., Умер... "Дорогому пастырю от благодарных прихожан". И никакой тебе эпитафии. Отучились у нас от этого, а жаль!
Даша сказала:
– Смотри, был такой хороший, добрый человек и верил в бога! Неужели это только вера побуждала его ко всему хорошему? Как же он не замечал всего неприглядного, что таится в вере?
– У большинства из нас очень упрощенные представления о вере. Так воспитаны. Вера – это очень индивидуально. И бог у каждого верующего свой. Он и в Библии на разных страницах очень разный. На все вкусы. Он и грубый, деспот, жестокий каратель. Он и сама любовь, всепрощающий. Для одних христианство – это спасение жизни. Для других – спасение от жизни. Для одних – радость предстоящего воскресения и пребывание в вечной жизни. Для других – религия страха и насилия. Разные люди – разная вера.
Для одних совестливость, доброта, красота – самодостаточные понятия, ценные сами по себе, а для других – это понятия,, обязательно соотносимые с богом и вне бога не существующие. Таким был и о. Валериан, но, на мой взгляд, он от этого не становится хуже. Если веровать, то само добро вне бога не существует. Апостол Павел прямо так и говорит: "Не живет в плоти людской доброе!" И только вера в Христа спасает положение и делает человека практически добрым. Так как же, если принять это на веру, не уверовать?
– Но ведь ты неверующий, но добрый!
– Я добрый? Боюсь, что многие с тобой не согласятся. Но я стараюсь, хотя не всегда получается.
– Но можно же быть таким хорошим человеком, как о. Валериан вне веры?
– Конечно, хотя это, пожалуй, сложней.
– А почему?
– В вере всегда можно опереться на высокий авторитет бога, утешиться воздаянием на этом или, в крайнем случае, на том свете, а быть добрым просто так, ради самого человека, без наградных – это куда сложней. Впрочем, я в этих вопросах не силен.
Сосед по палате – приятный человек, Впрочем, соседей было уже несколько, но постоянные обитатели – только мы с ним. И говорим мы с ним, говорим – наговориться не можем. Ему легче. Он хоть как-то ползает, а если верить кардиограммам, то и вовсе симулянт. Приходиться ему и на меня работать, но делает он это хорошо, без напряга. И жена его мне нравится. Впрочем, как и ему моя. Обсудили мы с ним, как водится, чуть не все проблемы мироздания. Он тоже преподаватель, т.е. нахватан во всём понемногу. Но по устоям своим – совсем другой человек, не высовывающийся, что ли! И помыслить не может, что бы кого–то ударить, а уж тем более пристрелить. Отчасти, видимо, это связано с комплекцией. Про меня говорит, что я ко всему еще и человек, искалеченный войной. Он просто не попадает в ситуации, когда проблемы решаются силой. Но ведь ходим по тем же улицам, те же библиотеки посещаем и т.д. "Что ж, спрашиваю, – к тебе хулиганье никогда не цеплялось?"
– Бывало, но что я могу с ними поделать! Порой приходиться уступать.
– И что же, не возникает желание с ними разделаться?
– Бывает, но не мое же это дело. Да и практически для меня это исключается.
– Ну, а если мог бы?
– Может, профессию бы поменял, но смутно себе это представляю.
– А как в смысле житья на одну зарплату.
– Мало, конечно, но ведь все так! Переквалифицироваться в заведующего магазином меня не тянет. И вообще воровать не люблю.
Что ж, все логично. Очень увлечен политикой – языки то нынче развязались. Оказалось, что понимаем мы с ним всё примерно одинаково, и оба считаем, что крах системы неизбежен. Но это когда еще будет? А вот детям нашим расхлебывать придется. Это, пожалуй, неизбежно. Религиозные проблемы его не очень занимают. Ну, нет, понятное дело, никакого бога! А что до Великих умов, полагающих иначе, то, конечно, их аргументация интересна, но что это меняет по существу? Выговариваемся бывает до того, что часами лежим молча, уткнувшись в свои книжки. Он больше в технику, а я в философию. Обожаю эту круговерть тонкого разума. Для меня – это нечто вроде интеллектуального наркотика. Однажды неожиданно спросил, не мучает ли меня совесть? Откровенно признался, что нет. За ошибки – иногда что-то грызет. Вот старик меня "вокруг пальца обвел". Обидно. Не могу сказать, что невинные люди пострадали, но все же! Олю вспоминаю и испытываю какую-то досадную неловкость. Как можно было не заметить, не почувствовать? И что это за шизоидное раздвоение личности? И как можно бросить своих детей? Загадка для меня и Михаил, ставший ортодоксом иудейской веры. Мать свою вспоминаю. Вульгарную, намазанную сверх всякой меры. Как это у моей такой интеллигентной бабушки и вдруг такая дочка? Так уж и останутся эти задачки для меня нерешенными.
А вот Вальку-Красавчика и Ваньку-Квадрата я сгоряча шлепнул. Выдержки не хватило. А ведь они – ребята серьезные. Могли свою угрозу и исполнить! Так как! Нужно было подождать и проверить или все же правильно я поступил, спасая свою шкуру и свое счастье? По крайне мере, никакого раскаяния я не испытывал. Что же это. Психология убийцы? Убил – и как с гуся вода. Раскольников у Достоевского вон как мучился! Ситуация, правда, несколько иная. То – идейный убийца, сволочь. А я? Что-то снова давит сердце, взволновался что ли? Надоело. Скорей бы уж это всё…
Абсолютно пустая комната. На стене большой Аллочкин портрет. В углу узкое полотенце в раме. Наподобие иконы, но до самого пола. Бабушка. Я окликнул ее, и лицо на иконе ожило.
– Что мой мальчик?
– А где Алла?
– Уже нет ее.
– Как нет? У Вас то не умирают!
– И у нас умирают. У тебя же теперь Даша!
Лицо ее снова застыло.
Заметно темнело. Комната медленно погружалась во мрак. Кажется всё. Ух, как неприятно! Собственно если это неизбежно, так почему не сейчас? Но тягостно. Говорят, перед концом вся жизнь перед тобой проходит. Что-то не замечаю. Вся эта житейская коловерть уже мало занимала меня. Вот только как там Даша одна с детьми управится?
Немного отпустило.
Ну и зачем все это было? Жил для чего? Всё просто так? То, что я успел нахватать из книжек, вся житейская практика говорила о естественности существования, естественной обыденности смерти и полном отсутствии смысла в жизни. Может быть, в целом она природе зачем-то и нужна, так сказать в макромасштабе. В космическом плане – это конечно грандиозно. Особенно в перспективе грядущих тысячелетий! Но в масштабе личности ... Ух! Снова зажало. Все мысли исчезли, и меня затопило животным страхом и ужасом конца! Жить ... Мрак... Конец.
___________
Сон под транквилизаторами крепок, но когда его выносили, я проснулся. Забыв про все сердечные проблемы, кинулся прощаться. Спокойное и даже, как мне показалось, с какой-то усмешкой лицо. Все в прошлом. Убийца! Но я не осуждал его … Плакать хотелось..
Валентин Богун.
Сообщение отредактировал bogun - Среда, 06 Фев 2013, 10:56 |
| |
| |
| Ворон | Дата: Среда, 06 Фев 2013, 16:00 | Сообщение # 206 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Цитата (bogun) Ну и зачем все это было? Жил для чего? Всё просто так? То, что я успел нахватать из книжек, вся житейская практика говорила о естественности существования, естественной обыденности смерти и полном отсутствии смысла в жизни. Может быть, в целом она природе зачем-то и нужна, так сказать в макромасштабе. В космическом плане – это конечно грандиозно. Особенно в перспективе грядущих тысячелетий! Но в масштабе личности ... Ух! Снова зажало. Все мысли исчезли, и меня затопило животным страхом и ужасом конца! Жить ... Мрак... Конец.
___________
Сон под транквилизаторами крепок, но когда его выносили, я проснулся. Забыв про все сердечные проблемы, кинулся прощаться. Спокойное и даже, как мне показалось, с какой-то усмешкой лицо. Все в прошлом. Убийца! Но я не осуждал его … Плакать хотелось. |
| |
| |
| bogun | Дата: Воскресенье, 10 Фев 2013, 11:02 | Сообщение # 207 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Удивительно!
Если теизм – это вера в бога, то я конечно же а-теист. Но теистов тоже хватает. А, собственно, почему я атеист? Причин тут много, но главная – это воспитание, семья. Папа мой был ортодоксальным коммунистом, а мама в этих вопросах всегда следовала за папой. Мамина мама – бабушка Соня и все родственники с маминой стороны были неверующими. Я бы сказал, не атеистами, а скорей просто безбожниками. Верующей была папина мама – бабушка Роза, с которой папа как коммунист проводил антирелигиозную работу. На всю жизнь запомнил отповедь бабушки своему сыну. В ответ на его уверения, что никакого бога нет, она сказала ему примерно следующее: - Сынок, может ты и прав, а может и нет. Люди поумней разобраться не могут. Я всю жизнь веровала, молилась и ты хочешь, чтобы все труды свои я вот так в одночасье и похоронила? Не стоит. Уж доживу до конца дней своих с верой. - Кончилось всё тем, что за свекровь вступилась мама. И очень решительно. Против мамы папе было слабо. Я в этой атеистической домашней эпопеи тоже поучаствовал. Как-то бабушка случайно обронила, что бог – это огонь! Не знаю, что она при этом имела в виду, но я быстро нашёлся и не без ехидства спросил.
- Значит в примусе тоже бог? Ну, мне тогда было шесть лет.
Но я отвлёкся. Кроме семьи сильно влияла общая в стране антирелигиозная атмосфера. А когда я повзрослел, то на меня серьёзное влияние оказывали и зарубежные авторитеты. Вольтеровское «Раздавите гадину» запомнил надолго. Я тогда и представить себе не мог, что Вольтер был в то же время человеком верующим, а выступал он не против веры, а против церкви.
Помнится, присутствовал на каком-то диспуте, где один из выступавших сказал, что, по сути, и атеисты тоже верующие, только они веруют не в бога, а в его отсутствие. Доказать же никто ничего не может. Об этом же и знаменитый Кант писал. И тогда я понял, что и атеисты, и верующие к тому же бывают ещё и разные. Одни просто безбожники, поскольку бог им в их повседневности был как бы ни к чему. А вот другие к безбожию приходят через размышления и сомнения. Про первых Энгельс писал: - «Атеизм, как голое отрицание религии, сам ещё является религией, а там же, где религия, возможен и фанатизм. Но уже не религиозный, а т.ск. атеистический и в довольно порой воинствующей форме. Ну, а уж где фанатизм, там конечно бездумность, крайняя нетерпимость и всяческое администрирование». Да, нетерпимости и администрирования в наше (советское) время хватало. А вот как бы высшая форма атеизма – это неприятие теизма на основе философских исканий, анализа житейского опыта, совокупности накопленных знаний. Так что всё же вера вере рознь. Основа религиозной веры – это некие ощущения, даже озарения и на этой основе глубокая убеждённость, что вполне укладывается в чисто психические процессы. Вера же атеистическая имеет порой иные, более серьёзные основания. Что до меня, то я не только в бога не верил, но и вообще во всяческую трансцеденцию. Всё, на мой взгляд, мистическое, таинственное несомненно имеет вполне материалистическое объяснение. Если его ещё нет сегодня, то появится завтра. Ну, послезавтра уж точно. По мере общего роста научных знаний. Сегодня носителей подобных убеждения называют вульгарными материалистами.
Но я снова отвлёкся. А ведь хотел просто рассказать одну со мной приключившуюся историю. Жена моя увлекалась не то йогой, не то медитацией – я особо не вникал. Физиологичесую полезность всего этого я вполне допускал. Мистическую же (на мой взгляд) компоненту игнорировал и не упускал случая отпустить по этому поводу пару шуточек. Но иногда жену на такие сборища/собрания всё же сопровождал. Приходилось. Отчасти из любопытства, а отчасти просто по требованию супруги, заявлявшей нечто в том смысле, что есть у меня муж или нет! Вопрос серьёзный и в подтверждении нуждавшийся. Муж был, но несколько инакомыслящий. Так я попал на собрание, где должна была выступать некая американская проповедница. Зал битком. Из самой Америки человек прибыл нас просвещать – ценить надо. Вещала она через переводчика. Её первые же фразы мне очень не понравились. Стенограммы у меня под рукой нет, но за смысл цитируемого ручаюсь. Вот, примерно, что я услышал: «Как мы знаем, Земля находится в космическом пси-поле, иначе называемом информационным». Меня это заявление даже разозлило. Кто знает? Я, к примеру, понятия не имею, хотя вроде за наукой, и особенно физикой, слежу. В конце лекции я задал ей этот вопрос, но в ответ услышал нечто малоприятное. Мы де страна отсталая, жили за железным занавесом и много чего ещё не знаем. От обиды что ли стал я, как говорится, в этом направлении «копать». Компьютеров тогда ещё не было, так что особо копать было нечего. Но всё же! Действительно, есть такая гипотеза, однако мне (как и современной т.ск. официальной науке) это казалось фантастикой. Но вот я наткнулся на работы Станислава Грофа. В институте Эсален (Калифорния) им проводились многолетние исследования влияния препарата ЛСД на сознание человека. Эти наблюдения, их результаты оказались совершенно необъяснимыми современной наукой. А некоторые из полученных данных были столь значительными, что для объяснения их пришлось бы произвести прямо таки радикальные изменения в понимании самой человеческой природы и даже самой природы реальности. Ну, судите сами. Человека с помощью ЛСД перевели в некое трансперсональное состояние. Рассказывает, что он Римский легионер и подробно описывает своё окружения и всяческие подробности службы, быта. Всё это фиксируется и направляется историкам, которые не только подтверждают все эти факты, но находят ещё и нечто, им до сей поры неведомое. Однако испытуемый не историк и вообще по своей нынешней жизни от всего этого очень далёк. Так как такое можно объяснить? Говорят, что, видимо, он в прошлом воплощении и впрямь был римским легионером. Воплощение в прошлом! Это вне современной науки. Сказки, но попробуйте найти другое объяснение! Таких примеров и ещё даже более экзотических можно бы привести множество. Всего Гроф обследовал за долгие годы работы более трёх тысяч человек! Кстати, Станислав Гроф профессор, доктор наук и почётный профессор московского университета. Это я к тому, что далеко не случайный человек, а потому к его данным можно относиться с доверием. Казалось бы, после столь фундаментальных исследований и впечатляющих (чтобы не сказать больше) результатов следовало бы собраться учёным и серьёзно заняться этими проблемами. Откуда у людей (испытуемых) может быть такая информация? Как, например, может человек заговорить на каком-то древнем языке, который в мире известен всего нескольким учёным, а уж ему-то неизвестен совершенно. Это очень удивительно! И ведь дело касается не каких-то случайных мелочей, а чего-то принципиально нового, неведомого, и оно, несомненно, должно бы, повторюсь, привлечь пристальное внимание мирового учёного сообщества, но ничего подобного не происходит и для нас – людей стоящих вне науки, это кажется удивительным. Конечно, некоторый консерватизм в науке необходим. Это как защита от массы авантюрных суждений и сомнительных открытий, защита от отвлечения учёных на совершенно порой бесполезные расходы сил и времени, но не до такой же степени!
Человек при рождении получает всю информацию от яйцеклетки и сперматозоиды. Потом его чему-то учат, но мы сталкиваемся с информацией, которой его никто не учил. Значит, он получает её от/из какого-то другого источника. Судя по огромному объёму и разнообразию этой информации, которую выдавали Грофу и его ассистентам многочисленные испытуемые, представить себе, что всё это заложено в сперматозоиду и яйцеклетку, трудно. Уж очень, повторюсь, (фантастически!) огромен этой информации объём. Тот же «легионер» может в другом сеансе вещать об устройстве, скажем, галактики. И вообще, выдаваемая в этих психоделических сеансах под воздействием ЛСД информация бывает поистине поразительная. И прежде всего своей достоверностью. Многие переживания можно интерпретировать как некоторое погружение в культурное, историческое и даже в своё биологическое прошлое. Чтобы попытаться объяснить странную на наш взгляд реакцию на такие чудеса учёного сообщества, мне придётся рассказать Вам немного о том, что такое парадигма в научном мире. Конечно, если это Вам интересно.
Сначала напомню, что со времён промышленной революции западная наука и созданные на основе её достижений новые технологии добились просто таки поразительных результатов. Сравните сегодняшнюю жизнь людей в развитом государстве с жизнью там же лет сто пятьдесят тому назад. Этот технологический триумф столь впечатляющ, что сегодня мало кто сомневается в праве науки решать самые разнообразные проблемы нашего общества, определять даже общую жизненную стратегию всего человечества. И мы привыкли к мысли, что наука всё развивается, всё накапливает знания, всё глубже проникает в суть вещей, и технологические успехи всё больше приближают нас к более точному пониманию «устройства» материи, вселенной и, как я уже писал, что ещё непонятно сегодня, будет понято завтра. Ну, уж послезавтра - обязательно. Таково господствующее мнение. Но существование трансперсональных переживаний подвергает сомнению самые фундаментальные положения и принципы современной науки и необъяснимо в рамках нынешней господствующей парадигмы (ГП).
А теперь о смысле самого слова парадигма. Формально парадигма может быть определена как «набор убеждений, ценностей и техник, разделяемых членами данного научного сообщества». Сегодня господствует одна парадигма, а до неё были другие. Если отбросить библейские сказки, то сегодня общепринята теория эволюции Дарвина, гелиоцентрическая модель солнечной системы, теория относительности Эйнштейна и организация вселенной на её основе и ещё многое другое. Каждый учёный непременно вносит в свою область изучения свою определённую систему убеждений, сегодня базирующуюся на нынешней парадигме. Но никакая парадигма не в состоянии объяснить всё, не объяснит всех имеющихся фактов. И особенно это относится к новым фактам и явлениям, появляющихся по мере изучения природы в самых разных направлениях. Какой бы прогрессивной господствующая парадигма не была, и как бы убедительно она не формулировалась, объяснить всё она не может. Поэтому не следует смешивать господствующую в данный период времени парадигму с истиной о реальности в т.ск. последней инстанции. По мере развития естествознания ей на смену наверняка придёт и станет господствующей новая парадигма. Но когда парадигму принимает большая часть научного сообщества, она становится как бы обязательной и именно в этом смысле господствующей. Это хорошо, когда этим отсекаются старые и неверные представления, но это и вредно, когда таким же образом отсекаются новые, выходящие за пределы парадигмы идеи и утверждения. Например, если кто-то продолжает утверждать наличие флогистона, или возможности перемещения со скоростями, превышающими скорость света, или что солнце вращается вокруг земли (как сказано в даже в Библии) то практически ни один современный учёный это не примет. Даже обсуждать не станет. Эти утверждения - составляющие иных, прежних парадигм. Но если сегодня установлено, что, к примеру, египетские пирамиды были созданы не примерно 5 000 лет тому назад, как утверждает официальная наука, а так 11-12 тысяч и не египтянами вовсе, то этому современная историческая наука противится и не принимает никак. Пока. Точно так же не заметно, чтобы целый ряд находок, свидетельствующих о наличии в далёком прошлом иных цивилизаций, принимался официальной (господствующей) наукой даже к рассмотрению. Но в рамки нынешней ГП не вмещается, как уже было отмечено, всё большее количество фактов. Сюда относятся и различные т.н. паранормальные явления. Видимо, в ней, как и в прошлом в других, ушедших уже ГП, ошибочно, повторюсь, видеть точное описание реальности, а её следует воспринимать всего лишь как очередную модель для объяснения большинства существующих сегодня фактов и данных. Большинства, но не всех! Новая парадигма должна объяснить в старой необъяснимое, но, разумеется, со временем появятся новые проблемы, новые факты, которые и в новой парадигме будут необъяснимы. Со временем её сменит очередная, и так, видимо, до бесконечности. Вот как с некоторыми упрощениями ситуация с развитием науки видится сегодня. А как же всё-таки официальная наука реагирует на новые факты и события, которые объяснить в рамках старой (господствующей пока) парадигмы не удаётся? По-разному. Иногда просто замалчивает, просто не принимают к публикации соответствующие статьи, отчёты и прочие документы. Чаще высказывает подозрения в подделке появляющихся артефактов. И надо сразу признать, что иной раз бывает и права. Уж очень много, особенно среди журналистской братии, любителей хорошо оплачиваемых сенсаций. Иногда наметившиеся расхождения новых фактов/трактовок рассматривается как проблема, которая в скором времени будет всё же как-то разрешена в рамках всё же старой (ещё господствующей) парадигмы. Следствием её многочисленных и несомненных побед и достижений в прошлом является уверенность, что нынешняя ГП в конце концов справится и со всеми этими новыми проблемами. И вообще, в науке новизна ради самой новизны в отличие от других областей творчества не нужна. Существует на языке околонаучного сленга даже такое выражение: замести проблему под ковёр, т.е. отложить её решение до т.ск. «лучших времён». Новая П вообще и всегда редко принимается легко. Как правило, одних логических доказательств не хватает. Научное сообщество ведь это, понятное дело, сообщество людей со всеми присущими людям свойствами, а поэтому кроме логики действуют ещё и эмоциональные факторы, сугубо эгоистические и даже политические. Вспомним, как Гитлер называл революционные работы Эйнштейна «еврейской физикой». Макс Планк в своей «Научной автобиографии» писал: «…новая научная истина чаще всего не убеждает оппонентов, не заставляет их прозреть. Побеждает она потому, что её оппоненты в конце концов умирают и вырастает на смену им новое поколение, знакомое с новыми идеями и не обременённое в такой степени старыми.»
Надеюсь, я в какой-то степени прояснил ситуацию, а теперь о себе. Сопровождая жену, я как бы между делом прослушал курс соответствующих лекций и был произведен в сидхи. Меня это как-то не очень задевало. Сидх, так сидх. Я даже начал медитировать. А почему бы собственно нет? Успокаивает, отдыхаешь. После рабочего дня, шести, а то и восьми часов лекций - это совсем не лишне.
Познакомился с ….даже не знаю толком, как его назвать. В общем, он самый главный среди медитирующих последователей Мохариши Махеш Йоги. Сам Мохариша - индус, физик по образованию, старец лет весьма почтенных. Движение Мохариши охватывает миллионы человек и признано на официальном уровне во многих странах. Широко используется для снятия стресса и способствует интеллектуальному развитию личности. Трансцедентальная медитация внедрена во многих государственных и частных школах как западного мира, так и Азии. Сам Мохариша пребывал в центре движения. Кажется в Голландии. А мой новый знакомый – являся его представителем в нашем городе. Теперь он в Москве – представитель движения по всей России. По образованию врач, полностью посвятивший себя этому движению. Оно, повторюсь, носит глобальный характер. Максим - весьма образованный, интеллигентный молодой человек, с которым поговорить на всевозможные оккультные темы было всегда интересно. От него я узнал, что информационное поле для него – это нечто, сомнению не подлежащее. Непосредственная связь с этим полем – удел всех, но некая особо тесная и несколько специфическая связь с ним дана не каждому. Наиболее яркие представители в последние годы – это Эдгар Кейси, Ванга. Из него они черпали информацию о прошлом и будущем, поражая своей осведомлённостью весь мир. В прошлом из самых выдающихся имён – он назвал Нострадамуса. Называл и другие имена, но я запамятовал. Как-то туманно всё это и вызывает множество вопросов. К моему скепсису он относился спокойно. Говорил, что наладить/усилить с этим источником информации связь в той или иной степени можно и как раз через медитацию. Медитация же мобилизует в человеке самые разные способности, заметно как бы усиливает интеллект и прочие чудеса. И вот самая главная их мысль: мозг де вообще не производит мысль, а подобен некоему ретранслятору. Очень они любят приводить в качестве примера телевизор. Ведь всё им воспроизводимое – это всего лишь ретрансляция телевизионных станций, где все эти картины и слова рождаются. Мозг (телевизор) может повреждаться, его можно лечить (чинить), но мысль (картинка) создаётся где-то, за его пределами. Всё это казалось мне просто фантастикой. Несколько слов о моих вполне материалистических убеждениях, соответствующих нынешней ГП.
Сознание – это нечто до сих пор действительно труднообъяснимое чудо. Когда-то, очень давно живые организмы стали как-то осознавать себя и окружающий мир. Почему и как это возникло? Одних тварей эволюция снабжала клыками, мощной мускулатурой и прочей атрибутикой, необходимой для выживания. А для спускавшихся на землю с деревьев обезьян следовало «придумать» что-то иное. Ну что силёнки некой даже гориллы против какого-нибудь сабельного тигра! Такова была естественная потребность в возникновении сознания, потому что только на основе сознания, разума можно использовать и создавать орудия, пользоваться огнём, успешно охотиться на зверьё, значительно превосходящее по силе и скорости перемещения людей. Сегодня мы видим, что сознание присуще только живым организмам, обладающим высокоразвитой центральной нервной системой. И сознание современной наукой рассматривается нами как продукт высокоорганизованной материи, как нечто сопутствующее/производное физиологических процессов в головном мозге. Иначе сказать: сознание производится головным мозгом. Многочисленные наблюдения демонстрируют несомненное существование тесной связи между сознанием и головным мозгом. Но это не доказывает, что сознание является продуктом мозга. И всё же, несмотря на вполне логичное (так мне кажется) объяснение появления сознания в процессе эволюции, разум кажется чудом. Подумать только, бессознательная материя стала осознавать себя и окружающий мир! Механизм этого чудесного события всё же не совсем ясен и детальное решение проблемы передаётся следующим поколениям.
Сегодня набирает сторонников инопланетная теория становления человека разумного. Якобы посетившие некогда нашу планету пришельцы/инопланетяне нуждались в рабочей силе. Они изловили прыгавших по веткам обезьян и, используя свои возможности в сфере генной инженерии, вправили так сказать этим обезьянам мозги. Пишут, что некоторые сведения об этом даже сохранились на глиняных табличках раскопанной библиотеки ассирийского царя Ашурбанипала. Такая теория хорошо объясняет и многие иные артефакты. Например, строительство египетских пирамид и других мегалитических сооружений древности. Инопланетяне обладали неведомыми нам и поныне технологиями, которые позволяли им с лёгкостью обрабатывать самые твёрдые минералы. Такие как гранит, диорит, кварц. И не только их обрабатывать, но и перемещать многотонные каменные громады на сотни километров. Баальбекская терраса в нынешнем Ливане сложена из блоков весом более 1 000 тонн. Даже сегодня их перевозка из каменоломни и установка на место составила бы необычайно сложную задачу с использованием множества уникальных сверхмощных механизмов. А чтобы не было сомнений, что эта та самая каменоломня – она в нескольких километрах от террасы, в ней лежит уже вырубленный, обработанный и готовый к отправке такой же тысячетонный блок.
Есть ещё множество загадочных примеров современной наукой необъяснимых. Не могу удержаться от пары ярких , на мой взгляд, примеров. Представьте себе диоритовый сосуд с длинным тонким горлышком. Диорит – очень твёрдый материал. Как пишут в энциклопедиях, поцарапать его можно только алмазом. Но вот как-то могли изготавливать из него различных размеров сосуды, отполированные до блеска. Их на территории Египта найдено уже сотни. Но это не самое потрясающее. Они и внутри отполированы! А вот это уже впечатляет. Может быть, Вы попробуете объяснить, как это можно сделать? Или вот ещё одно «чудо». В коридорах и камерах египетских пирамид работали люди. Расписывали и вырубали на стенах иероглифы, рисунки. Но как быть со светом? Ни малейшего признака сажи по заверению исследователей там не обнаружено. Список чудес можно бы продолжить, но это уже выходит за пределы настоящего поста. А я опять отвлёкся.
Как-то в разговоре с Максимом я услышал:
- Марксисты утверждают, что практика – критерий истины. С некоторыми оговорками с этим можно согласиться. Попробуйте и Вы. Продолжайте заниматься регулярно медитацией. Я несколько изменю Вашу мантру и посмотрите, что из этого получится. Гарантий дать не могу, но мне кажется, что изменения последуют заметные.
- В какой сфере?
- В интеллектуальной. Медитация укрепляет связь с информационной сферой, с источником мыслей. – Уловив мою скептическую ухмылку, добавил:
- Вы же ничем не рискуете. Попробуйте! Главное регулярность занятий. Ведь всего-то дважды в день по 20 минут. В крайнем случае, воспринимайте это как просто отдых.
Что ж, он прав. Я ничего не теряю. Посмотрим. Должен заметить, что со смертью Мохариши движение явно пошло на убыль. Но не об этом речь.
Спустя чуть больше года, я действительно заметил изменения. Я начал писать стихи, чего раньше за мной не замечалось. Это было, как наваждение. Они просто, извините, пёрли из меня и порой в самое неподходящее время. Максим ухмылялся и пожимал плечами.
- Нужны ещё какие-то доказательства?
Через некоторое время я начал писать прозу. Причём происходило это как-то странно. Почти по Пушкину. Вдруг что-то во мне срабатывало, и я лихорадочно искал бумагу. И полилось…В таком режиме на роман в 300 - 400 страниц уходило всего-то пару месяцев. Кто пробовал писать, знает, что это очень большая скорость. Если, конечно, написанное т.ск. читабельно. Но первая же моя вещь редактору очень понравилась и была сходу напечатана. После чего меня пригласили на местное радио в передачу «Писатели Дона» или что-то такое. Я – писатель. Это надо же! Уже смутно своё выступление помню, но плёнку с выступлением храню до сих пор. Конечно, литературный уровень таков, что вряд ли мои опусы украсят русскую литературу, но всё же читателей у меня много.
Попробуем подвести итоги. Человек - материалист по своим убеждениям, сталкивается с ситуацией, которую нынешний материализм, наша наука объяснить не могу. Особенно впечатляет даже не то, что некоторые люди под действием ЛСД испытывали/переживали яркие и сложные эпизоды из других культур и других исторических периодов. Удивляет сама возможность повторного переживания прошлого, которое по нашим представлениям безвозвратно ушло, и, разумеется, никоим образом неповторимо. Объяснения же этих психоделических исследований, которые нам предлагают, с нашей точки зрения явственно бросают вызов нашему здравому смыслу и существующей научной парадигме. Но что делать с фактами? Факты ведь, как известно, вещь упрямая! Впрочем, если уничтожить их нельзя, то можно игнорировать.
Удивительно, но вот так
Валентин Богун.
Сообщение отредактировал bogun - Понедельник, 18 Фев 2013, 23:49 |
| |
| |
| Ворон | Дата: Воскресенье, 10 Фев 2013, 11:39 | Сообщение # 208 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Валентин, Вы затронули одну из загадочных тем. Есть такая гипотеза, что то, что происходит сейчас, происходило уже раньше и может повториться в будущем. Так называемая теория искривления пространственно-временного континуума. Многие фантасты затрагивали тему "прошлых воспоминаний", пытаясь разгадать головоломку "прошлых воспоминаний".
Как человек, живущий в наше время, может помнить о том, что происходило за многие тысячи лет до его рождения? Это объясняет теория реинкарнации – повторяющиеся рождение и смерть, через которые живое существо проходит, в соответствии со своей кармической деятельностью. Благодаря воздействию галлюциногенов или медитации человек "пробирается сквозь мглу веков" и узнает своё прошлое.
|
| |
| |
| bogun | Дата: Воскресенье, 10 Фев 2013, 12:04 | Сообщение # 209 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | А Вы в это верите? Уж очень крутой (для меня) поворот....
Валентин Богун.
|
| |
| |
| Ворон | Дата: Воскресенье, 10 Фев 2013, 12:17 | Сообщение # 210 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Верю, Валентин, причём искренне! Многое сам узнал, "переносясь в прошлое", благодаря медитации. Когда я гостил у сестры троюродной в Китае(её муж оттуда родом), то познакомился с одним монахом. Благодаря ему я многое узнал и понял. Именно он научил меня быстрому "вхождению" в транс. Ему тогда было 85 лет, но его лёгкости мог позавидовать любой молодец. Он такие "вещи" вытворял, что я порой опасался за свой рассудок. Монах мне сказал тогда, что человек живёт не одну жизнь, а сразу несколько, причём одновременно. А сны, есть ничто иное как "доклад сущностей" о проделанной работе. Он, не имея образования, такие истории рассказывал, что любому историку завидно бы стало.
А взять хотя бы ту же Вангу. Откуда она знала всё?
|
| |
| |
| bogun | Дата: Воскресенье, 10 Фев 2013, 13:52 | Сообщение # 211 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Ванга и особенно Эдгар Кейси - это конечно впечатляет. Но не забудьте, что Ванга (про Кейси не знаю) не всегда угадывала, т.е "знала всё" - это не соответствует...Правильность её предсказаний/прозрений не достигала и 80%. Это несколько странно. Вы не находите? Меня как-то жена потащила к некой экстрасенсихе. Действительно, поразила меня своей осведомлённостью о моих тогдашних болячках (Отсюда и фрагмент в моём романе). Я допрашивал знакомых профессоров, но они честно признавались, что про это знают, но объяснить сие не могут. А вот в лечении эти сенсы очень слабы. О параллельности жизней никогда даже не слышал. Это на уровне Эверетовского расщепления вселенных.
Валентин Богун.
|
| |
| |
| Ворон | Дата: Суббота, 23 Фев 2013, 14:13 | Сообщение # 212 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | http://www.youtube.com/watch?v=Qi15xDoQjtg
|
| |
| |
| bogun | Дата: Суббота, 23 Фев 2013, 15:44 | Сообщение # 213 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Не понял смысла. Внуки уже выросли. Правнуки ещё не доросли. К чему это Вы?
Валентин Богун.
Сообщение отредактировал bogun - Суббота, 23 Фев 2013, 15:45 |
| |
| |
| Nikolay | Дата: Суббота, 23 Фев 2013, 17:55 | Сообщение # 214 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Статус: | Валентин, да это просто от души - с праздником! А веселая песенка из сказки Вашей юности - память о тех годах, когда солдат русский еще мог все, а главное - защищать детство и Россию-матушку. Сейчас, к сожалению, немного по-другому...
С мужским праздником Вас!
 
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
| bogun | Дата: Суббота, 02 Мар 2013, 09:26 | Сообщение # 215 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Спасибо. До меня как-то не дошло. В умах смятение и в праздниках сомнения. А если ещё в курсе о причинах именно этой даты, то и вовсе смутно делается.
Это о Вас мне Ирина писала?Добавлено (02.03.2013, 09:22)
---------------------------------------------
В. Богун.
Всё проходит.
ПОВЕСТЬ.
_____ 2002_____
Часть первая
Эти записки принёс мне мой сосед. Со свалки, где бывший старший инженер номерного завода проводит большую часть своей нынешней жизни. Со свалки он кормится, одевается, что на его пенсию сделать было бы затруднительно. Записки прельстили его прежде всего добротным переплётом. Извинился за грязные пятна и просил пересказать, если будет интересно. Прочёл. Интересно. Пересказываю.
_______________
Делать нечего. Мне совершенно нечего делать. И это несмотря на то, что мелкие проблемы по самообслуживанию занимают теперь до удивления много времени. Старческое бессилие. Дотации моего сына - основа моего материального благополучия. У меня прекрасный сын. Дочка, сама материально не слишком благополучная, взяла на себя вместе с внучкой всякие масштабные хозяйственные проблемы. На них стирка, генеральная уборка и крупные покупки. Квартира коммунальная, чему я и моя соседка Елена Сергеевна – одинокая пенсионерка и школьная учительница в прошлом, очень рады. В двух комнатах я. В одной она. Выручаем друг друга в критических ситуациях. Не часто, но бывает. Я даже сигнализацию провёл между нами. У меня сердце и давление. У неё – давление и сердце. Чётко вписываемся в мировую статистику. Почему-то не радует. Хозяйство практически общее, хотя это не прокламируется. Взаимные расчеты весьма приблизительны. Бывшая учительница литературы и бывший доцент кафедры истории местного университета живут в мире и согласии. Повезло!
Так вот, стало нечего делать. Можно было бы продолжать писать статьи в местную прессу, но поднадоело. К тому же для этого нужно ходить в центральную библиотеку, но с ходьбой на 78 году возникли проблемы. Домашняя библиотека весьма обширна, и можно бы читать. С последующим обсуждением. Елена Сергеевна – тонкий ценитель. Но сколько можно? Впрочем, не в этом дело. Читать стало тоже трудно. Как будто все ячейки памяти у меня заполнились, и для новой информации уже просто нет места. Впрочем, когда попадалось нечто особо интересное – место находится. В общем, старость. Где-то прочёл, что существует свыше двухсот теорий старения, так что не мне разбирать механизмы этого печального состояния. И вот я решил писать. Вряд ли моя биография так уж интересна, хотя интересные (напряженные) моменты в ней были. Как и у всех, наверное. Но мне захотелось! Это нынче у меня не часто случается – ценить надо. Что до читателей, то на трех я могу точно рассчитывать. Может быть, и внуки не без интереса прочтут. Их у меня трое. Старших девчонок это заинтересует вряд ли. У них совершенно другая сфера интересов. А вот этого в книге не будет. Не люблю интим на публику выставлять. В общем, решил описывать свою жизнь с 18 лет, с войны. Что это почти никому не нужно было мне достаточно ясно. Всё уходит в прошлое, сознание заполняется новыми событиями и просто сеяминутными интересами. Тускнеет величие даже, во истину, грандиознейших свершений минувшей войны и даже вершин человеческого духа. Тем более, что власти предержащие изрядно таки попаратизировали на всём этом, добившись, как обычно в таких случаях и бывает, эффекта прямо противоположного желаемому. Кабы мне ещё литературный талант! Но в этом не замечен. Недавно перечитывал свои статьи прошлых лет. Читать можно. Даже иногда интересно, но всё без блеска. Я для себя называю этот стиль гладкописью.
Три читателя – это мой сын, Елена Сергеевна и…я сам. Смешно. На самом деле читателей будет несколько больше. Уж подруги Елены Сергеевны никуда не денутся. Живо еще пару знакомых, которым всё равно делать нечего. Как и мне. И внук. Ну, это я только могу надеяться. Мал ещё. А девчонки мои – 15 и 19 лет, полностью во власти гормонального разбаланса молодости. К тому же иные нравы, ритмы, песни. С классикой, которую я пытался им привить, ничего общего. Теперь уже они пытаются втолковать мне, чем наимоднячий стиль - рэп отличается от прочих. Вот это в сфере их интересов. А переживания дедушки в столь отдалённые времена Великой Войны – для них нечто чуждое. И зачем оно - им непонятно. Соответственно и дедушке их рэп представляется музыкальным пойлом для дебилов. Впрочем, молчу. Если хочу сохранить хоть какие-то связи с этим новым поколением, надо пытаться проникнуться их интересами. Ну, хоть отчасти. Очень, к сожалению, поверхностные интересы. Наверное, есть и другие представители нынешней молодёжи. Мне вот не повезло. Мои такие. А ведь как старался! Причины есть и мне понятны, но не хочется в них копаться. Недооценил я генетическую сторону проблемы. А она-то и возобладала. Ну, перехожу к сути.
_______________
Перед фронтом.
Помню, или только думаю, что помню, проснулся с мыслью - сегодня 15 сентября 1942 года мне исполняется 18 лет. Дата для человека сама по себе значимая, но в военное время означавшая к тому же и предстоящий призыв в армию. Настроен я был мрачно, и в своей гибели на фронте не сомневался. Количество «похоронок» вокруг убедительно подтверждало мои не очень-то весёлые предположения. Кроме того, у нас на втором курсе истфака среди почти поголовно женского контингента учились два инвалида: один танкист без левой руки и пехотный лейтенант с протезом вместо ноги. Их рассказы, весьма, впрочем, сдержанные, тоже оптимизма не внушали. Однако, настроен я был, как и большинство ребят моего возраста, вполне патриотично. Убеждённый сторонник социализма, морально готов был драться за своё Отечество. Впрочем, не только морально. Кое-что для войны полезное я умел. Ворошиловский стрелок! И впрямь очень неплохо стрелял. Парашютист. Два прыжка! Планерист! Четыре самостоятельных полёта. Неплохо разбирался в моторах. Как-то это во мне совмещалось – любовь к технике и истории. Добавлено (02.03.2013, 09:26)
---------------------------------------------
Конечно, историю, которую я любил, существенно отличалась от той, которую нам преподносили. Но осознание этого было ещё впереди. А сейчас наступил момент, когда нужно было идти на войну. Дела же наши на фронтах были в то время прямо таки скажем неважные, что тоже оптимизма в отношении моей личной судьбы не прибавляло.
Жили мы с мамой и бабушкой на окраине в домишке, оставшемся нам в наследство ещё от прабабушки. Угробив время на весьма безрадостные размышления, чуть не опоздал на занятия. Впрочем, что теперь занятия!
Повестку получил через три дня. Медицинскую комиссию прошёл, нигде не задерживаясь. Просьбу мою о направлении в лётное училище, подкреплённую соответствующими бумагами, уважили и уже через неделю я очутился в N-ске. В связи с какими-то проблемами комплектации групп, был временно зачислен в БАО, где мы занимались уборкой снега на лётном поле и строевой подготовкой. Право же, ничего интересного. Помню чувство зависти к курсантам, проходившим мимо нас в лётной форме, рёв авиационных двигателей, взлетающие и садящиеся самолёты. Впервые столкнулся с армейским примитивизмом и необходимостью выполнять приказы, даже если они казались идиотскими. Наибольшее впечатление производил гонявший нас по строевой части старшина – здоровенный битюг с медалью «За боевые заслуги». На всю жизнь запомнилось: «Ногу под прямым углом 45 градусов ставь!» И ещё целый букет подобных перлов. Я снискал его расположение тем, что хорошо бросал гранату.
И ещё в памяти осталось почти непрерывное чувство голода. Кормили скудно, а посему дежурство на кухне воспринималось радостно. Что-нибудь сверх положенного там всегда можно было урвать.
Увольнительные в город давали редко, да мы первое время и не рвались-то особенно. Что делать голодному и плохо одетому солдатику в совершенно чужом городе?
Однажды нас отвезли на какой-то вечер при местном техникуме. После монотонных казарменных будней резкий переход в среду нарядных девушек пятнадцати - семнадцати лет и общая слегка пьянящая атмосфера приятной сексуальной возбуждённости. Впрочем, слова секс в нашем тогдашнем лексиконе ещё не было. Сразу появились знакомые, и походы в город приобрели хотя и одностороннюю, но чёткую осмысленность. Что до меня, то особенных привязанностей у меня не было. Я быстро понял, что девчушки, в большинстве своем, ждут от нас так сказать активных действий. Что на их протесты можно по большей части особо внимания не обращать. И ещё много чего. В общем, целая наука. Усвоил быстро, но нам нужны были девушки и постарше, и образованней. Мне, во всяком случае. А это уже был контингент авиазавода. Во всяком случае, в смысле возраста. Оттуда за нами присылали «автобус». Шучу. Полуторку с деревянной будкой. Замерзали мы в ней отчаянно. Вообще, одеты мы были скверно в сильно поношенное БУ. и совершенно не по погоде. К танцам пытались выгладиться и пришивали белые подворотнички. Но то, что мы были скверно одеты, нас как-то не очень травмировало. Форма и обстоятельства нашей жизни сводили эффект одежды к минимуму.
Общие воспоминания этой поры моей внеучебной жизни весьма сумбурны. С кем-то обнимался, целовался. Тискал чуть ли не всех подряд. В общем, выражаясь слогом старинным, вёл легкомысленный и рассеянный образ жизни. В светском аспекте. Но это было даже не второстепенным. Главное – начались занятия. И весьма интенсивные. И хоть я понимал, что знание устройства самолёта, моторной части, вооружения – всё это конечно, нужно, но не это главное в бою. Я хотел выжить! Нельзя даже передать словами, как я хотел выжить! Понимал, что случай играет на войне огромную роль. Случай, когда от меня, в сущности, не зависит ничего. Но всё, что от меня зависит, я хотел уметь делать наилучшим образом. Я не просто учился, изучал, Я буквально вгрызался во всё, что нам преподавали. Тратил на ученье все свои силы, всё свободное время. За меня, кроме бешенной настойчивости, были: отличная память, на не плохом уровне природная сообразительность, опыт возни с техникой на осовиахимовском аэродроме. Меня заметили. Ради таких как я наши технари порой задерживались и после занятий. Не только ради меня, конечно. Было ещё несколько парней столь же целеустремлённых. Не знаю, что ими двигало. Может быть врождённая добросовестность. Может быть, какое-то на патриотизме настоенное чувство ответственности. У меня всё это тоже было, но главенствовало, повторяю, желание обязательно выжить, уцелеть несмотря ни на что. Я выкладывался даже на уроках физкультуры. Один из наших преподавателей – списанный боевой лётчик, как-то рассказал мне, что спасся только благодаря физической силе, когда его подбили и заело колпак. Правда, парашют раскрылся поздно и в результате перелом обеих ног. Но вот он передо мной! Живой и при деле! С орденом на груди, что в те времена ещё не часто встречалось. Преподавал нам тактику воздушного боя.
А на дворе было уже очень холодно. В казармах и учебном корпусе топили исправно, но на улице в наших шинелишках мы мёрзли изрядно. Не помогало даже тёплое бельё. Впрочем, замечали мы всё это в основном во время еженедельных походов в город. Но вот, наконец, нам выдали офицерское обмундирование. Тоже БУ, но всё же! Мы сразу стали выделяться на вечерах. Сапоги, правда, всё те же кирзачи, но всё же! Я щеголял на вечерах в настоящих офицерских, хромовых. Одалживал на вечер в обмен на курево, поскольку не курил. Как мне завидовали!
На танцах иногда случались потасовки. Я их боялся и пытался избежать. Надеюсь, понимаете, что это не всегда возможно, поскольку неписанные правила чести обязывали защищать своих вне зависимости от того, кто в действительности прав. Я опасался не драки – был, что называется, крепким парнем. Боялся административных последствий. Конечно, дальше фронта не пошлют, но одно дело рядовым, а другое – офицером. Тогда ещё говорили командиром. И расставаться с авиацией мне очень не хотелось. Летать – это сродни наркотику. А я ведь уже немного попробовал!
Через месяц учёбы всем нам присвоили звания, так что на погонах нашей будничной формы уже красовались лычки. Начальство пыталось распределять звания соответственно успехам в учёбе и дисциплине. Большинство было младшими сержантами. Я и ещё двое – старшими. Это даже вызывало порой некоторые трения. Тем более, что нас назначили командирами отделений, и несколько раз в день я должен был рявкать командирским голосом: «Отделение, становись!» Или что-нибудь в этом роде. Однажды пришлось даже рукоприкладствовать, хотя вообще-то говоря, в армии – это явление далеко не редкое. Был у меня в отделении такой выпендрёжник. Тоже Колька. Живчик неуёмный. Я понимал, что это у него природа такая. В тормозной системе какой-то дефект. Говорю ему: «Коля, в служебной обстановке не зубоскаль. Особенно при преподавателях. Сам «загремишь» и мне неприятности. Капитан уже велел обратить на тебя внимание. И отделение подводишь!» Но он как с цепи сорвался. На уроке у милейшей Анны Ивановны вместо обычного приветствия пролаял: «Гав, гав, гав, гав». Тактичная Анна Ивановна сделала вид, что не заметила, и мы спокойно занялись немецкими глаголами. На перерыве я взял его за грудки и слегка трахнул об стенку. Парень он был тоже не из слабых и была бы драка, но вокруг стояло всё отделение и сочувствием от них не веяло. Мой приятель Зюнька Цуккерман, обладатель глубокого баса и рыжей шевелюры, заметил: «Глупый пацан. Нашел над кем выделываться!» Колька сник и больше не «возникал».
Однажды, меня уже после отбоя вызвали на КПП. Трое моих к отбою не явились, но я не очень переживал. Методика проникновения на территорию училища минуя КПП была отработана досконально. Вообще, начальство с дисциплиной не очень «доставало». На проходной меня встретил дежурный лейтенант.
– Ваш?
– Наш. – Белокопытов Ванька. - Пьян в стельку. Девчёнки до проходной довели, но он в беспамятстве, а то на кой ему «светиться»? Вроде он путей не знает.
– Наш. Приболел. Разрешите сбегать за подкреплением. Сам не доволоку.
– Давай быстро.
Поднял Зюньку и того же Кольку. Поразмыслил, и поднял ещё двоих. Как оказалось, не зря. Чтобы без шума - пришлось за руки и за ноги. И сколько же это он, скотина, принял, чтобы так «вырубиться»? Двери открывал я. Дежурный по казарме только глянул и отвернулся. Последствий инцидент не имел. Иван каялся, а мой авторитет в отделении весомо возрос.
Валентин Богун.
|
| |
| |
| Ворон | Дата: Суббота, 02 Мар 2013, 12:04 | Сообщение # 216 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Цитата (bogun) Делать нечего. Мне совершенно нечего делать. И это несмотря на то, что мелкие проблемы по самообслуживанию занимают теперь до удивления много времени. Старческое бессилие. Дотации моего сына - основа моего материального благополучия. У меня прекрасный сын. Дочка, сама материально не слишком благополучная, взяла на себя вместе с внучкой всякие масштабные хозяйственные проблемы. На них стирка, генеральная уборка и крупные покупки. Квартира коммунальная, чему я и моя соседка Елена Сергеевна – одинокая пенсионерка и школьная учительница в прошлом, очень рады. В двух комнатах я. В одной она. Выручаем друг друга в критических ситуациях. Не часто, но бывает. Я даже сигнализацию провёл между нами. У меня сердце и давление. У неё – давление и сердце. Чётко вписываемся в мировую статистику. Почему-то не радует. Хозяйство практически общее, хотя это не прокламируется. Взаимные расчеты весьма приблизительны. Бывшая учительница литературы и бывший доцент кафедры истории местного университета живут в мире и согласии.
Цитата (bogun) Что до читателей, то на трех я могу точно рассчитывать. Может быть, и внуки не без интереса прочтут. Их у меня трое. Старших девчонок это заинтересует вряд ли. У них совершенно другая сфера интересов. А вот этого в книге не будет. Не люблю интим на публику выставлять. В общем, решил описывать свою жизнь с 18 лет, с войны. Что это почти никому не нужно было мне достаточно ясно. Всё уходит в прошлое, сознание заполняется новыми событиями и просто сеяминутными интересами. Тускнеет величие даже, во истину, грандиознейших свершений минувшей войны и даже вершин человеческого духа. Тем более, что власти предержащие изрядно таки попаратизировали на всём этом, добившись, как обычно в таких случаях и бывает, эффекта прямо противоположного желаемому.
Цитата (bogun) Однако, настроен я был, как и большинство ребят моего возраста, вполне патриотично. Убеждённый сторонник социализма, морально готов был драться за своё Отечество. Впрочем, не только морально. Кое-что для войны полезное я умел. Ворошиловский стрелок! И впрямь очень неплохо стрелял. Парашютист. Два прыжка! Планерист! Четыре самостоятельных полёта. Неплохо разбирался в моторах. Как-то это во мне совмещалось – любовь к технике и истории.
Валентин, жду продолжения...
|
| |
| |
| bogun | Дата: Воскресенье, 03 Мар 2013, 14:44 | Сообщение # 217 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Из того периода достойны упоминания два момента: начало полётов и знакомство с Викой.
Передать ощущение от полётов я не берусь - нужен литературный талант. Конечно, полёт на планере – это тоже здорово, но тут ощущения куда сильней. Мощный, послушный тебе мотор! Чуткая к малейшему перемещению штурвала машина, какое-то опьянение этой послушностью, свойственной малым самолётам с мощным двигателем – истребителям. Нас готовили к полётам на ЛА-5. На них мы пересели с И-16. - знаменитых «Ишачков», уже снятых с производства. А начинали мы свою лётную подготовку ну, конечно же, с У-2, знаменитом «Кукурузнике». ЛА-5 по тем временам был, пожалуй, одним из самых современных истребителей, производство которых наш завод уже поставил на поток. В нашем выпуске на ЛА-5 я полетел первым. С инструктором, разумеется. Большой скачок в ощущениях!
Полёты сильно повлияли на нас психологически. Мы как бы обрели себя. Почувствовали свою исключительность что ли! Какое-то чувство превосходства над огромной массой людей. Мы в отличие от всех, можем летать! Конечно, сказывался и возраст, и общественное мнение, относившееся к летчикам с какой-то подчёркнутой уважительностью. Общему подъёму настроения очень способствовал и исход Сталинградского сражения. Это было куда масштабней, чем поражение немцев под Москвой в сорок первом. Лозунг, который повторялся очень часто в разных вариантах («Враг будет разбит. Победа будет за нами!») переставал быть чем-то вроде заклинания, а начал наполняться конкретным содержанием. Однако, надежд, что в этой войне обойдутся без нас, у меня не было.
_____________
Очередные субботние танцульки. Идти – не идти? Дело в том, что я многим «задолжал». Девочки требовали определённости в отношениях, а у меня таких намерений не было и в помине. Возможно, они были в чем-то правы. Коли берёшь, то нужно по авансам и рассчитываться. Если идти, то предстояли малоприятные объяснения. Впрочем, перспектива провести вечер на койке в гордом одиночестве (дежурный не в счёт), тоже малоприятно. Ладно. Пошёл за сапогами.
Кстати, не следует представлять себе меня даже в молодые годы эдаким победительным красавчиком. При росте 1м 77см. и далеко не хилом телосложении, физиономией обладал вполне заурядной. Я, кажется, уже об этом говорил. Слегка удлиненное лицо, обычные карие глаза и чуть коричневатая шевелюра. Мой успех у девочек конечно же определялся ситуацией – дефицитом мужского населения, курсантским статусом, формой. Впрочем, всё это было и у других. Тогда чем же? А бог его знает! Не так уж это мне было тогда интересно. Как обычно, мы мало ценим то, что имеем.
Она стояла ко мне спиной ещё с двумя девушками. Внимание привлекала не только стройная фигура, сколько красивое серое, вязанное платье и поднятые к верху светлые волосы. Пока я анализировал свои ощущения, подлетел Сашка Болдырев. И тоже в хромовых сапогах, т.е. по его понятиям совершенно неотразим. Я уже начал не без сожаления отводить взгляд в сторону, как вдруг обнаружил, что Сашку, что называется, «отшили». Вот это уже интересно! Снова переключаю своё внимание от одиноко стоящей девчёнки на стройное «чудо» в красивом платье. Я и раньше, бывало, выбирал одиноких и некрасивых. Мне было их жаль. Мне хотелось вдохнуть в них уверенность в своих возможностях и вообще восстановить хоть немного справедливость, нарушенную природой. К сожалению, должен признать, что получалось в итоге ещё хуже. Но я отвлёкся. Объект моих намерений, к которому я направился, повернула в мою сторону голову…и я обомлел. Если бы с циркулем в руках кто-то захотел доказать, что она не красавица, вероятно, это удалось бы. Но какое милое лицо! У меня даже слегка лоб вспотел. Явно от растерянности пролепетал: «Дыша духами и туманами, всегда без спутников, одна…». - Я замолчал. Она, чуть наклонив голову, немного подождала, а затем спросила.
– Вы что-то ещё хотели сказать?
– Я хотел пригласить вас потанцевать. – В том, что меня отправят догонять Сашку, я уже почти не сомневался. Она смотрела на меня, решая, видимо, как поступить. Какие-то неведомые мне силы и совершенно независимо от моей воли решали мою судьбу. Момент был напряжённый и малоприятный. Но вдруг холодность и даже какая-то полунадменность в её лице перешли в чуть смущённую милую улыбку. Ура! Повезло, дураку. С чего бы это? Но внимание! Нужно продвигаться дальше
– Вы тоже, как и ваши друзья, исповедуете: In vino veritas?
Намёк более, чем прозрачный. Большинство парней на таких сборищах всегда стремились для храбрости (или поднятия духа) предварительно что-нибудь «принять». Если удавалось. И на заводе, и у нас в училище кое-какие возможности в этом отношении имелись. Сегодня большинство наших и впрямь было в лёгком подпитии. Мне, к сожалению, не досталось, что, видимо, меня и спасло. Так я думал тогда. Сегодня «копаю» уже глубже.
– Не будьте так строги. По-моему, все ведут себя прилично. Неделя, знаете, была очень напряжённой и желание расслабиться вполне естественно.
– Вы, наверное, правы. Мой отец тоже, приходя домой, иногда «расслабляется». Но танцевать с подвыпившим партнёром мне неприятно.
Чарующий голос, внимательный изучающий взгляд, какая-то обволакивающая женственность. Всё в степенях, с которыми я ещё никогда не встречался. Как удержать её внимание, её явное благорасположение? Откуда она такая вообще взялась? Но моё время истекало. Не придумав ничего оригинального и под влиянием звуков очередного танца, я сказал.
– Давайте потанцуем. Мне, к сожалению, не досталось, так что от меня не пахнет. – Засмеялась и позволила увести себя в гущу танцующих. Ах, как приятно было обнимать её за талию! С этим чувством могло соперничать только ощущение от её руки, которую я бережно сжимал. Мне вдруг захотелось, чтобы всё вокруг исчезло, и, как в популярной в то время песне: «В этом зале большом мы танцуем вдвоем, ну скажите хоть слово, сам не знаю о чём». Пожалуй, и не нужны были мне никакие слова. Но никто не исчез. Мы дотанцевали, и я почтительно отвел её на прежнее место. Представился.
– Звягинцев Николай. Будущий лётчик. – Она ответила, почему-то протягивая мне руку.
– Кондакова Виктория. Можно просто Вика. Будущий историк. Держа её за руку и выбиваясь из трафарета ритуальных фраз, ответил серьёзно.
– Очень, очень приятно. Вы даже представить не можете до чего мне приятно знакомство с вами. – Перебивая меня, она сказала
– Наш факультет приглашает будущих лётчиков на вечер отдыха в следующую субботу в 18 часов. – Ба! Но в 19 часов танцы в этом клубе! Я сказал.
– Если вы там будете, я приду, во что бы то ни стало. Остальным придётся выбирать.
– Вот и хорошо.
В это время, перекрывая музыку, мощный Зюнькин бас провозгласил:
«Курсанты, на выход!»
Сие означало, что «автобус» прибыл. Могли бы и попозже, но…
– Извините, нужно идти. Как говорится, труба зовет! – Она глянула на свои миниатюрные часики - большая редкость по тем временам в нашем кругу.
– Мне тоже пора.
– Хотелось бы вас проводить, но…
– Меня сложно провожать. Я живу очень далеко отсюда, а транспорт сейчас уже почти не ходит. К тому же сильный мороз. Кажется, ниже двадцати.
– А как же вы доберётесь? – Она засмущалась.
– Я с подругами на папиной машине. – Это было в нашем кругу уж вообще какой-то экзотикой. На легковых машинах ездило только самое высокое начальство. Но времени для анализа у меня не было. Надо было идти.
– До встречи в следующую субботу. – Мило улыбнулась и подала мне руку. Первый раз в жизни я ощутил то, о чём не раз читал: желание женскую руку поцеловать. А с этой улыбкой я прожил всю следующую неделю.
______________
Лётная подготовка шла у нас полным ходом. До выпуска оставалось меньше двух месяцев. Несмотря на новое знакомство, настроение было мерзкое. Мы вели учебные бои и меня уже несколько раз «сбивали». Это, понятно, происходило со всеми, но я воспринимал каждый проигранный бой очень болезненно. Что мне не выжить на фронте, в конечном счёте, я не сомневался. Но при таких «успехах» меня ведь могли сбить в первый же день! Кроме того, как поведали нам наши инструкторы – в недавнем прошлом боевые лётчики, такие настроения сами по себе представляют большую опасность. Воевать нужно с уверенностью в победе. Наверное, с психологической точки зрения они правы, но как преодолеть в себе неуверенность, страх, основанный на отчётливом понимании своей профессиональной неполноценности? Как не видеть и не сделать выводов из этой ужасной морально подавляющей статистики смертей? Гибели даже ассов, а не то, что птенцов желторотых вроде нас. У меня пока был только один ответ: злость, холодная ярость. Я вбил себе в голову, что не должен погибнуть, не сбив как минимум двух немцев. Одного за себя, а ещё одного… Ну, в запас что ли! Остальные – это уже будет вроде как подарок судьбы. Если, конечно, он состоится.
Какой-то личной ненависти к немцам у меня тогда не было. Во-первых, я ещё не соприкоснулся с ними лично, не увидел своими глазами чудовищных последствий этой войны. Во-вторых, я весь был пропитан немецкой культурой. В четыре года меня отдали в группу немки Августы Карловны. У неё разговаривали только по немецки. Она читала нам немецкие сказки, и по альбомам с роскошными иллюстрациями красоты немецких городов были мне знакомы не в пример отечественным. В то время мы ещё не знали про массовые расстрелы людей, концентрационные лагеря. По нашим представлениям мировой капитализм руками немецких фашистов пытался уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян. Всех жителей перебить или сделать своими рабами. Эти азы официальной пропаганды были мной прочно усвоены. Правда, вдруг возникшая предвоенная любовь к фашистской Германии, которая охватила официальную пропаганду, несколько смущала. «Неожиданно напали» - тоже казалось странным. А где же тогда наша всеведущая разведка? Но сейчас было не до таких нюансов. Шла жестокая война, и следовало спасать страну. Примерно к этому мы пришли в беседах с Зюнькой, хотя чувствовалось, что к властям он относится куда более критически, чем я. Разговоры на такие темы я ни с кем, кроме Зюньки не вёл. Хватало ума и маминых наставлений. Зюнька предупредил и относительно Кирюши. Был у нас такой парень, который любил порой заводить беседы с антисоветским душком. Где-то посередине курса его перевели почему-то в параллельную группу.
Мы летали и стреляли. Отрабатывали посадку. Инструкторы, бывало, крыли нас отборным матом. Иногда случались и неприятные ситуации. К счастью, никто серьёзно не пострадал, и ни одной машины не угробили. А вот я чуть было серьёзно не вляпался. После очередного и вроде бы вполне успешного для меня боя мой инструктор вдруг заявил, что меня подбили. «Приказываю срочно покинуть машину!» Это было совершенно неожиданно, и я растерялся. Непростительно. Он перевёл машину в пикирование, сбросив, правда, газ, с высоты примерно 3000 метров. Объяснить проделанную мной операцию непосвящённому трудно, да и вряд ли интересно. Поймут только те, кто сам это проделывал. Конечно, разница по сравнению с тренировочными прыжками с АН-10 колоссальная. Вместо дружеского толчка инструктора в спину - сильнейший удар воздушного потока. Летишь в бездну, кувыркаясь и рискуя запутать стропы ещё не раскрывшегося парашюта. Мой парашют раскрылся поздновато, и я довольно сильно ударился ногами. Вдобавок, пока мне удалось его «погасить», проволокло метров тридцать по земле. А ведь сколько раз объясняли, что и как в таких ситуациях нужно делать? Не знаю, седеют ли от таких передряг в 19 лет, но у меня появились седые волосы. А что это по сравнению с предстоящими испытаниями! Инструктор получил за этот инцидент нагоняй от начальника училища, а меня на два дня отстранили от полётов под надзор мед. части. Но всё обошлось, поскольку ничего я не поломал и даже не вывихнул. Молодость! Но и спустя несколько дней во мне продолжал сидеть пережитый страх. Травма психики. Стресс, как сказали бы сегодня. Я шутил, балагурил, но Зюнька поглядывал на меня с какой-то подозрительностью. Может быть, я переигрывал?
______________
Ещё когда ехали домой с того памятного для меня вечера, сидевший, как обычно, рядом Зюнька не без ехидства заметил своим басовитым шёпотом.
– Ишь, какую красотку подцепил!
– А что? Ведь хороша!
– Хороша-то хороша, но знаешь кто она?
– Понятия не имею. Наверное, дочка кого-то из начальства.
– Это дочка директора нашего завода. Смотри, далеко пойдёшь!
Вот значит, откуда такая ухоженность, часики, автомобиль. Жаль, это может создать определённые трудности.
Валентин Богун.
|
| |
| |
| Ворон | Дата: Воскресенье, 03 Мар 2013, 23:04 | Сообщение # 218 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Цитата (bogun) «Неожиданно напали» - тоже казалось странным. А где же тогда наша всеведущая разведка?
Если бы не война... Ведь у героя вроде Любовь назревает к дочке директора завода....
С днём писателя!
|
| |
| |
| bogun | Дата: Понедельник, 04 Мар 2013, 09:41 | Сообщение # 219 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Спасибо. Даже не знал, что такой день существует.
Что до лет минувших, то при воспоминании о них становится мучительно стыдно. Да и за нынешних политиков - по преимуществу лживых, паразитирующих на политической малограмотности широких масс. Когда-то Бисмарка, ознакомившегося с марксизмом, спросили о его впечатлениях. Он ответил, что всё это, к сожалению, чепуха, но если кто не верит, пусть найдут страну, которую не жалко, и попробуют. Что ж. нашли и попробовали. Но продолжим. Конечно же Любовь! Великая сила!Добавлено (04.03.2013, 09:41)
---------------------------------------------
В субботу я несся в местный университет, подгоняемый не только желанием увидеть её, но и жестоким морозом, хотя по календарю уже наступила весна. На аэродроме мы ходили или в лётных комбинезонах или в ватниках. И, конечно же, в валенках. Но не мог же я явиться в таком виде на вечер! Немного спасала меховая безрукавка, присланная мамой. Но главное – это ноги. Идти в валенках на танцы – это же совершенно невозможно. Операции с переодеванием тоже представлялись сомнительными. Да и опасными с точки зрения сохранности казенного имущества. В общем, мужественно мёрзли. Проблемой было и возвращение в училище. Машину к университету никто подавать был не обязан. Но эту проблему мы решили с помощью курева.
Нас было восемь человек, и мы немного опоздали. В зале находилось ещё с десяток ребят и много девушек – обычный перекос военных лет на подобных мероприятиях. Я сразу увидел её.
Она стояла с двумя девицами спиной ко входу, и, хотя наш приход сопровождался некоторым шумом, даже головы не повернула. Окружившие нас девушки пытались занять вновь пришедших милой светской болтовнёй, но, извинившись, я сразу направился к ней. Всё во мне сжалось. На ней было то же платье, та же причёска. Было ощущение, что вот сейчас решится что-то для меня необычайно важное. Определятся наши отношения на будущее. Впрочем, печальный для меня итог тоже не исключался.
– Здравствуйте, девушки. – Она глянула на меня и снова опустила глаза. Девушки мгновенно испарились. Я немного испугался и ещё больше внутренне напрягся. Подумать только, не исход воздушного боя, а непонятый мной взгляд особы женского пола поверг меня в состояние такой напряженности! Но ведь поверг!
– Как у вас прошла неделя? – Мы медленно шли по широкому коридору. – Чем вы занимались?
– Напряженно. Летали, стреляли. Учимся воевать! – В памяти промелькнул мой коронный эпизод.
– Мне так хотелось вас увидеть! – Мельком глянула на меня. Справа на стене висел большой стенд с грамотами, кубками и фотографиями спортсменов. Широко раскинув руки и хватая ртом воздух, она рвала грудью финишную ленту. Взяв её за плечи, попытался остановиться возле стенда, но она не позволила и попыталась снять мои руки с плеч. Не очень настойчиво. Дальше по коридорному безлюдью мы так и шли: я держал её за плечи, а она меня за руки. Мне так хотелось прижать её к себе, поносить на руках, но я боялся. Боялся потерять уже то, что имел. Мы повернули назад. Когда подходили к залу, сняла мои руки со своих плеч. Увлечённые этой игрой прикасаний, мы молчали. Наконец, она сказала.
– Завидую вам. У вас такая осмысленная жизнь! Я хотела пойти работать на завод, но отец не разрешил. Как-то неловко в такое время заниматься историей, древностями. Хотела выучиться на слесаря – сборщика, но отец ни в какую.
Потом мы танцевали и расставаться нам не хотелось. Пару раз я слегка прижимал её к себе, и всякий раз встречал настороженный взгляд и лёгкое сопротивление. Уже расставаясь, взял её руки в свои.
– Ты не занят завтра?
– Так, мелкие хозяйственные проблемы. Если бы не такой зверский холод, можно было бы пойти куда-нибудь.
– Приглашаю тебя в гости.
– Спасибо.
– Только как ты доедешь? – Она сунула мне в руку бумажку. Видимо, с адресом. – Обещай мне не форсить, и одеть валенки. У тебя есть валенки? А что-нибудь теплее шинели?
Какое-то непонятное тепло наполнило меня. До сих пор так заботиться обо мне могла только бабушка или мама. Пару раз на меня рявкал Зюнька, требуя, что бы на летном поле я завязывал ушанку. Но это было совсем не то.
– Хорошо. Прибуду в валенках и ватнике.
– Умница. – Дожить бы, когда она скажет: «Ты у меня умница!»
- У нас пол города в ватниках. Почему вам не выдают полушубки? – Пожал плечами. Что я мог ответить?
– Я не хочу, что бы ты из-за меня ещё заболел.- Рук не отнимала. Всё, что она говорила – ласкало слух, и было бесконечно приятно. До невозможности хотелось её на прощанье обнять, но я сдержался.
По дороге домой Зюнька не без ехидства спросил.
– Как идёт процесс? Со стороны любо на вас смотреть.
– Мне сказочно повезло. Какая девушка! – Хмыкнул.
– Ты себя недооцениваешь. Это ей повезло.
– Окстись, дурачок! Она красавица. Выберет, кого захочет.
– В данном конкретном случае у неё не было особого выбора. И она вовсе не такая уж красавица.
– Зюнька, она самая красивая и обаятельная девушка из всех, которые были, есть и будут.
– Браво! Теперь всё понятно. Завидую. Не в данном конкретном случае, а так сказать, в принципе.
______________
Сидя в промерзшем и дребезжащем трамвае (в будни они обычно забиты сверх всяких мыслимых пределов), я размышлял о …превратностях любви. Сомнений в правильности определения со мной происшедшего у меня не было, и если меня одолевали наряду с радужными и другие, отнюдь не радужные мысли, то это просто такова специфика моего ума. Ну, конечно же, я влюбился. Она, кажется, тоже. Как пишут в романах, отвечает мне взаимностью. В тысячелетней истории человечества такое случалось и зафиксировано не только в литературных памятниках, так что ничего принципиально нового не случилось. Базис всех этих возвышенных чувств представляется умниками чем-то весьма физиологически приземлённым. Как же к этому следует относиться? В чём истинная сущность такого состояния? Самообман? Ловушка хитрая природы? Неужели и впрямь всего лишь производная физиологии? Неужели все эти возвышенные чувства преходящи? Неужели и впрямь «от любви до ненависти всего один шаг»? И как же суммируя все эти знания, следует себя вести? Как спасти, продлить это прекрасное чувство? Как суметь остаться по возможности дольше на этой «эмоциональной вершине»? – Почти цитата из раннего Цуккермана. Или такое принципиально невозможно? Тогда нечего и трепыхаться. Но ведь голова дана всё же, чтобы думать! Никто, однако, до меня ни до чего путного, вроде бы, не додумался. Вся дорога человечества усеяна следами семейных неурядиц и даже катастроф. Впрочем, как знать! Вронский разлюбил Анну, но Левин Китти, кажется, нет. Может быть как раз потому, что Левин хорошо подумал? Впрочем, всё это литература. Думал тут один человек Лев Толстой. Судя по его отношениям с Софьей Андреевной, сам он в этом направлении думал не очень-то хорошо. Или задача в каком-то смысле принципиально не решается? Физиология Софьи Андреевны с годами перестроилась и на первый план у неё вышли материальные интересы детей. Любовь, даже если она была, давно закончилась, и меркантильный интерес возобладал. Всё просто и понятно. Удержать любовь навечно – невозможно. Может и не нужно навечно-то? Может так лет на двадцать и хватит? Есть же и другие, не решаемые задачи. Скажем, проблема старости или смерти. Да. Но отведённый для жизни отрезок жизни хорошо бы оптимизировать. До поры ведь и у Толстого с женой всё было, кажется, хорошо. Неужели и впрямь эти высокие чувства всего лишь наваждение? Зюнька, стервец, уважительно, но подхихикивает. Интеллектуал чёртов. Интересно, откуда такой взялся? И Вика для него вовсе не красавица. Что ж, может быть это и верно. Ну, объективно говоря – это может быть и верно, но мне-то другая не нужна! Тут ведь не в красоте, не в чертах лица вся суть! Есть ещё и другие компоненты. Вся суть в комплексе. Наверное, они и впрямь преходящи. Жалко. Как это там у Фауста: «Остановись мгновенье! Ты прекрасно!». То есть не у Фауста, а у Гёте. Ну, всё. Приехали. Конечная остановка. Закончили с философией.
Валентин Богун.
|
| |
| |
| Надежда_Вамуш | Дата: Понедельник, 04 Мар 2013, 10:23 | Сообщение # 220 |
 Житель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 572
Статус: | Цитата (bogun) Из суеты бегущих дней
Из памяти своих друзей
Вдруг выпадаешь ненароком
Цитата (bogun) В плену у тусклых, плоских истин
Глубин не чувствуя, душа
По жизни мерно, не спеша
Цитата (bogun) В чарующих ритмах и рифмах
Душа человечества вечна.
В грядущих твореньях и битвах
Прекрасное бесконечно.
Цитата (bogun) Стихи – в любом количестве.
Стихи – в любом размере.
Поэзии Величество……
Не любит подмастерьев.
Цитата (bogun) Ну что есть жизнь?
Мгновенье преходящее,
Летящей птицы тень
Скользнувшей по воде.
Любите мимолётность настоящего
Прошедшего уж нет.
Грядущее во мгле.
Валентин, прочла прекрасные, сильные, глубокие стихи и немного прозы.Отметила Вашу способность интересно повествовать.Рада знакомству!!!
|
| |
| |
| bogun | Дата: Вторник, 05 Мар 2013, 11:54 | Сообщение # 221 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Спасибо. Приятно слышать, тем более. что редко. Знаете, приведенные Вами отрывки и мне нравятся. Рад знакомству. Тем более, что читателей у меня мало. Новые стихи не публикую, поскольку уж очень они сумрачны. Подстать нынешнему моему мировосприятию. Думаю, что неча людям нстроение портить. Добавлено (05.03.2013, 11:54)
---------------------------------------------
Нужный мне подъезд оказался запертым. Я даже слегка растерялся. С запертыми подъездами я ещё в своей жизни не встречался. Но вдруг дверь открылась, явив внушительного дядю в милицейской форме. Пришлось предъявлять документы. А ведь мог их при себе и не иметь! Внутри обнаружился ещё один милиционер. Все были вежливы и даже почтительны. В подъезде - чистота и теплынь. Даже пахло чем-то приятным.
Дверь мне открыла сама Вика. В чём-то милом домашнем. Почему-то слегка смутилась.
– Как доехал? Не очень замерз? Быстро нашёл? Я уже собиралась тебя встречать.
Как мы перешли на «ты» я даже не заметил. Снял свои валенки и ватник. Взамен получил черные на резинках туфли. Теперь я понял, для чего она выясняла размер моей обуви. Я был в офицерской форме, поскольку ничего другого у меня просто не было, и по Зюнькиным заверениям смотрелся вполне нормально.
В просторной и светлой квартире пахло натертым паркетом и сдобным тестом. К такому аромату мы были тогда очень восприимчивы. И хотя кормили нас по тем временам уже сравнительно не плохо, но поесть мы были готовы, по-моему, в любой момент.
На диване она сидела, поджав под себя ноги. Такая милая, простая. Я сидел в кресле напротив. Совершенно не помню, о чём мы тогда говорили. В памяти остались чувства, близкие к блаженству. Потом нас позвали обедать. К столу вышел её отец – строгий и рослый мужчина с полуседой шевелюрой. Подал мне руку и представился, так что нас за столом уже стало трое. Очень внимательно и изучающе меня рассматривал. Его можно было понять. Очередное (видимо) увлечение его младшей дочери развивалось уж очень стремительно. Впрочем, почему очередное? Что я о ней вообще знал? Просто представить себе не мог, что такая статная, обаятельная девушка могла в свои восемнадцать лет не иметь увлечений! И что же? Всех их со второго дня знакомства приглашали в гости на обед? Это было бы странно. А почему меня? Кто я, в конце концов, такой? Подумаешь, курсант лётного училища.
Помогала Вике подавать на стол пожилая женщина в белом фартуке. Давно я уже так сытно и вкусно не ел! Константин Александрович расспрашивал меня об учебе, полётах? Из разговора я понял, что он многое обо мне знает. Справки наводил? Наверное. Зачем? Она с ним делится? Наверное, это предшествует приглашению в дом. И это после второго дня (вечера) знакомства? Мы ведь сегодня видимся всего-то третий раз! Действительно, уж очень всё скоропалительно, хотя и три недели.
Он достал из буфета графинчик, видимо, с водкой.
– Как наша авиация, употребляет? – Ответил с ненужной долей развязности.
– Было бы что!
Выпили за победу. Вика чисто символически.
– Вам скоро на фронт. Не страшно?
– Кто же признается. – Немного погодя я добавил. – Неизвестность страшит, конечно, но не мы же первые!
Выпили ещё по одной. За удачу. Это, по-моему, был актуальный тост.
– Примерно через часик я поеду на завод. Могу вас подкинуть. – Я понял, что часы визита мне обозначены.
– Спасибо.
Вика увела меня в гостиную.
– Побудь минутку. Я сейчас.
Она вышла, а я остался один. Подошёл к окну. На улице темень и вьюга. Если к утру не уляжется, все полёты отменят. Этого я очень опасался. Мы летали уже чаще всего сами на серийных, а не на учебных машинах с двойным управлением. Во всём нашем обучении эти самостоятельные полёты казались мне наиболее важными. Нужно было налетать возможно больше часов. Слиться с машиной. Приобрести все необходимые навыки, обрести некий автоматизм в управлении. Там, в грядущих боях времени на размышление может уже не быть.
Я даже не заметил, как она подошла. Обнял её за плечи и привлёк к себе. Она не возражала, но через минуту мягко высвободилась.
– О чём ты думал?
– Погода разгулялась. Синоптики предсказывали. Могут все полёты отменить.
– Ты так любишь летать?
– Дело не в любви, хотя летать люблю. Надо набираться умения. Без хороших навыков на войне в авиации долго не проживёшь. – Она неожиданно прильнула ко мне.
– Не говори об этом. Страшно даже подумать.
– Я встретил тебя, и всё в моей жизни переменилось.
– У меня тоже.
Высадить меня я попросил, не доезжая проходной. Ненужные разговоры были мне неприятны.
_____________
К утру ветер стих, и команда БАО расчищала взлётную полосу. Получив полётные листы с заданием, мы с Зюнькой прогуливались по расчищенной кромке лётного поля. Полёты обещали примерно через час.
– Как прошёл визит? Директор грозен?
– Нормально. Внушительная личность.
– Не предлагал от фронта «отмазать»?
– Не предлагал. Да я и не согласился бы.
– Ого, для этого надо быть кем-то!
– А ты бы согласился? – Немного помолчал.
– Наверное, согласился бы. Думаю, что, поразмыслив, и ты тоже.
– А совесть?
– А жить хочется.
– Ты думаешь, у нас нет реальных шансов?
– А ты вроде бы не понимаешь! – Помолчали.
– Но деваться-то ведь некуда?
– В том- то и дело. – Опять помолчали.
– У тебя, пожалуй, шансов больше. Васильич на разборе полётов тебя хвалил. – Не скрою, это было приятно слышать. Васильич - зам начальника училища по лётной части. Ещё в Испании воевал.
– Только меня?
– Тебя и Петьку Червоненко.
– Эх, Зюнька! Сбивают и ассов. В конце концов, есть масса случайностей, когда от тебя мало что зависит.
– Как твоя Виктория? Обещала ждать?
– Это подразумевается само собой.
– Для надёжности лучше бы расписаться.
– Мы знакомы-то меньше месяца!
– Война!
______________
Уже несколько дней ничего не пишу. Собственно, теперь не пишут, а …не знаю, как и сказать. Нынче на компьютере работают. Почему-то не писалось. Погружение в прошлое было и щемяще - сладостным, но порой и тягостным. Наши отношения с Викой в тот период были несомненно из сферы сладостного, но вспоминать их было грустно, как и многое другое. Ведь описывая все эти эпизоды своей жизни, я же всякий раз знал и их продолжение, и их конец. Вот мы с Зюнькой, Викой и её подругой на катке. В какой-то из выходных. Полутемно – экономят электроэнергию, народу не много. Мы молоды, здоровы. Девушки наши очаровательны. И хотя впереди фронт, настроение у нас отличное. Как светлы и радостны эти воспоминания! Но потом…всего через год…И это знание грядущего будущего тенью ложится на всё самое светлое, окрашивая его в сумрачные и даже трагические тона. Я хожу вокруг компьютера или молча сижу, уставившись в тёмный экран. Я парализован своим знанием будущего. Угнетён своими ошибками, некоторыми своими поступками. И сегодня, через много, много лет, осознав всю недостойность совершённого, не уверен, что поступил бы иначе в противостоянии с обстоятельствами, с этой машиной власти. До сих пор помню свои ощущения беспомощности перед фатальной силой каких-то внутренних трансформаций в человеке, с которыми ты ничего не можешь поделать. Но попытаюсь всё же по порядку.
___________
Валентин Богун.
Сообщение отредактировал bogun - Понедельник, 04 Мар 2013, 10:33 |
| |
| |
| Ворон | Дата: Вторник, 05 Мар 2013, 18:56 | Сообщение # 222 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Да, как-то больно быстро у них закрутилось... И папа больно "свой в доску"....А кругом война...
|
| |
| |
| bogun | Дата: Среда, 06 Мар 2013, 18:17 | Сообщение # 223 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Думаю, что война и есть главный ускоритель. Добавлено (06.03.2013, 18:17)
---------------------------------------------
В памяти осталось торжественное построение в связи с окончанием училища и присвоением воинских званий. Всем присвоили младших лейтенантов. Троим и мне в том числе – лейтенантов. Запомнился визит к Вике. Уже в офицерских погонах. Совместный поход в кино. Долго стояли обнявшись у её дверей. И целовались, целовались…Я узнал, что понравился её отцу. Впервые говорили о своём будущем. Конечно, мы уже не мыслили жизни друг без друга. Речь шла только о дате. Вика сказала, что тут надо посоветоваться с папой. Решили, что это мужская миссия. Вика должна только предупредить и согласовать время моего визита. До следующего выходного ждать у нас уже не было времени, а в обычные дни встретиться без такой предварительной подготовки с вечно занятым директором было сложно.
Когда пытаешься разобраться в механизме человеческих отношений, а особенно с женщинами, то испытываешь чувство беспомощности и даже какой-то неловкости. Разъятие гармонии чувств алгеброй понятийной логики получается плохо. Чего-то в этой алгебре недостаёт. Да и есть ли символы, адекватные элементам человеческих отношений? На нашем уровне знаний и способностей, пожалуй, лучше об этом и не думать. Сложные материи. Конечно, базис сексуальный, но мне не так уж хотелось с ней переспать! Во всяком случае, не это представлялось мне главным в наших отношениях. Тяга друг к другу, близость душевная, слияние интересов от самых мелких бытовых, до общественно значимых, социальных. Впрочем, судя по литературе, это не всегда и не обязательно. Потрясающие ощущения!
Из запомнившегося – история с Кирей. Кого-то арестовали в его группе, после чего ему устроили жестокую тёмную. Было шумное разбирательство, но кончилось ничем. Сам Киря куда-то исчез из училища. Об этой истории все старались не вспоминать. Зюнька, когда я завел об этом разговор, сплюнул и коротко отрезал.
– Он сексот. Секретный сотрудник органов. И помалкивай об этом.
– Но ведь он провокатор!
– Говорю тебе, помалкивай об этом. Их много. И не все такие дураки, как Киря. Ты пойми, у летчика особое на войне положение. Он порой один и может принимать самостоятельные решения. Вплоть до перелёта к врагу. Власть это не любит. Неподконтрольности человека. Да ещё и вооруженного. Чуть что – даже если больших неприятностей не будет, из авиации спишут в один момент.
Такой вот эпизод. Нельзя сказать, что он как-то значимо повлиял на мою жизнь, но вот запомнился ведь!
Интересна эта эволюция убеждений! Как и большинство молодёжи того времени, я был горячим сторонником Советской власти и коммунистической доктрины вообще. Она и сегодня представляется мне во многом благородной! Утопичность идеи, нереализуемость её экономической составляющей - на моём уровне способностей, в условиях отрыва от кункурирующих мнений уловить было невозможно. А вот Зюнька. улавливал. Я это чувствовал, хотя вслух ничего такого конкретного от него никогда не слышал. Бродили во мне порой неясных очертаний мысли, что «не ладно что-то в Датском королевстве», но не более того. Обычно тут же и затухали под напором тотальной пропаганды. Не буду, однако, зацикливаться на политике. Этого у нас нынче и так в избытке. Вика не то, чтобы составляла исключение в общей массе верующих, а напротив, была верующей беспредельно, не замечая даже того, что замечал в нашей политической системе я. Была образцовой комсомолкой, хотя, как я полагаю, сегодня такое определение молодым уже мало что скажет. Когда проходил очередной воскресник, или поездка на сельхозработы в село, или ещё нечто подобное, где использовался бесплатный труд людей, студентов в особенности, она, одевшись попроще, «вкалывала до посинения». Мне помнится, это очень в ней нравилось. Я и сам был таким. В те времена.
_______________
Выпускной вечер проходил в помещении клуба нашего завода, у которого с училищем были самые тесные связи. Не первый выпуск (и не последний), так что всё было чётко расписано и столь же чётко исполняемо. Играл гарнизонный оркестр. Выступала заводская самодеятельность. Незамысловатые скетчи в основном с военной тематикой, хоровое пение.
Моё положение было исключительным в том смысле, что завтра утром мы улетали на фронт, перегоняя очередную партию «лавочкиных», тогда как остальные отправлялись поездом. Причем эшелон отправлялся даже не утром. Это определяло, кто и сколько мог себе позволить выпить. Я – только сухое вино. О вине позаботился Константин Александрович. Свадьбу решили отложить. Тихо расписались. Даже как-то буднично. Выпили по стакану вина и на том остановились. Этому предшествовал такой разговор.
– Папа, Николай сделал мне предложение, и я его приняла. Как ты к этому относишься? – Момент торжественный и слегка напряжённый. Викины слова таили в себе некое логическое противоречие. Если приняла предложение, то зачем нужно выяснять отношение отца? Но он правильно всё понял, и цепляться к нелогичности не стал. После очень небольшой паузы, выдал.
– Очень рад за вас. Поздравляю и желаю счастья.
Жить я перебрался, понятно, к Вике, так что мы с ней эти последние наши дни уже почти не расставались.
Танцы шли под музыку, которая вся казалась минорной. Наверное, это было не совсем так, но память работает избирательно. И как бы с опережением, со знанием будущего, но я уже говорил об этом. Дела наши на фронтах шли хорошо, но люди ведь продолжали гибнуть! А теперь вот пришла и наша очередь. Я думаю, все мы представляли себе, что нас ждёт, но только молодость брала своё. И мы танцевали.
Зюнька стоял перед нами, слегка покачиваясь на каблуках, из чего я заключил, что принял он уже изрядно.
– Молодожены, свадьбу замылили!
– Вернемся – отметим. – Он криво ухмыльнулся, и я понял, что он хотел сказать.
– Зиновий, - сказала Вика, - если когда-нибудь снова попадете к нам в город, заходите. Я всегда буду вам рада. Николай о вас столько рассказывал! – Слегка прижавшись ко мне, добавила. – Его друзья – мои друзья.
– Спасибо. Я рад за вас. Очень рад. – Он продолжал покачиваться и ухмыляться. Таким я его и запомнил, потому что, когда мы встретились снова – это был уже совсем другой Зюнька.
_____________
Погода распорядилась так, что никуда мы утром не полетели. А во второй половине дня меня вызвали к начальству и вручили разрешение на трехдневный отпуск для побывки дома. Понятно было, чья это работа. Мы хотели поехать с Викой. Так, видимо, и было задумано, но она простудилась и слегла с высокой температурой. Жизнь вносит порой коррекцию в наши планы. Поехал сам.
Посадка на поезда в те времена была суровым испытанием. Ездили почти исключительно командировочные, и достать билет было делом очень не лёгким. И сама посадка была столпотворением. Но я всё преодолел и через день был дома. У мамы глаза полные слёз, но сдерживается. Бабушка на неё покрикивает, но и сама выдерживает с трудом. У меня настроение волнами. Радость от пребывания с родными дома сменяется страхом перед предстоящим. Три дня убил ни на что. Приятели все на фронте. Подружки занимали мало времени и были, честно говоря, мне не очень интересны. Вечером – обход родственников. Перед отъездом уже на перроне мама не выдержала и заплакала. Бабушка осталась дома – ходить ей на большие расстояния было трудно. Оставил маме свой аттестат. Что-то такое будет по нему получать, хотя деньги обесценились невероятно.
______________
Приехав, застал Вику уже почти здоровой и приказ явиться в лётную часть завода. Да, я не объяснил, какое они имели ко мне отношение. Шло переоснащение фронтовой авиации новыми самолётами, которые, по мере их изготовления, перегоняли с заводов на фронт. Этим занимались специальные отделы при заводах. Конечно, пристроил туда меня мой тесть. Не на постоянную работу, а на разовый перегон. Такое практиковалось. Обычно, если не вмешивались сторонние силы, летчик, перегнавший самолёт и не входивший в летную часть завода, на этом же самолете и воевал. Как я узнал впоследствии, сторонние силы Константин Александрович тоже предусмотрительно нейтрализовал. Кстати, мой тесть был не только директором авиационного завода, но имел звание генерал-майора. Правда, в форме я его никогда не видел. Не вмешайся Константин Александрович в ситуацию, весьма маловероятно, что новоиспечённому летчику доверят новую машину. А вероятность угробиться на новом, более современном самолёте была существенно меньшей.
В летной части мне не сообщили ничего нового. Ждём погоды и при первой же возможности вылетаем на фронт.
____________
Перечитав написанное, я задумался. Всё так, но что тут интересного для стороннего человека? Мне было приятно вспомнить прошлое. И не потому, что оно было каким-то необычным, наполненным разного рода приключениями и встречами с особо интересными людьми. Нет, конечно. Просто – это было моё прошлое. Мне было приятно вспомнить минувшие события, привязанности, свою первую в жизни любовь. И только поэтому мне это интересно. А другим? Что тут для других? Вовсе не очарованных моей Викторией. Моим другом Зюней. У меня не хватило красок описать все перипетии своей жизни, что бы они стали интересны ещё кому-либо. Талант вообще, а пишущего, в частности - то особое сочетание генов, которое кому дано, а большинству ведь нет! И что этому большинству делать? Особенно той его части, которой тоже хочется поделиться с миром своими впечатлениями от прожитой жизни. Ждать милостей от немногих счастливцев? Пожалуй. Несколько утешает то, что им – счастливцам, без нас – читающей публики, тоже невозможно. Таланту эта почтительно внимающая публика просто необходима. Такая взаимозависимость несколько примиряет, но всё же…Интересно, что многим требуется весомое подтверждение своей бесталанности, в связи с чем они изводят массу времени и бумаги…. Да, быть талантом, творцом подлинных произведений искусства, красоты всё же предпочтительней, чем безликим его потребителем, чьё имя даже тусклой искоркой не мелькнёт в потоке жизни. Странно, а ведь хочется! И не только мелькнуть, но ещё долго-долго светить, присутствовать в жизни уже после окончания своей. Однако, что поделаешь с реальностью!
______________
Валентин Богун.
|
| |
| |
| Ворон | Дата: Среда, 06 Мар 2013, 18:26 | Сообщение # 224 |
|
Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Статус: | Я так и знал, что они поженятся! Плохо, что война... Спасибо тестю, первый самостоятельный полёт всё-таки обеспечил... Теперь главное, чтобы всё было без сучка...
А сексотов тогда, да и сейчас, хватало...Ведь лётчик, по их мнению, должен был погибнуть..
|
| |
| |
| bogun | Дата: Воскресенье, 10 Мар 2013, 16:32 | Сообщение # 225 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Статус: | Улетали мы в будничной обстановке, совершенно не соответствовавшей моему внутреннему состоянию. Кроме меня все занимались этим делом далеко не в первый раз. Особых указаний мне не последовало. Напомнили, чтобы не отрывался. Встреча с противником на первом этапе перелёта не предусматривалась – так далеко от линии фронта немцы не залетали. Но боекомплект был полный, так что в случае непредвиденных обстоятельств мы могли постоять за себя. Шесть «лавочкиных» – это внушительная сила. Особенно при условии, что необстрелянный пилот только один.
Часть вторая
Фронт
В памяти перелёт не оставил заметных следов. Память вообще штука странная. Иной раз такое помнишь! Оно и не нужно тебе. Сущий мусор, но, повинуясь каким-то законам, сидит в голове и довольно прочно. А вот нужные вещи, и весьма существенные - напрягаешься из последних, а вспомнить не можешь. Особенно к старости.
Машина очень послушна в управлении, так что моя напряженность особенно первых минут полёта была напрасной, хотя для новичка и естественной.
На базовом аэродроме войны как-то не чувствовалось. Тишина, изредка прерываемая ревом моторов. Никакой стрельбы, суеты или вообще напряжённости. Разве что, если прислушаться, то слышны отзвуки очень далёкой артиллерийской канонады. Мне представили лётчика – ничем не примечательного капитана лет тридцати. Почему-то хмурого и старавшегося на меня не смотреть. Это уже потом я узнал причину. Естественно он ожидал, что машину передадут ему, но почему-то начальство распорядилось иначе, что было ему и непонятно, и даже обидно. С ним мы должны были лететь на полевой аэродром. Дал мне карту и коротко бросил: «Разбирайся». Остальные лётчики были заводские и к вечеру улетели домой. С ними я передал первое своё письмо Вике. Что-то вроде школьного сочинения на тему: «Как я летел на фронт». Неплохо получилось. Я потом его перечитывал. В нём чувствовалось взволнованность приближения к неведомому, к опасности и просто впечатления мальчишки, попавшего в среду людей взрослых, бывалых, делающих общее серьёзное и опасное дело.
Утром нас покормили, и мы пошли к своим машинам. Капитан (Василий Фёдорович Васильев), перед тем, как нам разойтись, выдал мне краткий инструктаж. Если «фрицы» появятся – по возможности в драку не ввязываться. «Помни, я ведущий и от меня не отрывайся. Ты меня прикрываешь, и я на тебя надеюсь. Ну, а если зацепимся, так знаешь, что делать. Вроде вас учили». Немного подумал и коротко бросил. «Всё, по машинам!»
Мне казалось, что с точки зрения педагогики он поступал не очень грамотно. Хотелось чего-то более дружеского, теплого. Мне ведь было всего-то 19 лет!
Полёт длился не долго. Я почти всё время поглядывал вниз, совмещая увиденное с картой. Остальное время вертел головой ожидая, что из облаков вот-вот вывалится десяток Мессершмитов и начнется мой первый и последний бой. Но всё обошлось. Перелёт занял меньше четверти часа.
На аэродроме тоже тишина. Только громыхает посильней, чем на прежнем. Самолётов не видно. Какой-то большой сарай и несколько мазанок. Из ближнего леска выехал Студебекер. Видимо, что бы куда-то отбуксировать наши машины.
Начальство приветствовало как-то не очень радушно. Майор (замполит, как он представился), распорядился дневальному поместить меня на место….Тут он слегка осёкся. Я всё понял. Ну, не на курорт приехал. Со временем и на моё место кого-нибудь положат.
Начали садиться самолёты. Группа, человек из четырех-пяти, направилась к нашему домику – общежитию. Были оживлены и шумно переговаривались. Мне казалось странным, что люди только что смотревшие в глаза смерти, могут вести себя таким образом. Потом, конечно, и я привык, но тогда мне многое казалось странным. Со мной все приветливо здоровались. Только бросив взгляд на мою койку, на фотографии и вырезки из газет, висевшие над ней на стенке, которые я не осмелился снять, как-то грустнели. Я всё понимал, и на душе от этого было паскудно.
Вечером со мной обстоятельно беседовали сначала командир эскадрильи, потом замполит. Видимо, они примерно представляли себе, что творится у меня в душе. В конце концов, все через это проходили.
Спал на удивление крепко. После завтрака нас с Васильевым направили патрулировать в район железнодорожного узла. Перед вылетом меня опять «натаскивал» комеск. Потом примерно то же повторил мой ведущий. Можно было бы исписать не одну страницу, описывая мои переживания во время этого первого боевого вылета. Облачность проходила несколько стороной и пугала неожиданностями. Отсутствие противника начинало уже тяготить, как тяготит всякая таящая угрозу неизвестность. Показалась железнодорожная станция. Видимо шла разгрузка эшелонов с техникой. Колона танков двигалась со станции в сторону фронта. Два наших истребителя пронеслись мимо, приветственно покачав крыльями. Видимо мы их сменили. Всё было спокойно.Добавлено (10.03.2013, 16:28)
---------------------------------------------
«Рама» - Фоккевульф - 189, вынырнула из облаков и тут же в них скрылась. Где он вынырнет снова, предположить было трудно. Ведущий развернул машину и устремился вслед за разведчиком по кромке облаков. Мне, конечно, полагалось следовать за ним, но я направился в противоположную сторону, полагая, что немец, предугадывая наш маневр, может в облаках тоже развернуть машину. Заодно я набирал высоту. Он выскочил в пространство между облаками почти передо мной. Я добавил скорость и поймал его в прицел. Хвостовой стрелок тоже заметил меня, о чём свидетельствовала потянувшаяся ко мне трасса пулемётной очереди. Открыл огонь и я. Огневая мощь ЛА-5 значительно превосходила возможности фоккера, но немец снова ушёл в облака, а по радио я услышал свирепый мат моего ведущего. Делать нечего. Вроде и впрямь виноват. Разворачиваю машину и в тот же момент замечаю снова вынырнувшего из облаков фоккера. С ним что-то не ладно. Снова забыв все наставления, кидаюсь за немцем, который почему-то теперь ниже меня и продолжает терять высоту. Подхожу сзади. Вот я уже в зоне действия его пулемёта, но пулемёт молчит. Ещё сокращаю дистанцию и открываю огонь. С такого расстояния и новички не промахиваются. Немец получил по полной программе и сразу задымил. Вся моя душа наполнилась ликованием. Я его сбил! В наушниках услышал голос капитана: «Лихо ты его сделал! Становись на место. Работаем дальше». От падающего самолёта отделилась фигурка, и почти сразу раскрылся парашют. А экипаж фоккера – три человека. Значит двух я убил! Вместо каких-то угрызений совести, поймал себя на желании расстрелять парашютиста. Наслышан, что они часто это делают с нашими. Но сдержался, и, заложив крутой вираж, пристроился в хвост своему ведущему. Внизу полыхнуло пламя от взорвавшегося самолёта.
Больше в этот вылет приключений не было. Нас сменила следующая пара. Кто-то кричал в эфире: «Наш пацан фоккера завалил!» Когда мы с капитаном шли по полю, на полуторке подъехал замполит. Васильев отрапортовал. Майор протянул руку. «С боевым крещением, лейтенант! Поздравляю от лица командования! Значить одной очередью!» И тут до меня дошло, что моего первого столкновения с «рамой» никто не видел. Потому происшедшее на виду у всех и казалось столь эффектным. Как на ученье: атаковал, дал очередь и уничтожил. Действительно выглядело лихо.
История имела продолжение. Оказывается, я сбил немца на глазах начальника тыла фронта. Через три дня мне вручили медаль «За боевые заслуги». Дебют для начинающего впечатляющий.
______________
Рутинной нашу жизнь нельзя было назвать. Хотя, если под рутиной понимать некое однообразие, то действительно, все каждодневно более или менее повторялось. Даже опасность, которой мы подвергались, становилась привычной, хотя острых ощущений хватало. Мы носились в воздушном пространстве, уворачиваясь от светящихся трасс и разрывов зенитных снарядов. Немцы носились в этом же пространстве. Мы атаковали и стреляли в них, а они в нас. Падали горящие самолёты, погибали люди. Последнее было для меня самым ужасным. Пик ужаса настигал меня на земле, когда сам я уже был в относительной безопасности. Осознать, что Коли, Петра, Васи, с которыми порой я только что в воздухе переговаривался - их уже нет в живых, было очень трудно. Подумать только - нет и никогда уже не будет! Это было ужасно. Ужасно и как-то даже непостижимо.
Конечно, не я один так сильно переживал. Никто не плакал, а силу внутренних переживаний человека – кто же её определит?
Я сказал об относительной безопасности на земле не случайно. Месяца через два после моего прибытия на фронт погиб Вася. Капитан Васильев. И не в воздушном бою, а на земле, во время бомбёжки. Служба оповещения сработала вовремя, мы успели выскочить из землянок и попрятаться в щели. Но щель, даже вырытая добросовестно, не обеспечивает 100% защиты от авиабомбы, Особенно, если она прямо в эту щель попадает. С Васей мы сдружились. Наверное, поэтому его смерть особо потрясла меня. Я как-то закаменел. Ничего собственно не изменилось в мире. Война и есть война, но есть внутренний мир человека, который меняется под воздействием даже ставшими уже обычными обстоятельствами. И может измениться очень сильно. Я не только закаменел, но и почему-то невероятно обозлился. Может быть, дело ещё и в том, что я к тому времени насмотрелся на то, как немцы обращались с мирным населением, на сожжённые хаты, на трупы расстрелянных. Может быть, гибель Васи довела некую психическую массу во мне до критической? И ещё я понял, что если это всё продлится долго, то моя собственная гибель абсолютно неизбежна. Дело только во времени. У меня на глазах за три месяца боёв сменилось уже более трети лётного состава. Раненых среди них было мало.
Присутствовало и нечто полезное в таком оцепенении души. Утомительность лётного труда в его колоссальной физической и эмоциональной напряжённости, стремительности ритмов его скоротечных процессов. Сегодняшним языком выражаясь, мы каждодневно переживали тяжелейшие стрессы.. Лекарствами служили только сон и немного водки, когда перепадало. Да лекарства нам тогда в таких ситуациях и в голову не приходили. Выручала молодость. Крепкая нервная система. Её так сказать огрубление. Или, в другом варианте, её закалённость. Теперь в своем новом состоянии, я испытывал к концу боевого дня по преимуществу обычную физическую усталость. Даже гибель друзей перестала потрясать меня в прежней степени. Всего за несколько месяцев я превратился в уравновешенного, холодного бойца, по возможности профессионально выполнявшего свою страшную работу.
Однажды, не помню уже каким образом, к нам в часть попал раненый немецкий лётчик. Его перевязали, и он ждал, когда за ним приедут, что бы препроводить на сборный пункт. Я спросил его по немецки, почему они воюют с такой жестокостью. Как раз расстреляли в воздухе нашего сбитого лётчика. Он долго молчал, а потом сказал:
– Вы же не англичане! И не французы. Фюрер считает, что вы недочеловеки (Untermenschen)».
– Вы тоже так считаете? – Он не ответил и отвернулся к стенке.
Теперь я уже знаю, что для облегчения совести, для оправдания своей жестокости нужно определённую группу людей вывести за пределы нормального человеческого сообщества. Собственно, так поступали ещё древние греки, определяя всех негреков варварами. Я ему заметил, что будь я и впрямь недочеловеком, то тут же пристрелил бы его, но вот никто его не убивает, а вполне цивилизованно отправляют в лагерь для военнопленных, где он и доживёт до конца войны. Однако, разговаривать со мной он больше не пожелал. Добавлено (10.03.2013, 16:32)
---------------------------------------------
Время шло. Немцы отступали, и мы изрядно продвинулись вперёд. За удачную разведку мне дали ещё одну медаль. На обратном пути я не удержался, и атаковал пункт заправки танков горючим. Это было очень опрометчиво с моей стороны. Дырок немецкие зенитчики наделали в моей машине изрядно. Но пронесло. Зато как полыхали подожжённые бензовозы!
Мне не хочется описывать наши будни. Да и память подводит. Отдыхали мы в редкие дни непогоды. В остальные – обычная работа. Чаще всего по прикрытию наших частей от немецкой авиации. Господства в воздухе немцы уже не имели, но и о нашем господстве говорить ещё не приходилось. Хочется только напомнить, что на войне, а в авиации ещё в большей мере, очень много случайностей. Вот почему гибнут и самые талантливые пилоты. За всё время боев на моём счету был всего один Хейнкель. В групповом бою порой трудно с высокой точностью определить, кто кого сбил. Поэтому иногда трофеи распределялись на договорных основах. Так мне этот Хейнкель и достался. Не раз удавалось влепить Юнкерсам, но не сбить. Собственно, главная задача и не стояла в том, чтобы сбить. Это была так сказать задача максимум. Главное - лишить противника возможности прицельного бомбометания. А лучше всего – заставить в беспорядке сбросить свой бомбовой груз куда-нибудь. Важнее было заставить сделать это три-четыре бомбардировщика, чем сбить одного и дать остальным отбомбиться прицельно.
______________
Мы в очередной раз перебазировались на Запад и разместились на бывшем немецком аэродроме. И если всё происходившее со мной как бы слилось, сжалось в нечто единое, то свой последний бой я запомнил во всех деталях. Вылетел весь полк. Мы прикрывали Петляковых. Немцы тоже выставили внушительное прикрытие, и началась круговерть воздушного боя. Уже давно прошли времена страхов и какой-то романтизации. Заверяю, что был предельно сосредоточен. Несколько раз стрелял, но безуспешно. Снова поймал в прицел Мессера и дал длинную очередь со сравнительно большого расстояния. На этот раз он у меня получил сполна и вспыхнул. Мгновения, которые я потратил, любуясь своей работой, чуть не стоили мне жизни. Чей то крик: «Колька, Мессер на хвосте!» заставил меня резко отвернуть вправо. От крутого виража у меня помутилось сознание, но трассы прошли мимо. Через несколько секунд я уже сидел на хвосте у немца, который в свою очередь, атаковал кого-то из наших. К сожалению, он нажал на гашетку на мгновения раньше, но и ему досталось от меня. Обе машины, дымя, пошли к земле. Навязав нам бой, немцы выполняли свою главную задачу: отвлекали нас от Петляковых. Крутой разворот и я атакую Мессера, который в свою очередь атаковал Петлякова. Атаку я ему испортил, но теперь он сцепился со мной. Мы шли на встречу друг другу. Он открыл огонь слишком рано и трасы от его снарядов прошли под моей машиной. Почему-то я решил, что он отвернёт влево, и дал заградительную очередь - влепил ему прямо в моторную часть. К счастью бой кончился. К счастью, поскольку я расстрелял весь свой боекомплект. В наушниках прозвучал густой баритон самого командира полка. «Молодец, Коля! Ах, молодец!» Командир – боец высокого класса, умудрялся не только драться самому, но и видеть всё поле боя. Мне это трудно было себе даже представить.
Несмотря на рёв мотора, ощущаешь каждое попадание в машину. Ну, может быть, это я перегнул и не каждое, но одно попадание в свою бронеспинку я почувствовал хорошо. А вот то, что «зацепило» ногу даже не заметил. Из кабины выбраться мне уже помогали.
______________
Следующий день я провёл в полевом госпитале. Маленький осколок изрядно разворотил мне мышцу ниже колена. В шее тоже сидело железо. Через день прибыл штурман полка и от имени командования поздравил меня с награждением «Красной звездой». Оперативность просто удивительная. Дальше – больше. По какому-то специальному распоряжению лейтенанта Звягинцева Н.С. перевести для лечения в госпиталь города N. Когда к концу дня подоспел приказ о досрочном присвоении мне очередного воинского звания, я понял, что снова попал в сферу влияния моего тестя. А ещё через день меня посетили ребята из нашей эскадрильи и принесли газету, где обо мне отзывались даже более, чем просто лестно. Автор напирал на сочетание молодости, отваги и мастерства. Чёрт его знает, может быть в этом что-то и было! Но появляться у себя в части после таких дифирамбов как-то даже неловко. Большинство моих товарищей ничуть мне не уступали по всем показателям. Публичное восхваление вообще дело скользкое. Конечно, примеры героев нужны для пропаганды, но всегда лучше, если ты с героем лично не знаком. Почти всегда.
______________
Валентин Богун.
|
| |
| |
