|
Александр Ишмаев
|
|
| ismaef | Дата: Среда, 08 Май 2013, 10:45 | Сообщение # 1 |
 Гость
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 15
Награды: 3
Репутация: 0
Статус:  | ЛЕВРЕТКА
Федор Пантелеевич начал писать объявление в местную газету следующего содержания: "Моя собака по кличке Джек, неизвестной породы (скорее всего, смесь Португальской пастушьей собаки с Родезийским риджбеком) перестала есть дешевые морепродукты, так как скончалась соседка Марфа..." - Стоп! остановил редактор, стоящий за спиной и видевший, как Федор Пантелеевич "царапает" объявление,- в таком неоконченном виде вашу заметку мы поместим в разделе "Мир любопытных фактов"; причем...бесплатно. Может, и гонорар получите.
- Но-о..,- хотел возразить Федор Пантелеевич, но редактор и слушать не стал.
- Никаких- "но". Даже я более года ничем не был заинтригован, как сегодня... А что говорить о читателях? Скупят весь номер газеты, чтобы узнать: какая здесь связь между Джеком, морепродуктами и Марфой. Так, как ваша фамилия, говорите? Огаров? А в моем доме живет пес породы "Польский огар". Вы не родственники, случайно? Шучу, шучу, Федор Пантелеевич. Ступайте.
Федор Пантелеевич Огаров нахлобучил старенькую обшарпанную вязаную шапочку на голову (другой у него не нашлось в доме) и направился к выходу.
- Стойте! А не хотите полюбопытствовать: о чем-же я был заинтригован в последний раз?
- Да, пожалуй...
- Меня заинтриговал читатель Наперсткин, который написал, что знает кротчайший путь, по которому может добраться сухогруз "Взморье", водоизмещением 5000 тонн, из Санкт- Петербурга до Новороссийска, минуя моря не только Северного Ледовитого, Тихого и Индийского океанов, но даже- моря Атлантического океана.
- И как-же?
-В том-то и дело, что Наперсткин долго не раскрывал секрета. Все просил, чтобы я ему выплатил гонорар за предоставленную загадку. Когда редакция выплатила ему 150 рублей, он написал: огромный сухогруз нужно разрезать на части и отправить блоками по железной дороге из Санкт- Петербурга через Москву до Новороссийска. А там, в конечном пункте, снова собрать корабль при помощи сварочных работ.
Потом, этот Наперсткин,- продолжил редактор,- стал требовать нового гонорара за раскрытие интригующего вопроса. Я, конечно, наотрез отказал ему в просьбе, мол, вы загадали наивную детскую загадку. Так он написал исковое заявление в городской суд с требованием, чтобы редакция выплатила ему гонорар за статью о кротчайшем пути, по которому можно перебросить огромный корабль из Санкт- Петербурга до Новороссийска. И так как, по по многочисленным просьбам читателей, нам пришлось напечатать его наивный ответ, то суд перешел на сторону Наперсткина. Мы выплатили ему не только гонорар в размере пятисот рублей, но и пятьдесят тысяч- за моральный и материальный ущерб, который имел место быть из-за долгих похождений по "изыманию" законного гонорара с виновной стороны. Но так как наша редакция включала, кроме меня, еще двух творческих сотрудников и техничку Соню, то такую сумму мы не смогли собрать бы и в ближайшие пять лет, даже урезав зарплаты наполовину. Поэтому, мне пришлось взять ссуду, которую до сих пор не выплатил до конца. Двое моих творческих работников сбежали из-за безденежья нашего учреждения. Теперь и техничка собирается уволиться, если ей не прибавлю оклада, хотя бы, в тысячу рублей.
Теперь, думаю, при помощи вашего Риджбека Джека, который перестал есть морепродукты из-за кончины соседки Марфы, мы поднимем рейтинг газеты. Однако, пора и мне домой, дорогой Федор Пантелеевич. Завтра, непременно, мы отдадим в верстку вашу "интригу.
По дороге домой Федор Пантелеевич размышлял: "Хороший мужик- этот редактор. И встретил по-доброму... Жаль, дописать объявление не дал. Осталось только..."...отдаю в хорошие руки, задаром."
Огаров вышел на пенсию четыре года назад. Как раз, за три года до того, когда Наперсткин заинтриговал редактора сухогрузом, который может добраться до Новороссийска из Санкт- Петербурга кротчайшим путем, причем путь этот в пять раз короче, чем путь, лежащий по Балтийскому, Северному морям, затем по Атлантическому океану, Бискайскому заливу, Средиземному и Черному морям.
На следующий день редактор Павел Иванович Крестцов подредактировал написанное накануне странным посетителем, который носит старую вязанную шапочку. И заметка, под рубрикой "Мир интересных фактов" выглядела так: " На Мирской улице, в двадцать втором доме живет странный пес чистокровной Родезийской породы, который раньше с аппетитом кушал морепродукты в виде морской капусты и всякой рыбы, но, все-же, который предпочитал рыбу ценных пород. А после ухода из жизни соседки Марфы, проживающей по этой-же улице, что и пес Джек, перестал употреблять морепродукты". Далее была приписка: "Редакционный штаб по выявлению аномалий начал расследование данного обстоятельства".
Когда вышла статья в свет, старый и голодный Джек клубком свернулся на кухне под столом и жалобно скулил от голода. Каша, сваренная из отрубей ему в горло не лезла. Да она и не переваривалась желудком и выходила в том-же виде с задней стороны туловища. А Федор Пантелеевич смекнул: можно и не заваривать новую мешанку, потому что Джек, если понадобится, может использовать то, что из него выходило. В добавок ко всему, корм заканчивался; и пенсионер подумывал о том, что скоро себе начнет варить кашу из оставшихся отрубей, так как в доме еды другой не оставалось. А пенсия будет только через неделю.
Теперь мне стоит рассказать о взаимосвязи Джека и Марфы с морепродуктами. Дело в том, что пока была жива Марфа, она подкармливала собаку рыбой. Собака к рыбе привыкла и, употребляя ее, была сыта и полна, как Бульбоксер; даже лаяла на незнакомых людей. Потом, она худела от недостатка пищи; сначала видом сделалась как Австралийская борзая, а потом и вообще превратилась в Левретку. И можно было сосчитать, сколько ребер у Джека с каждой стороны туловища. Поэтому Федор Пантелеевич решил передать Джека в хорошие руки, прежде дав в газете объявление. Спустя время, народ, действительно, заинтересовался информацией о Джеке. Скупил весь тираж газеты. Многие подписались на "Интригу" не только на год, но и на два...
У Павла Ивановича появились деньги; он тут-же погасил оставшуюся часть ссуды. Принял на работу двух творческих сотрудников, а техничке Соне удвоил оклад. Далее, он вызвал по телефону Федора Пантелеевича, чтобы тот раскрыл через газету "интригу", образованной Джеком, Марфой и морепродуктами.
- Я живу бедно,- начал Огаров, когда явился к редактору,- моей пенсии хватает только на оплату коммунальных услуг. Но когда жива была жена, двух пенсий хватало не только на оплату за жилье, воду и газ, но и на доброкачественную еду не только для нас с женой, но и для любимого Джека. После ухода из жизни жены, помощь оказывала соседка Марфа, которая увидела однажды, как осунулись я и пес. Рыбу-то любила Марфа, а Джек, в начале, не очень... Соседке рыбу присылали дети, не забывающие мать. Но всю ее она не могла съедать, поэтому, избыток приносила моей собаке. Теперь Марфы не стало, и пес не стал кушать рыбу."
Редактор схватился за голову, раскраснелся и выдавил из себя: "Что-же теперь будем делать? Что мы напишем для любопытных читателей?
А Федор Пантелеевич, как-будто не обращая внимания на обеспокоенного редактора, продолжал: "Я ведь любил свою жену Пелагею особой любовью. Бывало, проснемся утром и проявляем любовь особым образом: разговариваем о соседях, политике, огороде, космосе... Она мне прямо так и говорила: "Тебя,- мол,- я ненавижу, а других- и подавно. Когда,- говорит,- ты лежал в больнице, места не находила в доме, не знала кого и обругать. Обругала всех соседей и ни с кем не разговаривала. Помирилась со всеми только тогда, когда ты явился из больницы. " Весь гнев она срывала на мне, говоря, что тем самым проявляет ко мне любовь. Это вам, товарищ редактор, трудно понять, потому что любите все стандартно и однообразно, даря друг другу подарки и цветы."
А Павел Иванович маячил из угла в угол, потирая виски своими тонкими пальцами. Наконец, оторвал правую руку от виска и выкинул ее вверх: "Есть выход! Пишем так: чистокровная Левретка будет подарена тому, из чьих рук она станет есть дешевую (и не только) рыбу.
После выхода в свет очередного номера "Интриги", в дверь квартиры Огарова постучал первый кандидат на приобретение собаки редкой породы.
Когда хозяин квартиры его впустил, тот вытащил сверток из хозяйственной сумки; запах рыбы разнесся по квартире, долетел до кухни, где под столом лежал полудохлый Джек. Собака, учуяв долгожданный аромат моря, резво бросилась в эпицентр этого запаха. Изголодавшийся пес подбежал к солидному гостю, закинул на его грудь свои передние лапы и стал лизать мокрым языком подбородок, губы, щеки, очумелого от этой страсти, человека. А когда первый претендент отдал полкило кильки, то рыба тут-же исчезла в Джеке.
Человек, принесший кильку, видимо, был хорошим знатоком собак, так как произнес:
- Да-а! Это чистокровная Левретка!.. Хотя чем-то смахивает и на Арабскую борзую. Я, непременно, ее возьму, только нужно подготовить квартиру к ее приему и известить домашних о такой находке. Через пару дней заберу вашего Джека. А чтобы вы ее не отдали кому-нибудь другому, вот вам задаток,- и сунул хозяину тысячу рублей.
Минут через двадцать после ухода солидного мужчины, в дверь постучали снова. На пороге оказалась приятная на вид дама и, должно быть, с добрым сердцем, так как в руках держала сверток с мороженным хеком. Джек и ее облобызал с любовью. Приятная дамочка попросила попридержать пса дня три, а потом заберет эту Арабскую борзую (так она назвала Джека). Но когда Федор Пантелеевич сказал, что ее собирается взять солидный мужчина, давший задаток в одну тысячу рублей, она сунула в руки хозяина пять тысяч... Уходя, сказала: "И это еще не все..."
Квартиру Огарова за один день посетило не менее пятнадцати человек. Сумма задатков составила- 145 тысяч рублей. Федор Пантелеевич, не зная как поступить дальше, направился за советом к Павлу Ивановичу. Редактор обрадовался приходу приятеля и, при сияющей улыбке, даже обнял его, спросив: "Ну, как дела..?"
Федор Пантелеевич рассказал о случившейся ситуации. И посоветовал так:
- Вам необходимо временно покинуть свое жилье и появляться там только инкогнито, чтобы подкармливать Джека.
-Но мне некуда уйти!
-Переселяйтесь ко мне. В моей квартире места для вас хватит. Займете комнату моей жены, которая ушла от меня, когда я был беден. Сейчас, благодаря вам, газета окрепла и дела пошли резко в гору. Теперь я не только не должник, но и сам даю в долг под десять процентов, так как в банках обдирают от двенадцати процентов и выше.
Как только стемнело, Федор Пантелеевич незаметно прокрался к своей квартире. Но прежде заглянул в почтовый ящик и вынул из него сотню извещений о переводах. Под дверью лежал ящик. Потом только потихоньку открыл дверь и зашел в прихожую. Его лениво встретил Джек, не соизволив даже встать на ноги и подойти к хозяину. Теперь это была собака не Левретка, даже и не Австралийская борзая. Возле вешалки лежала смесь Бульдога с Родезийским риджбеком.
Федор Пантелеевич раскрыл ящик. В ящике находилась утрамбованная не то горбуша, не то- кета. Рыба начинала оттаивать. Сверху лежала записка: "Предназначено для собаки, которая переживает смерть Марфы и... для будущего потомства".
Чтобы под растаявшей рыбой не образовалась лужа, Федор Пантелеевич вывалил рыбу в огромный эмалированный таз и сунул его под морду Джека. Потом, прихватив сотню извещений, покинул свою квартиру и подался в чужую... редакторскую.
Я бы еще много писал о судьбах героев рассказа, но, чувствую, читателю стала надоедать эта будто бы неинтересная история. Поэтому, постараюсь вкратце изложить о том, чем все закончилось.
Редактор написал статью о Левретках, их повадках, любви к рыбе, морской капусте и другим морепродуктам; что создан пункт для выращивания породистых щенков, которых можно приобретать по записи.
На почте скапливались посылки с рыбой, которую по извещениям забирал нанятый редактором водитель и привозил в выставленный перед редакцией киоск с вывеской "Мороженная рыба". Из киоска рыбу реализовала бывшая техничка Соня. Техничкой теперь работал Федор Пантелеевич, он же - исполняющий обязанности ответственного секретаря редакции "Интриги". Эту должность раньше, по совместительству, занимал Павел Иванович; теперь у него мало оставалось времени для редакционных дел, так как был занят на ферме по выращиванию щенков. Да, забыл сказать, что пару Левреток, самца и самку, Павел Иванович выкупил в другом городе у старушки. Она перестала разводить Левреток, так как спроса в том городе на них не было.
Ферма "Левретка" превратилась в дальнейшем в мощную организацию с пятьюдесятью сотрудниками. Предприятие стало приносить такие доходы, что и иному олигарху и не снилось.
А Джек, когда превратился в Кавказскую овчарку, издох, однажды объевшись крабами!
|
| |
| |
| ismaef | Дата: Среда, 08 Май 2013, 10:54 | Сообщение # 2 |
|
Гость
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 15
Награды: 3
Репутация: 0
Статус: | Тебе так скажу, Павел Семенович, что жизнь не такая пошла, какой была раньше. Тогда жили хорошо, сейчас живем плохо, хотя, говорят, что жизнь была труднее и беднее. Я, человек деревенский, никогда не слыхивал, чтобы в тридцатые репрессивные годы кого-то ни за что бы в тюрьмы сажали; ни в своей деревне, ни в соседних селах. Посадили, правда, Ивана Михайловича в 37-ом, так- за растрату. Был он при большой должности- заведующим складами. Какой товар проглядел, мне не известно, но если разобраться, то за дело посадили! Знаю только, что растрата составила около полутора тысяч рублей. Сейчас, видишь как, за сворованные миллиарды, самым строгим наказанием является- домашний арест. Живи, знай, в тринадцати комнатах, да "жируй", пока не утихнет все... Выходит, воровать нынче не так страшно. Только воровать надо по-крупному, чтобы под залог откупиться можно было. Так-то вот, Павел Семенович. Вот мы зарылись с тобой в стогу сена. А снаружи- ночь, звезды мерцают... С вечера натаскали удочками карасей по полведра на нос. Так ведь, мало еще, больше надо! Утром, надеемся, еще по ведру поймать. Спишь? Ну, спи, спи... может, прикинулся спящим? скорее всего, так и есть, вон зрачок блеснул от Полярной звезды. Так вот, такая натура человеческая: чем больше имеет, тем больше надо ему. Не в карасях дело...
Почему раньше бодрее и веселее жили? Потому что больше обращали внимания на природу. Любовались, скажу тебе, красотами края, удивлялись разным явлениям. На радугу смотрели и считали: все ли семь цветов в ней присутствуют, от красного до фиолетового. Вспоминали, как в школе преподавали явление расщепления белого света на семь цветов. Вдруг, насчитав только шесть, пересчитывали снова, чтобы, как говорится, свести "дебет с кредитом". Теперь пересчитываем деньги в кубышках да на карточках. Не получив предполагаемой суммы, пересчитываем снова, пока все не сойдется.
Но дело еще и не в этом, Павел Семенович. Помнишь, как Володю Устюгова в милицию забрали? Ах, да, ты в другой деревне жил и об этом случае мог и не знать. Он тогда стулом управляющего огрел за то, что тот не выплатил пацанам обещанных денег за чистку навоза в заброшенных фермах. В нынешнем времени начальнику слово нельзя против сказать, не то что стулом бить его. Навоза скопилось... толщиной по пояс. Старшеклассники на каникулах все лето долбили, рубили, грузили на телеги и вывозили за километр от деревни. Чтобы как-то оправдать свою "неволю" при прекрасном лете, парнишки говорили всем, что накачивают мускулатуру, занимаясь тяжелым физическим трудом. Другие школьники в это время загорали на берегах прудов или валялись на сеновалах, читая приключенческую литературу.
Когда Сережка с Сашкой закончили чистить одно из трех помещений фермы, пошли за расчетом к управляющему Ивану Яковлевичу. Тот подписал бумагу, по которой ребятишки должны были получить деньги. Но сумма в бумаге была указана не то в три, не то в четыре раза меньшей, чем предполагалось. Парнишки, хотя и были старшеклассниками, заплакали, но перечить не стали; пошли к кассе. Тут-то их и заметил Владимир Устюгов. У него проявилась такая жалость к плачущим ученикам, которые все лето "накачивали" мышцы, что схватил своей крепкой рукой первый попавшийся стул и швырнул в Ивана Яковлевича. Стул разлетелся на части, а управляющий присел, закрыв ладонями проломленный череп, и стонал. Бухгалтер, наблюдавший за всей историей, позвонил и вызвал наряд милиции.
Володя и суток не просидел за решеткой; его выпустили, дав предписание о выплате за ущерб, причиненный совхозу, то есть выплатить за стул, как за новый, хотя он эксплуатировался конторой лет десять, да и то не с самого начала его эксплуатации.
Слышь, Павел Семенович! А ведь Володю Устюгова все-равно посадили через год. Но по другому случаю. Однажды он опохмелился не в меру, прихватив еще с собой не то бутылку водки, не то самогонки. Короче, уснул пьяным в тракторе. Уснул, а трактор с опущенным плугом продолжал бороздить просторы совхоза, в направлении к соседней деревне. Ладно, на пути столб ЛЭП оказался. Трактор врезался в него, но не свалил, так как опора выдержала и затормозила технику. Надо-же, как надежно столбы в землю вкапывали! Даже трактор не смог повалить. Хотя, повалил бы, если плуг был бы поднят. Вот после этого Володю и посадили на год. Ребятам, которые очистили "Авгиевы конюшни" было очень жалко Володю. Он ведь был хорошим и добрым мужиком. Но помочь ему ни чем не могли.
Эй, Павел Семенович, да не храпи ты! Вот, так-то...Да ничего я тебе не мешаю, разговариваю только. Да, спи, спи, хрен старый. Таким-же бестолковым стал, как нынешнее поколение. Ни о чем не задумываешься, лишь бы спать, а выспавшись, обогащаться. Чем? Чем? Да хотя бы, этими карасями. Наловили по полведра на ухо... Нет, если бы на ухо- полведра, а у двоих- четыре уха, то получилось бы- по ведру на каждого из нас. Значит, на каждый нос... правильней будет сказать.
А ночь-то какая темная. Луны почему-то нет, только звезды яркие мерцают, но не освещают даже опушку со стогом сена, в которое зарылись, как мыши, и ждем утра. В пруду звезды тоже мерцают своим отражением. Надо-же, вода, как зеркало, гладкая и тихая; имеет свойство- отражать все предметы и звезды. А в банку нальешь воду, никакой зеркальности, только- прозрачность и невидимость. Ни об чем этом ни ты, Павел Семенович, ни современное поколение не стали задумываться. Одно стремление превалирует- как можно больше "забагрить" чего-нибудь, чтобы разбогатеть еще больше. А я смотрю на звезды и никакой наживы не надо. Замечаю и игру зарниц на западном горизонте. А на востоке чуть светать начинает. Хотя в наших широтах светать начинает тогда, когда солнце только зайдет, ну через час после захода, почти на севере. Зарницы-же- к дождю. Завтра дождь будет. Но утром дождя не будет, не успеют подойти грозовые тучи к самому клеву.
Павел Семенович! А Володя-то умер недавно. Отчего? От пьянства. Как мать похоронил, года не прожил без нее. Анна Самсоновна держала его от смертельных запоев. Говорила ему: "Не пей, сынок! Ну кто меня хоронить будет, если ты раньше помрешь? Ведь ты один у меня". Он и не пил крепко. До дома с работы добирался в любом состоянии. Но когда умерла Анна Самсоновна, то не стало надобности быстрей домой возвращаться. То у одной гулящей стервы заночует, то- у другой. Потом- к друзьям, в шалман их втерся. Да так там на полу и окочурился, не то с похмелья, не то от инсульта.
Жуткое, очень жуткое время наступило, Павел Семенович. И людей хороших уже не осталось: ни Володи, ни тех пацанов, которые жилища для скота от навоза очищали. Да какой там навоз? Кизяк был, рубили его. Некоторые бабки приходили и принесенные мешки этим кизяком заполняли; потом тащили на своих тощих загорбках домой, чтобы печи топить этим кизяком. Какие хлеба выпекали на этих углях от сгоревшего кизяка! До сих пор помню аромат тех караваев. Сейчас хлеб-то поднимают на каких-то порошках, не на дрожжах даже, а тогда- на чистом хмелю, который семьи заготавливали в ряме за вторым увалом в бору. Не знаю, точно, от чего померли... Слыхивал: один- от инфаркта, другой- от пьянки!
Я так слышал, Павел Семенович: которые страдали и работали в поте лица, то долго жили и до сих пор живут. Век нашего поколения лет на двадцать покороче будет, а сегодняшние детки, которые цветут и пахнут при деньгах и в достатке, и того не проживут, что мы проживем. Хотя я чуть подольше, ты- поменьше. Знамо, почему... Ты лентяй и соня, а я всю ночь караулю тебя и думы думаю. Я так заключаю: на земле человек не должен получать много удовольствий, не для того сюда Богом послан, скорее, для страданий, чтобы в Раю жилось прекрасней. На эту тему не надо мудрствовать лукаво; как оно должно быть, так оно и есть.
Вставай, Павел Семенович, вставай! Достаточно светло уже, чтобы поплавок на воде разглядывать. Клев хороший должен быть: ни ветерка, ни шума. Да вставай-же, того не левая нога хочет, не прихоть это моя, а время настало.
|
| |
| |
| ismaef | Дата: Среда, 08 Май 2013, 10:55 | Сообщение # 3 |
|
Гость
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 15
Награды: 3
Репутация: 0
Статус: | ДУРАКИ
Вениамин Михайлович никогда усердно не работал: ни умственно, ни физически. Он, вообще, никак не работал, только числился на работе. Везде был самым маленьким начальником; в любых организациях для него находили должности: или бригадира, но освобожденного от физического труда, или мастера, без особой ответственности, когда за весь производственный цикл отвечал вышестоящий руководитель, например, начальник цеха. Бывают такие маленькие номенклатурные работники, которые на руку вышестоящим должностным лицам. В случае чего, чтобы было на кого спустить всех собак.
Только на Вениамина Михайловича угрозы не действовали. Он всегда предвидел, что произойдет, как и в какое время. Поэтому всегда в голове хранились заготовки для ответного удара. Он мог так выкрутиться, что после не только не ругали, но ходатайствовали в верхах о награждении солидным орденом.
Наш герой считал, что вокруг него крутились, резвились, смеялись и страдали одни дураки. Себя он считал намного умнее всех: и начальства, и рабочих. Да что там говорить? За дураков держал и врачей, и ученых, и писателей, и политиков... Вениамин Михайлович рассуждал так: все они, конечно, умные, но в очень узком профиле всякий, только в тех, в которых проявляют свою специальную деятельность. А сам он: во всех узких профилях- на уровне врачей и прочих ученых мужей. И не было в мире ни одного узкого профиля, в котором он меньше бы разбирался профессионала. Ясное дело, если все узкие профили собрать в кучу, то широта получится неимоверная. Вот и получалось, что Вениамин Михайлович- человек глобального масштаба. Спросите: почему тогда он вечно- в мелких номенклатурных работниках? Так ему легче мыслить, догадываться и делать всякие ходы на опережение. Ничего не отвлекает: ни рабский физический труд, ни ответственность, ни умственное перенапряжение.
Подчиненные рабочие не называли его по имени и отчеству за глаза. Обзывали по-простому- Витамином. "Вон,-мол,- Витамин идет!-...или,- Витамин-то опять каких-то воров раскрыл, хотя и сам не берет охулки на руки". Когда Вениамин Михайлович чувствовал, что начинает обрастать ответственностью на предприятии, а это уже мешало его вольным принципам, он увольнялся с хорошей характеристикой. Поступал маленьким начальником в другую организацию. Никто из бывших сотрудников не передавал на новое место его кличку "Витамин", но она внедрялась на новом объекте, как-будто он тащил ее за собой в кармане своего пиджака.
Новый начальничек искал на свежем месте смешные производственные изъяны, хохотал, тем самым поправляя свое, и без того крепкое, здоровье. Об смешных историях он рассказывал всем и снова хохотал.
Однажды, на его участке случился небольшой локальный пожар из-за нарушения правил техники безопасности сварщиками. Загорелась деревянная перегородка. Пламя поднялось выше, охватило леса, на которых находились строители. Они попрыгали с лесов и орали: "Горим! Вызывайте пожарную охрану!" Прибывшая команда пожарных состояла из стариков, страдающих уже всякими заболеваниями: и склерозом, и маразмом, и болями в спинах, не говоря о геморрое и катаракте. Несмотря на болезни, все-же одному пожарному деду удалось вскарабкаться с брандспойтом на верх лесов. Потом крикнул такому-же старому помощнику, держащему руку на барашке пожарного крана:
-Миха, открывай!- Хотел было махнуть правой рукой, вдруг Миха не услышит приказа. Но Миха, чтобы не осрамиться, открыл кран с небольшим опережением, мол, "видишь, какой я внимательный и исполнительный!" Напор из брандспойта оказался таким мощным, что пожарный, стощий на лесах, не смог удержать рукав одной левой. Наконечник, вместе с пожарным рукавом, от реактивного действия воды, полетел вниз, ударился о шлем Михи. Потом стал выписывать восьмерки; а струя какое-то время заливала и Миху, и толпу зевак. Досталось и Витамину, который стоял и хохотал до упаду:
-Смотрите, какие дураки, всю жизнь работают, а тушить не научились!
-Да, они и пожары-то никогда не тушили,- кто-то поддерживает Вениамина Михайловича,- пока машину заведут, пока доедут, уже все сгорит. Если что не успеет догореть к их приезду, то в цистерне все-равно воды не бывает, так как забывают ее заполнить.
Тем не менее, Миха схватил брандспойт и крикнул старшему:
-Куда лить-то?
-Давай, сюда...
Миха направляет струю в сторону пожарного, который крикнул "давай, сюда". Но он не видит: где пламя, где человек; "палит" на голос. Мощная струя сбивает с лесов пожарного, который падает прямо на Миху. Ладно, на Миху упал, а то бы и кости переломал. Теперь уже эта пара пожарных "никакая", и Витамин дает команду своим подчиненным продолжить тушение...
Когда пожар локализовали, подсчитали ущерб: двое- ушибленных, сорок- промоченных... Все радовались, что все обошлось не так плохо, радовались. Но Вениамину Михайловичу стало грустно от того, что все быстро закончилось. Он не успел полностью удовлетворить свои внутренние потребности. Это, приблизительно, то-же самое, когда женщина не до конца удовлетворила мужа в постели, сказав: "Все, хватит! Хорошего помаленьку"...
Поэтому, Вениамин Михайлович ждал и высматривал новые смешные обстоятельства, чтобы хохотать над дураками. Ему не надо никакого секса, его не влекли турне за границу. Не любил ходить в театры, музеи выставки. Зачем? Он и так все знал и умел. Вообще, не хотел томить свой мозг лишней бесполезной информацией. Был уверен, что знает не только то, что в мире есть и существует, но и то, что будет происходить. Всегда удивлялся тупости людей, их неорганизованности. Потом только стал догадываться, что он один из тех, кто рождается раз, не только в столетие, но и в тысячелетие, умным и всепонимающим. Вначале боялся кому-то признаться о своей гениальности. Потом понял: умолчание- бессмысленно, так как люди все-равно уже видят... А что он- предсказатель, подтвердила история или случай...
Вениамин Михайлович соседствовал на дачном участке с неким Никодимом. Строения на участках ставили на сваях, так как грунт был заболочен. А погребов там не было, все-равно их заливала вода. А Никодим решил сделать водонепроницаемый погреб. В зимнее время, когда грунт замерз, он попросил экскаваторщика за вознаграждение вырыть яму под емкость на десять кубометров. Какой дурак откажется от побочного заработка? Дел-то... Через тридцать минут яма была готова. Правда, пришлось еще Никодиму делать подкоп под домиком, чтобы лаз оказался внутри его. Созвал мужиков; сообща запустили в яму емкость, третья часть которой оказалась под полом дачного дома. Тогда еще, Вениамин Михайлович предупреждал Никодима:
-Зря так делаешь! Всплывет она по весне.
Только, не послушал его Никодим. "В емкость-то со всех шести сторон вода никак не попадет, а лаз- внутри помещения... Все, честь по-чести!"
Теперь- май месяц наступил. Прибывший сюда Вениамин Михайлович увидел такую смехотворную картину, каких не видывал за всю свою жизнь. Погреб всплыл с такой силой, что разрушил дом до основания. Теперь Никодим из-под упавшей крыши вытаскивал имущество и всякую утварь: матрасы, подушки, сломанные кровать, стол и стулья, чайник, ложки... Все загружал в прицеп автомобиля, проклиная дачный участок и руководство, которое выделило ему эту землю под строительство дома.
А Вениамин Михайлович хохотал до упаду, называя дураками, не только Никодима, а все человечество. Был он сначала в нормальном экстазе, когда его именуют исступленно- восторженным состоянием; потом, экстаз перешел в аффективно- психическое расстройство, до прекрасных высот которого Вениамин Михайлович добрался впервые за свою жизнь.
Так вот. О своей гениальности Вениамин Михайлович поведал сначала своей жене Матрене. Она и первая обратила внимание на странный и нездоровый хохот супруга. Раньше она думала: "отхохочется" с годами и, в конце концов, направит свое тело и мысли в нормальное житейское русло. Потом, привыкла как-то, сама нет-нет да и захохочет...
Летом люди проходят мимо их дома с раскрытыми окнами, услышат хохот и... сами начинают хохотать. А Вениамин Михайлович выставит свою голову из окна, увидит, что толпа у дома со смеху умирает, говорит жене:
-Смотри, Матрена, люди-то совсем дураками сделались. Хохочут без всякой причины.
А однажды он приказал жене вызвать "скорую помощь", чтобы та забрала всю толпу и отвезла в психо-неврологический диспансер.
Но "скорая" миновала всех людей и подъехала к самым воротам дома Вениамина Михайловича. Двое верзил вошли в дом и спросили:
-Который здесь Витамин?
Жена исподтишка указала пальцем в сторону мужа.
-Ну, что, спокойно пойдем или как?
-Да не меня надо, ее- толпу...
-Потом и за толпой приедем. Вот хохоту-то будет!
Теперь уже четвертый год Вениамин Михайлович находится в прекрасном добротном строении. Здесь ему намного веселее, чем там, всему миру- за колючей проволокой. Там дураки еще не до конца созрели, а здесь- отпетые и круглые идиоты, над которыми можно хохотать до упаду с утра до вечера, пока спать не уложат. Он и здесь- при должности младшего командного состава. Врач присвоил звание младшего сержанта, с обязанностью заместителя командира палатного взвода. Вениамин Михайлович знает, что он, хотя и командир, ни за что не отвечает и отвечать не собирается. Пусть отвечает командир взвода со странным именем- Наполеон. Что-то стал припоминать:
-Где-то я встречал человека с таким именем! Не тот ли, который Ключевскую сопку на "ура" брал, а потом всех папуасов в океан сбросил?
|
| |
| |
|
| Ворон | Дата: Суббота, 22 Июн 2013, 00:19 | Сообщение # 5 |
 Хранитель форума
Группа: Автор
Сообщений: 10310
Награды: 264
Репутация: 289
Статус: | Поздравляю с днём рождения! Желаю здоровья, счастья, любви и неиссякаемого вдохновения!
|
| |
| |
