| korzina0505 | Дата: Суббота, 22 Сен 2018, 17:00 | Сообщение # 1 |
 Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 257
Награды: 7
Репутация: 10
Статус:  | СТАРШИЙ ВОЗРАСТ
рассказ – свободная тематика
КУЗОВОК РАДОСТИ
У подъезда встретились две соседки: Татьяна Ивановна шла с рынка с тяжёлой сумкой и полиэтиленовым пакетом, а у Марии Ивановны в руках только лёгкая корзина из ивовых прутьев с букетом лесных цветов. Обе присели на скамейку – перевести дух перед штурмом лестницы.
– Как рынок-то сегодня? Вижу, хорошо затарилась, – Мария Ивановна обмахивалась листом папоротника, как веером, а на лице блуждала весёлая загадочность.
– Да что рынок, он как тучка на небе – с одного края уже дождь капает, а другой край подсыхает и к серёдочке прижимается. Так и на рынке – у одного продавца цены к облакам рвутся, а другой домой собирается и остаток продукции почти задарма отдаёт. Вот и я, обошла рынок кругом три раза и насобирала кое-чего.
– Да это уже не «кое-чего», а целый куш сорвала, – восхищённо произнесла Мария Ивановна, глядя на тяжелую сумку.
– А ты вот на это посмотри, – Татьяна Ивановна с затаённой радостью открыла пакет, где лежали красные, сочные, один к одному помидоры.
– Ого, какие красавцы! Наверное, рублей по двадцать, а то и дороже? Как это ты такую дороговизну решилась взять? – Мария Ивановна с нескрываемым удивлением смотрела на помидоры и не могла отвести от них взгляд.
Татьяна Ивановна приглушенно рассмеялась, боясь расплескать своё нежданное счастье. Она взяла одну помидорину, любовно повертела перед глазами, рассматривая красную глянцевую кожицу, нежным прикосновением руки погладила, будто ещё не веря, что это богатство принадлежит ей.
– Посмотри вот на эти, – она показала на сморщенные бледно-жёлтые помидоры. – Я полкило по десять рублей за килограмм взяла. Пойдут на заправку борща. А вот этих красавцев два килограмма и тоже за пятёрку.
– Да ты что?! Как же так? – Удивлению Марии Ивановны не было предела.
– А я и сама ещё не верю. Взяла тех желтопузиков и к выходу повернула, но вдруг сзади слышу: «Гражданочка, подождите!» Обернулась, а это сосед того продавца смотрит и зовёт меня. Я даже не поверила, уж очень хорош товар у него был: что помидоры, что яблоки. Я три раза проходила мимо и всё любовалась на них. Видно, что с большим уважением к покупателям относится. Подошла. Яблок уже нет, а от помидоров осталась вот эта горка. Предложил мне за пять рублей взять. Грех было отказаться. А ещё знаешь, что сказал? «У меня в саду много яблок, приходите, наберёте. Приходите с соседкой»… – В голосе Татьяны Ивановны звучало непонимание.– Так что, может, сходим? Он на завтра назначил свидание на рынке.
– А почему же не сходить? Когда падалицы много, то рабочие руки нужны. Поможем ему и себе наберём. Сочку на зиму сделаю, – мечтательно произнесла Мария Ивановна.
– Уж из нас работники в наши-то годы…
– Подумаешь, возраст, всего-то за семьдесят. До ста ещё далеко. Слушай, а этому мужчине сколько лет? Может быть, он фронтовик? Да-а, дожили, килограмму помидоров, как большому кладу, радуемся.
Кто бы мог подумать, что одна фронтовичка, другая, полной мерой хлебнувшая все прелести трудового фронта, не могут позволить себе купить что хотят. Как будто и пенсия стала приличной, набрала на похороны себе, заказала памятник, потому что после это сделать будет некому, – протяжно вздохнула Мария Ивановна.
– Осталось самой себя закопать, – усмехнулась грустно Татьяна Ивановна.
– Только и осталось, – согласилась Мария Ивановна. – Собрать-то собрала на похороны, а операцию сделала и все мои гробовые улетели. Теперь по новой собирать надо. Вот от этих мыслей я и не спала всю ночь, о будущем подумала, и что-то страшновато стало: как одной быть, если сляжешь? Сама вот бегаю, всем помогаю по медицинской части, а ведь точно знаю, что ко мне-то прийти некому будет. Дождалась утра и уехала в лес. Иначе от этих мыслей не освободишься.
Одна вглубь леса побоялась идти, а нашла поляночку с поваленным деревом недалеко от тропинки. Села, отдохнула, позавтракала бутербродиком со стаканом чая, крошками поделилась с птичками – на пенёчек им насыпала. Ох, Татьяна, а какая же там красота! Я голову всю отвертела – то в одну сторону посмотрю, то в другую, и везде своё чудо. Рядом берёзка стоит в зелёном наряде в редкий жёлтый горошек. А чуть поодаль уже взрослая берёзка свесила золотистые косы, но каждая коса перехвачена зелёным бантом. Не удержалась, подошла к ней, обошла кругом, обняла, нашепталась, как с близкой подружкой. И тут лист кленовый на руку упал. Посмотрела, а рядом клён-великан стоит в великолепном наряде: некоторые уже густо пурпурно-красные, у других окрас ещё не устоялся, а у некоторых только краешки окрашены, как будто у художника не хватило краски и он убежал за ней в магазин.
Налюбовалась я, да и пошла – искать рядышком грибочки. Да так быстро собрала полкузовка. Но с непривычки спина устала кланяться за каждым грибочком. Вернулась к дереву, посидела, прислушиваясь к пению, перекличке птиц. Сидела, а душа наполнялась всем увиденным и услышанным. Выложила грибы на пакет рядом с деревом и пошла на новый круг. Набрала ещё грибов половину кузовка. И опять пошла отдохнуть. Уже подходя к месту отдыха, увидела, что на пакете пусто. От неожиданности и навалившейся усталости безвольно опустилась на дерево. Только мысли бежали одна за другой: «Кто мог взять? Кто-то с тропинки свернул? Но можно было заметить, не так далеко была….»
Засиживаться не стала, а выложила грибы теперь уже вовнутрь пакета, положила его на бок, оставив открытым. И заспешила к примеченной грибной семейке. И всё же везло в этот день: быстро заполнился кузовок упругими маслятами, опятами, попадались подберезовики. Довольная, шла к месту отдыха. Пакет лежал пузатенький, значит, никто не тронул. Даже прикасаться не стала к нему, а пошла за примеченными поздними цветами. Сорвав их, полюбовалась букетом, а когда развернулась, чтобы идти назад, то замерла от неожиданного зрелища: рыжая белка спрыгнула с лукошка с грибом в зубах и прямиком на дерево, на самую макушку. Но примерно через секунду она была уже в лукошке, и всё повторилось. А может быть, это была другая белка, но когда я подошла, то лукошко было пустым. Подумала: хорошо, что в пакете остались грибы. Подняла его – что-то упало на дно, стукнувшись друг об друга. Заглянула, а там две большущие сосновые шишки. Я за такими давно охотилась, нужны были для лечения. Присела отдохнуть перед дорогой домой, а в мыслях какая-то чехарда: надо бы расстроиться, а у меня улыбка до ушей – где ещё можно увидеть такую красоту, когда белка заготавливает грибы для сушки? Какая запасливая умница, как заботится о семействе.
Подумала так, и вдруг с дерева что-то упало и прямо в корзину. Посмотрела, а там большущий белый гриб. Вот посмотри.
Мария Ивановна подняла букет цветов, а под ним лежал гриб-красавец.
– Ну вот, тебе на суп хватит, зато, сколько впечатлений останется.
– Да что ты, я его посушу, а потом буду по капельке добавлять в суп, и мне надолго хватит воспоминаний, – В голосе Марии Ивановны звучало неподдельное ликование. – А ведь мы с тобой по кузовку радости принесли.
– И то верно. Понесём в дом эту радость. Да и отдохнуть надо, а то завтра рано вставать. – Татьяна Ивановна встала, а за ней и Мария Ивановна, и обе вошли в подъезд.
ЗАМОК ЛЮБВИ
рассказ
В здании суда в комнате для заседаний находилось человек десять. Некоторые из них были завсегдатаями слушания судебных процессов. Они приходили сюда, как в театр. По сути, они были правы - каждое рассматриваемое здесь дело - это небольшой спектакль. Только если в театре автор и режиссер-постановщик находятся за кулисами, то здесь они же выступают в роли актеров и только от них зависит конец спектакля - содержание приговора.
Впереди в инвалидной коляске сидел молодой парень с седой прядью в пышной русой шевелюре. Его ноги были неподвижны, а руки нервно комкали лист бумаги. Рядом с ним стоял мальчуган лет восьми-девяти. Он то и дело прикасался к руке отца, как бы пытаясь его успокоить. Недалеко от них в первом ряду сидела красивая молодая женщина. Ее белокурые волосы были модно уложены и очень эффектно оттеняли голубые глаза и бело-розовое лицо с умело наложенным и умеренным макияжем. Она была дорого и модно одета, и весь ее вид говорил о пышущем здоровье, благополучии и уверенности. Она посмотрела на мальчика и недовольно произнесла:
- Димка, я кому сказала, иди ко мне!
Мальчик сделал вид, что не слышит ее, только крепче ухватился за руку отца.
В комнату вошла молоденькая секретарша и произнесла традиционные слова: «Встать, суд идет!» Вошли трое: женщина-судья и два заседателя - мужчины. Судья раскрыла папку и стала читать:
«Слушается дело о разводе гражданки Бочаровой Ларисы Андреевны с гражданином Бочаровым Виктором Васильевичем.
В заявлении гражданки Бочаровой Л. А. говорится, что ее муж Бочаров В. В. после возвращения из госпиталя стал пить, хулиганить, пропивает всю пенсию. Это так, гражданин Бочаров?»
Виктор сидел, низко опустив голову, не зная, что ответить. В это время мальчик отпустил руку отца, шагнул вперед и громко крикнул:
- Это неправда! Папа не пьет вино, он ее не любит. Я ему покупаю только молоко.
Судья обратилась к мальчику:
- Ты сам ходишь в магазин? А мама не ходит?
- Я сам хожу. Она с нами не живет.
- Да, да, я не живу там, - резко крикнула Лариса. Лицо ее покраснело, перекосилось, и вся ее привлекательность исчезла, она продолжала говорить со злобой в голосе: - Как можно жить в этом клоповнике, в этом гадюшнике с общей кухней, общим сортиром? Я что, с горшком по коридору должна ходить? Всем дают квартиры, только этот хлюпик, слюнтяй, размазня не может ничего добиться. Я, между прочим, выходила замуж за здорового офицера и этим все сказано.
Мужчины-заседатели переглянулись между собой, осуждающе покачали головами.
- Вы работаете, Лариса Андреевна? - обратилась к ней судья.
- Нет, не работаю. А почему я должна работать? Меня муж должен содержать. Или я не достойна этого? - Она игриво повела плечами, гордо тряхнула головой, показывая всю свою привлекательность.
- У вас есть другой мужчина? - Судья нахмурила брови. Это было пятое слушание, и у нее начинала болеть голова. Хотелось быстрее закончить дело и чуть-чуть отдохнуть.
- Конечно. Я выхожу за него замуж. - Ларису удивило, как ее не может понять эта мужланка, эта затюканная баба.
Виктор посмотрел умоляющим взглядом на судью и еле слышно произнес:
- Товарищ судья, я же согласен на развод, зачем тянуть время. Только сына оставьте со мной. Он ей совсем не нужен. Она месяц не видела его и даже не спросила, как он, не болел ли. А он, а он...
- Не надо, папа! - Мальчик зажал ладошкой губы отца. – Не надо, она не поймет.
Неожиданно за их спинами раздался взволнованный женский голос:
- Товарищ судья, я лечащий врач Димы - Мальцева Любовь Николаевна. Мальчик очень тяжело болел, и мне первое время приходилось дежурить возле него, так как мальчик категорически отказался лечь в больницу - не хотел оставлять одного отца, у которого в тот момент не было не только коляски, но и протезы были не готовы.
Я уверяю вас, что в течение месяца эта женщина, - она показала рукой на Бочарову, - эта женщина только один раз зашла к ним и то только за тем, чтобы забрать полученную пенсию Виктора Васильевича. Им она оставила одну десятую от нее, и Виктор Васильевич вынужден был продавать все свои вещи, чтобы прокормиться. Я прошу вас и даже требую, чтобы ребенка оставили с отцом. Они не могут жить друг без друга - это одно целое. - Любовь Николаевна говорила громко, взволнованно. Ее волнистые от природы русые волосы упали на лоб, щеки от волнения были пунцовые, от чего она казалась совсем юной. Вдруг ее голос дрогнул, стал тише: - Я знаю, что вы принимаете решения согласно законам, но ведь они бывают несовершенными, правда?! По закону инвалид первой группы, если он один, не может воспитывать ребенка. Если это так, то я прямо сейчас согласна расписаться с Виктором Васильевичем. - Она повернулась к нему и смущенно, но решительно произнесла: - Вы не волнуйтесь, как только вы встретите женщину, которую полюбите, то я сразу уйду и дам вам развод.
Виктор еще ниже опустил голову, лицо его стало малинового цвета. Он, запинаясь, проговорил:
- Я... Я уже... Я согласен.
Судья нервно бросила ручку на стол, встала.
- Вы заблуждаетесь... - Хрипло произнесла она, откашлялась. - По тому закону нельзя усыновлять, а здесь оно не требуется. – Она хотела произнести традиционное: «Суд удаляется на совещание», но в этот момент с последнего ряда громко крикнули: «Подождите!» и по проходу побежал молодой, лет тридцати, чернобровый мужчина со смоляными волосами, одетый во все кожаное с многочисленными пряжками и молниями. Он опустился на колени перед Виктором и протянул ему ключи:
- Прошу тебя, прости, я ничего о тебе не знал. Это ключи от коттеджа, который я строил как замок любви. Я хотел вручить их своей сказочной Фее. Но сказка закончилась, мой замок разрушился. А тебе он будет в самый раз. Мы там все оборудуем как надо. Вторые ключи от машины - она тебе необходима. Вечером я вас перевезу. - Он встал и выбежал из комнаты. Лариса заспешила вслед за ним.
Эпилог
По центральной улице города шли два капитана в парадной форме ВДВ. У молодого голубой берет был лихо сдвинут почти на самую макушку и только пышная копна русых волнистых волос удерживала ее. У второго, лет пятидесяти, седого капитана берет был чуть-чуть сдвинут на бок. Капитан немного прихрамывал, но это было еле-еле заметно. Оба радостно улыбались и что-то весело обсуждали. Они шли из парка, где ежегодно отмечался праздник Воздушно-десантных войск и проходили встречи всех, служивших в этих войсках.
Не доезжая до них, у бровки тротуара остановилась машина с шашечками, из которой выпрыгнули две девочки-двойняшки лет десяти, подбежали к седому капитану и радостно закричали, перебивая друг друга:
- Папа, мы их встретили!
- Папочка, они оба тут!
Молодой капитан уже был у машины и обнимал лейтенанта в новенькой парадной форме и курсанта.
Отец подошел к этому живому клубку, и лейтенант вытянулся в струнку перед ним и шутливо отрапортовал:
- Товарищ капитан, разрешите доложить: новоиспеченный лейтенант прибыл в отпуск!
- Ну-ка, ну-ка, покажись, каков ты, - радостно, немного смущенно он с нежностью и гордостью смотрел на лейтенанта, а потом перевел взгляд на курсанта, стоящего рядом, толкнул его в бок и, смеясь, сказал:
- Ну что, завидуешь? Ничего, через год и ты закончишь.
Вышедшая из машины женщина, вся светящаяся от счастья, подошла к молодому капитану, прижалась к нему и тихо прошептала:
- Димуля, сынок, какая радость-то - все вместе собрались.
Виктор Васильевич - а это был он, - повернулся к ним и, любовно глядя на Любовь Николаевну, смущенно произнес:
- Любушка, а я за этой гвардией и не заметил тебя. Ты посмотри - каковы орлы, а?!
Молодежь вытащила из машины чемоданы, и они все, весело переговариваясь, сели в подошедший автобус.
А рядом с магазином, возле которого произошла эта встреча, стояла белокурая потрепанная женщина с одутловатым лицом. Она одной рукой держалась за стену, а другой вытирала бежавшие по лицу слезы и что-то говорила, показывая рукой в их сторону. К ней подошел небритый шатающийся мужчина с бутылкой дешевого вина, и она радостно заулыбалась и, неверной, вихляющей походкой, засеменила за ним за угол магазина, где стояли пустые винные ящики.
1998г.
ТИХО ЗАПЕЛА СВИРЕЛЬ
Слышишь, тихо запела свирель,
Покрывая грома раскаты.
О любви соловьиная трель
Оставляла в сердце заплаты.
Я дождю неустанно молюсь,
Чтобы смыл непрошены слёзы,
И росинкой хрустальной прольюсь,
Унесу вдаль светлые грёзы.
Не алеет мой больше Восток…
Сердце сжалось, в тоске заныло:
Отломился у Розы росток –
Я любовь свою обронила………..
ОБСЕВОК-КОЛОСОК
Своё в жизни отрыдала,
Иль ещё мне слёзы лить?
Сколь жила и всё страдала…
Нешто б вволю полюбить.
Но придумаешь героя,
А он в сторону к другой.
Так и ходим рядом трое –
Анекдот, да с «бородой».
Что же в жизни происходит?
Что я делаю не так?
Где ж любимый долго бродит?
На каких застрял верстах?
Выйду я во чисто поле –
«Подай, милый, голосок!»
Но вмешалась моя доля –
Я – Обсевок-колосок…
|
| |
| |
