Томас Кэмпион (1567 - 1620)
– почти ровесник Шекспира, его восторженный почитатель и отчасти подражатель, Кэмпион был поэтом и музыкантом – сочетание в ту пору более чем естественное. Он изучал юриспруденцию и медицину, но преуспел лишь в поэзии. Начал писать он еще студентом; его ранние стихи широко ходили в рукописи, а некоторые из них были приписаны Филиппу Сиднею и вошли в одно из «пиратских» изданий «Астрофеля и Сиеллы» - знаменитого сиднеевского стихотворного цикла.

В 1595 году Кэмпион опубликовал сборник латинских эпиграмм; в 1601 году вышла его «Книга песен», в которой он был автором всех текстов и доброй половины нот. К тому времени Кэмпион прославился сольным пением под лютню. В 1602 году был опубликован его трактат «Наблюдения над искусством английской поэзии», где он неожиданно выступил против рифмы и акцентного метра (будучи истинным мастером рмфмованного стиха акцентной структуры). Возражал ему сам тогдашний законодатель вкусов Бен Джонсон.

В 1607 году Кэмпион написал первую свою пьесу-«маску»; в 1613 году к ней прибавились три новых. При его жизни вышли еще два стихотворных сборника: «Две книги песен» (1613) и «Третья и четвертая книги песен» (1617). Все стихи Кэмпиона были, таким образом, изначально снабжены музыкальным сопровождением: под стать ему их ритмика и лексика.

Кэмпион словно перепевает мотивы английского (и глубже – итальянского) Возрождения на новый лад: они у него становятся печальнее и задумчивее. Его своеобразные ритмические разработки общих, привычных и несколько застоявшихся стихотворных тем и сюжетов были началом того необходимого – и далеко не всегда удачного – обновления, которое поэтическому наследию английского Ренессанса суждено было пережить в XVII веке.
***

Джордж Герберт (1593 - 1633). Джорджа Герберта английская критика обычно рассматривает либо в русле «заданий Донна», либо в отвлеченно-религиозном плане. Донна Герберт читал и любил, ему обязан многими поэтическими восторгами, но ни учеником его, ни последователем не был. У Герберта свой путь, и поэзия его – плод насилия религиозного чувства над сопротивляющимся религии сознанием. Его мучительное благочестие глубоко чуждо той благостной самоудовлетворенности, которую ему иной раз приписывают. Его так называемые «религиозные гимны» замечательны именно своей несхожестью с канонами славословия, с тем, что предписано испытывать в данном случае и по данному поводу. Современник Герберта назвал основным свойством его поэзии «пугающую простоту». Так оно и есть.

Жизнь Герберта текла гладко: уэстминстерская школа, кембриджский колледж св. Троицы, степень бакалавра (1612), магистра (1616), сан диакона; в 1630 году он стал ректором Бемертона близ Сэйлсбери. Прихожане называли его «святым мистером Гербертом». Он любил и умел играть на лютне; вообще душа его была отдана прежде всего музыке.

Перед смертью он вспомнил об оставляемых – не очень многочисленных – стихах, свидетельствах тяжких борений, и завещал своему душеприказчику издать их, «если он полагает, что от того будет польза какой-нибудь заблудшей душе; если нет, пусть сожжет их».

Сборник под названием «Храм» вышел вскоре после его смерти и поразил современников поэтическим «усилием веры». И совсем уж странной и неожиданной была «огненная четкость» его стиха, воспламенившая многих и многих подражателей. Особенно восхищали – и в XVII, и в XIX, и в XX вв. – гербертовские ритмы: ямб его необычайно разнообразен и гибок. У него происходит некая семантизация ритмики – видимо, самопроизвольная: она поныне составляет предмет тщательного академического изучения. Своеобразно его продолжение «метафизической» линии: Герберт как бы призывает задуматься над исходными посылками всякой поэзии, вдуматься в образы и приемы; и эти медитации вызвали к жизни самые отчаянно-искренние стихи его близких и дальних современников.
***

Роберт Геррик (Херрик) (1591 – 1674)
- английский поэт, представитель группы так называемых «поэтов-кавалеров», сторонников короля Карла I, (в отличие от «поэтов — метафизиков»), ученик и друг Бена Джонсона. В области лирической поэзии он превзошел самого Бена: тот предпочитал взваливать на учеников «бремена неудобоносимые» и придирчиво наблюдать, как те с ними справляются. Геррик же поистине принял в сердце античный искус и сумел вживе передать ощущение возрожденческого преображения мира, которое преображает и автора. Это переселение чувств и помыслов в нездешний, блистающий золотыми яблоками сад Гесперид воссоздано у Геррика с изумительной естественностью: недаром его называли «чародеем стиха».

Геррик учился в Кембридже; в 1617 г. Он стал бакалавром, в 1620 – магистром. Годы 1620-1629 он провел в Лондоне, где привык к рассеянному образу жизни и стяжал репутацию «поэта-кавалера» - анакреонтического лирика и мастера эпиграммы ( в античном понимании этого слова). Став священником, Геррик в 1929 г. Получил приход в сельской глуши, на какое-то время приуныл, но затем (он славился легкостью характера) вполне примирился с уединенной жизнью на лоне природы, открывая в ней все новые прелести и описывая их в идиллически-пасторальных стихах. В 1640 г. Объявлялось о предстоящей публикации его сборника стихов под заглавием «Тень возлюбленной»; но вышел он лишь в 1648 г., после того, как Геррик был изгнан из прихода пуританами, и назывался «Геспериды: сочинения светские и божественные». Время было суровое (кончалась гражданская война), и сборник прошел незамеченным; однако многие стихи Геррика порознь разошлись по альманахам и песенникам.

В 1662 г., после реставрации Стюартов, Геррику был возвращен его приход, где он прожил до скончания дней. «Геспериды» остались единственным сборником Геррика; лишь его новонайденный шедевр «Прощание мастера Роберта Геррика с поэзией» свидетельствует о том, что и на склоне лет он не охладел к стихотворству. «Геспериды» - причудливое и прихотливо-контрастное, на первый взгляд беспорядочное, а на самом деле вполне продуманное по композиции собрание стихов – как бы иллюстрация к стихотворению Геррика «Пленительность беспорядка».

Почти полтора столетия имя Геррика пребывало в забвении: его заново открыли в конце XVIIIв., в XIX в он занял свое место среди классиков английской поэзии. В Уэбстеровском словаре издания 1949 г. «Геспериды» Геррика названы среди ста книг, которые рекомендуется спасти в случае нового всемирного потопа. Это, может быть, и слишком: стихи Геррика не отличаются ни глубиной мысли, ни сложностью чувств; но «Геспериды» - действительно одна из самых светлых и ярких, самозабвенно-поэтических книг английской литературы.

ИЗ КНИГИ «ГЕСПЕРИДЫ»
(Перевод: Марина Бородицкая)

О ЧЕМ ЭТА КНИГА

Пою ручьи, леса, луга и нивы,
Цветы и травы, птичьи переливы,
И августовский воз, и майский шест,
Поминки, свадьбы, женихов, невест.
Пишу о юности, любви и страсти,
Ее безгрешной и бесстыдной сласти,
О ливнях, реках, росах на заре,
Бальзамах, благовоньях, янтаре.
Пою времен лихие карусели,
Пишу о том, как розы покраснели,
Описываю двор царицы фей,
И ведьм, и преисподню, и чертей…
Но труд свой небесам я посвящаю,
Куда и сам переселиться чаю.

ПОЭТ ОБЪЯСНЯЕТ, КОГДА СЛЕДУЕТ ЧИТАТЬ ЕГО СТИХИ

С утра, на трезвый ум да натощак,
Читать мои стихи нельзя никак.
Лишь после яств обильных и питья
Пускай звучит поэзия моя.
Когда на лицах отблески от свеч,
Когда улыбкою сияет печь,
И гимн пропет, и Вакхов жезл подъят,
И розами увенчан стар и млад -
Тогда стихи мои под струнный звон
Читай хоть сам придирчивый Катон!

ВЬЮНОК

Приснилось мне - вот странный случай! -
Что я - садовый вьюн ползучий:
Курчавый, цепкий, как горох,
И Люси я застал врасплох.
Своими усиками крошке
По всей длине оплел я ножки,
Опутал бедра и живот,
И ягодиц округлый свод;
Вверх по спине взобравшись ловко,
Листвой и гроздьями головку
Украсил ей: с такой обновкой
Она являла чудный вид -
Как юный Вакх, лозой увит.
Мои побеги, словно змейки,
Повисли, щекоча, на шейке,
Ей спеленали плечи, грудь -
Так, что рукой не шевельнуть.
Когда ж отросток мой зеленый
Подкрался к дверце потаенной,
Таких вкусил я сладких мук,
Что, пробудившись, понял вдруг:
Желанная исчезла дева,
А стебель обратился в древо.

ПРОСЬБА ПОЭТА К ДЖУЛИИ

Джулия, дружок мой милый,
Коли я сойду в могилу,
Не успев стихи издать, -
В печь отправь их, не в печать!
Лучше книге стать золою,
Чем явиться в свет сырою.

К ДИАНИМЕ

Прошу я, не кичись, мой свет,
Очами, коих ярче нет,
Ни взором, что сражает смело
Сердца - твое ж при этом цело, -
Ни пышной гривой, в чьих силках
Влюбленный ветерок зачах.
Рубин в ушке твоем невинном
Пребудет век спустя рубином,
А от красы твоей тогда,
Увы, не сыщешь и следа.

ЮБКА ДЖУЛИИ

Сколь сладок был мне вид чудесный,
Когда летучий шелк небесный,
Листвой усыпан золотой,
Заколыхался предо мной!
То он вздымался горделиво,
То трепетал нетерпеливо,
Как парус, что команды ждет,
Готовый унестись вперед,
То вдруг раскидывался грозно,
Как небосвод, всей ширью звездной.
На солнце вспыхивал подол,
Цветами огненными цвел,
То прочь стремился безоглядно,
То ноги обвивал столь жадно,
Что жар я в членах ощутил
И перед милою без сил
Простерся, как в преддверье рая,
В истоме сладостной сгорая…
И влекся я, как Моисей,
За облачным столпом - за ней, -
И вечности мне было мало,
Чтоб наглядеться до отвала.

О НЕКОТОРЫХ ДАМАХ

Я вам плох? Узнайте ж, девы,
Что такое дщери Евы:
Нитки, тряпки, бахрома,
Пост великий для ума,
Космы, фижмы, вздор, причуды,
Путаница, пересуды,
Сверху шелк, расшитый сплошь,
А под ним - сплошная ложь:
Лживы груди, бедра лживы,
Зубы, локоны фальшивы,
И лишь в головах у дам -
Самый неподдельный хлам.

ОТЧЕГО ПОКРАСНЕЛИ РОЗЫ

Хвалились розы белизной
Перед моею милой,
Но плечи оголивши в зной,
Сафо их посрамила.

И розы белые тогда,
Столь гордые доселе,
Покрылись краскою стыда
И ярко заалели.

ОТЧЕГО ПОСИНЕЛИ ФИАЛКИ

Венера, кудри надушив,
В густой бродила чаще,
Фиалки же в лесной глуши
Благоухали слаще.

И в гневе нежных лепестков
Не пощадив, богиня
Избила их до синяков,
Что не сошли доныне.

МОЛИТВА БЕНУ ДЖОНСОНУ

Когда в ночи, согбен,
Над рифмой бьюсь я,
Святой заступник Бен,
Тебе молюсь я:

Вдохни в меня свой жар,
Тебе ж твой Геррик
Стихи отправит в дар
На дальний берег.

Украшу твой алтарь
И петь я стану,
Как встарь библейский царь,
Тебе осанну.

ПАМЯТИ МИСТЕРА БЕНА ДЖОНСОНА

Бен Джонсон мертв, и все забыли стыд:
Комедия протухла и смердит,
Трагедия отбросила котурны,
Иссяк театра дух, живой и бурный,
Осиротела сцена. Всё не так:
Ужимки, позы, каждый жест и шаг,
Ни чувства в репликах, ни нотки свежей -
Один мышиный писк да рев медвежий.
Давно уж ярости священный пыл
Сердец оледеневших не живил,
И стен не сотрясали театральных
Ни грозный гул, ни гром оваций шквальных.
На смену мастерству и мастерам
Грядет невежества безмерный срам
И пир глупцов, чьей кликою презренной
Ошикан был «Алхимик» несравненный.
Но пусть их, Бен! Что взять с таких времен,
Когда рассудок в спячку погружен?
И спать ему во тьме до дня благого,
Когда с тобой он возродится снова.
***

Томас Кэрью (1595 - 1639).
Как и Роберт Геррик, тоже из «сынов Бэна», тоже «поэт-кавалер», и ему это прозвание как раз по мерке. Учение в Оксфорде впрок ему не пошло, степень бакалавра не пригодилась. Некоторое время он рассеянно изучал право, потом состоял при посольствах в Венеции, в Гааге, в Париже. Свое место в жизни он обрел, став мажордомом короля Карла I, в каковой должности и умер. О его ловкости, остроумии и донжуанстве ходили бесчисленные анекдоты; придворные были благодарными слушателями его элегантных и мелодичных, порой шутливых, изысканно-эротических, иногда изысканно-серьезных и всегда очаровательно гладких и плавных стихов.

Они – вполне в соответствии с наставлениями Бена Джонсона – загримированы под античность; в них царят условные чувства и отношения. Стихи о природе напоминают перечни драгоценных камней и металлов, любовная лирика изящнейшим образом орнаментирована. Кэрью бывает очень точен в описании эмоций, но в самой этой точности есть некая вымученность, что замечали и его современники, даже менее одаренные, чем он. Поэзию его, очень типичную для европейского XVII века, можно определить словами «куртуазное барокко».

Кэрью восторженно относился к Донну и неустанно воздавал ему устную и стихотворную хвалу; но пленяли его не «метафизический» настрой и не биение мысли, а донновское остроумие и изобретательность. Иногда он почти имитирует Донна, но имитация эта – на грани пародии.

Стихи Кэрью были собраны и опубликованы спустя год после его смерти, в 1640 году. Он написал также пьесу-«маску» «Британские небеса» (1633).
***

Ричард Крэшо (1612 - 1649).
По формальным признакам его относят к «поэтам-метафизикам», хотя ни донновской философской проникновенности, ни гербертовской душераздирающей диалектики в его стихах нет. Если поэзия Кэрью – барокко светское, то у Крэшо – барокко религиозное, типичным выражением которго был выспренный мистицизм (современники применяли к его поэзии слова «мистический пламень»).

Сын впавшего в пуританство англиканского священника, Крэшо с годами все больше отдалялся от яростного отцовского рационализма и, наконец, стал католиком. Он получил в Кембридже степень бакалавра в 1634 году. И вскоре после начала гражданской войны бежал на континент. Он был приближенным кардинала Палотто; умер папским бенефициарием при усыпальнице в Лоретто.

Первая книга Крэшо – латинские эпиграммы – вышла в 1634 году. Главное его создание – поэтический сборник «Ступени ко храму» (1648), озаглавленный так вслед книге Герберта «Храм». Этот и посмертный сборник Крэшо «Песнь Господу Нашему» (1652) включают всю его англоязычную лирику, по большей части религиозную.

Стремление Крэшо не просто подражать, но прямо-таки уподобиться Герберту – тщетно: религиозные эмоции двух поэтов весьма различны по составу, а в поэтике их еще меньше общего. Крэшо пишет порывисто (иногда – до бессвязности), пышным и цветистым слогом. Подлинное родство у него – с итальянскими маринистами; правда, приема ради приема он чуждается. Патетика его неподдельна: и неуклюжие вычурности соседствуют в его стихах с поразительными поэтическими находками.
***

Генри Воэн (1622 - 1695).
Еще при жизни его обычно сопоставляли с Крэшо. Он тоже «метафизик», тоже экстатический последователь Герберта; но именно экстаз – скорее даже натурфилософский, чем чисто религиозный – и отдаляет Воэна от его учителя, скрытые и не слишком скрытые цитаты из которого то и дело встречаются в его стихах.

Уроженец Уэльса, Воэн учился в Оксфорде; отец хотел было сделать его правоведом, но помешала гражданская война. Он вернулся в родные места, занялся медициной и стал сельским врачом.

Первый сборник Воэна «Стихи» (1646) был целиком светского содержания. В 1650 - м и в 1655 годах вышли две части его главной книги «Кремень искросыплющий» (Silex Scintillans) – сборника религиозной лирики, вдохновленной восторженным чтением «Храма» Герберта. Последние сорок лет своей жизни Воэн почти ничего не писал.

Мистицизм Воэна был опосредствованным выражением основной идеи его поэзии – гармонии жизни духа с жизнью природы. Условные, «метафизические» приемы стихотворства иногда просто мешают ему, иногда же превращаются во вселенские метафоры, надвременные и надпространственные. Воэн меньше многих современников определен своим временем и замкнут в нем; видимо, этим объясняется то живое и глубокое влияние, которое он оказал на мировосприятие Водсворта.
***