| Nikolay | Дата: Среда, 07 Сен 2011, 10:02 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Статус:  | 
ЛЕСЯ УКРАИНКА
(Лари́са Петро́вна Ко́сач-Кви́тка)
(25 февраля 1871 — 1 августа 1913)
— известная украинская поэтесса, писательница, драматург и публицист; яркая представительница украинского революционного романтизма и критического реализма.
Биография
Лариса Петровна Косач родилась 25 февраля 1871 года в городе Новоград-Волынский.
Мать — писательница О. П. Косач (псевдоним Елена Пчёлка), отец — юрист Петр Антонович Косач (1841—1909), который очень любил литературу и живопись. В доме Косачей часто собирались писатели, художники и музыканты, устраивались вечера и домашние концерты. Дядя Леси (так её называли в семье, и это домашнее имя стало литературным псевдонимом) — Михайло Драгоманов, который со временем по-дружески опекал племянницу и всячески помогал ей, — был учёным, фольклористом, общественным деятелем, продолжительное время жил за границей (во Франции и Болгарии). Леся основательно изучила ряд иностранных языков, что дало ей возможность широко ознакомиться с классическими произведениями мировой литературы.
Леся начала играть и сочинять маленькие музыкальные пьесы с пяти лет, в возрасте девяти лет написала первое стихотворение. В 1881 году она неожиданно тяжело заболела. Её мучила нестерпимая боль в правой ноге. Сперва решили, что у неё острый ревматизм, лечили ваннами, мазями, травами, но всё было бесполезно. Боль перешла в руки. Врачи, наконец, смогли определить, что это — туберкулёз кости. На музыкальной карьере Леси был поставлен крест. После первой, сложной, но крайне неудачной операции рука осталась искалеченной.
Писать и печатать Леся Украинка начала в возрасте 12 лет. К её ранним произведениям относится украинский перевод «Вечеров на хуторе» Гоголя (в соавторстве с братом). Печаталась Украинка в заграничных журналах «Зоря», «Жите і слово», «Літературно-науковий вісник».
Леся лечилась в Крыму, Египте и Греции, в Германии и Австрии, а также у народной целительницы в с. Косовщина (ныне Сумской области). Всё было бесполезно. К обострившемуся процессу костного туберкулёза прибавилась неизлечимая болезнь почек.
Умерла Леся Украинка 1 августа 1913 в грузинском городке Сурами. Похоронена на Байковом кладбище в Киеве.
Личная жизнь
В 1898 году в Запорожье Лариса Петровна познакомилась с Сергеем Константиновичем Мержинским, общественным деятелем, выпускником Киевского университета святого Владимира. Мержинский жил некоторое время в Ялте, проходя лечение от туберкулёза. Четыре года спустя (в 1901 году) Леся едет в зимний Минск к смертельно больному возлюбленному. В тяжелые зимние месяцы рождается одна из сильнейших её драм — «Одержима», Сергей Мержинский умирает, и Лариса Петровна навсегда надевает чёрные траурные одежды.
В 1907 году поэтесса снова вернулась в Крым с Климентом Васильевичем Квиткой, впоследствии ставшим её мужем. Поспешный переезд спас жизнь Клименту Квитке, туберкулёз постепенно отступил. В течение супружеской жизни Климент Квитка записал песни, которые Леся помнила ещё с детства. А уже после смерти жены, в 1917 году, издал фотоскопическим способом двухтомник «Мелодии с голоса Леси Украинки». Климент Васильевич дожил до 1953 года, пережив жену на 40 лет.
Творчество
Литературная деятельность Леси Украинки протекала в эпоху империализма и первой русской революции. В украинской литературе того времени определились натуралистическое, декадентско-символистское и революционно-демократическое течения. К последнему, резко противопоставлявшемуся всей буржуазно-националистической литературе, примыкали П. Грабовский, М. Коцюбинский и А.Тесленко. Леся Украинка относилась отрицательно как к декадентам, так и к натуралистам. Отходя от либералов, она всё более и более проникалась революционными идеями, приближаясь к революционным демократам.
Мировоззрение Украинки в конце 1880-х — начале 1890-х годов ещё не сложилось окончательно; в нём сказывались порой и влияния либерализма; но в дальнейшем писательница освобождалась от них, определённо и решительно сближаясь с революционной демократией (особенно в период революции 1905—1907 годов).
Творческий метод Украинки более близок к романтизму, чем к реализму, но в основе он резко отличался от метода декадентствовавших украинских неоромантиков, в особенности символистов, прежде всего своей идейной и тематической направленностью, а также художественными средствами. В отличие от многих романтиков-декадентов Украинка не идеализировала прошлого, хотя и создавала свои образы на историческом материале.
В ранних лирических и эпических произведениях Украинки ощущалось влияние предшествовавшей и современной ей украинской либерально-буржуазной поэзии: П. Кулиша, Я. Щеголева, М. Старицкого, О. Пчилки, но наряду с традиционно-романтической образностью («Конвалія») мы видим здесь более конкретные исторические образы греческой поэтессы Сапфо, королевы Марии Стюарт; наряду с народно-песенной ритмикой и строфикой (т. н. «коломыйковой») — гекзаметр, дистих и сонет. Уже в первых поэтических опытах Украинки чувствовалось нечто новое, оригинальное, своеобразное, не похожее на произведения её украинских литературных учителей.
На поэзию Украинки имела большое влияние русская и западноевропейская литература, в особенности Г. Гейне, которого она много переводила («Книга пісень», изданная в 1892 в Львове, «Атта Троль», «Ткачи» и др.). Украинка находилась и под влиянием Шевченко. Под влиянием баллад Шевченко Украинка написала свою раннюю поэму «Русалка», в которой, по мнению украинского поэта и критика И. Франко, был «слабенький отголосок шевченковских баллад без жизненных наблюдений и социальных контрастов». В дальнейшем влияние Шевченко становилось более глубоким. Оно сказывалось главным образом в страстной ненависти Украинки к царизму.
В интимной лирике Украинки вначале преобладали обычные мотивы природы, любви. В большинстве случаев они проникнуты грустными настроениями. Скорбь поэтессы, усугубленная тяжкой болезнью, в отличие от скорби поэтов-современников, навеяна не литературными образцами, — она искренна, непосредственна. В лирике Украинки отражена тяжёлая внутренняя борьба личного и общественного. Общественные мотивы начали появляться в лирике Украинки очень рано («В’язень», «Коли втомлюся я…» и т. д.). Это прежде всего мотивы недовольства невыносимой царской действительностью, гнева и ненависти к царизму, протеста против национального и социального гнёта, стремления к полной свободе. Украинка постепенно, но последовательно преодолевала личные страдания, всё более убеждаясь в том, что роль поэта — в служении народу; иногда, подобно многим романтикам, она идеализировала эту роль («Співець», «Contra spem Spero», «Мій шлях», «Досвітні огні»). Недовольство действительностью первоначально преломлялось сквозь призму протеста против национального угнетения украинского народа. Но вместе с тем она осознавала и социальный гнет («Коли втомлюся я…», «Slavus-Sclavus»). Она выражала недовольство примиренческой, угоднической политикой украинских либералов («Слово, чому ти не твердая криця?», «Товаришці на спомин»). В годы, предшествующие революции 1905—1907 гг., мы наблюдаем в поэзии Украинки и яркие революционные мотивы («Поворот», «Полярна ніч», «Ох, як то важно…», «Дим», «Напис в руїні»). Являясь крупнейшим поэтом после Шевченко в дореволюционной украинской литературе, Украинка широко использовала в своей лирике формальные достижения русской и мировой поэзии и в особенности богатства украинского фольклора.
Основные идейные мотивы лирики Украинки получили дальнейшее развитие в ряде её эпических поэм («Самсон», «Роберт Брюс, король шотландський», «Одно слово»). В поэме «Давня казка», трактующей о роли поэта в обществе, чувствуется влияние сатиры Гейне. В поэме «Віла-посестра» Украинка использовала сербский фольклор, а в поэме «Ізольда білорука» — средневековый роман «Тристан и Изольда».
В конце 1890-х — начале 1900-х годов Украинка отдалась преимущественно драматическим жанрам. Первая её пьеса «Блакитна троянда» (1896) хотя и ставилась на сцене, но особенного успеха не имела. В дальнейшем Украинка выступала большей частью в жанре драматической поэмы и драмы, не рассчитанной на постановку в театре. В драматических произведениях талант поэтессы достигает кульминационной точки в своём развитии. Характерной особенностью драм Украинки является широкое использование образов мировой литературы и фабульного материала из области истории и мифологии различных эпох и народов мира. Поэтесса давала оригинальную трактовку сюжета, наполняла его новым идейным содержанием, талантливо обрабатывая классические фабульные ситуации. В драматических поэмах «Вавілонський полон» (1903) и «На руїнах» (1904) разработана тема борьбы против национального угнетения и конфликта между личностью и обществом. Фантастическая драма «Осіння казка» явилась первым откликом Украинки на революционные события 1905—1907 гг. В драматической поэме «Кассандра» (1907) Украинка дала оригинальную трактовку образа Кассандры, не раз уже встречавшегося в произведениях мировой литературы. Конфликтам сильных романтических героев с окружающей их средой посвящены драматические поэмы: «У пущі» (1907), «Руфін и Прісцілла» (1908), «Адвокат Мартіан» (1911) и «Оргія» (1911). Одним из наиболее выдающихся драматических произведений Украинки является драма-феерия «Лісова пісня» (1911), построенная на богатом материале волынского фольклора и написанная ритмически прекрасным стихом. В драме отражено недовольство действительностью и стремление к лучшей, свободной жизни. «Лісова пісня» много раз ставилась на сцене не только дореволюционного, но и советского украинского театра. Оригинальная интерпретация образа Дон Жуана дана в драме «Камінний Господар» [1912]. В этой драме Донна Анна показана Украинкой не жертвой Дон Жуана, а сильной индивидуальностью, совращающей Дон Жуана с пути протеста против общества и толкающей его на путь примирения с ним, что и явилось причиной гибели героя. Творчество Украинки содержит также образцы прозы.
Украинская буржуазно-националистическая критика обнаруживала непонимание творчества писательницы, становясь в тупик перед сложными аллегориями и символами её произведений. Она пыталась обесценить её лучшие произведения, проникнутые подлинно демократическими идеями. Из дореволюционной критики только И. Франко пытался в своей статье (1898) объективно оценить выдающуюся роль Украинки: «Со времени шевченковского „Поховайте та вставайте“ Украина ещё не слышала такого сильного, горячего и поэтического слова, как из уст этой малосильной, больной девушки».
Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/Леся_Украинка )
***
Леся Украинка — Краткая биография
Во многих ее стихах часто повторяются два слова: «крылья» и «песня». Может быть, оттого, что самой сильной мечтой ее всегда было взлететь, преодолевая оковы слабого тела, а строки ее стихов, наполнены мягкими и печальными напевами родной земли, где бы она не находилась: под жарким солнцем Египта, серым и дождливым небом Германии или у берегов Средиземного моря в Греции...
Леся Украинка родилась 25 февраля 1871 года в г. Новоград-Волынском, в той части Украины, которая входила в состав Российской империи.
В семье не чуждой высоких духовных интересов: мать — писательница, творившая под псевдонимом: Олена Пчилка (Ее поэзию и рассказы на родном языке для детей, хорошо знали на Украине), отец — высокообразованный помещик, очень любивший литературу и живопись. В доме Косачей часто собирались писатели, художники и музыканты, устраивались вечера и домашние концерты. Дядя Леси (так ее звали в семье и это домашнее имя стало ее литературным псевдонимом.) — Михаил Драгоманов, впоследствии дружески опекавший племянницу и всяческий помогавший ей, — был известным ученым, общественным деятелем, подолгу жил за границей во Франции и Болгарии. Он водил знакомство с Иваном Сергеевичем Тургеневым, Виктором Гюго, был в курсе всех новейших литературных и политических событий и часто пополнял библиотеку племянницы посылками из-за границы.
Любимая всеми Леся поначалу росла здоровой и веселой. Она не получила систематического образования, так как не посещала гимназии. Ее единственным и довольно строгим домашним учителем была мать, Ольга Петровна. Она разработала собственную программу обучения, отличавшуюся широтой и основательностью, но строгой системы в ней не было и об этом недостатке сама поэтесса впоследствии очень сожалела. Отец пытался настаивать на том, чтобы пригласить к Лесе преподавателей из гимназии, но разве можно было переспорить властную, самолюбивую Ольгу Петровну, привыкшую к тому, что в жизни Леси должны быть главными только ее решения?!! Обстоятельства судьбы дочери способствовали этому ошибочному убеждению.
Необычайно талантливая, восприимчивая, ранимая, с глубоким, истинным, музыкальным дарованием, (она начала играть и сочинять маленькие музыкальные пьесы с пяти лет!) в возрасте восьми лет написавшая первое стихотворение, Леся в 1881 году неожиданно тяжело заболела. Ее мучила нестерпимая боль в правой ноге. Сперва решили, что у нее острый ревматизм, лечили ваннами, мазями, травами, но все было бесполезно. Боль перешла в руки.
Врачи, наконец, смогли определить, что это — туберкулез кости. На музыкальной карьере Леси был поставлен крест. После первой, сложной, но крайне неудачной, операции рука осталось искалеченной! Тогда-то в глазах хрупкой девочки впервые появилась печаль. Она и в дальнейшем, словно легкое покрывало, будет окутывать все ее творчество. Отныне много месяцев в году девочка должна лежать в постели, не делать резких движений, все время испытывать мучительную боль...
Родители не сдавались. Они возили девочку к морю, на грязевые ванны и купания, обращались к лучшим врачам, народной медицине, заграничным профессорам в Германии. Позднее, когда мать говорила Лесе, что на создание ее прекрасной драмы — феерии «Лесная песня» (1911 год) повлияли только образы классической литературы, поэтесса смело отрицала это: «Я не поминаю лихом волынские леса. Вспомнив о них, написала «драму — феерию» в их честь и она принесла мне много радостей». Она всегда и во всем пыталась отыскать радость, даже в малом! В ней жил неукротимый дух. Самозабвенно, ночами, изучала языки: болгарский, испанский, латинский, древнегреческий, итальянский, польский, немецкий, не говоря об английском и французском, географию, историю Востока и восточных культур, историю искусства и религий, а для своих младших сестер в 19-летнем возрасте (!) написала учебник: «Древняя история восточных народов». Михайло Павлык — украинский писатель и общественный деятель — вспоминал об одной из встреч с поэтессой во Львове в 1891 году: « Леся просто ошеломила меня своим образованием и тонким умом: Я думал, что она живет только поэзией, но это далеко не так. Для своего возраста это — гениальная женщина. Мы говорили с ней очень долго, и в каждом ее слове я видел ум и глубокое понимание поэзии, науки и жизни!»
Лесе было всего лишь двадцать лет! Год назад, в 1893, во Львове, (Западная Украина) вышла тоненькая книжечка ее стихов названная: «На крыльях песни» и тепло встреченная критикой и публикой. Книга быстро сделала ее популярной.
Иван Франко писал с восхищением о «чуде жизнеутверждения» — стихах молодой поэтессы, которые словно выросли из украинских песен и сказок.
—Читая мягкие и расслабленные или холодно резонерские сочинения украинцев — мужчин и сравнивая их с этими бодрыми, сильными и смелыми, и вместе с тем, такими искренними словами Леси Украинки, невольно думаешь, что эта больная, слабая девушка — едва ли не единственный мужчина во всей Украине!» — с горьким юмором заключал И. Франко.
Уже в ранней лирике читателей восхищало прекрасное владение словом, живая образность языка, богатство рифм и сравнений и что немаловажно — скрытая сила и глубокая одухотворенность: За печалью и легкой грустью скрывалась порой такая мудрость и жажда жизни, что те немногие, кто знал о личной драме поэтессы, лишь в восхищении качали головой. Надо сказать, что многие из стихотворений тоненького сборника почти сразу стали народными песнями. Их напевали часто и не зная имени автора.
В творчестве Леси Украинки слишком заметна тема родины, тема свободы для Украины, чтобы ее можно было обойти стороной. Ее дядя, сторонник идеи национальной независимости Украины от Российской империи, был вынужден эмигрировать за границу, тетка по отцу, Елена Антоновна Косач за участие в революционном движении не раз подвергалась арестам и ссылкам: Даже возлюбленный поэтессы, Сергей Мержинский (они познакомились в Крыму, в 1897 году), будучи смертельно больным, сам участвовал в революционном движении РСДРП, распостранял прокламации и листовки: И кто знает, может быть, именно потому, любящая, но властная, Ольга Петровна Косач так противилась сближению, а потом и роману, своей дочери с Сергеем Мержинским, что слишком пугала ее эта опасная деятельность, слишком хорошо она знала, к чему может привести увлеченность жажды подвига и жертвы, как может она разбить и изранить сердце и душу!
Далеко за примерами ей и ходить не надо было — полродни Косачей-Драгомановых находились в опале, включая родного брата Леси, Михаила, (*в будущем профессора Харьковского и Дерптского университетов) которого за сочувствие революционным и национальным идеям чуть не выгнали из университета!
Примешивалась к этому всему, конечно, еще и обычная эгоистическая материнская ревность, боязнь потерять контроль и власть над хрупким беспомощным существом, каким ей всегда казалась дочь... Но лишь казалась...
Когда в 1901 году Сергей Константинович Мержинский будет умирать от туберкулеза легких, Ольга Петровна беспрекословно подчинится волевому решению дочери быть возле любимого и отпустит ее в Минск, к нему. Мержинский так и умрет на руках у Леси — Ларочки, как он звал ее, а она, — чтобы выйти из «апогея скорби», — за одну ночь напишет лирическую драму «Одержимая», используя древний библейский сюжет: Позже она скажет об этой своей работе: «Признаюсь, что я писала в такую ночь, после которой, верно, долго буду жить, если уж тогда жива осталась. Если бы меня кто—нибудь спросил как я из всего этого жива вышла, я бы могла ответить:»J'en ai fait un drame* — Я создала из этого драму! (*франц.)»
Но и не только драму. Цикл ее лучших лирических стихов 1898—1900 гг. посвящен Сергею Мержинскому. Он был опубликован только после смерти поэтессы и до сей поры потрясает глубиной и икренностью боли и высоты прекрасного любовного чувства! В одном из стихотворений 7 июня 1901 года есть такие строки:
Уста твердят: Ушел он без возврата,
Нет, не покинул, — верит сердце свято.
Ты слышишь, как струна звенит и плачет?
Она звенит, дрожит слезой горячей.
Здесь в глубине трепещет в лад со мною:
«Я здесь, я здесь всегда, всегда с тобою!»
И в песнях ли хочу избыть я муку,
Иль кто нибудь сожмет мне нежно руку,
Иль задушевный разговор ведется,
Иль губ моих губами кто коснется —
Струна звенит, как эхо надо мною:
«Я здесь, я здесь всегда, всегда с тобою!»
(Уста твердят: Перевод А. Островского.)
Леся Украинка по натуре была очень скромным человеком и свои лирические стихи для публикаций отбирала особо тщательно. Многое из написанного при ее жизни так и не увидело свет, а академические издания 60-x годов двадцатого столетия давно позабыты: Лишь в ее великолепных драмах и поэмах мы видим ярчайшие отблески — отзвуки страстной, поэтичной натуры, способной на глубокое, самоотверженное чувство: Когда умру, на свете запылают
Слова, согретые моим огнем.
И пламень, в них сокрытый, засияет
Заженный в ночь, гореть он будет днем...
(«Когда умру:» Перевод Н.Брауна.)
как—то пророчески написала она в 1896 году.
Внутренним пламенем чувства объято и одно из самых лучших ее творений — драма феерия «Лесная песня» Образ русалки — девушки Мавки, влюбленной в простого деревенского парня, ради которого она покинула озерный, лесной мир и пришла жить к людям, навеян сказками, легендами и поверьями, услышанными в детстве на Волынщине.
«Лесная песня» — рассказ о трагической любви русалочки — Мавки, погибшей в жестоком и циничном мире людей с восторгом была принята читателями, но сценическая ее постановка была осуществлена только много позднее Киевским театром драмы имени Леси Украинки где-то в середине двадцатого века, в советское время. С тех пор она не сходит с театральных афиш самых разных театров драмы, так же как и другая прославленная пьеса поэтессы — «Каменный хозяин».
Вот что сама Лариса Петровна говорила о создании и замысле драмы «Каменный Хозяин или Дон-Жуан» в письме А. Е. Крымскому от 24 мая 1912 года: «Я написала Дон-Жуана! Вот того самого, «всемирного и мирового», не дав ему даже никакого псевдонима. Правда, драма (опять драма!) называется «Каменный хозяин», так как идея ее — победа каменного, консервативного начала, воплощенного в Командоре, над раздвоенной душой гордой и эгоистичной женщины (донна Анна), а через нее и над Дон-Жуаном, «рыцарем свободы». Не знаю, конечно, что у меня получилось, хорошо или плохо, но скажу Вам, что в этой теме что-то дьявольское, таинственное, недаром она уже скоро триста лет мучит людей. Говорю «мучит», ибо написано на нее много, а хорошего написано мало, на то ее и выдумал «враг рода человеческого», чтобы разбивались о нее подлинное вдохновение и самые глубокие мысли: Так или иначе, но вот уже и в нашей литературе есть Дон-Жуан, собственный, оригинальный тем, что написала его женщина, чего не было до сих пор, кажется...»
Новаторство писательницы было не только в том, что она оказалась первой (и единственной!) женщиной, написавшей один «из шедевров о шедевре», но и в том, что впервые Дон-Жуан был в этой драме был показан как тщеславный и эгоистичный человек, ради своих минутных прихотей и желаний готовый пойти на любое преступление: Он под стать гордой, язвительно — насмешливой донне Анне, признающей власть над людьми — даром для избранных, что ценится превыше богатства и любви! Но презревшие любовь ( олицетворенную в образе жертвующей для любимого честью и добрым именем Долорес) и Дон-Жуан и донна Анна замирают в каменном оцепенении Смерти: Финал драмы был ярок и необычен настолько, что многие из зрителей, вскрикивали от ужаса, увидев в зеркале на сцене образ Каменного Хозяина — Командора, в которого превратился Дон-Жуан, облачившись в его плащ!
Драма впервые была поставлена в 1914 году М.К. Садовским на сцене Киевского театра драмы и прошла с аншлагом. М. Садовский — великолепный актер и режиссер, исполнил в ней роль Командора.
А между тем для поэтессы жизнь разыгрывала последние акты ее собственной драмы.
Тридцати шести лет от роду, она вновь полюбила. Человека, который на ее чувства ответил не менее искренней и глубокой привязанностью — Климента Квитка, ученого музыковеда-фольклориста, собирателя народных преданий и песен. Мать Леси снова была яростно против всяческих отношений дочери «с каким-то нищим», как она презрительно называла Климента — человека мягкого по характеру, замкнутого, стеснительного, пережившего в детстве глубокую личную драму — он рос в приемной семье. Но Квитка так страстно привязался к тоненькой, больной женщине с большими печальными глазами, понимающей его с полуслова, что наотрез отказался ее покинуть! И, несмотря на весь гнев и мрачные прогнозы будущего молодых, Ольга Петровна была вынуждена согласиться на брак дочери.
Она, однако, продолжала отравлять ее жизнь письмами, в которых пыталась всячески опорочить Климента, называя его «бессчестным человеком, женившимся на деньгах Косачей-Драгомановых». Здесь ее уже трудно было оправдать и понять. Материнская ревность, как и любовь, — глубокий омут!
Молодые приняли решение: отказались от помощи родителей. Все деньги, необходимые на лечение тяжелобольной жены Климент зарабатывал сам. Продавали все, что можно было продать: вещи, нехитрый скарб, кухонную утварь. Дорожили только библиотекой...
Леся лечилась в Египте и Греции, в Германии и Австрии. Все было бесполезно. К обострившемуся процессу костного туберкулеза прибавилась неизлечимая болезнь почек. Она скончалась в г. Сурами (Грузия) первого августа 1913 года. Улетела «на крыльях песни». Осуществилась ее давняя мечта: она всегда хотела потрогать руками облака...
(Источник – Леся Украинка; http://lesya.info/ )
***
2001 ГОД ОБЪЯВЛЕН ЮНЕСКО ГОДОМ ЛЕСИ УКРАИНКИ
(Владимир БУРБАН / Зеркало Недели, № 8 (332) 24 февраля — 2 марта 2001)
(Извлечения из статьи)
Вкраїна бачила не раз,
Як тії закоханці
Надвечір забували все,
Про що співали вранці.
Леся Украинка, из стихотворения к годовщине Т.Г. Шевченко
<…> Что же касается поэтов, изящной словесности вообще, то лишь фигур Тараса Шевченко, Ивана Франко, Леси Украинки достаточно, чтобы говорить о высочайшем — мировом уровне украинской литературы. <…>
К этим поводырям и пророкам, будителям нации и принадлежит Лариса Петровна Косач, взявшая такой символичный псевдоним — Леся Украинка. Национальная идеологема, заложенная уже в самой сознательно взятой фамилии (отметим попутно, что здесь не обошлось, пожалуй, без влияния Лесиного дяди — известного общественного и литературного деятеля Михаила Драгоманова, подписывавшегося псевдонимом Украинец, Ukraino, Ukraine).
Год 1871 оказался «урожайным» на литераторов. Ровесниками Леси Украинки были Генрих Манн, Марсель Пруст, Теодор Драйзер, Леонид Андреев, Василь Стефаник, Агатангел Крымский, Лесь Мартович, Мыкола Вороный и фольклорист, литературовед и композитор Филарет Колесса. Лесины родители объединяли два знатных старинных рода: по матери — Драгомановых (при казачьем войске толмачей называли драгоманами, слово берет свое начало аж в ассирийском языке), по отцу — Косачей (род известный в Боснии еще с XIV века).
Как отметил академик А. Белецкий, мать Леси, известная украинская писательница Елена Пчилка, делала все, чтобы сосредоточить внимание детей (а их в семье было шестеро) на украинской национальной культуре, различии между «своим» — врожденным и «не своим» — великороссийским. Отец говорил только по-русски (любопытно, что его учителем словесности в Черниговской гимназии был Леонид Глибов). Из этого, естественно, не следует, что в семье, где лидером была мать (ведь издавна в нашем народе бытует пословица: «Как отец скажет, так по-маминому и будет»), бушевали пресловутые национальные «разборки».
Сама Елена Пчилка переводила Гоголя, в доме часто гостили русские литераторы, читались русские книги и журналы. Леся прекрасно знала русскую классическую литературу. Со временем она предлагала издательскому проекту брата Михаила переводы отдельных произведений Гончарова, Достоевского, Мачтета, Пушкина, Толстого, Тургенева, Салтыкова-Щедрина (которого особенно любила), Лермонтова, Надсона, Некрасова («Короленко надо бы целиком издать... Гаршина тоже нужно целиком, я наперед беру «Красный цветок»). Переводила на русский И.Франко для ростовского издательства. Писала статьи в петербургский журнал «Жизнь». Когда Григорий Мачтет однажды поинтересовался, может ли она писать по-русски, Леся написала замечательное лирическое стихотворение «Когда цветет никотиана».
Чужим не гнушаясь, первую школу национального самоосознания Леся Украинка прошла именно в семье, под влиянием матери. Поэтому для нас так важно уяснить, что только в семье закладываются устои национального самосознания и дети тогда заговорят на украинском, когда на нем заговорят матери... Должен сработать закон души и сердца, а закон о языках — для безнадежно равнодушных и национально индифферентных (был бы этот закон Законом, а не погремушкой).
Получив только домашнее образование — в четыре года «уже очень хорошо читала» — и постоянно занимаясь самообразованием, Леся Украинка приобрела энциклопедические знания. Свободно владела французским, немецким, английским, русским, польским языками. Хорошо знала греческий, латинский, болгарский, итальянский, испанский, грузинский и другие языки. Современники вспоминают, как в одном из публичных выступлений («позавидовал бы любой профессор») Леся цитировала, в том числе и в оригинале, Бодлера и Кардуччи, Леопарди и Шекспира, Бернса и Барбье, ссылалась на Льва Толстого и Верлена, не забывая и родного Шевченко. Ее перу принадлежат высокопрофессиональные статьи о французской, польской, итальянской литературах.
Для Леси Украинки характерна органичность, естественность языкового мышления. Пушкин, говорят, думал по-французски, Гоголь — по-украински, перелицовывая российские слова на украинский лад, Тютчев, прожив почти всю жизнь за границей, с трудом подбирал русские слова. Лексика украинская, вобрав в себя лексические богатства Волыни и Поднепровья, Галиции и Подолья, Буковины и Карпат, лилась полноводно и мощно, как весенний паводок. Как нам нужен «Словарь Леси Украинки»!
Блестяще владея словом, имея феноменальную память и огромный филологический талант, Леся Украинка часто писала свои произведения быстро и искрометно, особенно в периоды душевных бурь. Да, драматическая поэма «Одержима» была написана за одну ночь у кровати умирающего Сергея Мержинского, знаменитая «Лісова пісня» — за 12 дней, хотя замысел вынашивался годами. И подчеркивала: «Не віршую з заміром».
Очень любила музыку, особенно органную, часто играла свои собственные импровизации-композиции, была превосходной пианисткой, создала настоящую музыкальную ораторию «Лісова пісня». «Мне иногда кажется, — писала в письме М. Драгоманову, — что из меня вышел бы куда лучший музыкант, чем поэт, да вот беда, «натура сыграла со мной злую шутку». Хорошо разбиралась в живописи, скульптуре, архитектуре, театральном искусстве. Начала было учиться рисованию у петербургского академика, даже написала маслом несколько очень красивых картин.
Но все растоптала безжалостная болезнь. Жизненный путь Леси Украинки пролегал через Голгофу невыносимых физических страданий. Еще в детстве началась, как она грустно шутила, «тридцатилетняя война» с туберкулезом, поразившим сначала кости руки и ноги, а затем проснулся в почках и легких. Тридцать лет непрерывной боли, постоянной борьбы со «злой шуткой натуры»! Как могла выдержать это ее хрупкая, худенькая плоть? Грешно использовать избитые фразы типа «непобедимый дух», «несокрушимая воля»... Нужно склониться перед мужеством этой необыкновенной женщины, которая нередко самой себе удивлялась, говоря, что парадокс творчества состоит и в том, что «в тепле и достатке, хоть меня на колышек повесьте, ничего не хочется делать, а если и делаю, то только по «патриотическому долгу». Хотела бы знать, есть ли еще такие люди, как я?» Пожалуй, все же нет...
Она была лишена обычного для всех общения со сверстниками, нежно любила родителей, сестер и братьев, особенно Михаила — были они неразлейвода и даже имели общее прозвище — Мишолесие.
Ее душа хотела любви. Человеку с мышлением «репортера скандальной хроники», с нюхом, настроенным на запах чужого грязного белья, только и остается, что создать в собственном болезненном воображении образ «нетрадиционно ориентированной извращенки».
Все, все покинуть,
до тебе полинуть,
Мій ти єдиний,
мій зламаний квіте!
Все, все покинуть,
з тобою загинуть,
То було б щастя,
мій згублений світе!
Эти страстные строки посвящены любимому другу Леси Украинки — белорусу Сергею Мержинскому, политическому единомышленнику, активному деятелю социал-демократического движения, человеку редчайшей духовной и физической красоты, еще с детства взлелеянному в мечтах рыцарю сердца. <…>
Окидывая взором жизненный и творческий путь Леси Украинки, поражаешься не только феноменальной человеческой стойкостью, но и невероятной высотой и неисчерпаемостью ее творчества, разнообразием и многогранностью интересов — поэзия, проза, литературная критика, публицистика, история, этнография и фольклор, музыковедение и драматургия. Дмитрий Донцов называл Лесю Украинку «поэтессой украинского рисорджименто». Да, украинское возрождение во многом обязано Лесе Украинке, в чьих произведениях восстали монументальные образы самоотверженных борцов, героев, поднявшихся на защиту всех униженных, Прометеев духа, способных во имя высокой цели пожертвовать собой. «Со времен Шевченковского «Поховайте та вставайте, кайдани порвіте» Украина не слышала такого сильного, горячего и поэтического слова, как из уст этой слабосильной, больной девушки» — эти хрестоматийно-всеобъемлющие слова Ивана Франко — только ключ к постижению всей глыбы творческого наследия одного из величайших в истории человеческой цивилизации художников. Наследия, не поддающегося легкому прочтению. Если стихи Леси Украинки, особенно юных лет, воспринимаются без усилий, то более поздние произведения, прежде всего драматические, требуют напряженной работы души и ума. Она смело взялась за собственную, оригинальную трактовку «странствующего сюжета» о Дон Жуане («Боже, прости меня и помилуй! Я написала «Дон Жуана»! Того самого, «всемирного и мирового», не дав ему даже никакого псевдонима»). А ведь такие блестящие образцы имела перед собой — Мольера и Байрона, Тирсо де Молину и Гольдони, Мериме и Пушкина! Трагедия «рыцаря свободы» заиграла новыми мощными аккордами, и «Камінний господар», рядом с «Оргією» и «Лісовою піснею», стали, по словам М.Рыльского, «бриллиантовым венцом» Леси Украинки. Ее «Лісова пісня» возвышается даже над Шекспировским «Сном в летнюю ночь», «Синей птицей» Метерлинка, «Снегурочкой» Островского, символистскими пьесами-сказками Гауптмана, произведениями гейдельбержских романтиков — благодаря неповторимой национальной стихии, философской глубине, совершенной драматургии. «А историю Мавки может только женщина написать», — полемически подчеркивала Леся в письме к матери, сознаваясь, что «я даже сама «неравнодушна» к этой вещи, т.к. она мне подарила столько дорогих минут экстаза, как мало какая другая... Мне кажется, что я просто вспомнила наши леса и затосковала по ним. Я ведь уже давно эту мавку «в уме держала», еще с тех пор, когда ты в Жаборице мне что-то о мавках рассказывала... Потом я в Колодяжном в лунную ночь бегала сама в лес (никто из вас этого не знал) и там ждала, чтобы мне привиделась мавка. И над Нечимным она мне виделась, когда мы там ночевали — помнишь — у дяди Льва Скулинского... Околдовал меня этот образ на всю жизнь». В этом шедевре все — из червонного золота. Скажем, ремарки для большинства драматургов — это просто «элемент конструкции». А у Леси Украинки? Вчитаемся:
«Хмарна, вітряна осіння ніч. Останній жовтий відблиск місяця гасне в хаосі голого верховіття. Стогнуть пугачі, регочуть сови, уїдливо хававкають пущики. Раптом все покривається протяглим сумним вовчим виттям...
Починається хворе світання пізньої осені...»
Много отдал бы любой прозаик за это словно нехотя оброненное — «хворе світання пізньої осені».
Мир признал, что драматические произведения Леси Украинки — вершина театра XX века.
Все в ней и ее творчестве было гармоничным.<…> Сквозной темой творчества Леси Украинки является тема национального порабощения, национального освобождения. В отношениях подневольного украинства с имперскими структурами четко определяла суть — «рабы рабов»....
(Источник – Леся Украинка; http://lesya.info/store/articles/unesko-2001-god-lesi-ukrainki.html )
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
| Nikolay | Дата: Среда, 07 Сен 2011, 10:28 | Сообщение # 2 |
|
Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Статус: | 
Цветок папоротника для Леси Украинки
(Леся Украинка и Ольга Кобылянская)
Биографы Леси Украинки в ее личной жизни идентифицируют два увлечения: Сергея Мержинского и Климентия Квитку. И почти целое столетие покрывалом тайны было покрыто имя еще одного человека, с которым писательницу связывали близкие отношения. Отношения, которые мать поэтессы впоследствии охарактеризовала как "настоящее духовное родство". Разгадка столетнего молчания литературоведов и проста, и неожиданна. Дело в том, что тайной любовью украинской писательницы была... другая женщина.
Имя Ольги Кобылянской известно, наверное, не меньше, чем имя ее знаменитой подруги - в основном по хрестоматийному произведению "Земля" и многочисленным новеллам.
Об их романе - а по-иному эти отношения назвать нельзя - долгое время ничего не было известно. А ведь все эти годы прямое доказательство их любви тихо пылилось на полках библиотек. Речь пойдет о личных бумагах писательниц: письмах и дневниках. К сожалению, сегодня можно восстановить лишь в одностороннем порядке - письма Ольги Кобылянской не сохранились. Их таинственное исчезновение из личного архива Ларисы Косач - одна из многих загадок в истории этих женщин.
Те свидетельства, что уцелели в водовороте лет - письма Леси Украинки, единственный дошедший до наших дней ответ Ольги Кобылянской - могут рассказать многое о столь удивительных, годами замалчиваемых отношениях двух писательниц.
Она
В украинскую литературу Ольга Кобылянская шагнула в конце позапрошлого века. Вернее ворвалась в нее подобно метеору, вызвав шквал критики и негодования. Молодая, не признающая авторитеты, слабо знающая украинский язык (мало кому известно, что свои первые произведения, как и ранние дневники, она писала на немецком), дебютантка открыла собой новую эпоху в литературе.
В то время писатель, стремящийся к успеху на литературном поприще, должен был обратиться к народной тематике. Кобылянская же, вопреки традиции, главными героинями своих книг делает женщин. Не "Катерин" и "сердешных Оксан", а совершенно иных женщин - сильных и независимых, самодостаточных и не нуждающихся в мужской опеке. Впервые в украинской литературе женщина пишет о женщине - пишет открыто, не прячась за мужскими псевдонимами.
Но самым шокирующим фактом в творчестве Кобылянской была нескрываемая, бьющая через край сексуальность ее произведений. Именно ей принадлежит первая в истории украинской литературы эротическая новелла "Природа". Сейчас назвать ее непристойной не отважился бы и самый заядлый ханжа. Но тогда подобный шаг был серьезным вызовом общественным нравам. "У нас не принято писать о потребностях тела", - захлебывались в истерии моралисты. Чтобы излишне не шокировать чувствительную публику, писательница ухитрялась наиболее откровенные эротические переживания и фантазии своих героев кодировать в музыкальных символах и образах природы. Современное прочтение той же "Царевны" дают возможность в изображении грозы увидеть скрытое описание чувств, испытываемых во время полового акта!
Естественно, что такое не могло пройти бесследно. Начинающую писательницу нещадно критикуют, отказываются печатать. Непонимание современников и духовное одиночество дополняются одиночеством личным. Мужчины явно боялись эту слабую женщину, в которой их пугало многое - и излишняя самоуверенность и непривычное стремление к самостоятельности, и явное пренебрежение традициями. В отчаянии Ольга запишет в своем дневнике: "Господи, неужели на свете нет ни одного, такого как я, человека, с которым я могла бы жить, хотя бы женщины?" Результатом этих поисков стала новелла "Valse melancolique", в которой описываются неоднозначные отношения трех женщин, отгородившихся от мира мужчин в своем маленьком мирке. Там же впервые же появляется мотив "любви женщин, которую мужчина не может понять, потому что она широка для него". И поэтому чувство, предназначенное человеку противоположного пола, отдается женщине, единственному существу, способному его принять и оценить.
...И ОНА
Одной из немногих, кто сразу разглядел в начинающей писательнице талантливого и многообещающего автора, была Леся Украинка. В 1898 году она пишет Кобылянской первое письмо, предлагая заочное знакомство. Завязывается переписка. Писательницы обсуждают общие интересы. Но постепенно отношения женщин становятся все более близкими. "Если бы цветок папоротника существовал, он был бы на Вас похожий", - прорывается неожиданно у Леси Украинки среди длинных рассуждений на литературные темы.
При этом у каждой - своя история взаимоотношений с противоположным полом. У Кобылянской - роман с критиком Иосифом Маковеем, У Леси Украинки - с умирающим от туберкулеза журналистом и революционером Сергеем Мержинским. Гордиев узел эмоций, страстей и судеб разрубил март 1901. Кобылянская порывает с Маковеем. На руках у Леси Украинки умирает ее любимый. Потеряв в лице Мержинского любовь, писательница теряет и надежду на счастье и смысл для дальнейшего существования. Тяжелые воспоминания гнетут ее и гонят прочь из опостылевших родных стен. Снедаемая нахлынувшей тоской, она пишет своей подруге письмо, прося разрешения приехать:
"Мне хочется Ваших тихих речей, Ваших теплых взглядов Вашей еще не слышимой мною музыки, меня манят Ваши нежные, но уже милые горы и вся Ваша страна, что давно мечтою моею стала.
Напишите же мне дорогая подруга, смогу ли я к Вам приехать к Вам...
Целую и жму руку.
Л.К."
Это письмо закрывает собою первый цикл этой переписки. Запомните его, мы еще к нему вернемся.
ДОЖДЕВЫЕ ПИСЬМА: КТО-ТО И КТО-ТО
Итак, летом 1901 года две писательницы встретились в Карпатах. Целый месяц они провели уединенно в домике пани Ольги в имении ее родителей. После этого Леся Украинка отправляется в дальнейшее путешествие по Карпатским горам, к которому, как предполагалась, попозже должна была присоединиться и Ольга. Однако этому не суждено было сбыться. Результатом непредвиденной разлуки стали так называемые "дождевые письма" - сильные ливни застигли Лесю Украинку в одном из небольших городков. Первое из них мы приводим ниже:
"Пусть кто-то будет добрым и простит, что письмо это не на карточке написано, а так, как приказал Бог быть письмам. На дворе страшная слякоть, а кто-то, не имея карточки, боится на улицу высовываться, иначе будет "миау". С тех пор, как кто-то уехал, с погодой лада нет... все хлюпает. "Миа-а-ау"!
Тут кого-то очень часто вспоминают ... Пусть кто-то чаще пишет, и тогда все будет чичя-ляля.
Кто-то посылает свой привет всей милой семье Кобылянских, а кому-то делает пасы самым неожиданным способом.
Па!
Кто-то".
А теперь сравним это письмо с предыдущим. Различия между ними - просто разительны! Дальнейшее сравнение писем, написанных до и после встречи женщин в Карпатах, только подтвердят огромные изменения, произошедшие в стиле переписки после этого знаменательного события.
Во-первых, полностью исчезли местоимения "я", "ты" и "вы", сменившись на безликое "кто-то".
Во-вторых, все дальнейшие письма пишутся от третьего лица. Соответственно меняется и синтаксическое оформление текста. Вместо конструкций типа "я пишу", "ты пишешь" - "кто-то пишет". Вместо женского рода - исключительно мужской ("что там мой милый за новеллку пишет?")
Меняются также и обращения. Если в предыдущих текстах фигурируют "Дорогая и уважаемая подруга", "Милая пани Ольга" и экзотические "Libe, ferne Lotos blume!" (Милый далекий цветок Лотоса!) и "Libe, Libste Wunderblume" (Милый, самый милый, волшебный цветок), то в дальнейшей переписке традиционными стают такие обращения как "кому-то очень любимому", "к кому-то дорогому, милому, славному", "моему любимому, черненькому кому-то". А по поводу цветка лотоса - только одного человека в своей жизни, кроме Ольги Кобылянской, Леся Украинка сравнивала с цветком - Сергея Мержинского ("мой далекий, надломанный цветок"). Кобылянскую же она сравнивает с цветком папоротника. Красноречивый факт, не так ли?
Изменились также и подписи. Если раньше они эволюционировали от сухого и официозного "Ваша подруга Леся Украинка" до более теплого "Ваша Лариса Косач", то в новых посланиях все это разнообразие сменилось на лаконичное "кто-то".
Также в их переписке появляются так называемые загадочные "пасы" или поглаживания, часто встречающиеся в тексте:
"Кто-то кого-то благодарит за внимание и не может описать движений своих рук" (11.06.01)
"Пасы, пасы, пасы…..па!" (17.06.01)
"Кто-то кого-то пасами гладит" (23.06.01)
"Если бы теперь кто-то был возле кого-то, то… лег бы возле кого-то и наводил бы на кого-то пасы" (5.11.01)
"Кто-то кого-то любит, и никогда ни на кого не гневается и не будет гневаться... кого-то целует и гладит, и так, и так... и еще так" (3.10.02)
Оппоненты Павличко в своих контраргументах пытались трактовать вышеупомянутые пасы как "движения рук при массаже больной ноги, который был прописан Лесе Украинке"! Комментарии, как говорится, излишни.
ДИСКУРС МОДЕРНИЗМА И ЛИЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Без сомнения, "дождевые письма" - самая большая загадка не только в эпистолярном наследии Леси Украинки, но и во всем ее творчестве. Чтобы разобраться в этом вопросе детальнее, дадим слово человеку, которой впервые попытался без ханжества и лицемерия исследовать эту сторону отношений двух известных писательниц. В 1997 в одном из киевских вузов Соломией Павличко на докторскую степень была защищена диссертация, называвшаяся "Дискурс модернизма в украинской литературе". Несмотря на свое узко-специфическое направление, исследование получило широкую огласку. И неудивительно: ведь раздел "Дискурс личных отношений. Биографическое отступление" был посвящен именно этой запретной теме - любви двух украинских писательниц.
Исследовательница считает, что "летом 1901 года в Карпатах между Лесей Украинкой и Ольгой Кобылянской произошло эмоциональное сближение" И именно этот факт повлек за собой резкое изменение стиля переписки. "Сексуальная анархия,"- пишет Павличко,- "или отход от традиционной сексуальности, приводит к анархии текстуальной". Отсюда и мужской род, и общий стиль письма, которые, по мнению исследовательницы, "маскировали очень смелые заявления и пассажи". Таким образом, фраза "кто-то кого-то любит", которой заканчиваются почти все письма, расшифровывается как "я тебя люблю".
Писательниц объединяла некая общая тайна, упоминание о которой мы встречаем почти во всех письмах, что-то, известное только им двоим и недоступное окружающим:
"...кто имеет силу ходить по острым камням, тот всегда перейдет по ним к чему-то высокому. Когда кто-то так делает, то кто-то много может и не погибнет, а сорвет себе золотую звезду и цветок папоротника, и будет знать то, что другие не знают." (11.03.01)
"Не на все темы можно с ним [Климентием Квиткой - будущим мужем Л. У. прим. мое - С.С.] говорить. Некоторые темы пана Квитку, как человека нервного, могли бы шокировать, а некоторые может понять только женщина, да и то такого возраста как кто-то да еще кто-то, потому что очень молоденькие (на свое счастье) многого не понимают".
Итак, тайна существует. И ключом к разгадке ее, впрочем, как и многих других недомолвок и зашифрованных мест и является версия о близких отношениях между писательницами. Гораздо более близких, чем просто дружеские.
Иначе как можно понять жалобы Леси Украинки на подавленность и растерянность перед каким-то новым чувством "не тем, что было раньше, а чем-то более широким, но и более тяжелым"? Как понять ее загадочные намеки на "раздвоенность в собственной душе", чувство вины перед умершим женихом? Сны, в которых он упрекает писательницу в том, что "новые люди и новые чувства вытесняют из ее сердца память нем"?
НЕМНОГО ПСИХОЛОГИИ И АНАЛИЗА ТВОРЧЕСТВА
Но насколько обоснованы подобные утверждения, спросите Вы? Ведь одних только писем для доказательств маловато. Хорошо, давайте обратимся к творчеству писательниц и их жизни.
Как известно, в своих ранних дневниках Кобылянская предстает человеком, для которого жизнь - это поиск любви. Потребность любить для нее так же важна, как и потребность дышать. Человек с богатой эмоциональной жизнью, она была влюблена постоянно, разочаровывалась, влюблялась снова ("Кого я теперь буду любить?"). Но одновременно с этим растет ее разочарование в мужчинах, крепнет сомнение что они способны на взаимность. Подобное мировоззрение прослеживается и у ее героинь - так же как и их создательница, они, переполненные желанием любить, в тоже время испытывают страх перед неравноправной связью с мужчинами, подсознательно видя в ней духовные узы. Как альтернатива физической связи с мужчиной выступает эмоциональная связь с женщиной - тема, раскрытая в "Valse melancolique". Любовь женщин описывается как чувство более тонкое, глубокое и богатое на оттенки чувств.
Подобная тенденция прослеживается и в творчестве Леси Украинки, хотя и не в такой мере. В произведениях обоих писательниц постоянно повторяется схема-конфликт: сильная женщина и слабый мужчина. Примеры? Да пожалуйста: те же Мавка и Лукаш из "Лесной песни", Наталка и Орядын из "Царевны". Этот ряд можно продолжать бесконечно.
Юрий Ключ, посвятивший интересное исследование сексуальности Леси Украинки, в своей статье "Либидо поэтессы" приводит любопытные факты, по его мнению повлиявшие на формирование ориентации писательницы. Таким, например, мог оказаться образ сильной и властной женщины, какою была мать поэтессы - писательница Олена Бджилка - на фоне слабого и безвольного отца. Для сравнения - за всю жизнь Лариса Косач написала матери около 500 писем, где советовалась с ней по вопросам творчества, обсуждала важные события своей жизни. Писем отцу едва наберется с десяток. Основная тематика: мелкие бытовые вопросы. Свое отношение к мужчинам Леся Украинка как-то выразила одной случайной фразой: "Когда я выйду замуж, мой муж будет секретарствовать у меня".
Более сдержанная в творчестве и личной жизни, постоянно подчеркивавшая платоничность своих отношений с Мержинским, она все свое желание любви и близости выплескивала в письмах к Кобылянской. Ирония судьбы: единственным эротическим произведением в творчестве известной украинской писательницы стали письма к другой женщине. Они же, до недавнего времени непрочитанные и неразгаданные, являются одним из самых сильных примеров ее любовных текстов:
"Если бы рядом был кто-то и еще кто-то, они бы пошли на Черемош и целую темную ночь слушали, как вода шумит, и смотрели бы, как луна пробивается через темные облака, и вспомнили бы молча, не говоря ни слова, все наихудшее и наилучшее из своей жизни; взгляды и руки встречались бы в темноте, и было бы тихо-тихо, несмотря на то, что река шумит. И тогда кто-то вернулся бы домой менее грустный. Слышит ли кто-то, как кто-то его любит?"
Можно ли назвать эти отношения любовью? "Скорее мечтою о любви, которая не реализовалась в их жизни в полной мере, - считает Соломия Павлычко, - лесбийской фантазией, основание для которой дают и дневники Кобылянской, и ее предыдущие произведения". Любовь Леси Украинки и Ольги Кобылянской, - продолжает она, - подтвержденная их перепиской, была органичной частью культуры своего времени. Письма Леси Украинки и рассказы Ольги Кобылянской свидетельствуют о процессе радикального переосмысления своего "я" в знак протеста против патриархальной культуры"
Заканчивая, хотелось бы добавить, что их отношения также были и бегством от одиночества, и отчаянной последней попыткой любить, и своеобразным вызовом своему времени, рамки которого они так тщетно пытались разомкнуть.
P.S. Их переписка с несколькими перерывами длилась 14 лет, вплоть до смерти Леси Украинки в 1913 году. Последнее письмо великой поэтессы, написанное своей подруге из Египта, заканчивалось так:
"Кто-то да еще кто-то die gehoren zusammen (принадлежат друг другу - нем.). Кто-то кого-то любит.
Кто-то"
Что подарено, не теряй!
А потеряно - не жалей!
Этот парень у входа в рай
уже устал от слез и соплей.
Но он видит нас насквозь
и он не будет нам петь псалмы,
он нам задаст лишь один вопрос:
были ли МЫ, любили ли МЫ? ...
(Источник – Знание. Ру; http://bg-znanie.ru/article.php?nid=16363 )
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
