ЛЕЙКИН НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
(7 (19) декабря 1841 — 6 (19) января 1906)

— известный русский писатель и журналист, юморист и беллетрист, издатель и редактор журнала «Осколки».

Николай Лейкин родился 7 (19) декабря 1841 в Санкт-Петербурге. Издавал юмористический еженедельник «Осколки» в Санкт-Петербурге. Именно в этом журнале начинал печатать рассказы А.П. Чехов под псевдонимом А. Чехонте. Автор многих книг, в том числе известнейшей «Наши за границей» — выдержала 27 изданий до революции 1917 года.

Интересно, что царская цензура, которая, к примеру, не позволяла переводить на польский язык «Наши за границей», где высмеивалась купеческая супружеская пара из Москвы, путешествовавшая по Европе. Запрет мотивировали опасением, что они вызовут издевательское отношение поляков, утверждая их во мнении о темноте и варварстве русских. В 1884 г. наряду со многими другими книгами было велено изъять из варшавских библиотек и публичных читален, а также книжных собраний, принадлежавших различным обществам и клубам, все книги Лейкина. Писатель скончался 6 (19) января 1906 в Санкт-Петербурге.
(По материалам Википедии)
***

Лейкин, Николай Александрович - известный юморист (1841 - 1906). Родился в купеческом семействе; образование получил в петербургском немецком реформатском училище; был приказчиком, служил в страховом обществе, но скоро оставил коммерческую деятельность. Принимал деятельное участие в петербургской городской думе. Начав с небольших юмористических очерков и стихотворений и поместив в журналах очерки "Апраксинцы" ("Библиотека для Чтения", 1863), "Биржевые артельщики" ("Современник", 1864) и др., Лейкин с начала 1870-х годов становится постоянным сотрудником "Петербургской Газеты" и здесь почти каждый день помещает "сцены" из купеческого, мещанского и низшего петербургского быта. Общее число написанных Лейкиным сцен достигает 10 тысяч; только часть их вошла в сорок отдельно изданных томов. Более известные сборники: "Где апельсины зреют", "Наши за границей", "Цветы лазоревые", "Наши забавники", "Неунывающие россияне", "Шуты гороховые", "Саврасы без узды". Юмор Лейкина не всегда гонится за типичностью и очень часто ограничивается стремлением потешать читателя смехотворными словечками. Но есть и серьезные стороны в его произведениях. Несмотря на то, что он почти всю жизнь писал для аудитории "мелкой прессы", Лейкин никогда не угождал ее вкусам и по мере сил старался быть обличителем "темного царства". Редактированный Лейкиным с 1880 г. юмористический журнал "Осколки" был совершенно свободен от порнографии. Лейкин написал также несколько забавных пьес: "Привыкать надо", "Медаль", "Кум пожарный" и другие.
(Источник - Лейкин Николай Александрович; http://www.rulex.ru/01120208.htm)
***

И. И. Ясинский
Н. А. Лейкин

Однажды в конце семидесятых годов я зашел в магазин готового платья в Гостином дворе. Приказчик стал бросать на прилавок пиджаки, чтобы я выбрал.
- Тут мокро, - сказал я, - вы испачкаете товар.
- Не очень мокро-с, - отвечал приказчик с улыбкой, - сладкий кружочек от стакана чая. Это господин Лейкин изволили пить чай, так мы из уважения к их посещению не стираем. Уже обсохло! - и он провел рукой по кружку.
- Почему же такое уважение к Лейкину? А я, правду сказать, не читал еще этого писателя.
- Как можно, вы извольте прочитать, очень смешно и убедительно пишет, положительно поднял "Петербургскую газету"; без него - какая это была газета? В руки нельзя было брать, больше взятками промышляли. Бывало, придет сотрудник и норовит продернуть магазин, по лицу уже видишь, что замышляет, и дашь трешницу - отступись только. А как господин Лейкин вступили в газету, об этом что-то больше не слыхать стало. Сотрудники не нуждаются, есть чем платить. Лейкин больше апраксинцев изображают; всё очень верно подмечают и, прямо сказать, цивилизации служат. Прогрессивный писатель, на каламбурном амплуа собаку съели, первоклассный сатирик, смело можно аттестовать.
- Помилуйте, вроде Щедрина?
- Не слыхали-с; с нас господина Лейкина достаточно. Каждый день читаем только господина Лейкина.
Я все-таки долго не принимался за Лейкина. В старых "Отечественных записках" была напечатана его повесть из купеческого быта, я потом вспомнил, под названием "Христова невеста". Автором был описан купеческий предсвадебный пир, мальчишник и девишник в банях. От описания этого веяло какой-то древней, почти языческой обрядностью, какими-то российскими сатурналиями.
Может быть, из Лейкина выработался бы более серьезный писатель с бытовыми красками, но писать для журналов было невыгодно, и Лейкин, обладавший коммерческим умом, предпочел ежедневный газетный фельетон в такой газете, которая могла быть распространена при его содействии в среде, из которой он сам происходил.
Он был мещанин. Семья его была мелкобуржуазная, все его интересы высоко не поднимались, хотелось ему иметь свой домик, своих собачек, послеобеденный отдых, свой квас после трехчасового предвечернего сна и свою, боготворящую его публику. Всего этого он достиг.

Фельетоны его в "Петербургской газете", в которую я наконец стал заглядывать, проникнуты были, действительно, иногда смехонадрывательным комизмом. Такие выражения, как "мое почтение с кисточкой", "вот тебе и фунт изюму" и тому подобные, были введены им в употребление, и если он выдвигал мошенника, то называл его "профессором": "Что-нибудь созорничать - на это он первый профессор". Иные называли его юмористом, но юмора у него не было. Чтобы быть юмористом, надо быть глубоким человеком. Комизм и юмор - огромная разница. В сатире - страдание за человека, и гнев, и негодование на него и на обстоятельства, доведшие его до безобразия, до черного порока, до потери образа человеческого, до бездарной пошлости. А Лейкин старался только насмешить, и от этого безобидно было для гостинодворцев и апраксинцев его "каламбурное амплуа".

С Лейкиным я познакомился следующим образом: в юмористическом журнале "Осколки", который стал издавать Лейкин, не прерывая своего сотрудничества в "Петербургской газете", участвовал Чехов под псевдонимом Чехонте, как и в других юмористических изданьицах. Когда Чехов прославился и загремел, в "Петербургской газете" появилась карикатура: какая-то декадентская прожорливая птица схватила лапами меня и Чехова и куда-то тащит. Было это намеком на наши повести, появившиеся одновременно и показавшиеся карикатуристу изменой классическому стилю.
Тогда лее в "Осколках" во всю страницу был изображен я с подлинным моим лицом, но с туловищем карлика. Я стою в редакции перед редактором, похожим на Лейкина, и предлагаю ему кипу рукописей. Под цветным рисунком этим было подписано: "Числом поболее, ценою подешевле".
Обе эти карикатуры были безобидны, но Виктор Бибиков рассердился и обиделся и, встретив на пароходе Лейкина, схватил его за плечи в припадке бешенства, вдруг охватившего его, и, по его словам, хотел выбросить несчастного комического новеллиста за борт, да Лейкин оказался грузным. При этом Бибиков кричал: "Как ты смеешь, свинья, оскорблять великих писателей!". Скандал был большой. Публика отняла Лейкина, который, как и Бибиков, впал тут же в истерику.
Об этом происшествии сам же раззвонил по городу Бибиков, полагая, что он совершил подвиг, подсказанный ему чувством дружбы. Я обеспокоился, опасаясь, что Лейкин да и другие могли увидеть в этом мою руку, так как Бибикова можно было подбить на что угодно ввиду некоторой безумной складки его характера, и отправился к Лейкину принести извинение за дурака, выкинувшего такую бестактную и нелепую штуку.
Лейкин немедленно принял мои извинения, сказал, что он уже давно успокоился и не сомневался в том, что тут не было ни малейшей моей инициативы, и, провожая меня в переднюю, потребовал, чтобы я непременно дал ему какой-нибудь рассказ. Я обещал и теперь не помню, дал ли я какие-нибудь строки в "Осколки". Если же дал, то, вероятно, под псевдонимом стишки "злодейские".
Через некоторое время я услышал однажды, что в другой комнате моей квартиры кто-то шагает полуторным шагом: Лейкин был хром на одну ногу. Он явился с визитом и с приглашением к нему на обед. При этом он выложил мне на стол большую стопку книг в разнообразных обложках:
- Я привез вам мои сочинения с просьбой непременно прочитать. Я, что ни говорите, маленький Щедрин.
Я ему рассказал, где я в первый раз услыхал о нем и где о существовании Щедрина и не подозревают.
- Ну, вот видите, - с убеждением сказал Лейкин, - надо меня прочитать. Чехов на мне научился писать свои рассказы. Если бы не было Лейкина, не было бы Чехова.
Он сидел и как-то жевал губами, как бы предаваясь мечте. На нем было пальто, а из-под пальто виднелись штаны с красными лампасами.
- Какой это на вас костюм, Николай Александрович, - удивился я, - генеральские штаны?
- Как вам сказать, вроде генеральских. Ношу по обязанности службы. Я церковный староста в церкви Казачьего полка - так это казацкая форма. У меня и медаль на шее на ленте есть. Нельзя без общественных отношений существовать, скучно было бы.
- Так что вы в церкви каждый праздник бываете?
- Ни одной службы не пропускаю, - с мрачной радостью объявил Лейкин. - Мы, юмористы, - народ серьезный. Не забудьте приехать ко мне, мы ожидать будем. Жена заведение содержит, и девочек хорошеньких увидите.
- Как девочек, Николай Александрович?
- Да так, приятнее обедать, когда девочки хорошенькие служат. Крепостных теперь нет, да если бы и было крепостное право, с моим мещанским званием не пользовался бы. Когда бы еще я дворянства добился, а тут белошвейное заведение, во всех отношениях большая выгода. Жена помогает мужу, так что женское равноправие соблюдено. У нас традиция шестидесятых годов.

При встрече с Чеховым я рассказал ему, какое комическое впечатление произвело на меня знакомство с Лейкиным. Чехов сказал:
- А что вы думаете, я действительно ему кое-чем обязан. Я никак не могу отделаться иногда от его влияния, а "каламбурное амплуа", которое вы подцепили в Гостином Дворе, - прелесть что такое. У каждого из нас есть какое-нибудь "амплуа". Вот и в моем покинутом псевдониме Чехонте, хотя он придуман был независимо от Лейкина, есть какой-то апраксинский запах, не правда ли?
С тех пор Лейкин состоял со мною, что называется, в дружеских отношениях. Я не был у него на обеде, на который он меня приглашал, но в день своего тезоименитства, как он выражался, он сам всегда приезжал за мною и вез к себе.
- У меня ведь вы покушаете, как нигде, - уговаривал он меня, - как только войдете в мой кабинет (теперь мой кабинет вновь отделан) - в мой дом, сразу увидите, что я человек шестидесятых годов.
В самом деле, вся стена его кабинета была завешана портретами Слепцова, Суворина, Добролюбова, Чернышевского, Буренина, Тургенева, Успенского и проч.
- Завтра повешу ваш, - сказал он, - потому что получил наконец с автографом. Одного только Достоевского нет. Обратился я как-то к нему: "Дайте, Федор Михайлович, вашу карточку", а он как зыкнет на меня: "А для какой надобности вам моя карточка; что я вам и что вы мне?". Тут я сразу увидел, что ненормальный субъект, и решил обойтись без него. Пожалуйте в гостиную, там уже кое-кто собрамши, а в кабинет я не всякого пускаю: конюшня, да не для всякого жеребца.
В гостиной я встретил, можно сказать, всех персонажей его комических рассказов. Над диваном висел портрет его и жены. Оба они держали руки так, чтобы видны были перстни, которые художник изобразил добросовестно. Помнится, были и архиерейские портреты.
Персонажи были гостинодворские, как оказалось, родственники его и жены его, солидные купцы и приказчики с подхалимским выражением лица. Одни важничали, другие старались быть "прогрессивными" и шаркали ножкой, когда знакомились, сладко засматривая в глаза. Дамы были солидные, с открытыми плечами. Жена Лейкина была тоже полная представительная дама в больших серьгах.
Конечно, была "собрамши" не подлинная аристократия Гостиного двора, а промежуточный слой, с которым водил хлеб-соль Лейкин. Но появились вскоре один за другим и литераторы: Владимир Тихонов, Щеглов-Леонтьев, Назарьева, Дубровина, блеснул Чехов.
Подошел ко мне Лейкин и угрюмо прошептал:
- Подоспело порядочно народу, а то я боялся, что рыбу некому будет есть. Не всякому подашь такое блюдо двухаршинное, не в коня был бы корм, если бы не ваша братия. Вот жаль, Федоров не пришел.

Федоров был официальным редактором "Нового времени", известный когда-то водевилист. Он был большим едоком, и так же сложен, как Лейкин, и также хромал, только на другую ногу. Его прозвали комодом без одной ножки. Но, к величайшей радости Лейкина, явился, когда уже стали садиться за стол, и Федоров.
Двухаршинную стерлядь Лейкин сам разносил гостям и без милосердия накладывал кусок за куском на тарелку.
- Кушайте и помните, - говорил он, - где же так и покушать, как не у меня! Будете роман писать, опишите мой обед. Нарочно повара приглашал и целый день с ним советовался.
Девочки в белых пелеринках мелькали по столовой, убирая и переменяя тарелки, разливая вина, подавая кушанья.
- А не правда ли, есть хорошенькие? - угрюмо спрашивал Лейкин. - Из них толк выйдет, жена в строгости содержит. Ни в одной белошвейной не найдешь таких хорошеньких, - продолжал рекомендовать он.
Девочки действительно были розовые, раскормленные и опрятно одетые.
- Мы не угнетаем, - сидя около меня, говорил Лейкин, - эксплуатации не полагается у меня ни-ни. Кончают учение и уходить не хотят. Весь нижний этаж скоро займет мастерская.
После обеда были устроены танцы. Какой-то гостинодворский кавалер дирижировал и кричал: "Плясодам! Кавалеры, проходите сквозь дам!". И еще что-то из "каламбурного амплуа".
Заметив, что я улыбаюсь, разговаривая с Чеховым, Лейкин подошел, прихрамывая, и сказал:
- Мои натурщики. Что ни говорите, а я настоящий натуралист. Я ничего не выдумываю. Природа богаче писателя. Щедрой рукой сыплет она и не такие еще выражения, только подслушивай да записывай.
Как-то я сидел одиноко у себя под Новый год. Приезжает ко мне Минский с женой Юлией Безродной, оба принаряжены. Минский и говорит:
- Мы приехали за тобой к Лейкину встречать Новый год. Он непременно требует, чтобы и ты приехал, а отдельно заехать к тебе у него не было времени. Поедем, веселее будет вместе.
Приехали мы на Большую Дворянскую. Дом Лейкина был ярко освещен. Гости только что уселись за стол. Угрюмое лицо Лейкина даже расплылось в подобие улыбки:
- Ну вот, наконец-то! У меня под ложечкой даже засосало, нет и нет вас. Чехов тоже не приехал, Баранцевич изменил. Не угодно ли взглянуть, места ваши никем не заняты.
От этого новогоднего ужина у меня осталось несколько комических штрихов.
Юлия Безродная чересчур насмешливо посматривала и знакомилась с обществом Лейкина. Ее смешили наряды дам, их вульгарные лица и развязность. Они хлопали рюмку за рюмкой вино и даже водку, как мужчины.
Сидевшая со мной рядом купчиха взяла на себя заботу угощать меня.
- Что вы так мало кушаете? - говорила она мне. - Наверное, вы наелись раньше. Как посмотришь на вас, сразу думаешь: ну, обжора, не откажется от хорошего кусочка, а между тем вы, как барышня. Вот, позвольте предложить вам вот еще вот это. Скажите, что вы обожаете - гуся или утку? Нет, не желаете, к рябчику склонность почувствовали? Позвольте и рябчика вам положить. А что, как вы думаете, хватит рябчиков на всю публику? - вдруг заинтересовалась она. - Сколько нас за столом? Вы говорите, восемнадцать человек? Ах, какой вы профессор умножения!
Мало-помалу Лейкин становился популярнее, богаче. Жена его, кажется, даже упразднила белошвейную, найдя для себя неприличным больше содержать ее. От генеральских штанов он не отказывался. Встретивши меня на Невском, Лейкин остановил извозчика, перешел на панель и рассказал мне, что едет к великому князю Алексею Александровичу и уже получил от него бриллиантовый перстень:
- Бриллианты дешевые, желтые, но дороги не бриллианты, а внимание. Он пригласил меня, и сейчас еду к нему читать по утрам мои рассказы. Он находит, что я недурной рассказчик. Я, действительно, со сцены могу рассказывать, не только в кабинете у такой особы. Мне вот хотелось бы через него к царю проникнуть. Он наше русское направление любит, а я, хоть и маленький Щедрин, но русский с ног до головы. Да жаль, сейчас, - сообщил он, понизив голос до шепота, - говорят, запил. Ведь вот что значит русская-то душа в нем сидит - требует!
Больше с Лейкиным я не видался.
(Опубликовано: Ясинский И. Роман моей жизни: Книга воспоминаний. М.; Л., 1926.
Ясинский Иероним Иеронимович (1850-1931) - русский писатель, журналист, поэт, литературный критик, переводчик, драматург, издатель и мемуарист)
(Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/zolot/yasinskiy_leykin.html.)
***

Лейкин Н.А.: Биографическая справка

Лейкин, Николай Александрович [7(19).XII.1841, Петербург, - 6(19).I.1906, там же] - русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах "Библиотека для чтения", "Современник", "Отечественные записки", "Искра". Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник "Петербургской газеты". С 1882 по 1905 годы - редактор-издатель юмористического журнала "Осколки", к участию в котором привлек многих бывших сотрудников "Искры" - В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др. Основная тема многочисленных романов, повестей, пьес, нескольких тысяч рассказов, очерков, сценок Л. - нравы петербургского купечества. Однако комизм, с каким Л. изображал серость купеческо-мещанского быта, носил поверхностный характер. Основной жанр Л. - сценки. Даже его романы ("Стукин и Хрустальников", 1886, "Сатир и нимфа", 1888, и др.) представляют собой ряд сцен, связанных единством лиц и фабулы. Л. привлек в "Осколки" А.П.Чехова, который под псевдонимом "Антоша Чехонте" в течение 5 лет (1882-1887) опубликовал здесь более двухсот рассказов. "Осколки" были для Чехова, по его выражению, литературной "купелью", а Л. - его "крестным батькой" (см. Письмо Чехова к Л. от 27 декабря 1887 года), по совету которого он начал писать "коротенькие рассказы-сценки".
(Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство "Советская энциклопедия", т.4, М., 1967).

Сочинения:
Неунывающие россияне, СПб, 1879;
Саврасы без узды, СПб, 1880;
Наши забавники, 2 изд., СПб, 1881;
Цветы лазоревые, СПб, 1885;
Под южными небесами, 6 изд., СПб, 1903;
Апраксинцы, 4 изд., СПб, 1904;
Наши за границей, 26 изд., СПб, 1907;
Сватовство профессора, 5 изд., СПб, 1911;
Где апельсины зреют, 18 изд., СПб, 1913;
Шуты гороховые, М.-Л., 1927.
(Источник - Лейкин Н.А.: Биографическая справка; http://az.lib.ru/l/lejkin_n_a/text_0010.shtml)
***

С. В. Тихомиров
Лейкин Н. А.: Биобиблиографическая справка

ЛЕЙКИН, Николай Александрович [7(19).XII.1841, Петербург -- 6(19).I.1906, там же] -- прозаик, издатель. Родился в старинной, но обедневшей купеческой семье. Образование получил в Петербургском немецком реформаторском училище, где приобрел хорошее знание иностранных языков. По окончании училища служил приказчиком в кладовой купца-гостинодворца, позднее -- в конторе страхового общества. Литературным дебютом Л. стало стихотворение "Кольцо", опубликованное в журнале "Русский мир" в 1860 г. В 1861 г. в журнале "Петербургский вестник" Л. печатает свое первое прозаическое произведение -- рассказ "Гробовщик". Позднее сотрудничал как фельетонист и беллетрист в журналах "Искра", "Библиотека для чтения", "Современник", "Отечественные записки", "Стрекоза" и др. С начала 70 гг. Л.-- постоянный сотрудник "Петербургской газеты". С 1882 по 1905 г.-- редактор и издатель "Осколков", самого популярного юмористического журнала 80 гг. Л.-- автор 36 романов и повестей, 11 пьес и нескольких тысяч очерков, рассказов, сценок и фельетонов. Блистательное знание купеческого быта определило тематику подавляющего большинства произведений писателя; а с самого начала проявившееся стремление к "невыдуманному", фактографически точному изображению действительности, идущее от традиций "натуральной школы", стало наиболее существенной чертой поэтики Л., отличающей все жанры его творчества. Уже первые опубликованные в толстых журналах произведения Л.: "Апраксинцы" (Библиотека для чтения.-- 1863.-- No 10, 11) и "Биржевые артельщики" (Современник.-- 1864.-- No 7, 10) -- рисуют широкую картину жизни петербургской купеческой среды и напоминают "физиологические" очерки. Несмотря на дружеские отношения с Г. И. Успенским, Н. Г. Помяловским, Ф. М. Решетниковым, А. И. Левитовым и достаточно сильное влияние, оказанное на него критически мыслящими сотрудниками "Искры", главным образом братьями В. С. и Н. С. Курочкиными, Л. вполне заслужил упрек Н. А. Некрасова, отметившего в его очерках несвоевременный недостаток "злобы" (Н. А. Лейкин в его воспоминаниях и переписке.-- С. 186). Бытописательству Л., как правило, чужда характерная для шестидесятников установка на бичевание социальных язв и на возбуждение активного читательского сочувствия к судьбам "униженных и оскорбленных". Если социально острые темы и находят свое отражение в ряде произведений Л., напр. изображение в повестях 70 гг. бесправного положения женщины: бывшей крестьянки ("Кусок хлеба", 1871; "Две неволи", 1879) или дочери купца-самодура ("Христова невеста", 1872), то эта острота почти всегда оказывается смягченной: Л. или опаздывает, по замечанию Н. К. Михайловского, в выборе актуальных тем на двадцать лет (Михайловский Н. К. Новые книги...-- С. 194), или настойчиво стремится сгладить, казалось бы, неразрешимый конфликт относительно благополучной концовкой.

Изображая по преимуществу жизнь купцов и находящихся у них на службе приказчиков, артельщиков, Л. смотрит на нее как бы "изнутри", глазами своих героев. Поэтому все чуждое их мироощущению, далекое от сферы их непосредственных (служебных и житейских) интересов: идейные споры поколений, внимание к исторически значительным событиям эпохи или к психологическим глубинам человеческих характеров -- почти полностью отсутствует и в произведениях Л. Его герои проникнуты верой в незыблемость раз и навсегда усвоенных ими норм поведения, обычаев и привычек. Главное событие в этом устойчивом мире -- превращение бывшего крестьянина в артельщика, лавочного мальчика -- в приказчика, приказчика -- в состоятельного купца, а главное потрясение -- женитьба с сопровождающими ее хлопотами: поисками выгодного жениха, уговорами "подходящей" невесты, заботой о приданом и т. п. Подробно разработанный матримониальный сюжет -- основной в большинстве романов и повестей Л. из купеческого быта: "В ожидании наследства", 1889; "Актёры-любители", 1891; "Сватовство профессора", 1892; "Сусальные звезды", 1898; "Счастливец", 1901, и др. Кроме того, Л. писал романы из жизни банковских служащих ("Стукин и Хрустальников", 1886), среднего духовенства ("Среди причта", 1897), провинциальных и столичных актеров ("Странствующая труппа", 1894; "Меж трех огней", 1902), заводских рабочих ("В царстве глины и огня", 1890), крестьянских женщин, пришедших на заработки в город ("На заработках", 1891; "Первые шаги", 1901). Однако особую славу Л. принесли его многочисленные рассказы-сценки, с начала 70 гг. ежедневно публиковавшиеся в "Петербургской газете", а позже также в "Стрекозе" и "Осколках". Герои сценок -- купцы и члены их семей и разнообразные представители мещанской, торгово-ремесленной среды и городских низов. Установка на изображение главным образом комических сторон быта петербургских жителей определила и характер названия большинства сборников, в которые Л. объединялись отдельные сценки: "Наши забавники", 1879; "Шуты гороховые", 1879; "Саврасы без узды", 1880; "Гуси лапчатые", 1881; "Голубчики", 1889. Рассказы-сценки объединялись в сборники и по тематическому признаку. "Мученики охоты", 1880; "Ребятишки", 1892; "В деревне и в городе", 1899. Под пером Л. сценка приобрела устойчивые композиционные черты: точное обозначение времени (как правило, по церковному календарю) и места действия, предельная краткость в описании внешности персонажей, живой комический диалог, не имеющий смыслового завершения, а произвольно обрываемый в финале. Участники диалога обычно обсуждают общеинтересную тему (перепись населения и ее последствия, слухи об эпидемии) или уличное событие-зрелище (ледоход на Неве, пожар, полет воздушного шара). При этом речь персонажей часто строится как нелепая и неуклюжая имитация "ученой речи" образованных слоев общества ("все твои разговорные междометия", "фонтал ассенизации брызжет" -- "Наши забавники", 1879.-- С. 245, 258).

Сценка -- основной жанр в творчестве Л. Уже в шуточных пьесах и коротких комедиях из купеческого быта, написанных им для театра в конце 60 гг. ("Рукобитие", "Ряженые", "Привыкать надо!!!", "Медаль" и др.), легко различимы черты, усвоенные впоследствии жанром комической сценки и закрепленные в нем. По законам сценки построены также практически все главны повестей и романов Л., единство которых держится только общностью героев и сюжетной ситуации. Наиболее отчетливо эта особенность проявилась в романе "Стукин и Хрустальников" и в одном из самых популярных произведений Л.-- длинном юмористическом сериале, описывающем заграничные путешествия купеческой супружеской пары: "Наши за границей", 1890; "Где апельсины зреют", 1892; "В гостях у турок", 1897; "Под южными небесами", 1898.

Юмор Л. чужд социальной направленности и философской глубины, что, однако, не делает Л.-юмориста писателем без определенной позиции. Такая позиция у Л., несомненно, есть. В "разношерстной толпе" персонажей, в их странных и чудных словечках и в неумении договориться друг с другом Л. видит не дисгармонию, а условие существования внутренне сбалансированного самодостаточного мира, в котором, кроме забавных неурядиц и смешных происшествий, нет никаких других потрясений и драм.
Такое понимание задач юмористического творчества определило и лицо издаваемого Л. журнала "Осколки". Задуманный как журнал, перенимающий эстафету у "Искры" (некоторые сотрудники которой -- В. В. Билибин, Л. И. Пальмин, Л. Н. Трефолев -- сразу же были привлечены Л. к своему изданию), "Осколки" тем не менее были далеки от резкой сатирической направленности журнала-предшественника. Хотя долгое время "Осколки" заслуженно сохраняли репутацию наиболее либерального из юмористических журналов 80 гг. и не избежали даже некоторого давления со стороны цензуры, обличительство журнала в подавляющем большинстве публикаций имело характер безобидной критики: чаще всего предметом осмеяния оказывались внешние стороны купеческого образа жизни или досадные нелепости "дачного прозябания".

Л. привлек к участию в "Осколках" молодого А. П. Чехова, активно сотрудничавшего в журнале с 1882 по 1887 г. Чеховские произведения этих лет изобилуют как сюжетно-тематическими, так и словесными реминисценциями из Л. К Л. восходят сюжеты "Свадьбы с генералом" и "Ваньки" Чехова. Выработанный Л. тип названия сценки через указание на место или время изображаемых событий (напр.,) "В банях", "В вагоне и на империале", "На перевозе", "На святках") был усвоен Чеховым и использовался им особенно широко в ранний ("В бане", "В вагоне", "В ландо"), но также и в поздний период творчества ("На подводе", "На святках"). По словам Чехова, "Осколки" были его литературной "купелью", а Л.-- "крестным батькой" (Письмо Чехова к Л. от 27 декабря 1887 г. // Чехов А. П. Полн. собр. соч.: В 30 т. Письма.-- Т. 2.-- С. 164). Сохранилась переписка Л. и Чехова. Обильная в 80 гг., со временем она заметно скудела, что объясняется постепенным отходом Чехова в область серьезной литературы и отчасти все растущим у него разочарованием в Л.-- в те годы оборотистом и удачливом издателе, богаче, владельце огромного графского поместья: Л., по определению Чехова, это "добродушный и безвредный человек, но буржуа до мозга костей" (Письмо Чехова к А. С. Суворину от 3 ноября 1888 г. // Чехов А. П. Поли. собр. соч.: В 30 т. Письма.-- Т. 3.-- С. 55). Уже некоторые "осколочные" вещи Чехова знаменуют собой отказ от "картины мира", утверждаемой всем юмористическим творчеством Л. и его журналом; усматривая "непонятное" и недолжное в понятном и привычном, Чехов взрывает благополучное спокойствие бесхитростной лейкинской сценки.

Соч.: Повести, рассказы и драматические сочинения. В 2 т.-- Спб., 1871; Неунывающие россияне.-- Спб., 1879; Наши забавники.-- Спб., 1879; Медные лбы.-- Спб., 1880; Цветы лазоревые.-- Спб., 1885; Наши за границей.-- Спб., 1890; Голь перекатная.-- Спб., 1903; В люди вышел.-- Спб,, 1905; Писатели чеховской поры.-- М., 1982.-- Т. 1.-- С. 28--58; Спутники Чехова / Сост., вступ. ст. и коммент. В. Б. Катаева.-- М., 1982.--С. 48--96; Переписка А. П. Чехова.-- М., 1984.-- Т. 1.-- С. 126--167.
Лит.: Салтыков-Щедрин М. Е. Повести, рассказы и драматические сочинения Н. А. Лейкина // Собр. соч.: В 20 т.-- М., 1970.-- Т. 9; Михайловский Н. К. Новые книги.-- Н. А. Лейкин. "Шуты гороховые" и др. // Отечественные записки.-- 1879.-- No 6.-- С. 192--195; Николай Александрович Лейкин в его воспоминаниях и переписке.-- Спб., 1907; Амфитеатров А. В. Курганы.-- 2-е изд.-- Пг., 1909.-- С. 284--288; Чудаков А. П. Мир Чехова: возникновение и утверждение.-- М., 1986.-- С. 101 --119.
("Русские писатели". Биобиблиографический словарь. Том 1. А--Л. Под редакцией П. А. Николаева. - М., "Просещение", 1990)
Источник - Лейкин Н. А.: Биобиблиографическая справка; http://az.lib.ru/l/lejkin_n_a/text_0030.shtml)
***