ЗВЕРЕВ МАКСИМ ДМИТРИЕВИЧ
(29 ноября 1896 — начало 1996)

- известный советский ученый и русский писатель-натуралист, автор десятков художественных книг и научных статей о природе и животных, лауреат Государственной Премии Казахстана (1982), народный писатель Республики Казахстан, не доживший несколько месяцев до своего 100 – летия.

Русский писатель-натуралист. Судьба, конечно, знала, что будет дальше, когда давала биологу Звереву его фамилию. Максим Дмитриевич действительно всю жизнь изучал зверей, путешествовал по труднодоступным местам, организовал Алма-атинский зоопарк, потом — заповедник и станцию юных натуралистов, уже в старости готов был промчаться за один день 350 километров по раскалённой пустыне, если поступила информация, что кто-то обижает пеликанов… И всю свою жизнь биолог Зверев писал для ребят короткие, но совершенно живые звериные истории. Писал дома, в экспедиции, во время войны при коптилке и даже без неё, практически в темноте, умудрялся записывать что-то, сидя в кино, или на вокзале, стоя в очереди за билетом. Получались не сказки и не рассказы, а именно истории, эпиграфом к которым можно было бы поставить слова писателя Сладкова, сказанные о писателе Звереве: «он всё видел сам». Виталий Бианки был ещё щедрее на похвалу. Он написал: «Вы, Максим Дмитриевич, редкостный наблюдатель, Вы смотрите на зверей и птиц, на которых смотрели до Вас тысячи учёных, и видите то, чего до Вас никто не видел, начинаете понимать то, что никто не понял и не объяснил». К этим словам можно только добавить, что за каждой страницей зверевских историй стоит особенное взрослое чувство, которое редко удаётся донести до бумаги. Оно сразу и нежное, и суровое, оно не умещается в комнатную розовую формулировку «любить животных». Чем дальше читаешь, тем больше кажется, что именно вот так должен относиться «человек разумный» ко всему «другому живому». И к красавцу белому маралу, победителю людей и волков, и к самому крошечному джунгарскому хомячку, который сначала встаёт перед огромным человеком на задние лапы, устрашая завоевателя своим звериным рыком (писком), а потом мирно грызёт сухарь, возвращаясь в кармане путешественника к своей родной хомячьей норке… Таких историй у писателя Зверева великое множество. Друзья подсчитали, что к началу 1980-х годов накопилось около 140 (!) небольших книжек, где «разговор идёт о природе мест, мало известных читателю». Перечислять эти книжки мы, если можно, не будем. Выбирайте сами. А судьбе, наверное, понравилось, как делал своё дело человек по фамилии Зверев. Он прожил среди природы и книг ровно сто лет. Умер в 1996 года.

Максим Дмитриевич Зверев — талантливый писатель-натуралист, тесно связанный своим творчеством с Казахстаном, с его замечательной южной природой. М. Д. Зверев — пионер детской художественной литературы о Казахстане. Его рассказ «Белый марал» был издан отдельной книжкой в Ленинграде еще тридцать лет назад. С тех пор трудолюбивый писатель выпустил сорок семь художественных природоведческих книг, в основном рассчитанных на детей, общим тиражом более полутора миллионов экземпляров. Кроме того, в журналах и газетах он напечатал много рассказов, очерков, сказок и статей. Его книжки издаются не только в Казахстане, они выходят в Москве, Ленинграде, Новосибирске и других городах страны.

За сборник рассказов и очерков «У лесного костра» он получил премию имени Абая, а за книги «Конец белого пятна» и «На разливе» — премию на Всесоюзном конкурсе Детгиза на лучшую научно-художественную книгу для детей. М. Д. Зверев не только писатель, но и ученый. Зоолог по специальности, он за двадцать пять лет своей научно-исследовательской деятельности по изучению природы опубликовал свыше ста научных работ по биологии диких животных. Двадцать две его научно-популярные работы вышли отдельными книжками.
***

Биографический очерк

Наш родной дом – это природа. Рассказать людям о природе, учить их любить природу, призывать к ее охране и рациональному использованию – это для меня дело всей жизни.
М.Д. Зверев

Тонко знать и любить природу, животный мир дано не каждому, в какой-то мере это «божий дар» плюс жизненные обстоятельства и определенные усилия. Все эти необходимые составляющие мы находим у Максима Дмитриевича Зверева.

Родился М.Д.Зверев в сибирском городе Барнауле в 1896 году. Величественная природа Сибири сразу покорила его отца, несколько позже Максим Дмитриевич вспоминал: «… отец пристрастился к охоте и начал брать меня с собой, начиная с семилетнего возраста. Летом с утра до вечера я проводил время на берегу Оби с товарищами. Так постепенно с детских лет сделался охотником и рыбаком».

Работа помощником лесничего в юношеские годы сыграла основную роль в выборе будущей профессии – в начале 1920-х годов М.Зверев получил образование зоолога в Томском университете. Проработав 25 лет в Сибирском институте защиты растений, он участвовал в многочисленных экспедициях, писал научные статьи. Профессия зоолога помогла молодому ученому глубже познать мир природы, проникнуть в ее сокровенные тайны. Имя М.Зверева становится известным в ученых кругах. Но вместе с тем Максим Дмитриевич чувствует неудовлетворенность. Он все больше и больше начинает понимать, что не может выразить себя в научных работах, что те чувства и мысли, которые дает общение с природой, не помещаются в жесткие рамки сухого научного изложения. К концу 1940-х годов он переходит на литературную работу. В то время из-под его пера уже вышло несколько сборников рассказов о животных.

Вообще-то первые литературные пробы были сделаны очень рано: в 6-летнем возрасте детские впечатления от охоты, прогулок по лесу Максим оформил в виде коротких сочинений-рассказов. Природная наблюдательность, пытливый ум, отличная память, художественное проникновение в действительность служили ему верными союзниками в написании удивительно добрых книг. Литературный родник, взявший свое начало с рассказа по материалам зоологической экспедиции на Алтай «Белый марал» (1925) впоследствии превратился в безбрежный океан. Писатель не раз возвращался к «Белому маралу». С каждой новой авторской редакцией менялся характер героев повести и ее язык. Если в первом издании охотник-промысловик Аманчин убивает маралуху и забирает теленка-альбиноса, чтобы с выгодой продать его, то в последней редакции звучат уже другие, определенно гуманные ноты. Но во всех изданиях повести остается неизменным свободолюбивый нрав главного героя – белого марала.

Поэтично звучат названия лучших произведений Максима Зверева: «Волчонок из Бетпак-Далы», «В норах и гнездах», «Лесные встречи» и др.

По своим размерам они не велики. Но сколько в них интересных, подчас неожиданных открытий, маленьких тайн из жизни зверей и птиц. Герои его рассказов самые разные: гордый малодоступный для наблюдений хищник – снежный барс и обыкновенный бойкий воробьишка из стаи. Нельзя без улыбки читать рассказы о сибирском коте, которого старый охотник натаскал на дичь, или о «гусином чабане», одевшем птиц в лапти. Писатель рассказывает не просто с интересом, а с любовью, симпатией, восхищаясь энергией и стойкостью, которыми природа наделила все живущее на земле.

Тираж книг Максима Зверева более 12 миллионов экземпляров, многие из них переведены на различные языки мира, их издавали в зарубежных странах, в том числе Чехословакии, Германии, Италии, Франции, Испании. Его повесть «Золотой сайгак», написанная на основе подлинных событий из жизни юных натуралистов Алма-Атинского зоопарка, пересекла океан и уже более сорока лет читается в США. А изданная в Германии книга М.Д.Зверева «Волк в пустыне» была названа лучшей среди книг года и получила там особую премию.

М.Д.Зверев не ограничивался только писательской деятельность. Он активно занимался общественной работой: член правления Союза писателей Казахстана, член Союза кинематографистов Казахстана, член редакционного совета издательства «Кайнар», принимал активное участие при организации юннатских кружков при Алма-Атинском зоопарке, первой юннатской станции в Казахстане.

За автобиографическую повесть «Заимка в бору» удостоен Государственной Премии Казахстана (1982). Награжден орденами Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, двумя орденами «Знак Почета» и медалями.

Произведения М.Д.Зверева

Зверев М.Д., Проскуряков М. Алма-Атинский заповедник. – Алма-Ата: Кайнар, 1979. – 95 с.
Зверев М.Д. Барсик. – М.: Малыш, 1974. – 26 с.
Зверев М.Д. Белый марал: Повесть и рассказы. – М.: Дет. лит., 1987. – 189 с.
Зверев М.Д. В Верховьях Томи. – Новосибирск, 1951. – 55 с. - (Библиотечка краеведа)
Зверев М.Д., Галкин М.Н. В городе зверей. – Алма-Ата: Кайнар, 1965. – 29 с.
Зверев М.Д. Волчонок из Бетпак-Далы. /Рис. Г.Никольского. – М.: Малыш, 1965. – 37 с.
Зверев М.Д., Мацкевич О. Голубая пещера: Прикл. повесть. – Алма-Ата: Казгослитиздат, 1952. – 48 с.
Зверев М.Д. Дружба: Рассказы. – Алма-Ата: Казгослитиздат, 1961. – 17 с.
Зверев М.Д. За кулисами зоопарка: Рассказы. – М.: Дет. лит., 1990. – 40 с.
Зверев М.Д. Заимка в бору: Повесть. – Алма-Ата: Жазушы, 1986. – 284 с.
Зверев М.Д. Знаете ли вы?: Для детей мл. шк. возраста. – Омск: Кн. изд-во, 1951 – 76 с.
Зверев М.Д. Золотой сайгак: Повести и рассказы. – М.: Дет. лит., 1968. – 272 с.
Зверев М.Д. Как животные предсказывают погоду. – Алма-Ата: Кайнар, 1964. – 108 с.
Зверев М.Д. Как их поймали. – Алма-Ата: Казгослитиздат, 1951. – 139 с.
Зверев М.Д. Календарь алма-атинской природы. – Алма-Ата: Казгослитиздат, 1955. – 16 с.
Зверев М.Д. Когда гаснет гнев: Повести и рассказы. – Алма-Ата: Жазушы, 1982. – 239 с.
Зверев М.Д. Конец белого пятна: [Об исследовании пустыни Бетпак-Дала]. – М.: Географиздат, 1960. – 96 с.
Зверев М.Д. Кто как играет. – Алма-Ата: Казгослитиздат, 1952. – 8 с.
Зверев М.Д. Лесное бюро погоды. – М.: Малыш, 1976. – 18 с.
Зверев М.Д. Лесные приметы. – Алма-Ата: Жазушы, 1965. – 14 с.
Зверев М.Д. Лесные шорохи: Рассказы. – М.: Сов.Россия, 1966. – 117 с.
Зверев М.Д. Мерген идет по следу: Рассказы. – Алма-Ата: Жазушы, 1969. – 191 с.
Зверев М.Д. Мои четвероногие друзья: Рассказы о животных. – Алма-Ата: Жазушы, 1967. – 239 с.
Зверев М.Д. На егерских кордонах: Рассказы, очерки. – Алма-Ата: Жазушы, 1987. – 351 с.
Зверев М.Д. На зов таинственной горы: Повести и рассказы. – Алма-Ата: Жазушы, 1973. – 175 с.
Зверев М.Д. Необычные охотники: Рассказы. – М.: Моск. рабочий, 1966. – 80 с.
Зверев М.Д. Неразгаданные тайны: Рассказы о животных. – М.: Просвещение, 1968. – 103 с.
Зверев М.Д. Орел Азамата: Рассказ. – М.: Дет. мир, 1963. – 20 с.
Зверев М.Д. От юнната до ученого: Рассказы. – Алма-Ата: Казгослитиздат, 1960. – 79 с.
Зверев М.Д. Охотники за барсами: Рассказы. – М.: Детгиз, 1960. – 144 с.
Зверев М.Д. Погода и животные. – М.: Просвещение, 1965. – 55 с.
Зверев М.Д. Приключение Букена: Невыдуманные истории про птиц и животных. – Ташкент: Еш гвардия, 1966. – 185 с.
Зверев М.Д. Рождение егеря: Повести и рассказы. – Алма-Ата: Жазушы, 1991. – 176 с.
Зверев М.Д. Рыси и барсы. – Алма-Ата: Кайнар, 1991. – 176 с.
Зверев М.Д. Сказка бабушки Черепахи: Сказки. – Алма-Ата: Жалын, 1984. – 232 с.
Зверев М.Д. Сказки мудрого Ворона: Сказки. – Алма-Ата: Жалын, 1991. – 127 с.
Зверев М.Д. Снежная книга. – Омск, 1951. – 64 с.
Зверев М.Д. Собрание сочинений: В 3-х т. – Алма-Ата: Жазушы, 1984Т.1: Повести. – 1984. – 939 с.Т.2: Повести, рассказы, очерки. – 1984. – 462 с.Т.3: Повести, рассказы, сказки. – 1985. – 485 с.
Зверев М.Д. Среди непуганых птиц. – Алма-Ата: Казахстан, 1968. – 87 с.
Зверев М.Д. Тайна двухэтажного города: Приключенческая повесть. – Алма-Ата: Жалын, 1979. – 111 с.
Зверев М.Д. Таинственные перья: Повести и рассказы. – М.: Детгиз, 1963. – 144 с.
Зверев М.Д., Левашов М.А. Таинственный похититель: Сказка. – Алма-Ата: Жазушы, 1975. – 15 с.
Зверев М.Д. Там, где поет гора: Рассказы. – Алма-Ата: Казгослитиздат, 1959. – 150 с.
Зверев М.Д. Хозяин небесных гор: Повести и рассказы. – М.: Дет. лит., 1972. – 175 с.
(Источник - http://www.spring.kz/?lang=ru&id=3&subid=1&num=14)
***

Нурлан ЖАРМАГАМБЕТОВ,
Человек природы
(Отрывок из статьи)

…Пятнадцать лет назад, когда отмечали 95-летие Максима Дмитриевича Зверева, я опубликовал в городской газете рецензию на вышедшую в издательстве «Казахстан» книгу Надежды Ереминой «Счастливый дар». Она была посвящена научной и литературной деятельности юбиляра. После этого я стал уговаривать свою добрую знакомую, старейшего редактора того же издательства, Эллу Алексеевну Бычкову представить меня писателю. Она сказала, что бояться мне нечего: Зверев – простой и открытый человек, и посоветовала самому обратиться к нему по телефону. Так оно и вышло, я позвонил Максиму Дмитриевичу, и он пригласил меня к себе домой, где проживал вместе с семьей дочери Татьяны.
У меня, надо признаться, был свой интерес. Во-первых, Зверев знал моего отца, известного казахского литератора Кайнекея Жармагамбетова, но, самое главное, Максим Дмитриевич в двадцатые годы сначала учился, а потом работал ассистентом и доцентом на биологическом факультете Томского университета, именно в то же самое время в Томске на горном факультете Сибирского технологического института обучался мой дед по материнской линии Каныш Имантаевич Сатпаев. Конечно, я готовился писать статью о Звереве или же беседу с ним, но одновременно хотелось побольше услышать о Сатпаеве из уст его ровесника

Помню, был пасмурный дождливый день, Максим Дмитриевич любезно встретил меня и сразу предложил чаю. Стали говорить о Сатпаеве. По словам Зверева в те далекие годы в Томске обучалось немало талантливой молодежи из Казахстана, но молодой Каныш заметно выделялся среди них не столько ростом и статью, сколько энергией и общительностью, он был своеобразным лидером казахского землячества. «Если же конкретно говорить о наших встречах и общении, - сказал Зверев, - то имеется такой довольно забавный факт: Сатпаев на три года младше меня, он приехал учиться в Томск через три года после того, как я окончил там университет, и работать в Алма-Ату он приехал тоже на три года позже, кроме того, у нас одинаковое количество орденов - по пять, хотя и разного достоинства. Конечно же, это шутка».

А потом вспомнил, что Каныш Имантаевич неоднократно приглашал его работать в академический Институт зоологии, но сам Максим Дмитриевич всякий раз отказывался, ибо в те годы серьезно обдумывал вопрос о переходе к профессиональному писательскому творчеству. И еще рассказал историю, как Сатпаев по его просьбе быстро и энергично помог старейшему казахстанскому экологу-практику, начальнику Главохоты республики и организатору уникального Бартогайского реликтового заповедника Валентину Александровичу Степанову решить все проблемы с оформлением честно заслуженной им персональной пенсии.

Но главной темой нашей беседы с Максимом Дмитриевичем, конечно же, были его книги, его работа. Интересно вспомнить, что бездумных разрушителей природы и бездарных экологических начальников, с которыми Звереву приходилось бороться, он называл «людьми с камнем вместо сердца». А на мой вопрос, как удается писателю столь длительное время сохранять душевную и творческую свежесть и крепость здоровья, при впечатляющей интенсивности труда (у Зверева вышло в свет на разных языках и в разных странах свыше 160 художественных изданий и более 100 научных трудов, включая три монографии!), Максим Дмитриевич ответил просто: «Я никогда и никому не завидовал, а радовался успехам коллег. У меня нет и не было врагов ни в среде писателей и ученых, ни среди казахов, русских и представителей других народов и национальностей». Не вдуматься ли каждому из нас в суть слов мудрого литератора и ученого?

Максим Дмитриевич увлеченно вспоминал о своих встречах, беседах и спорах с такими знаменитостями, как заведующий кафедрой Московского пушного института Петр Александрович Мантейфель и легендарный артист и зоолог Владимир Леонидович Дуров, крупнейшими учеными-биологами П.П.Сушкиным, С.И.Огневым, С.А.Батурлиным и другими, о крепкой своей дружбе с прекрасным ленинградским писателем-натуралистом Виталием Бианки, проживавшим на Васильевском острове. Максим Дмитриевич даже привел слова замечательного знатока зоопсихологии Владимира Дурова: «Среди животных, как и среди людей, есть бездари и есть гении, наша задача - найти последних».

Словом, выдающихся учителей у Зверева было немало, а со временем свои ученики появились и у Максима Дмитриевича. Под его руководством проходили практику в экспедициях студенты Томского университета, будущие видные ученые И.А.Долгушин, В.Н.Скалон, А.А.Слудский и другие, которые позже стали основателями зоологической науки в Казахстане. С гордостью называли и поныне называют Зверева своим учителем покойный писатель из Усть-Каменогорска Станислав Черных, академик НАН РК Евгений Гвоздев, замечательный писатель-натуралист и ученый Борис Щербаков и многие другие. С именем Максима Дмитриевича был связан в 70-80-е годы выпуск серии книг издательства «Кайнар» под общим названием «Лик Земли», включивших в себя лучшие произведения казахстанских писателей о природе.

Биография Максима Дмитриевича Зверева вместила два столетия - он окончил Московское военное училище еще в царской России и участвовал в двух мировых войнах. Более четверти века Зверев отдал науке: повсеместно был признан одним из основателей сельскохозяйственной зоологии в Сибири, организовал Новосибирский зоологический сад; впервые в Сибири, затем в Казахстане открывал станции юных натуралистов; заведовал научной частью Алматинского зоопарка, позже – Алматинского заповедника. Ученый Зверев создавал основы науки о млекопитающих в Западной Сибири, писатель Зверев стоял у истоков детской литературы о природе в Казахстане.

Охрана природы, животного мира с детских лет стала делом всей жизни писателя-натуралиста. Судьба наделила Максима Зверева счастливым талантом видеть, подмечать тайны живой природы и увлекательно рассказывать о них людям. Из его книг читатели узнали о жизни золотого сайгака и белого марала, хищных и безобидных животных, полюбили их и поверили в их нужность на земле. «Вот тем и хороши рассказы Максима Зверева, что читаются они легко, с интересом и в то же время располагают читателя к полному доверию, ибо достоверны в научном отношении, - отмечал Михаил Пришвин. - И трудно сказать, для кого больше написаны правдивые и занимательные книги Максима Зверева - для детей или взрослых. И те и другие читают их с удовольствием».

На автомобиле и пешком Максим Зверев преодолел многие сотни километров по пустыням и лесам, степям и горам Казахстана, изучая и наблюдая животный мир, чтобы затем поведать о нем в «Кладовой чудес», «Заимке в бору», «Снежном барсе», «Волчонке из Бетпак-Далы» и других прекрасных книгах, которые читали и читают миллионы. Они открывают нам мир природы, неповторимые и удивительные особенности ее жизни, которые без писателя мы могли бы и не заметить. Книги Максима Дмитриевича издавались в Италии, Германии, США, Франции, Болгарии, Англии, Австрии, Испании, Польше, Японии, Египте, на Кубе и в других странах. В моих подготовительных записях сохранилась цитата писателя Алексея Брагина из журнала «Простор»: «Наш Максим Дмитриевич и старость - понятия мало совместимые. И в его девяносто лет, и в сто. Помнящий свое детство девятнадцатого века он еще шагнет и в двадцать первый». Жаль, Брагин немножко ошибся.

...Я не написал тогда статью о Максиме Дмитриевиче Звереве. Причина была в том, что я, честно признаться, люблю не всю живую природу. Мне нравятся, скажем, трава, листья, деревья, белочки в парках, даже тигры в зоопарке, но не вызывают у меня чувств, например, домашние и бездомные кошки и собаки, последних вообще побаиваюсь. Все мы разные, что поделать. И вот, после яркого рассказа Максима Дмитриевича о живой природе и проблемах ее сохранения, мне стало просто стыдно, что я не могу с легким сердцем, открыто разделить вместе с писателем волновавшие его заботы. В противном случае пришлось бы просто-напросто обманывать себя и читателей.

Я ничего не сказал о своих переживаниях Максиму Дмитриевичу, просто трусливо исчез из поля его зрения... Через год-другой через людей, хорошо знавших Зверева и общавшихся с ним, я попросил передать писателю мои заочные извинения с попытками объяснения причин. Воспоминания, конечно, не из приятных…

В последний раз я встретил Максима Дмитриевича в начале осени 1995 года у здания Академии наук, когда он неторопливым шагом по привычному маршруту возвращался домой, видимо, из дома сына, со своей любимой Грушевой (ныне это улица носит имя Максима Зверева), что в легендарном алматинском «Компоте». Я рискнул, на свое счастье, подойти к писателю, мы поздоровались, и я, как мог, изложил ему сомнения по поводу собственной правомочности рассказать читателям о предыдущей нашей встрече, не имея на то в себе внутренней уверенности и убежденности. На прощание Максим Дмитриевич попросил позвонить ему и сказал просто: «Не бойтесь писать об этом, я вам помогу». Это были его последние ко мне обращенные слова, следующая наша встреча так и не состоялась... Но сейчас я думаю, что всей своей жизнью и своим долголетием, мудростью и спокойствием, добрым, ясным и умным взглядом на окружающее, своими книгами Максим Дмитриевич Зверев помогал, помогает и, даст Бог, еще поможет мне и очень-очень многим, говоря словами Тютчева, понять:

Не все, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...

Потом, в ноябре-декабре, культурная и научная общественность города принялась довольно бурно и активно отмечать предстолетний день рождения Максима Дмитриевича, словно писателю и ученому уже исполнился век. Он много и часто появлялся на экранах ТВ, у него брали интервью для газет и журналов, приглашали на различные встречи и так далее. Конечно, я могу ошибаться, но почему-то мне кажется, что эта шумиха заставила немолодого уже человека несколько изменить привычный порядок жизни, он переволновался, стал хворать и в итоге не дожил до своего столетнего юбилея. Разумеется, это личное мнение.

Но, как оказалось, и последнее слово в моих воспоминаниях тоже осталось за Зверевым. Еще летом 1995 года моя мама, доктор медицинских наук, профессор Ханиса Канышевна Сатпаева, которая изучает проблемы валеологии, науки о сохранении и укреплении здоровья, обратилась к Максиму Дмитриевичу с просьбой высказаться по теме исследований, и он подготовил своеобразный документ под названием «Тезисы по долголетию». Вот его текст:

1. Надо быть оптимистом. Считать каждый прожитый день подарком судьбы. Убеждать
себя, что могло быть хуже какой-то конкретной неудачи.
2. Нужно жить и благодарить за это судьбу.
3. Злость приближает старость, а улыбка - радость и здоровье.
4. Общение с людьми - великий дар, не дает замкнуться в себе.
5. Надо трудиться физически и умственно, чтобы суток не хватало. Ни дня без нового рассказа или очерка вперемешку с физическим трудом или прохождением пешком нескольких километров.
6. Делать все увлеченно, с огоньком – это украшает и удлиняет жизнь.
7. Надо все время быть в курсе жизни Казахстана и всего СНГ, всего мира.
8. Ежедневно утренняя гимнастика, среди дня и вечером. Научиться расслабляться. Обязательно сон – 20 – 30 минут днем.
9. Природа – целитель нервной системы человека (Константин Ушинский).
10. Мнения авторитетов. К.Г.Паустовский: «Берегите ландшафты – они показатель культуры, как сокровища Эрмитажа для молодого поколения и потомков». Соратник Н.М.Пржевальского, ученый П.К.Козлов писал в книге «По азиатским просторам»: «Если горожанин проведет день среди природы, на следующий день он спокойнее в семье и на работе, внимательнее, трудоспособнее, шире мыслит, глубже чувствует, добрее с окружающими».
11. Хорошая художественная книга о природе в какой-то мере восполняет невозможность побывать среди природы – она действует успокаивающе после пережитого за день.
12. Надо воспитывать себя, необходимо волевое управление своим организмом. Чтобы усталость, несчастья и беды не обращались в подавленность, растерянность и страх, а разбивались бы об энергию сопротивления.

Подпись и дата: Максим Зверев, народный писатель Республики Казахстан, в канун своего столетия в 1996 году, 29 ноября 1995 года.

Максим Дмитриевич Зверев всегда жил в единении с природой, а затем, как мне представляется, не ушел из жизни, он просто растворился в природе, оставив нам память о себе и свои светлые и мудрые книги...
Нурлан ЖАРМАГАМБЕТОВ, кандидат филологических наук
(Источник - http://www.baiterek.kz/index.php?journal=4&page=158)
***

Николай ВЕРЕВОЧКИН
Гнездо из полыни, гнездо из окуров
(«Дружба Народов» 2008, №1)

Есть экономный, исключающий большие разочарования, способ следить за современной литературой. Для этого необходимо иметь трех друзей, литературному вкусу которых ты доверяешь. Читать следует лишь то, что все трое настоятельно рекомендуют прочитать. Это избавляет от изнурительной погони за новинками вслепую, чтения-поглощения и оставляет время для неспешного чтения-беседы.

Но для человека пишущего вынужден сделать самоубийственное признание: читаю в основном великих мертвецов. Точнее сказать, перечитываю. Вряд ли покажусь оригинальным, если скажу, что “Войну и мир” перечитал в пятый раз. “Степь” — в шестой. И не могу сказать точно, сколько раз возвращался к “Шинели”, “Носу”, “Пиковой даме”.

В отличие от нас, ныне пишущих, классики более современны.
Особенно те из них, кто, как и мы, пережили свое крушение империи: философы Н.А.Бердяев, Е.Н.Трубецкой, Л.И.Шестов. Мне понятна пронзительная ностальгия И.А.Бунина, В.В.Розанова, других менее известных писателей, живших в эпоху перемен, как в эмиграции, так и в России. Их книги проясняют сегодняшний день. Так уж заведено: все, что читаешь, соотносишь со временем, в котором живешь.

Однако в последнее время непреодолимо тянет перечитать таких далеких от общественных потрясений авторов, как Лонгфелло (“Песнь о Гайавате”), Торо (“Уолден, или Жизнь в лесу”), Сетона-Томпсона, Паустовского (повести и рассказы о средней полосе России) и особенно Пришвина. Среди этого ряда — алма-атинский писатель Максим Дмитриевич Зверев. Как жаль, что новое поколение читателей незнакомо с ним.
Пытаясь разгадать ностальгию по авторам, которые не просто сторонились политических страстей, а явно убегали от них в невозмутимый мир природы, я, кажется, понял, в чем дело. В их выборе — рецепт: как не поддаться отчаянию в самых безвыходных ситуациях, сохранить чувство собственного достоинства и просто остаться человеком. Они не растворились без остатка в политических страстях, как в кислоте. Они выбрали одиночество. Но это одиночество особого рода. Великим счастьем, писал Пришвин, не считать себя особенным, а быть как все люди. Но при этом нужно “так сойтись с природой, чтобы почувствовать в ней свою собственную душу”.

Почувствовать в природе свою душу.
Редким это удается. Не каждому дано подняться над видовыми заблуждениями, над человеческим шовинизмом. Между человеком и Богом — природа. Мы забываем об этом.
Первым этот спасительный путь слияния с природой, которую мы с энтузиазмом продолжаем уничтожать, открыл мне Максим Дмитриевич Зверев, ученый и писатель.

В годы перестройки я работал в экологической газете. Однажды позвонил знаменитому земляку с предложением о сотрудничестве. Меня очень смущало вознаграждение, которое могла предложить газета старейшему и уважаемому в республике писателю. Но, когда я заикнулся об этом, Максим Дмитриевич отмел мои сомнения, сказав, что он ничем не отличается от прочих авторов. Мы договорились о теме его выступления. Я спросил, когда можно зайти за статьей в его домик на Грушевой, где на правах членов семьи проживали мудрый говорящий ворон и скворец, подражающий перестуку старенькой пишущей машинки. Максим Дмитриевич попросил не лишать его повода для прогулки.

Было ему в ту пору за девяносто лет. Далеко за девяносто.
Зверев появился в редакции точно в условленное время. По-медвежьи большой, грузноватый и в то же время подвижный человек с удивительно ясной для его возраста головой. Специально к его приходу мы сбросились и купили электрический самовар и чайный сервиз. Увы, мало что запомнилось от той беседы. Кроме одного совета: писать нужно только о том, что любишь. Я писал фельетоны (жанр этот не то чтобы умер, а как бы растворился), мне приходилось писать о том, что я ненавидел, и совет этот пропустил мимо ушей. Когда же пошел провожать писателя к лифту, то с удивлением узнал, что Максим Дмитриевич, лесной человек, уже много лет лифтами не пользуется. Застряв лет пятьдесят тому назад, относится он к ним с большим подозрением. К нам он поднялся по лестнице. Надо сказать, что редакция наша располагалась на девятом этаже, а писатель-долгожитель приближался, как я уже сказал, к столетнему юбилею.

Представляете, как неловко я себя почувствовал.
Вечером того же дня “Простор” собрал авторов, сохранивших ему верность, несмотря на то, что журнал к тому времени был уже безгонорарным.
Среди гостей я увидел Максима Дмитриевича Зверева.
Он сидел в уголке, с интересом прислушивался к разговору и совсем не был похож на патриарха.
Встреча друзей журнала проходила в атмосфере отчаяния и вылилась в коллективный плач людей, потерявших возможность зарабатывать средства на жизнь литературным трудом. По-моему, тема встречи так и звучала: “Как выжить писателю в эпоху перемен?”.
Когда заговорил Максим Дмитриевич, он показался мне айсбергом в штормящем море слез. Невозмутимо и спокойно он спросил: правильно ли требовать от властей льгот для писателей, когда трудно всем? Прилично ли?
Писатели смотрели на него с усталым снисхождением взрослых людей, внимающих лепету ребенка. Странным показался собравшимся его взгляд на проблему. Человек, переживший все войны столетия и два крушения империи, говорил, по их мнению, прописные истины: писательство — не ремесло, писательство — призвание. В трудные времена нужно переносить тяготы вместе с народом. Есть много других способов заработать на хлеб. Но во время исторических перемен больше всех страдает даже не народ. Больше всех страдает природа. Она не в силах защищать себя сама. Писатель представляет не просто свой народ, и даже не только человечество как вид. Писатель — представитель природы. Безъязыкая природа может высказаться только через писателя.

Понятно, все это я передаю по памяти.
Этот счастливый человек всегда “был в материале”: жил тем, о чем писал. Для него профессия лесника, егеря была орудием познания мира, так же как у Экзюпери — самолет. Смысл его писательства смыкался с главным смыслом его жизни. В то время, как большинство из нас живут заботами внутривидовыми, человеческими, он так сошелся с природой, что чувствовал в ней свою собственную душу.

Я имею в виду не то, что писатель Зверев боролся с браконьерами, и даже не то, что он создал Алма-Атинский заповедник, сохранил от топора горные леса, тянь-шаньскую ель. Хотя это очень, очень важно. Я говорю именно о том, что он в человеческом обществе был представителем природы и посвятил свой писательский дар именно этому служению. Ни о чем другом он не писал.
Нам, видовым шовинистам, трудно понять эту простую мысль о служении природе.

Он родился в 1896-м, а умер в 1996 году, совсем немного не дожив до своего столетия и последнего издания — двухтомника тиражом в 3000 (три тысячи!) экземпляров.
Цена, как тогда писали, договорная.
Два этих томика лежат у моего изголовья. Когда не хочется жить, я раскрываю наугад его рассказы из цикла “Душа животных”. В них сочетаются достоверность научного факта, увлекательность сюжетной интриги, ясность литературного слога и особая авторская чистота. Максим Дмитриевич — удивительный собеседник. Для меня он — старый, мудрый леший. Заманит одинокого в дебри, в горы, в глушь, околдует шумом сосен, перезвоном горных ручьев, шелестом трав, превратит в невидимку — и раздвинет занавес. И ты один на один с жестоким и милосердным, полным юмора и трагедии миром зверей и птиц. С трудом оторвешься от книги. А где твои проблемы? Нет проблем. Есть мелкие неприятности.

В одном из рассказов этого цикла заезжий охотник спрашивает егеря: “А что это за человек сидит на берегу Чилика? Сидит и на воду смотрит”. А егерь невозмутимо отвечает: “От чахотки лечится”. Оказывается, у узбеков, уйгуров и других народов по берегам рек есть даже особые лечебные деревья. Под ними, напившись кумыса, сидят больные и смотрят на текущую воду. Смешно? Однако вылечиваются. Долгое, сосредоточенное наблюдение за струящейся водой отвлекает от повседневных забот и тревог, приводит в порядок нервную систему, а это главное при любом лечении. Вот и для меня рассказы Зверева — струи чистой воды без всякой примеси, без мусора городов и человеческих отношений. Читая их, словно сливаешься с самой природой. И возрождается душа. Да только скоро не с чем будет сливаться. От каждого нового великого потрясения, технологического прорыва, войн и революций, человеческих достижений и побед, завершающихся техногенными катастрофами, дикая природа сжимается, как шагреневая кожа.

Собственно, сохраняя природу, человек пытается сохранить свою душу.
У Зверева есть потрясающие рассказы, где мир природы и мир человека встречаются в пограничных областях. Он, например, просто рассказывает о гнездах. О гнезде из полыни. О гнезде из окурков. О гнезде из колючей проволоки. Три рассказа, написанные в разные годы. И есть рассказ о ласточках, которые слепили гнездо в кабине паровоза, стоящего в резерве, и вывели в нем птенцов. Дело даже не в ласточках, а в том, как интеллигентно повел себя в этой ситуации машинист. Он сделал все, чтобы это грохочущее, дымящее чудовище стало для ласточек домом. Они летали за своим паровозом по всей стране. Днем ловили на параллельном курсе насекомых, влетая время от времени в окно с мухами в клюве, а ночью спали над головой машиниста. И так они путешествовали, пока птенцы не встали на крыло.

Увы, не всем зверям и птицам успеть за нашим паровозом. Многим еще суждено быть раздавленными под колесами технического прогресса.
А вот еще один рассказ с неожиданным финалом. Серебристо-черная лиса сбежала из вагона и оказалась на чужбине. Она пробежала тысячекилометровый путь, полный опасностей и приключений, чтобы вернуться домой… на звероферму, где выросли многие поколения ее предков.

Максим Дмитриевич застал еще те времена, когда на картах место Бетпакдалы занимало большое белое пятно с надписью “не исследовано”, а в дельте Амударьи водились туранские тигры. За век человеческой жизни многие герои его рассказов вымерли, многие на грани исчезновения — в Красной книге. Увы, вряд ли сегодня молодой писатель начнет свой рассказ, скажем, так: “В горах Алма-Атинского заповедника во дворе у егеря медведь задавил теленка”. Даже специалист-охотовед может состариться в горах, так и не увидев снежного барса. Жители больших городов давно утратили природное чувство, знакомое большинству животных и людям, живущим в лесной глуши — чувство кратчайшего пути к дому. Для нас ежегодные миграции птиц, рыб, оленей, насекомых — чудо. Мы изумляемся пророческому дару наших братьев меньших, предчувствующих разливы рек, землетрясения и прочие стихийные бедствия. А ведь когда-то этим даром обладали и мы, люди, да безвозвратно утратили. Забыли.

Все дальше человек от природы, все меньше в нем естественных чувств, все меньше души.
Исчезает природа, исчезает вместе с ней и ее часть — человек, каким его знали и любили писатели-классики.
Возможно, не так далек день, когда все города сольются и Земля станет планетой-городом.
Когда мы добьем природу окончательно, вместе с ней исчезнет и человек. Вместо человека появится новое существо. Вряд ли у этого существа будет душа в том смысле, как мы ее понимаем. И уж совершенно точно: ему не будет никакого дела до литературы.
Вывод напрашивается очевидный: чтобы сохранить человека, нужно спасать природу.
<