| Nikolay | Дата: Среда, 06 Июл 2011, 19:38 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Статус:  | 
КУСИКОВ (КУСИКЯНЦ) АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ
(17 сентября 1896 г., Армавир – 20 июля 1977 г., Париж)
- русский поэт-имажинист, публицист и автор романсов; один из близких друзей С. Есенина.
Биография
Александр Борисович Кусиков родился 17 сентября 1896 г. в Армавире в многодетной армянской семье.
Окончил гимназию в селении Баталпашинске, области Войска Донского. В 1915 году призван на военную службу.
Нёс службу в Северском драгунском полку. Был ранен.
В 1917 г. назначен военным комиссаром Анапы. После Октябрьской революции уехал в Москву.
В 1919 году назначен командиром отдельного кавалерийского дивизиона. В начале 1921 года оставил военную службу.
Приехав в Москву, он начинает посещать «Кафе поэтов», одновременно знакомится с Валерием Брюсовым, Владимиром Маяковским, Василием Каменским, Константином Бальмонтом. Создает издательство «Чихи-Пихи», где в 1919 году совместно с Бальмонтом, под влиянием которого в то время находился, издает сборник «Жемчужный коврик» и там же собственный сборник стихов «Сумерки».
Весной 1919 года входит в «Орден имажинистов» и становится его наиболее активным участником. Совместно с Сергеем Есениным и Вадимом Шершеневичем открывают книжный магазин «Лавка поэтов». Избирается заместителем председателя Всероссийского союза поэтов.
В январе 1922 года при помощи Анатолия Луначарского, отправляется в зарубежную командировку (вместе с Кусиковым едет Борис Пильняк). По дороге в Берлин около месяца проводят в Эстонии, организуя творческие вечера в Ревеле (Таллине) и Дерпте (Тарту).
За границей Кусиков выказывает свою верность революции, что порождает негодование в эмигрантской печати. В эмигрантских кругах Кусикову дают кличку «чекист». Но в итоге сам в 1924 году переселяется в Париж.
С 1924 по 1930 гг. Александр Кусиков широко издавался за рубежом, в то время как на родине его имя в печати мелькает все реже. К началу 1930-х годов Кусиков окончательно прекратил заниматься творчеством.
Умер в Париже 20 июля 1977 года.
Лирика Кусикова отличается пессимизмом и чувством одиночества. В ней отражается всемирный хаос, особенно в атмосфере большого города: поэт ищет выхода, обращаясь к религии и к природе родного Кавказа.
Казак В.
Книги А. Кусикова
Кусиков А. Зеркало Аллаха: Стихи. / Обл. А. Зякина. — М.: Изд. Р.Р. Песслер, 1918. — 39 с.
Кусиков А. Сумерки. — М.: Чихи-Пихи, 1919. — 64 с.
Кусиков А. Сумерки. Изд. 2-е. — М.: Чихи-Пихи, 1919. — 64 с.
Кусиков А. Сумерки. Изд. 3-е. — М.: Чихи-Пихи, 1919. — 64 с.
Кусиков А. Сумерки. Изд. 4-е. — М.: Чихи-Пихи, 1919. — 64 с.
Кусиков А. Коевангелиеран. / Рис. Б. Эрдмана. — М.: Имажинисты, 1920. — 31 с.
Кусиков А. Поэма поэм. Б.м.: Сандро, 1920. — 27 с.
Кусиков А. Поэма поэм. / Рис. Б. Эрдмана. Изд. 2-е. — М.: Имажинисты, 1920. — 30 с.
Кусиков А., Шершеневич В. Коробейники счастья. — Киев: 1920. — 36 с.
Кусиков А. В никуда: Вторая книга строк. / Портр. поэта и обл. Г. Якулова. — М.: Имажинисты, 1920. — 79 с.
Кусиков А. Джульфикар: Неизбежная поэма. — М.: Имажинисты, 1921. — 15 с.
Кусиков А., Бальмонт К., Случановский А. Жемчужный коврик. —М.: Чихи-Пихи, 1921. — 62 с.
Кусиков Александр, Есенин Сергей. Звездный бык. — М.: Имажинисты, 1921. — 15 с.
Кусиков А. Искандер Намэ. / Рис. В. Александровой. — М.: Имажинисты, 1921-1922. — 16 с.
Кусиков А. Искандер Намэ. / Портр., рис. и обложка В. Александровой. Изд. 2-е. — М.: Имажинисты, 1921-1922. — 16 с.
Кусиков А. Аль-Баррак: Поэмы. — Берлин: Скифы, 1922. — 36 с.
Кусиков А. Птица безымянная: Избр. стихи, 1917-1921. / Обл. Эль Лисицкого. — Берлин: Скифы, 1922. — 64 с.
Кусиков А. В никуда. / Обл. С. А. Залшупина. Изд. 3-е. — Берлин: Эпоха, 1922. — 78 с.
Кусиков А. Аль-Баррак: Октябрьские поэмы. / Обл. А. Арнштама. Изд. 2-е, доп. — Берлин; — М.: Накануне, 1923. — 79 с.
Кусиков А. Рябка. — Берлин: Изд. И.Т. Благова, 1923. — 61 с.
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/%CA%F3%F1%E8%EA%EE%E2%2C_%C0%EB%E5%)
***
Биографические сведения о нем крайне неполны, причем из того немногого, что он сообщал о себе в печати, далеко не все достоверно, — поэт старательно романтизировал свой образ, создавая себе имидж дикого горца: сочинил себе черкесское происхождение и тщательно это подчеркивал в стихах и письмах, в одежде (черкеска и военный френч, брюки-галифе и высокие сапоги, на плечах бурка, в руках четки) и манере поведения.
Александр Борисович Кусиков (настоящая фамилия — Кусикян) родился 17 сентября 1896 года в Армавире в многодетной армянской семье. Биографические сведения о нем крайне неполны, причем из того немногого, что он сообщал о себе в печати, далеко не все достоверно, — поэт старательно романтизировал свой образ, создавая себе имидж дикого горца: сочинил себе черкесское происхождение и тщательно это подчеркивал в стихах и письмах, в одежде (черкеска и военный френч, брюки-галифе и высокие сапоги, на плечах бурка, в руках четки) и манере поведения.
Гимназию окончил в городе Баталпашинске области Войска Донского и сразу поступил в университет, где проучился полгода, и в 1915 году был призван на военную службу.
Служил в Северском драгунском полку. Был ранен. В период Февральской революции был назначен военным комиссаром Анапы. В начале Октябрьской революции уехал в Москву. В 1919 году, сообщает он, « ... я с полковником Ц. формирую в Петровском парке первый советский полк и назначаюсь командиром отдельного кавалерийского дивизиона. С начала 21-го, раз и навсегда оставляю военную службу»..
В Москве он сразу включается в литературную жизнь, посещает «Кафе поэтов», знакомится с В. Брюсовым, В. Маяковским, В. Каменским, К. Бальмонтом. В 1918 году выпускает свой первый сборник «Зеркало Аллаха», включивший стихи 1914-1918 годов. Организует издательство «Чихи-Пихи», где в 1919 году вместе с Бальмонтом, под влиянием которого в этот период находился, выпускает сборник «Жемчужный коврик» и там же собственную книгу стихов «Сумерки».
Кусиков сблизился с В. Шершеневичем и С. Есениным и весной 1919 года вошел в «Орден имажинистов», став одним из наиболее деятельных его участников. За два с небольшим года (1920 - нач. 1922-го) выпустил пять своих книг. По свидетельству друзей, Кусиков «был хорошим издателем», проявляя большую изобретательность в доведении имажинистских сборников до печати. Вместе с Шершеневичем он открыл книжный магазин «Лавку поэтов». Был избран заместителем председателя Всероссийского союза поэтов (председателем в то время был Брюсов).
В январе 1922 года Кусиков и Б. Пильняк получили при содействии Луначарского заграничную командировку и выехали в Берлин. По пути около месяца провели в Эстонии, устраивая свои вечер в Ревеле (Таллине) и Дерпте (Тарту).
За границей Кусиков сразу занимает резко антиэмигрантскую позицию, неустанно декларирует свою преданность революции, вызывая этим негодование в эмигрантской печати. С гордостью он сообщает Брюсову, что получил в эмигрантских кругах кличку «чекист».
В Берлине выходят его сборники «Аль-Баррак» (1922), «Птица безымянная» (1922), и «Рябка» (1923). Стихи его переводят на немецкий и французский языки, а также на идиш.
Кусиков часто выступает на литературных вечерах с Есениным, А. Толстым, М. Цветаевой, В. Маяковским, Игорем Северяниным. Неоднократно бывая в Париже, читает стихи вместе с Бальмонтом. Устраивает и собственные вечера в Берлине, а затем, в 1923 году, в Париже, куда в следующем году переселяется окончательно.
В творчестве Кусикова в эти годы происходят большие изменения. Все увеличивается у него неудовлетворенность имажинистским методом, нарастают претензии к товарищам по группе, в особенности к Есенину. Стихи Кусикова теряют многие характерные для них прежние качества: уходит контрастность, восточный колорит иссякает, образная яркость блекнет.
В то время как на Западе стихи Кусикова широко публикуются и переводятся, на родине его имя мелькает в печати все реже.
В письмах на родину он неоднократно сообщает о своем скором возвращении и о том, что ему «до тошноты надоела заграница».
К началу 1930-х годов Кусиков порвал с литературой. Он умер в Париже 20 июля 1977 года.
(Источник - Истории Людей; http://www.peoples.ru/art/literature/poetry/contemporary/kusikov/)
***
Сергей Есенин и поэт Александр Борисович Кусиков (Кусикян). 1919 год.
Жизнь моя - только пули полет.
Хрупкий мир уходящих мельканий...
А. Кусиков
Александр Кусиков родился 17 сентября 1896 года в Армавире в многодетной армянской семье. Гимназию окончил в городе Баталпашинске области Войска Донского и сразу поступил в университет, где проучился полгода, и в 1915 году был призван на военную службу.
Служил в Северском драгунском полку. Был ранен. В период Февральской революции был назначен военным комиссаром Анапы. В начале Октябрьской революции уехал в Москву. В 1919 году, сообщает он, " ... я с полковником Ц. формирую в Петровском парке первый советский полк и назначаюсь командиром отдельного кавалерийского дивизиона. С начала 21-го, раз и навсегда оставляю военную службу"..
В Москве он сразу включается в литературную жизнь, посещает "Кафе поэтов", знакомится с В. Брюсовым, В. Маяковским, В. Каменским, К. Бальмонтом. В 1918 году выпускает свой первый сборник "Зеркало Аллаха", включивший стихи 1914-1918 годов. Организует издательство "Чихи-Пихи", где в 1919 году вместе с Бальмонтом, под влиянием которого в этот период находился, выпускает сборник "Жемчужный коврик" и там же собственную книгу стихов "Сумерки".
Кусиков сблизился с В. Шершеневичем и С. Есениным и весной 1919 года вошел в "Орден имажинистов", став одним из наиболее деятельных его участников. За два с небольшим года (1920 - нач. 1922-го) выпустил пять своих книг. По свидетельству друзей, Кусиков "был хорошим издателем", проявляя большую изобретательность в доведении имажинистских сборников до печати. Вместе с Шершеневичем он открыл книжный магазин "Лавку поэтов". Был избран заместителем председателя Всероссийского союза поэтов (председателем в то время был Брюсов).
В январе 1922 года Кусиков и Б. Пильняк получили при содействии Луначарского заграничную командировку и выехали в Берлин. По пути около месяца провели в Эстонии, устраивая свои вечер в Ревеле (Таллине) и Дерпте (Тарту).
За границей Кусиков сразу занимает резко антиэмигрантскую позицию, неустанно декларирует свою преданность революции, вызывая этим негодование в эмигрантской печати. С гордостью он сообщает Брюсову, что получил в эмигрантских кругах кличку "чекист".
В Берлине выходят его сборники "Аль-Баррак" (1922), "Птица безымянная" (1922), и "Рябка" (1923). Стихи его переводят на немецкий и французский языки, а также на идиш.
Кусиков часто выступает на литературных вечерах с Есениным, А. Толстым, М. Цветаевой, В. Маяковским, Игорем Северяниным. Неоднократно бывая в Париже, читает стихи вместе с Бальмонтом. Устраивает и собственные вечера в Берлине, а затем, в 1923 году, в Париже, куда в следующем году переселяется окончательно.
В творчестве Кусикова в эти годы происходят большие изменения. Все увеличивается у него неудовлетворенность имажинистским методом, нарастают претензии к товарищам по группе, в особенности к Есенину. Стихи Кусикова теряют многие характерные для них прежние качества: уходит контрастность, восточный колорит иссякает, образная яркость блекнет.
В то время как на Западе стихи Кусикова широко публикуются и переводятся, на родине его имя мелькает в печати все реже.
В письмах на родину он неоднократно сообщает о своем скором возвращении и о том, что ему "до тошноты надоела заграница".
К началу 1930-х годов Кусиков порвал с литературой. Он умер в Париже 20 июля 1977 года.
Рюрику Ивневу
Мои мысли повисли на коромысле -
Два ведра со словами молитв.
Меня Бог разнести их выслал,
Я боюсь по дороге пролить.
Я хочу быть простым и маленьким.
Пойду по деревне бродить,
В зипуне и растоптанных валенках
Буду небо стихами кадить.
И, быть может, никто не заметит
Мою душу смиренных строк. -
Я пройду, как нечаянный ветер,
По пути без путей и дорог.
1919
(Источник - http://art.thelib.ru/culture/people/aleksandr_borisovich_kusikov.html)
***
С.А. Есенин, А.Б. Кусиков (в центре), В.Г. Шершеневич.
Фрагмент фото 1919 года.
Александр Борисович Кусиков (Кусикян). Поэт
17/29.IX 1896, Армавир – 20.VII 1977, Париж
Учился на юридическом факультете Московского университета
История рода Кусикьянц – Кусикян – Кусиковых описана в книге исследователя Кубани Ф.А. Щербины «История Армавира и черкесо-горцев» (Екатеринодар, 1916): этот почтенный армянский род поселился в Армавире около 1830, занимался крупной торговлей, его представителям часто доверялись городские выборные должности. Самому Кусикову больше нравилась другая версия – он демонстративно позиционировал себя как потомок диких черкесских горцев, исповедовавших ислам. Окончил гимназию в г.Баталпашинске области Войска Донского (с 1939 Черкесск) и поступил на юридический факультет Московского университета. Однако уже через полгода, в 1915, ушел на войну, служил в Северском драгунском полку, получил ранение. После Февральской революции был назначен военным комиссаром Анапы. После Октябрьской революции уехал в Москву, служил в Красной армии. В 1920 был арестован ВЧК, но вскоре выпущен; в конце того же года оставил военную службу.
Стихи начал сочинять во втором классе гимназии. В 1918 издал первую книгу, «Зеркало Аллаха», куда включил стихи 1914–18 годов. В Москве быстро вошел в литературные круги. Сначала находился под сильным влиянием К. Бальмонта, издал с ним совместный сборник «Жемчужный коврик» (М., 1919). В 1919 примкнул к имажинистам, участвовал в коллективных сборниках этой группы, а также издал ряд собственных книг. Руководил имажинистскими издательствами «Чихи-Пихи» и «Сандро». В 1922 при содействии А.В.Луначарского вместе с Б.Пильняком по командировке Наркомпроса выехал в Берлин. За границей Кусиков занял просоветскую позицию, вызывая этим раздражение в эмигрантской среде. Как он сообщал В. Брюсову, в эмигрантских кругах его прозвали «чекистом».
Кусиков сотрудничал в газете «Накануне», часто выступал на литературных вечерах. Во время пребывания в Берлине С.Есенина неотлучно сопровождал его. В Берлине он опубликовал новые книги: поэму «Аль-Баррак», стихотворный сборник «Птица безымянная» и др. Его стихи были напечатаны и в переводах: на немецкий, французский и идиш. В 1924 Кусиков перебрался в Париж, создал «Общество друзей России», участвовал в деятельности группы «Через». Строил масштабные планы сотрудничества с поэтами, оставшимися на родине, – творческие контакты, переводы стихов и т. п. Неоднократно собирался вернуться в Россию, но каждый раз «разбирался». «Вне России печататься мне на русском языке не хочется и неинтересно. И никому это не надо», – писал Кусиков в 1925 С.Буданцеву (РГАЛИ). Возможно, именно поэтому во второй половине 1920-х он, ранее исключительно плодовитый поэт, внезапно прекратил писать стихи. Прожив еще полвека, к литературному творчеству он так и не вернулся.
Практически всем в России известен романс «Бубенцы» (с припевом «Слышу звон бубенцов издалёка – / Это тройки знакомый разбег, / А вокруг расстелился широко / Белым саваном искристый снег»). Менее известно, что этот романс написан Н. Бакалейниковым на слова Кусикова.
Его имя возникает в памяти скорее в связи с эпиграммой В.Маяковского (записана Маяковским на предназначавшемся для Кусикова экземпляре поэмы «Человек», впервые опубликована в мемуарах С.Спасского «Встречи» – журнал «Литературный современник», 1935, № 3, с. 221):
Есть много вкусов и вкусиков:
Кому нравлюсь я, кому Кусиков.
Однако стихи этого поэта не лишены яркости и своеобразия.
(Основные источники: [РП:20, Куклин 2006])
(Источник - http://www.poesis.ru/poeti-poezia/kusikov/biograph.htm)
***
А.Б. Кусиков после освобождения из тюрьмы ВЧК. Фото (собрание Г. Маквея, Бристоль). На фото надпись: «Тосі и Юсти. В первый день освобождения арестованного командира. Ваш А. Кусиков. Москва 1920».
ПОЭЗИЯ
Я пришел, как первый снег нечаянный,
Я уйду, как первый хрупкий снег –
Оттого быть может опечаленный
Я гляжу на всех.
Оттого в надеждах затуманенных
Я спешу к увенчанному Дню –
Я боюсь быть по дороге раненным,
Я боюсь попасться в западню.
Я боюсь закатный пурпур вечера,
Белый гроб, застывшие глаза –
Ведь до дня желанного мне нечего,
Мне нечего сказать.
Я иду за тайной неразгаданной
По пути без ведомых дорог,
Я иду – где вечно пахнет лад<а>ном…
Может быть туда, где Бог.
И когда серебряные ангелы
Мне откроют тайну бытия –
Дней грядущих Новое Евангелие
Принесу вам я.
Вот он День безсмертия и вечности,
Вот он День желанный и больной…
К белой, белой безконечности
Путь заветный мой.
И тогда увенчанный по небу я
Проплыву на облаке в затон,
Брошу кли<ч>!
И ничего не требуя, –
Я пришел и я уйду, как Он.
[Кусиков 1919, стихотворение 5]
***
Я не могу отбросить одеяло,
Бодро встать и одеться –
Я проснулся усталый,
Вялый,
В моей маленькой комнатке детской.
Меня измучила бессонница,
Всю ночь я бредил в огне.
Утро рябое без солнца
Морщится в моем окне.
У кровати суетится няня,
Говорит на сквозняке простудился,
А я жду, когда она перестанет
И молча на нее сердился.
Пречистая Матерь Божья,
Пошли рабу твоему спасенье –
И беззубая вдруг сделалась похожей
На раскрашенную старушку из книги Андерсена <…>
А в моих глазах от бессонницы липких
Мелькали лица какие-то незнакомые<.>
Новый мир туманный и зыбкий
Расстилался в мален<ьк>ой комнатке.
Не простудился я,
Не болен,
Нет!
В эту ночь я рождался поэтом.
Милая нянюшка<,> где ты?
Я сегодня поэт.
[Кусиков 1919, стихотворение 8]
***
Продрался в небе сквозь синь ресниц
Оранжевый глаз заката.
Падали черные точки птиц –
Жизнь еще одним днем распята.
Вечер был.
Шуршала аллея бульвара<,>
В серой дымке скрывались
Трамваи,
Не дойду я,
Не будет…
Ну а если?..
Что это!
Надежда!
Тревога ль?
Поднял взгляд –
Передо мною на мраморном кресле
Сутуло нахмурился бронзовый Гоголь.
Кутаясь в плащ,
Задумчиво голову свесил,
Казалось –
Он мысли мои угадал –
Сегодня октябр<ь>ский праздник,
Почему ж я не весел?
Почему я еще,
И еще,
Непрерывно чего-то искал.
Разве мертвые души не умерли?
Разве в бронзе не бьется сердце?
Гоголь,
Милый,
Разсей мои сумерки –
Мне сегодня не верится.
[Кусиков 1919, стихотворение 10]
***
ЖУК
Уж полночь…
Жуть…
Над желтым жгучим абажуром
Жужжит, кружит окружно жук.
Лежу –
В оранже пряжу вижу
Ажурных крыл.
Жужжит,
Кружит жемчужный круг,
И в жиже слов я жутко слышу:
Я жук…
Я жук…
Я ночь живу.
Жужжу, жужжу,
Кружу межу
Над желтым, жгучим абажуром.
Я не щажу,
Огни лижу,
Жизнь прожужжу,
Себя сожгу –
И не тужу,
И не тужу…
Жжжжжжжж… жук!
[Кусиков 1919, стихотворение 22]
***
Месяц-пастух запрокинул свой красный башлык,
Возвращаясь в аул на пробудную встречу птиц. –
Облака за рассветный плетень зашли
Синим стадом его буйволиц.
Щиплет шерсть на матрацы туман,
Заплетает березка косички,
Спрыгнул с крыши облезлый барак,
Родные орлы в перекличке.
О, четки, янтарные четки мои,
Это вы мне нащелкали детство!
Старым коршуном грусть мои думы таит…
Где ты, мудрый, с легендами, дед мой?
В этот город вз'ерошенный, в этот город чужой,
Занесен я оторванной тучей.
Не сдержать мне медведицей, звездной вожжей
Табуны моих дней бегущих.
VI 1919
[Кусиков 1920а, с. 27]
***
С лепые лошади на черном катафалке,
Хромая медленно<,> над морем ноч<ь> везут –
Сегодня я к тебе пришел<,> Русалка<.>
Я снова здесь, за бугорком внизу.
В уснувший берег брызги дерзко бьются,
С раскатным воплем разсыпая стон –
Смеются волны, беше<н>о смеются
И лижут яростно крутой прибрежный склон.
В гранитном береге узорятся нарезы,
А в небе темна осенняя лазурь –
О волны хищные морские аролезы,
Вампиры жадные, рабы косматых бурь.
Так жутко скалите вы пенистые зубы,
Трепещет в страсти онемелый рот,
Захлебываясь льнут на берег ваши губы,
В гранит ударятся,
Отхлынут вновь,
И вот –
Осколков сколько в перезвонном треске,
Грохочет море кандалами слов,
Взлетают в синь на перебое всплески –
Бросает их гигантское весло.
Звончей, звончей, литавров ляски,
Проклятьем медным звончей звончей,
– А так недавно здесь я был обласкан
Подводной ласкою твоей.
Здесь был затон, здесь пьяно пахло илом,
Играл песок и шелестел, как шелк –
Ты так звала меня в последний раз,
Манила,
Ты называла милый,
Милый,
А я не шел.
…..
Ноч<ь> на лиловом в пятнах катафалке
Слепые лошади хромая провезли.
Вчера к тебе я приходил<,> Русалка<,>
Свою осеннюю печаль излить.
[Кусиков 1919, стихотворение 33]
***
На цыпочках день уходит,
Шепелявит листва в зарю.
В закатную тайну исхода
Я свою жизнь растворю.
Буркой я ночь запрокину,
Опояшусь дымкой веков.
Растворюсь я в небесный иней
Туманов седых стариков.
Звездной молитвой прольется
Небо – священный Коран.
Я увижу<,> как облак несется
Любимый Аллаха баран.
Буду мудрый пастух-скиталец
С новым безликим лицом,
Шарик земной на палец
Надену себе кольцом.
День присел за холмом на корточки,
Ветерок кувырнувшись затих, –
Только тело усталое корчится
На аркане раздумий моих.
А в небе на черной феске
Золотой полумесяц прикручен,
Это мой профиль резкий
Вычеканен четко на туче.
VI 1919
[Кусиков 1920а, с. 58–59]
***
Разбилось небо черепками звезд,
Зевнул усталой позолотой месяц…
О, если б вбить в рассвет алмазный гвоздь
И жизнь свою на нем повесить!
И в заводь зорь предутренних молитв
Ладони дня мне вознесут смиренье, –
Я, буревестник ятаганных битв,
Познал тоску подбитого оленя.
18/VIII 1919
[Кусиков 1920а, с. 18]
***
От пробудности ласточек – до пробудности сов
Я треножу коней, моих дум табун.
Кто с груди моей сбросит незримый засов? –
Ржаньем плачется сердце – нагорный стригун.
Я взлететь не могу – ветер крылья задул,
Я уплыть не могу – перебито весло…
Мне бы только вернуться в родимый аул,
Семь небес затрепещут от стрел моих слов.
С утрощебета ласточки – до прозренья совы
Я треножу коней, золотистых коней. –
Не к добру моей грусти в безлунье завыть
Псом, предвестником смерти, ненужных затей.
15/XII 1919
[Кусиков 1920а, с. 23]
***
Смотрю на себя подолгу
В зеркало закрытых глаз.
Только ночью так остро и колко
Вонзается в душу игла.
То белой, то черной ниткой
Тянутся прошлые дни.
Ползет в позвонке улиткой
Тайна неведомых книг.
Тону в тихопаде звонком,
Захлебываясь, тону.
Полосует зигзагами тонко
Презрительный звездный кнут.
Пусть в душу вонзается колко
Моих дум невидимка-игла.
Каждой ночью я вижу себя подолгу
В зеркале сильно зажмуренных глаз.
20/XII 1919
[Кусиков 1920а, с. 65]
***
РЫБКИ ЗОЛОТЫЕ
Теперь мне зори – не пророчество,
Теперь мне радуга – не мост.
Я в застывающем дыханьи одиночества
Мучительно перед собою прост.
Лишь только ночь в тиши ножи наточит
И лясканьем расзычит потолок
(Другой ведь не бывает ночи) –
Мне только б мысль поймать сетями строк,
Мне только б песней перекинуть скуку.
О рок,
Священный рок,
Неугомонный рок поэта.
И до ра<с>света,
До самого рассвета
Я одолеть не в силах эту муку.
[Кусиков 1922, с. 48]
(Источник - http://www.poesis.ru/poeti-poezia/kusikov/frm_photo.htm)
***
В.Г. Шершеневич и А.Б. Кусиков.
Кусиков (настоящая фамилия Кусикян) Александр Борисович
[17(29).9.1896, Армавир — 20.7.1977, Париж]
— поэт.
По отцовской линии принадлежал к роду хатукаевских армян Кусикьянц — Кусикян — Кусиковых, переселившихся в Армавир между 1828 и 1830 и занимавшихся крупной торговлей. Поскольку мать была черкешенкой, согласно восточной традиции, Кусиков считал себя черкесом. В литературных кругах, как свидетельствует В.Шершеневич, носил «звучную кличку» — Сандро Бейбулат Ку (Шершеневич В. Великолепный очевидец. М., 1990. С.554). По окончании гимназии с 1915 служил солдатом-кавалеристом Северского драгунского короля Датского полка, во время Февральской революции стал военным комиссаром в Анапе, в том же году перебрался в Москву. В 1919 участвовал в формировании первого советского конного полка в Петровском парке и был назначен командиром отдельного кавалерийского дивизиона. Военную службу оставил в 1921: «Теперь я только поэт, революционер и Александр Кусиков. Белогвардейцев презираю, в РКП членом не числюсь» (Автобиография // Новая русская книга. Берлин. 1922. №3. С.44).
Печататься начал в 1917, но еще год назад создал 2 романса, обретших широкую популярность: «Бубенцы» («Сердце будто забилось пугливо...») и «Обидно, досадно» («Две черные розы — эмблемы печали...»). Всего же более 20 стихотворений Кусиков будут положены на музыку А.Р. и М.Р.Бакалейниковыми и С.Н.Василенко. В сознании многих современников обличье Кусиков закрепилось как сочетание деталей: галифе, кавалерийские шпоры и гитара через плечо. Первые книги Кусиков — «Зеркало Аллаха» (1918) и «Сумерки» (1919). Хотя вторая и выдержала 4 изд., ее ученический характер (смесь бальмонтизма с северянинщиной) вызвал такую самооценку автора: «Очень плохая и безнадежная книга, от нее отказываюсь и не признаю» (Автобиография. С.43). Зато «Зеркало Аллаха» обозначило главную, плодотворную тему Кусиков — Восток и современность.
Важным для становления Кусикова-поэта стало сближение с Есениным.
В 1919 они подают совместное заявление о принятии в члены кружка «Звено» — объединения «поэтов полей и рабочих окраин». Эта черта — чувство связи с «малой родиной» — объединяла их и в Ордене имажинистов, куда Кусиков вошел в том же году. В Ордене сразу обозначились 2 ветви: левая, «западная», и правая, «восточная», русско-патриотическая. «Вадим Шершеневич и Анатолий Мариенгоф, а рядом Сергей Есенин и Александр Кусиков — что может быть нелепее, безобразнее этого сочетания? — писал тогда один из критиков.— С одной стороны урбанисты, футуристы, последователи Маринетти и Маяковского, <...> с другой стороны поэты космоса, <...> идущие от народной легенды, от мифа...» (Львов-Рогачевский В.— С. 46). Силу стихов Кусикова, проникнутых чувством родного края, признавали даже его эстетические противники. В.Шершеневич отмечал, что «Сандро хорошо знал арабских поэтов. Знал быт, нравы черкесов», и «восточный акцент» у него естественен» (Шершеневич В.— С.22). То же выделял и В. Брюсов: «...там, где он касается Востока, ислама, поэт находит верные слова и запоминающиеся образы» (Брюсов В. Среди стихов. М., 1990. С.533). «Его, как властительный над сознанием гипноз, чаруют и манят картины месяца-пастуха, запрокинувшего свой красный башлык... Облака, зашедшие за рассветный плетень синим стадом его буйволиц. Облезлый баран, спрыгнувший с крыши. Родные орлы в перекличке. И сладко, и с восточной слезной меланхолией рокочут его чистые струны...» (Абрамович Н.— С.15).
Разделяя «органическую философию» Есенина, согласно которой искусство мертво вне национальной специфики, ибо та вызвана природной необходимостью, Кусиков также воспринял и претворил принципы «органического образа». Вопреки тезису гранда имажинистов «стихотворение не органический образ, а только толпа образов» и утверждению, что худож. творчество — «механическая работа, а не органическая, как полагают Есенин и Кусиков» (Шершеневич В. 2x2=5. М., 1920), Кусиков создал мир текучих, хотя и графически четких образов, где абстрактное переходит в предметное, природное в человеческое, зрительное в звуковое и т.д. «Подбитым галчонком клюется / В ресницах скупая слеза»; «В небе облак лохматой дворняжкой / По-собачьему звонко плачет»; «На цыпочках день уходит, / Шепелявит листва в зарю»; «Розовея, впрягались дали / В зарево звонкой дуги...» Воздействие есенинской образности неоспоримо, но она естественна для Кусикова. Неспроста его образ «белых яблонь весенние зимы», возникший в 1920, Есенин повторит в 1925: «Даже яблонь весеннюю вьюгу / Я за бедность полей разлюбил» («Неуютная жидкая лунность...»).
В стихах 1917-22, вошедших в наиболее представительные сборники лирики Кусиков «В никуда» (1920) и «Птица безымянная» (1922), поэт отразил и драматический конфликт эпохи. Общественно-политический и нравственный слом, начавшийся в 1917, когда стала рушиться первичная основа жизни, вызывал трагические интонации: «Разве арба проскрипит по Арбату, / Разве душу порадует ржаньем табун?» («На Арбате», 1919). В книге «Октябрьских поэм» «Аль-Баррак» (1923) Кусиков проследил эволюцию своего мироощущения тех лет: сближение с утопическими идеалами революционной эпохи («поэма причащения» «Коевангелиеран», 1918-20), возвращение к родным корням и истокам («поэма прозрения» «Аль-Кадр», 1921), ощущение драматического разлада с идеалом («неизбежная поэма» «Джуль-фикар», 1921; «поэма меня» «Искандер Намэ», 1921; «поэма трех ночей» «Песочные часы», 1922) — и итоговый «Васильковый марш», «поэма победного затишья», где на «Наш бог бег. / Сердце наше барабан» Маяковского («Наш марш», 1918) Кусиков отвечает: «Наш / Марш — / Тишь». Он еще надеется не только выйти из кризиса, но и гармонически согласовать два начала, живущих в его душе: «Есть у меня и родина Кубань, / Есть и отчизна вздыбленная Русь»; «Полумесяц и Крест, / Две молитвы, / Два Сердца, / (Только мне — никому не дано)! / В моей душе христианского иноверца / Два Солнца, / А в небе одно». Поэт «с мечом на бедре и с крестом на груди» пытается примирить христианство с мусульманством, соединяя Евангелие и Коран в самом названии поэмы: «Коевангелиеран». «Здесь полумесяц объемлет крест подобно тому, как объемлет кресты многих старинных московских церквей» (Григорьев С— С.26). Мечта поэта оказалась несбыточной.
В 1921 по командировке Наркомпроса и при поддержке А.В.Луначарского Кусиков был направлен в Берлин для работы в газете «Накануне» с целью установления контактов эмигрировавшей интеллигенции с Советской Россией.
С 1925 жил в Париже. Присылаемые им письма дышали острой тоской по родине. После гибели Есенина, в 1926, Кусиков совсем отходит от литературной деятельности, и о дальнейшей его судьбе почти ничего не известно. В СССР не переиздавался до 1987, когда его знаменитые «Бубенцы» и «Обидно, досадно...» были включены в сборник «В Политехническом "Вечер новой поэзии"».
Сочинения:
Поэма поэм. [Б. м.], 1920;
В никуда. 3-е изд. Берлин, 1922;
Птица безымянная: Избранные стихи. 1917-1921. Берлин, 1922;
Аль-Баррак: Октябрьские поэмы. 2-е изд., доп. Берлин; М., 1923;
Рябка. Берлин, [1923];
«Птица безымянная» и из книги стихов «В никуда»// Новый журнал. СПб. 1995. №1.
Г.В. Филиппов
(Источник - http://az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0010/0d918aaa)
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
