| Nikolay | Дата: Вторник, 30 Авг 2011, 23:58 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Статус:  | 
АННЕНСКИЙ ИННОКЕНТИЙ ФЕДОРОВИЧ
(20 августа (1 сентября) 1855 года в Омске – 30 ноября (13 декабря) 1909 года в Санкт-Петербурге)
- известный русский поэт, драматург, переводчик и литературный критик; один из основателей русского импрессионизма.
Родился 20 августа (1 сентября) 1855 в Омске. Учился в нескольких петербургских гимназиях. Однако в связи с материальным положением семьи Анненскому пришлось доучиваться на дому и экстерном сдавать экзамены на аттестат зрелости. В 1875 он поступил в Санкт-Петербургский университет на историко-филологический факультет, где специализировался по античной литературе и овладел четырнадцатью языками, в том числе санскритом и древнееврейским. В круг его интересов входили также русский и славянский фольклор. Окончил университет в 1879 со званием кандидата, которое присваивалось выпускникам, дипломные сочинения которых представляли особую научную ценность.
В 1879–1890 преподавал латынь и греческий в петербургских гимназиях, читал лекции по теории словесности на Высших женских (Бестужевских) курсах, печатал в «Журнале министерства народного просвещения» и журналах «Воспитание и обучение» и «Русская школа» статьи и рецензии. В 1891 был назначен на пост директора привилегированной киевской гимназической Коллегии. Уже в 1892 его «воззрения на учебно-воспитательное дело» оказываются несовместимы с этой престижной должностью, однако директорство за ним сохраняют – сперва в столичной гимназии (1893–1896), затем в царскосельской, находившейся под особым покровительством императорской семьи. В 1906 был назначен на должность инспектора Санкт-Петербургского учебного округа.
Свои ранние стихотворные опыты Анненский называл «чепухой» и уничтожил. Случайно сохранился лишь отрывок под названием Из поэмы «Mater Dolorosa» (1874), целиком состоящий из лирических штампов. В университете Анненский «влюбился в филологию и ничего не писал, кроме диссертаций»; к поэтическому творчеству он заново обратился в конце 1890-х годов. О значении для Анненского филологии и педагогики свидетельствуют начатые в Киеве Педагогические письма – своего рода программа эстетического воспитания старшеклассников, предполагавшая прежде всего углубленное вчитывание в художественный текст. Ее наглядно иллюстрируют написанные тогда же статьи Об эстетическом отношении Лермонтова к природе и Гончаров и его Обломов, вполне зрелые и показательные, выявляющие внутреннюю структуру творчества, «искусство мысли» писателя (так называется его статья 1908 о Достоевском).
Тогда же, в Киеве, возник грандиозный замысел Анненского – перевести на русский язык все 19 трагедий Еврипида. Замысел был реализован: переводы по мере завершения публиковались с предисловиями-истолкованиями в «Журнале Министерства народного просвещения» и вышли посмертно в четырех томах (1916–1917) под редакцией Ф.Ф.Зелинского. Эта огромная работа легла в основу поэтического творчества Анненского. С ней непосредственно связаны его драматические произведения: стихотворные трагедии Меланиппа-философ (1901) и Царь Иксион (1902), «лирическая трагедия» Лаодамия (1906) и «вакхическая драма» Фамира-кифарэд (окончена в 1906, опубл. в 1913). Драмы Анненского содержали множество самостоятельных лирических текстов, однако прошли незамеченными, и поэтическим дебютом Анненского явилась книга Тихие песни с приложением сборника стихотворных переводов. Парнасцы и проклятые (1904), опубликованная под псевдонимом (анаграммой имени автора) «Ник. Т-о»; предполагалось, по-видимому, что читатель вспомнит, что именно так Одиссей назвался циклопу Полифему – и вовсе не из скромности. Переводная часть книги являлась стилистическим ключом: общая лирическая тональность была выдержана в духе французских поэтов-символистов – от их предшественника Бодлера до А.де Ренье (все они представлены в подборке переводов). Это стилистическое единство А.Блок в своей запоздалой и прохладной рецензии на книгу, которую счел чьим-то робким дебютом, назвал «угаром декадентских форм», препятствующих «чистым ощущениям» «человеческой души, убитой непосильной тоской». Не более прозорливым и менее снисходительным оказался и другой рецензент книги – В.Брюсов.
Правда, Анненский не расчитывал на успех и понимание. «Нисколько не смущаюсь тем, что работаю исключительно для будущего», – писал он в 1899; и после издания незамеченных Тихих песен пишет, оттачивая свою чуждую всем стандартам критическую прозу, ряд оригинальных по мысли и слогу статей о Н.В.Гоголе, Ф.М.Достоевском, И.С.Тургеневе, А.П.Чехове и в заключение о лирике К.Бальмонта, где формулирует выношенные представления о природе художественного слова в поэзии. Статьи были собраны в Книге отражений (1906) и встречены с безразличием и недоумением; в частности, К.Чуковский обвинил автора в крайнем субъективизме, что не помешало ему оказать Анненскому содействие в публикации Второй книги отражений (1909), включавшей, помимо статей о русской классике, исследования творчества Г.Гейне и Х.Ибсена, образов Гамлета и Иуды. Ее походя упрекнули за «ненужно-туманный язык», «неожиданные и необоснованные «модернистские» тенденции», за «утонченную, мудреную... манеру критического письма» и вообще за «недосказанность». Еще большее раздражение вызвала программная обзорная статья Анненского О современном лиризме, опубликованная в новом литературно-художественном журнале «Аполлон». Публикация там же представительной подборки стихотворений из новой книги была отложена на неопределенный срок. За статью пришлось извиняться в Письме к редактору. По-видимому, с этим была связана скоропостижная кончина Анненского: его вторая книга лирики Кипарисовый ларец опубликована посмертно в 1910. О ней весьма уважительно отозвались (в том же «Аполлоне») М.Волошин, Н.Гумилев, Вяч.Иванов; готовность признать «искренность» и оригинальность поэзии Анненского выразил несколько позже и Брюсов.
Действительно, книга Анненского резко выделялась своеобразием построения, содержания, интонаций и поразительной художественной законченностью. Еще в Тихих песнях наметилось сочетание стихотворений по функциональному признаку – общности поэтического переживания и соответственного соотношения реалий: «мучительные сонеты», «фортепьянные сонеты», «бессонницы», «параллели» и т.д. В Кипарисовом ларце такое сочетание (Брюсов в рецензии назвал его «искусственным и претенциозным») приобрело устойчивый и принципиальный характер: разделы книги носили названия Трилистники, Складни и Разметанные листы, тремя годами предвосхитившие Опавшие листья В.В.Розанова. В полной мере реализована поэтическая установка Тихих песен, которой Анненский в большой степени обязан французским символистам и в особенности Бодлеру: сочетание (нередко причудливое и даже несуразное) трагического, возвышенно-поэтического мировосприятия с будничными реалиями и разговорной речью. В первоначальном варианте книги эта установка явствовала из своеобразного эпиграфа – стихотворения в прозе в бодлеровском духе Мысли-иглы. Результатом ее было впечатляющее поэтическое новаторство, которое оценили и на свой лад использовали как футуристы (в особенности В.В.Маяковский), так и акмеисты (в особенности А.А.Ахматова, для которой корректура Кипарисового ларца послужила поэтическим напутствием: она «была поражена и читала ее, забыв все на свете»). По-видимому (об этом свидетельствует Блок, в 1909 сблизившийся с Анненским), готовилась третья книга: о ее составе и характере можно судить по опубликованному сыном поэта В.Кривичем в 1923 и никем не замеченному сборнику Посмертные стихи; он включал такие шедевры лирики Анненского, как Сила Господняя с нами, Зимний сон, Что счастье?, Петербург и Песни с декорацией.
В 1921 в Петрограде состоялся вечер, посвященный памяти Анненского, по свидетельству В.Ходасевича, «собравший огромную аудиторию»; на нем «стихи Анненского читала Анна Ахматова». Несколько десятилетий после этого имя Анненского оставалось в забвении (правда, в 1939 по недосмотру вышел прекрасно подготовленный А.В.Федоровым сборник лирики в малой серии «Библиотеки поэта»).
Умер Анненский в Санкт-Петербурге 30 ноября (13 декабря) 1909.
(Источник - Онлайн-энциклопедия «Кругосвет»; http://www.krugosvet.ru/enc....age=0,1 )
***
Иннокентий Федорович Анненский родился 20 августа 1855 году в городе Омске. Поэт родился и рос в семье чиновника. Уже в пять лет Анненский уезжает жить в Санкт-Петербург.
Анненский учился в частной школе, так как у него было плохое здоровье. В 1865 году Иннокентий поступает в прогимназию, в которой проучился три года. Затем, окончив прогимназию, поэт начинает учится в гимназии Беренса.
После того как умерли родители, Анненский стал жить с братом Николаем, который очень сильно повлиял на судьбу поэта.
В 1879 году Иннокентий завершил обучение в Петербургском университете, в котором учился на историко-филологическом факультете.
Свою творческую деятельность писатель начал еще в пять лет, тогда он написал первые стихи. Впервые в 1880 году в печати появились статьи и рецензии Анненского.
Сначала Иннокентий работал преподавателем, но не долго, после чего он занял пост директора Киевской гимназии, а еще позднее и в Царском Селе.
Стихи автора впервые опубликовали в 1904 году.
За три года до своей смерти Анненский работал инспектором учебного округа. В последние годы своей жизни увлекался переводом театра Еврепида, даже создал несколько трагедий по сюжетам театра.
Умер Иннокентий Федорович Анненский 30 ноября 1909 года.
(Источник - http://bookfeel.ru/avtory/page/16/ )
***
Анненский Иннокентий Федорович (1855 - 1909 гг.)
Иннокентий Анненский, педагог, знаток древних языков, мифологии и истории античного мира, - признанный мистик от поэзии. В его стихах поражают глубина и психологичность передачи различных душевных состояний: одиночества, влюбленности, предчувствий смерти, творческих исканий.
Пейзаж становится одним из важнейших инструментов передачи эмоций и настроений человека – духовный и материальный миры в лирике И.Ф.Анненского сливаются, проникают друг в друга, отражаются. Морские зарисовки не становятся исключением: через описания подвижности и изменчивости морских пейзажей поэт выражает колоссальную палитру чувств: от штормов безнадежного отчаяния до сверкающих приливов радости.
В морской лирике Анненского – вечный поиск ускользающей красоты, любви, вдохновения.
ЧЕРНОЕ МОРЕ
Простимся, море... В путь пора.
И ты не то уж: всё короче
Твои жемчужные утра,
Длинней тоскующие ночи,
Всё дольше тает твой туман,
Где всё белей и выше гребни,
Но далей красочный обман
Не будет, он уж был волшебней.
И тщетно вихри по тебе
Роятся с яростью звериной,
Всё безучастней к их борьбе
Твои тяжелые глубины.
Тоска ли там или любовь,
Но бурям чуждые безмолвны,
И к нам из емких берегов
Уйти твои не властны волны.
Суровым отблеском ножа
Сверкнешь ли, пеной обдавая, -
Нет! Ты не символ мятежа,
Ты - Смерти чаша пировая.
***
НА СЕВЕРНОМ БЕРЕГУ
Бледнеет даль. Уж вот он — день разлуки,
Я звал его, а сердцу всё грустней...
Что видел здесь я, кроме зла и муки,
Но всё простил я тихости теней.
Всё небесам в холодном их разливе,
Лазури их прозрачной, как недуг,
И той меж ив седой и чахлой иве —
Товарищам непоправимых мук.
И грустно мне, не потому, что беден
Наш пыльный сад, что выжжены листы,
Что вечер здесь так утомленно бледен,
Так мертвы безуханные цветы,
А потому, что море плещет с шумом,
И синевой бездонны небеса,
Что будет там моим закатным думам
Невмоготу их властная краса...
***
VILLA NAZIONALE
Смычка заслушавшись, тоскливо
Волна горит, а луч померк,-
И в тени душные залива
Вот-вот ворвется фейерверк.
Но в мутном чаянье испуга,
В истоме прерванного сна,
Не угадать Царице юга
Тот миг шальной, когда она
Развяжет, разоймет, расщиплет
Золотоцветный свой букет
И звезды робкие рассыплет
Огнями дерзкими ракет.
***
ДВА ПАРУСА ЛОДКИ ОДНОЙ
Нависнет ли пламенный зной
Иль, пенясь, расходятся волны,
Два паруса лодки одной,
Одним и дыханьем мы полны.
Нам буря желанья слила,
Мы свиты безумными снами,
Но молча судьба между нами
Черту навсегда провела.
И в ночи беззвездного юга,
Когда так привольно-темно,
Сгорая, коснуться друг друга
Одним парусам не дано...
***
DECRESCENDO
Из тучи с тучей в безумном споре
Родится шквал, -
Под ним зыбучий в пустынном море
Вскипает вал.
Он полон страсти, он мчится гневный,
Грозя брегам.
А вслед из пастей за ним стозевный
И рев и гам...
То, как железный, он канет в бездны
И роет муть,
То, бык могучий, нацелит тучи
Хвостом хлестнуть...
Но ближе... ближе, и вал уж ниже,
Не стало сил,
К ладье воздушной хребет послушный
Он наклонил...
И вот чуть плещет, кружа осадок,
А гнев иссяк...
Песок так мягок, припек так гладок:
Плесни - и ляг!
***
(Источник - http://flot.com/welfare/lito/laydinen/laydinenr/part1.htm )
***
Ф. Ф. Зелинский
Анненский Иннокентий Федорович
Анненский, Иннокентий Федорович (брат Николая Федоровича А.), филолог, писатель и педагог. Родился в 1856 году. Окончил курс историко-филологического факультета С.-Петербургского университета по специальности сравнительного языкознания, по которой и читал некоторое время лекции на высших женских курсах в СПб. Педагогически-административная карьера отвлекла его от строго-научных занятий. Он был директором коллегии Галагана в Киеве, затем VIII гимназии в С.-Петербурге и гимназии в Царском Селе. Чрезмерная мягкость, проявленная им, по мнению начальства, в тревожное время 1905 - 06 годов, была причиной его удаления от этой должности: он был переведен в С.-Петербург окружным инспектором и оставался в этой должности до 1909 года, когда он - незадолго до своей смерти - вышел в отставку. С осени 1908 года он читал лекции по истории греческой литературы на высших женских историко-литературных курсах (Н.П. Раева). Скоропостижно скончался от разрыва сердца 30 ноября 1909 года. - Литературная деятельность А. имеет своим центром его интерес к античному миру, своей окружностью - новейшую литературу, как западноевропейскую (особенно французскую), так и русскую. В области античной литературы его деятельность сосредоточена на монументальном переводе 19 драм Еврипида, который он предполагал издать в 3 больших томах, а по возможности и в 4, прибавляя к сохранившимся драмам и отрывки потерянных, очень иногда крупные и интересные; эта последняя часть программы осталась невыполненной. Каждой трагедии должна была быть предпослана статья, содержащая ее анализ, оценку и, часто, сравнение с параллельными по сюжету трагедиями новейших литератур. Сам А. успел издать лишь первый том ("Театр Еврипида", т. I, СПб., 1906), с шестью трагедиями и вводной статьей об античной трагедии; остальные переводы тоже были им исполнены и в 1910 году готовились к печати. Переводы А. принадлежат к лучшим в русской литературе, и по проникновению в дух оригинала, и по литературной отделке; но они иногда неровны там, где, вследствие поспешности работы, вдохновение оставляло переводчика. В области русской литературы А. принадлежит ряд критических статей как о Гоголе, Тургеневе, Достоевском, так и о новейших писателях (Горьком, Андрееве, Бальмонте и других). Они собраны в двух "Книгах отражений". Их общее достоинство - меткость наблюдения и оригинальность суждения, при изысканном, часто причудливом, но всегда блестящем изложении. Нередко они своей парадоксальностью вызывают противоречие, но всегда будят мысль и не дают иссякнуть интересу. В области новейшей западной литературы А. особенно интересовался французской поэзией, как "парнасцами" (Сюлли Прюдом, Леконт де Лиль и другие), так и "проклятыми" (Верлен, Бодлер и другие). Их он охотно переводил, им же посвящал и критические статьи, отчасти вошедшие в его "Еврипида", отчасти готовящиеся к печати. Немецкой литературы он не понимал и не любил, исключая Гейне, интерес к которому у иностранца обыкновенно связан с непониманием настоящей немецкой поэзии. Четвертую группу составляют собственные опыты А., заставляющие причислить его к лагерю модернистов. Сюда относятся сборники его стихотворений: а) "Тихие песни" (под псевдонимом Ник. Т-о), с приложением сборника стихотворных переводов "Парнасцы и проклятые", 1904 год; б) "Кипарисовый ларец", 1910 год и в) "Третья книга стихов" (в 1910 году готовилась к печати). Изысканность языка и рифмы свойственна А. наравне с лучшими представителями новейшей поэзии; по направлению своему он - крайний импрессионист. Особый отдел этой группы образуют четыре оригинальные драмы А. на еврипидовские сюжеты: "Меланиппа-философ", "Царь Иксион", "Лаодамия" и "Фамира-кифаред"; интереснейшая из них - "Царь Иксион", в которой чувствуется интимная близость автора к изображенному герою. Смешение античного сюжета и античной формы с современно-болезненной чувствительностью рассчитано не на всякий вкус; но в глазах тех, кому доступен такой синтез, эти трагедии останутся лучшими произведениями пера А. - Ср.: "Аполлон" 1910, No 1; Л. Гуревич, в "Русской Мысли", 1909, No 12. Ф. З.
(Источник - http://az.lib.ru/z/zelinskij_f_f/text_0340.shtml )
***
Биография
Иннокентий Фёдорович Анненский родился 20 августа (1 сентября) 1855 года в Омске в семье государственного чиновника Фёдора Николаевича Анненского, (умер 27 марта 1880 года) и Наталии Петровны Анненской (умерла 25 октября 1889 года). Его отец был начальником отделения Главного управления Западной Сибири. Когда Иннокентию было около пяти лет, отец получил место чиновника по особым поручениям в Министерстве внутренних дел, и семья из Сибири вернулась в Петербург, который ранее покинула в 1849 году.
Слабый здоровьем, Анненский учился в частной школе, затем — во 2-й петербургской прогимназии (1865—1868). С 1869 года он два с половиной года обучался в частной гимназии В. И. Беренса. Перед поступлением в университет, в 1875 году он жил у своего старшего брата Николая, энциклопедически образованного человека, экономиста, народника, помогавшего младшему брату при подготовке к экзамену и оказывавшего на Иннокентия большое влияние.
По окончании в 1879 году историко-филологического факультета Петербургского университета служил преподавателем древних языков и русской словесности. Был директором коллегии Галагана в Киеве, затем VIII гимназии в Санкт-Петербурге и гимназии в Царском Селе. Чрезмерная мягкость, проявленная им, по мнению начальства, в тревожное время 1905—1906 годов, была причиной его удаления с этой должности. В 1906 году он был переведён в Санкт-Петербург окружным инспектором и оставался в этой должности до 1909 года, когда он незадолго до своей смерти вышел в отставку. Читал лекции по древнегреческой литературе на Высших женских курсах. В печати выступил с начала 1880-х годов научными рецензиями, критическими статьями и статьями по педагогическим вопросам. С начала 1890-х годов занялся изучением греческих трагиков; выполнил в течение ряда лет огромную работу по переводу на русский язык и комментированию всего театра Еврипида. Одновременно написал несколько оригинальных трагедий на еврипидовские сюжеты и «вакхическую драму» «Фамира-кифарэд» (шла в сезон 1916—1917 на сцене Камерного театра). Переводил французских поэтов-символистов (Бодлер, Верлен, Рембо, Малларме, Корбьер, А. де Ренье, Ф. Жамм и др.).
30 ноября (13 декабря) 1909 года Анненский скоропостижно скончался на ступеньках Царскосельского вокзала в Санкт-Петербурге.
Сын Анненского, филолог и поэт Валентин Анненский-Кривич, издал его «Посмертные стихи» (1923).
Поэзия
Более всего значителен Анненский как поэт. Стихи начал писать с детства, но напечатал их впервые в 1904. «Интеллигентным бытием» своим Анненский, по его собственным словам, был всецело обязан влиянию старшего брата, известного публициста-народника Н. Ф. Анненского, и его жены, сестры революционера Ткачёва. В своей поэзии Анненский, как он сам говорит, стремился выразить «городскую, отчасти каменную, музейную душу», которую «пытали Достоевским», «больную и чуткую душу наших дней». Мир «больной души» — основная стихия творчества Анненского. По справедливым указаниям критики, «ничто не удавалось в стихах Анненского так ярко, так убедительно, как описание кошмаров и бессонниц»; «для выражения мучительного упадка духа он находил тысячи оттенков. Он всячески изназвал изгибы своей неврастении». Безысходная тоска жизни и ужас перед «освобождающей» смертью, одновременное «желание уничтожиться и боязнь умереть», неприятие действительности, стремление бежать от неё в «сладостный гашиш» бреда, в «запой» труда, в «отравы» стихов и вместе с тем «загадочная» привязанность к «будням», к повседневности, к «безнадёжной разорённости своего пошлого мира» — таково сложное и противоречивое «мировосприятие и миропонимание», которое стремится «внушить» Анненский своими стихами.
Приближаясь этим «мировосприятием» из всех своих современников более всего к Фёдору Сологубу, формами стиха Анненский наиболее близок молодому Брюсову периода «русских символистов». Однако преувеличенное «декадентство» первых стихов Брюсова, в котором было много нарочитого, придуманного со специальной целью обратить на себя внимание, «эпатировать» читателя, у не печатавшего свои стихи Анненского носит глубоко органический характер. Брюсов скоро отошёл от своих ранних ученических опытов. Анненский оставался верен «декадентству» в течение всей жизни, «застыл в своем модернизме на определённой точке начала 90-х годов», но зато и довёл его до совершенного художественного выражения. Стиль Анненского ярко импрессионистичен, отличаясь зачастую изысканностью, стоящей на грани вычурности, пышной риторики décadence’а.
Как и у молодого Брюсова, поэтическими учителями Анненского были французские поэты второй половины XIX века — парнасцы и «проклятые»: Бодлер, Верлен, Малларме. От парнасцев Анненский унаследовал их культ поэтической формы, любовь к слову как таковому; Верлену следовал в его стремлении к музыкальности, к превращению поэзии в «мелодический дождь символов»; вслед за Бодлером причудливо переплетал в своем словаре «высокие», «поэтические» речения с научными терминами, с обыкновенными, подчеркнуто «будничными» словами, заимствованными из просторечья; наконец, следом за Малларме — на сознательном затемнении смысла строил главный эффект своих стихов-ребусов. От «бесстрастных» французских парнасцев Анненского отличает особая пронзительная нотка жалости, звучащая сквозь всю его поэзию. Жалость эта направлена не на социальные страдания человечества, даже не на человека вообще, а на природу, на неодушевлённый мир страдающих и томящихся «злыми обидами» обиженных вещей (часы, кукла, шарманка и пр.), образами которых поэт маскирует свою собственную боль и муку. И чем меньше, незначительнее, ничтожнее «страдающая» вещь, тем более надрывную, щемящую жалость к себе она в нём вызывает.
Сильно отличается от других стихов Анненского его стихотворение «Старые эстонки» (Из стихов кошмарной совести) — отклик на расстрел 16 октября 1905 года демонстрации в Ревеле (Таллине). Отличается оно своей поэтической мощью и от многих стихов, написанных другими поэтами, стихов, которые были вдохновлены событиями первой русской революции.
Своеобразная литературная судьба Анненского напоминает судьбу Тютчева. Как и последний, Анненский — типичный «поэт для поэтов». Свою единственную прижизненную книгу стихов он выпустил под характерным псевдонимом «Ник. Т-о». И действительно, в течение почти всей своей жизни Анненский оставался в литературе «никем». Лишь незадолго до смерти его поэзия приобретает известность в кружке петербургских поэтов, группировавшихся вокруг журнала «Аполлон». Кончина Анненского была отмечена рядом статей и некрологов, но вслед за тем его имя снова надолго исчезает с печатных столбцов. В 4-й книге стихов Николая Гумилёва «Колчан» опубликовано стихотворение «Памяти Анненского».
Драматургия
Анненский написал четыре пьесы — «Меланиппа-философ», «Царь Иксион», «Лаодамия» и «Фамира-кифаред» — в древнегреческом духе на сюжеты утерянных пьес Еврипида и в подражание его манере.
Переводы
Анненский перевёл на русский язык полное собрание пьес великого греческого драматурга Еврипида. Также выполнил стихотворные переводы работ Горация, Гете, Мюллера, Гейне, Бодлера, Верлена, Рембо, Ренье.
Литературное влияние
Литературное влияние Анненского на возникшие вслед за символизмом течения русской поэзии (акмеизм, футуризм) очень велико. Стихотворение Анненского «Колокольчики» по праву может быть названо первым по времени написания русским футуристическим стихотворением. Влияние Анненского сильно сказывается на Пастернаке и его школе и многих других. В своих литературно-критических статьях, частично собранных в двух «Книгах отражений», Анненский даёт блестящие образцы русской импрессионистической критики, стремясь к истолкованию художественного произведения путём сознательного продолжения в себе творчества автора. Следует отметить, что уже в своих критико-педагогических статьях 1880-х годов Анненский задолго до формалистов призывал к постановке в школе систематического изучения формы художественных произведений.
Издания
Анненский И. Ф. Стихотворения / Сост., вступ. ст. и примеч. Е. В. Ермиловой. — М.: Сов. Россия, 1987. — 272 с. (Поэтическая Россия)
Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии / Вступ ст., сост., подгот. текста., примеч. А. В. Федорова. — Л.: Сов. писатель, 1990. — 640 с. (Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье.)
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/Анненский,_Иннокентий_Фёдорович )
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
| Nikolay | Дата: Среда, 05 Окт 2011, 17:08 | Сообщение # 2 |
|
Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Статус: | Анненский И.Ф.
<…>
Творчество поэта, критика-эссеиста, драматурга, переводчика, филолога-классика Иннокентия Федоровича Анненского (1855–1909) занимает особое место в русской литературе конца XIX – начала XX в. Поэт неоднократно заявлял о своей «декадентской», позднее – символистской ориентации. Однако безоговорочное отнесение его творчества к символизму представляется в достаточной степени проблематичным. Значительно превосходя годами лидеров символизма (как «старшей», так и «младшей» генерации), Анненский был чрезвычайно далек от их литературной борьбы, идейно-эстетических устремлений, издательских начинаний и т. д. Личные контакты с отдельными представителями этого направления писатель установил лишь в последний год своей жизни.[ [702 - См.: Анненский И. Ф. Письма к С. Н. Маковскому. Публикация А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика. – Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год, с. 222–241; Анненский И. Ф. Письма к М. А. Волошину. Публикация А. В. Лаврова и В. П. Купченко. – Там же, с. 242–252.]] От символистов Анненского резко отличает невнимание к проблемам «религиозной общественности», теургического «жизнестроительства», эсхатологического «исполнения сроков», теории символизма, а также его интерес к социальным вопросам. В значительной степени это обусловлено обстоятельствами биографии поэта, который, рано потеряв родителей, воспитывался в семье своего старшего брата Н. Ф. Анненского – известного либерально-народнического экономиста и публициста круга Н. К. Михайловского.[ [703 - Наиболее развернутый биографический очерк об Анненском принадлежит его сыну В. И. Анненскому (псевд. В. Кривич): Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам. – В кн.: Литературная мысль, альманах 3. Л., 1925, с. 208–255; см. также: Федоров А. Поэтическое творчество Иннокентия Анненского. – В кн.: Анненский И. Стихотворения и трагедии. Л., 1959, с. 5–17.]]
Поэтическая судьба Анненского сложилась трагически. Начав писать стихи в 70-х гг., поэт в течение десятилетий не публиковал ни одной строки, полностью посвятив себя педагогической (долгие годы он был директором Царскосельской гимназии) и переводческой (в 1890-х – начале 1900-х гг. он осуществил образцовый перевод трагедий Еврипида) деятельности. Единственный прижизненный сборник стихотворений Анненского был выпущен в свет в 1904 г. (причем автор скрыл свое имя).[ [704 - Ник. Т–о. Тихие песни. С приложением сборника стихотворных переводов «Парнасцы и проклятые». СПб., 1904.]] Книга сорокадевятилетнего поэта была встречена сочувственно-снисходительными откликами В. Брюсова и А. Блока. Лишь во второй половине 1900-х гг. стихотворения Анненского стали появляться на страницах символистских периодических изданий. В 1909 г. поэт принял участие в организации журнала «Аполлон», вокруг которого сгруппировался кружок почитателей его таланта. С огромным тщанием он готовил свою вторую поэтическую книгу. Отстраненный в 1906 г. от должности директора гимназии за сочувствие революционно настроенным учащимся и назначенный на пост инспектора Петербургского учебного округа, Анненский мечтает об отставке, чтобы целиком отдаться писательской работе. Все эти планы перечеркнула внезапная смерть: 30 ноября 1909 г. на заре литературной славы он скончался от паралича сердца. Издание главного поэтического сборника Анненского было осуществлено его сыном.[ [705 - Анненский И. Кипарисовый ларец. Вторая книга стихов (посмертная). М., 1910; см. также: Посмертные стихи Иннокентия Анненского. Под ред. В. Кривича. Пг., 1923.]] После смерти поэта его имя приобрело некоторую известность, в редакции «Аполлона» сложился своеобразный посмертный культ Анненского, появились статьи, в которых затрагивались различные аспекты его разностороннего дарования.
Для лирики Анненского как поэта-импрессиониста[ [706 - Корецкая И. В. Импрессионизм в поэзии и эстетике символизма. – В кн.: Литературно-эстетические концепции в России конца XIX – начала XX века, с. 227–251.]] характерен синтез русской позднеромантической традиции с традициями французских «парнасцев» и символистов.
Мир поэзии Анненского изысканно графичен, полон намеков, небросок, строг и целомудрен. Поэту чужды поэтическая экспансия, буйство красок, эпатажная экзотика, свойственные творчеству Бальмонта, Брюсова, отчасти Андрея Белого и Гумилева.
Лирике Анненского присуще приглушенное, камерное звучание, причудливая, но всегда психологически мотивированная ассоциативность, пристальное внимание к предмету и детали, предвосхищавшее опыты акмеистов, которые считали поэта своим «цеховым мэтром». Значительное место в поэзии Анненского принадлежит теме смерти, тоски, уныния, бессилия и апатии («У гроба», «Ненужные строфы», «Далеко… далеко…», «Трактир жизни», «Тоска», «Бабочка газа» и др.). Однако пессимизм Анненского не был данью модным поветриям в литературе; не вытекал он и из его психического склада. «Сумеречность» лирики поэта объясняется его социальной совестливостью, мучительным отвержением бездуховной буржуазной действительности, безысходными поисками идеала. «О, мучительный вопрос! Наша совесть… Наша совесть…», – восклицает поэт в стихотворении «В дороге». «Я – слабый сын больного поколенья», – признается он в стихотворении «Ego».[ [707 - Анненский И. Стихотворения и трагедии, с. 75, 182.]]
Социальные мотивы наиболее отчетливо прозвучали в стихотворениях «Петербург» и «Старые эстонки. (Из стихов кошмарной совести)», созданных под непосредственным влиянием первой русской революции. В стихотворении «Петербург» поэт выносит обвинительный вердикт самодержавному строю в России и предсказывает его неотвратимую гибель.
В стихотворении «Старые эстонки» отразились ужас и возмущение поэта, узнавшего о расстреле в октябре 1906 г. царскими карателями революционного митинга в Ревеле (Таллине). Искренне сочувствуя жертвам контрреволюционного террора, Анненский казнит себя за неспособность к активному протесту.[ [708 - См.: там же, с. 216–218.]] Для осмысления идейной эволюции Анненского важен недатированный цикл стихотворений в прозе «Autopsia».[ [709 - Впервые – не полностью – опубликован в кн : Анненский И. Книги отражений. М., 1979, с. 433–437.]] В этих лирических миниатюрах Анненский любовно и сочувственно набрасывает как бы коллективный портрет угнетенных, поднимающихся на борьбу с несправедливостью общественного устройства,
В поэтическом наследии Анненского много пейзажной лирики. Используя скупые средства, поэт создает одухотворенные картины неяркой северной природы («Май», «Сентябрь», «Перед закатом», «Маки», «Август», «Снег», «Картинка», «Весна», «Осень», «На северном берегу» и др.). Немногочисленные любовные стихотворения Анненского принадлежат к шедеврам русской лирики («Сиреневая мгла», «В марте», «О нет, не стан», «Невозможно» и др.).
Особый интерес представляют ритмические эксперименты Анненского («Шарики детские», «Нервы», «Прерывистые строки», «Кэк-уок на цимбалах», «Колокольчики»). Их разностопные синкопированные строки предвосхищали новаторские для русского стихосложения опыты Андрея Белого, Саши Черного, Владимира Маяковского.[ [710 - См.: Лотман М. Ю. Метрический репертуар И. Анненского (материалы к метрическому справочнику). – Труды по рус. и славянской филологии, т. 24, с. 127–133. (Учен. зап. Тартуск. ун-та, вып. 358).]]
Большое место в творческом наследии ряда символистов, в том числе и Анненского, занимают их выступления в качестве критиков современной литературы и ценителей литературы прошлого. Они значительно расширили число жанров, бытовавших в русской критике, и создали свой особый стиль.[ [711 - См.: Федоров А. В. Стиль и композиция критической прозы Иннокентия Анненского. – В кн.: Анненский И. Книги отражений, с. 543–576.]] Критические эссе Анненского, собранные им в двух «Книгах отражений», сразу же привлекли к себе внимание.[ [712 - Анненский И. 1) Книга отражений. СПб., 1906; 2) Вторая книга отражений. СПб., 1909.]] Справедливо суждение, что Анненский-критик не ограничивает, а расширяет внутреннее содержание анализируемых произведений, обогащая их «идеальную сторону».[ [713 - Подольская И. И. И. Анненский – критик. – В кн.: Анненский И. Книги отражений, с. 515.]] При этом голос критика прихотливо переплетается с голосами
авторов данных произведений и их персонажей.Сам Анненский так сформулировал основной
постулат своего критического кредо: «Эстетическая критика стремится стать искусством, для которого поэзия была бы лишь материалом».[ [714 - Там же, с. 511.]] Вплоть до наших дней не утратили своего значения филологические разыскания Анненского в области древнегреческой литературы.
Анненский не только поэт и критик, но и драматург, выступивший с четырьмя трагедиями в стихах на сюжеты эллинской мифологии: «Меланиппа-философ» (1901), «Царь Иксион» (1902), «Лаодамия» (1906), «Фамира-кифарэд» (1906, опубликована посмертно в 1913 г.). Наиболее известны из них «Лаодамия» (подвигнувшая Брюсова и Сологуба написать свои трагедии на тот же сюжет: «Протесилай умерший» и «Дар мудрых пчел») и «Фамира-кифарэд», поставленная в 1917 г. Камерным театром А. Я. Таирова. По-видимому, сам Анненский считал эти трагедии произведениями для чтения и не помышлял об их сценическом воплощении. Оставшийся равнодушным к ницшеанскому волюнтаристскому истолкованию античности поэт выразил, по собственному признанию, в своих трагедиях «душу современного человека». А. В. Федоров справедливо пишет, что «у Анненского античность – это не мир страдающего бога, это прежде всего мир страдающего человека».[ [715 - Анненский И. Стихотворения и трагедии, с. 39.]] Герои трагедий Анненского – терзающиеся и терзаемые, мятущиеся люди, стоически переносящие удары судьбы, произвол неправедных богов, олицетворяющие вместе с тем подлинное человеческое достоинство.
Значителен также вклад Анненского в теорию и практику стихотворного перевода. Его перу принадлежат переводы на русский язык стихотворений Горация, Гете, Гейне, Лонгфелло. Неоспорима заслуга Анненского-переводчика, познакомившего русского читателя со стихами французских «парнасцев» и символистов (Бодлер, Л. де Лиль, Верлен, С. Прюдом, Рембо, Малларме и др.).
<…>
(Источник - Литература конца XIX – начала XX века, коллектив Авторов; http://bookz.ru/authors....75.html )
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
