|
"Венец Безсловья".
|
|
| Талиесин | Дата: Четверг, 02 Авг 2012, 16:31 | Сообщение # 26 |
 Постоянный участник
Группа: Друзья
Сообщений: 254
Награды: 8
Репутация: 37
Статус:  | Интересное заглавие темы.
Я имею в виду слово "безсловье".
Так это слово писали в старорусском языке. Даже не до революции, а еще раньше, в XIX веке.
В современном русском языке, вообще-то, пишется "бессловье", поскольку "с", с которого начинается корень слова,
это глухая согласная.
Еще советую поправить слово "наголо", которое пишется слитно, как и все подобного рода наречия.
Из строк, мне не очень понятных, хочу обратить внимание на следующую.
Прекрасный Фавн и Артемида.
Фавн - это римский аналог греческого бога Пана, бог лесов и полей, повелитель сатиров.
Что прекрасного вы в нем нашли ?
Это внешне довольно уродливый бог, похожий на козла.
У него рога, косматые ноги с копытами, уродливый лик.
Он гроза пастушек и нимф, поскольку постоянно пытается ими овладеть силой, а тем это не нравится.
И вообще римский эквивалент Пана - Фавн - в отличии от своего греческого оригинала, еще и ведет себя, как похотливое животное, постоянно желая кого-нибудь износиловать. Поскольку ему не часто удается вступить в соитие с относительно красивыми особами женского пола, он постоянно совокупляется с лесной нечистью, такой же безобразной, как и он сам.
Вот как Александр Сергеевич Пушкин описывает подобную картину (это еще сносно, Овидий о Фавне отзывался намного резче):
http://rvb.ru/pushkin/01text/01versus/03juv_misc/1816/0226.htm
III
Но кто там, близ пещеры,
В густой траве лежит?
На жертвенник Венеры
С досадой он глядит;
Нагнулась меж цветами
Косматая нога;
Над грустными очами
Нависли два рога.
То Фавн, угрюмый житель
Лесов и гор крутых,
Докучливый гонитель
Пастушек молодых.
Любимца Купидона —
Прекрасного Филона
Давно соперник он...
В приюте сладострастья
Он слышит вздохи счастья
И неги томный стон.
В безмолвии несчастный
Страданья чашу пьет
И в ревности напрасной
Горючи слезы льет.
Но вот ночей царица
Скатилась за леса,
И тихая денница
Румянит небеса;
Зефиры прошептали —
И Фавн в дремучий бор
Бежит сокрыть печали
В ущельях диких гор.
IV
Одна поутру Лила
Нетвердою ногой
Средь рощицы густой
Задумчиво ходила.
«О, скоро ль, мрак ночной,
С прекрасною луной
Ты небом овладеешь?
О, скоро ль, темный лес,
В туманах засинеешь
На западе небес?»
Но шорох за кустами
Ей слышится глухой,
И вдруг — сверкнул очами
Пред нею бог лесной!
Как вешний ветерочек,
Летит она в лесочек;
Он гонится за ней.
И трепетная Лила
Все тайны обнажила
Младой красы своей;
И нежна грудь открылась
Лобзаньям ветерка,
И стройная нога
Невольно обнажилась.
Порхая над травой,
Пастушка робко дышит;
И Фавна за собой
Все ближе, ближе слышит.
Уж чувствует она
Огонь его дыханья...
Напрасны все старанья:
Ты фавну суждена!
Но шумная волна
Красавицу сокрыла:
Река — ее могила...
Нет! Лила спасена.
Сообщение отредактировал Талиесин - Четверг, 02 Авг 2012, 16:32 |
| |
| |
| fridrihovit | Дата: Четверг, 02 Авг 2012, 18:44 | Сообщение # 27 |
 Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 64
Награды: 7
Репутация: 4
Статус: | Quote (Талиесин) Это внешне довольно уродливый бог, похожий на козла.
У него рога, косматые ноги с копытами, уродливый лик.
Спасибо, уважаемый Талиесин, но у меня несколько другая информация о Фавне. Что бы не быть голословным, приведу несколько строк из Векипедии : Фавн - добрый, милостивый Бог. В образе Фавна, древние италийцы почитали доброго демона гор, лугов, полей, пещер, стад, ниспосылающего плодородие полям, животным и людям, вещего бога, древнего царя Лациума и родоначальника многих древних фамилий, насадителя первоначальной культуры. В Лации Фавн почитался, как царь аборигенов, внук Сатурна, сын Пика, отец Латина, также отец Тарквита и Акида. Мудрый и справедливый правитель. Если есть желание, могу более подробно изложить сведения о Фавне. Что же касаемо произведений Пушкина, то это всего лишь образ, свободно трактуемый автором, но и в его строках я не вижу коварного козларога. Так что я в своем стихе, не погрешил перед истиной ни на йоту. У меня есть правило, писать только о том, что знаю, и даже для "красного словца" не допускать промахов, в которых Вы пытаетесь меня уличить. И, Бога ради, не подумайте, что я обиделся - совершенно исключено! Я встречаюсь с этим постоянно и потому просто на просто привык. С уважением, Александр.
|
| |
| |
| Талиесин | Дата: Четверг, 02 Авг 2012, 19:24 | Сообщение # 28 |
|
Постоянный участник
Группа: Друзья
Сообщений: 254
Награды: 8
Репутация: 37
Статус: | Вы извините, конечно, но я вас вовсе не стараюсь "уличить". Это не то слово.
А вот Википедией пользоваться не советую. Говорю это вам, как человек, которого приглашали читать курс античной истории и мифологии в одном из самых престижных американских университетов.
Не верите Пушкину, обратитесь к древнеримским поэтам. Кстати, Пушкин прекрасно знал мифологию. Обратитесь к Публию Овидию Назону. К его "Метаморфозам".
В этой статье Википедии, которую вы цитируете, даже имя Вергилия написано неверно (Виргилий). Я хочу вам напомнить, что любой человек может написать статью в Википедии, а также любой может ее по своему разумению поправить. Википедия не может считаться надежным историческим источником.
Посмотрите Аполлодора "Мифологическая библиотека" (правда, там о Пане написано, но это один и то же бог, просто римляне его у греков передрали и по-другому назвали). Есть неплохое описание Фавна, которого также знали под эпитетом "Луперк" (в честь это был римский праздник Луперкалий 15 февраля) у Тита Ливия в первых главах его "Истории от создании Рима".
Вот это действительно источники.
Впрочем, дело-то ваше.
Не хотите, не исправляйте. Мое дело вам указать, дальше дело ваше. Просто сие может весьма ввести читателя в заблуждение.
P.S. Мой совет, почитайте вот этот линк.
Неплохо написано.
http://unusualanimals.info/mif/012.php
Сообщение отредактировал Талиесин - Четверг, 02 Авг 2012, 19:35 |
| |
| |
| fridrihovit | Дата: Понедельник, 29 Июл 2013, 17:45 | Сообщение # 29 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 64
Награды: 7
Репутация: 4
Статус: | В Вашем ответе я прочел человека не жаждущего дешевой популярности. И мне это очень понравилось. Желал бы и дальнейших товарищеский дискуссий, но только без упоминаний регалий - это Вам не к лицу т.к. слово само говорит за своего автора. А на указанные Вами источники непременно гляну, история - это моя несостоявшаяся юношеская любовь. Спасибо. С уважением, Александр. Добавлено (25.03.2013, 09:01)
---------------------------------------------
ГЛАВНОЕ СЛОВО
Это как посмотреть на то, что пройдено,
Сколько вложено труда и безделья
В слово с заглавной буквы – Родина
И что о нём думаю на самом деле я.
Вместится ль объём такого понятия
В мой мозг натруженный, об оной местности,
Где я присутствовал в момент зачатия
Чем и горжусь, если по честности.
Но врать не стану, так как примета -
Плевать назад, говорят, неважная,
В отношении упомянутого предмета,
Что служит прибежищем, считай, для каждого,
Что служит пристанищем душ потерянных,
Горьким хранилищем сердец разбитых
От аппетитов, порой немереных,
До старых родителей, всуе забытых.
В жизни сейчас всего наворочено:
Не разобрать, где мать, а где мачеха.
Только я знаю: мной «уплочено»
И за сухарь, и за мёды с калачиком -
В общем, претензии не принимаются
Ни от святош толсторожих со свитками,
Ни власть предержащих, что развлекаются
По утрам хмельными напитками.
Жаль, но иными утрачена начисто
Азбука чувств к своим соплеменникам,
Даже при том, что теряется качество
Жизни самой, судя по ценникам.
Что ж уповать на слова с заглавными
Буквами, при всём их значении -
От роли державной, с победами славными,
До зелени в зенках в богатом имении.
Даже при всём моём неприятии
Методов варварских в высшей инстанции,
Названной Родиной, в чистом понятии,
Не совместима с «молебными танцами»,
Не совместима с побегами сорными
В пресловутой гнилой «вертикали».
Нет, не хочу быть рядом с позорными
Поборниками чёрно-белой морали.
Но как быть со словом, с высоким штилем?
Нынче оно не горит позолотой,
Не рассекает облако шпилем,
Не утруждает себя работой.
Может, настал для него час великий -
Споро собрать воедино камни,
Очистить икон разбитые лики!
Вот такая Родина - дорога мне.
ЧАСЫ С КУКУШКОЙ
На улице мрачно и холодно. Дождь в мозгах.
Ленивое солнце уже не спешит. Неприятно.
Темно. На часах всего пять, а я на ногах.
Раздеться. Раздеться и быстро в постель, обратно.
В тепло. Под одеяло нырнуть с головой
И снова в тот сон, который недосмотрел –
Снился домик на маленькой станции узловой,
Когда я к нему подходил – свет в окнах горел.
Я чувствовал всем нутром – да, меня ждут.
Дом не знакомый, но верилось – там тепло.
На улицах люди осенние листья жгут.
И птицы подались к теплу, встав на крыло.
Сейчас бы набрать полевых ромашек букет,
Но Осень гадала сама, оборвав лепестки -
И как же идти без цветов на незваный обед?
С перрона летят всё настойчивее гудки.
Не пойду ни к окну, ни на этот проклятый перрон,
Где опять этот грязный буфет и привычных сто грамм.
На закуску пропахший носками и потом вагон
И подкрашенный чай чёрт-те с чем по утрам.
На Запад уйду. Нет. Скорей – на Восток.
Там восходы. Я люблю на восходы смотреть -
Ощутить зародившийся день, его хрупкий росток,
На ладонях своих уберечь, и душой отогреть.
Ах, кукушка, кукушка! Ты не вовремя. Как всегда.
За окном молоко. А за ним - гром дневной канонады
От которой проснулись троллейбусные провода,
Заворчали дороги, загремели рассерженные эстакады.
Стой, кукушка! Останься в часах. Подожди.
Дай сон досмотреть: как там дом, как тот полустанок,
Что остались во сне. Там, наверное, те же дожди.
И такой же, как я, глядящий в окно спозаранок.
ТОТ КУСОЧЕК ЗЕМЛИ
Всё смешалось: солома, кирпич и бетон –
За высотками катят скрипуче телеги,
Зазвучал на танцполе седой «Вальс бостон»,
В деревенской избе хищно мечется «Регги».
Опустела проезжая часть. Ни души
На огромных просторах зелёного парка.
Напиши – мне кричали поля – опиши,
Как здесь весело было когда-то и жарко.
Или канула в Лету понятная речь,
Иль на небе ночном стали звёзды теплее?
Если рухнула в доме кормилица-печь,
То от этого точно не будет светлее.
Может слово – «Прощай», стало идолом дня,
Заменив – «До свиданья» - на годы, на веки,
В бренном теле земли нет живого огня –
Лишь чадит головнёй в человеке.
Вновь по рельсам, дымя, побежал паровоз
Осыпая бессовестно угольной сажей.
Прекращает мой век свой стремительный кросс
С неподъёмной, тяжелой поклажей –
Лёд растаявший хлынет безбрежной волной
Унося наносное в пучину –
Вот тогда-то надежда запахнет весной,
Заискрит, как когда-то лучина.
По канве проступает знакомый фасад
За садами, что вышиты гладью,
Фонари, подмигнув, неустанно косят
В темноте делового Зарядья,
Чуть белеет вдали тот кусочек земли
Распластавшись, похожий на творог,
Но, который, метели давно замели.
Не дойти, как бы ни был мне дорог. Добавлено (13.04.2013, 18:27)
---------------------------------------------
* * * (6)
Как мне быть?
Нет.
Ещё не помер.
Потому - многое могу.
Не забыть
Телефонный номер,
За окном - розы на снегу.
Не молчать
Грозам на восходе,
Не роптать дождикам в тиши.
Не уплыть
В белым пароходе,
Потому –
Слышишь?
Не пиши.
А прибой
Волнами швыряет
Пену лет, памяти в глаза.
За собой
Листья обрывает
С пухлых век, злая бирюза.
Пустота.
Душу не согрели
Звездопады космосом своим.
Нет.
Не та.
В скомканной постели
Плачет сон - горизонт в крови.
Где был я?
Волнами омыто
Городское скудное жильё.
В тех полях
Много слёз пролито...
Счастье - там.
Только не моё.
Мне бы в лес,
В лунную долину,
К берегам брошенных озёр -
Там исчез
Я седой былиной.
Не найдусь, видишь, до сих пор.
Дождь пойди,
Над седой планетой
Пыль сотри, превращайся в снег.
Впереди
Зодиак с браслетом
Январей.
Коротает век.
Может быть
Я и нежил вовсе,
А виденья, только чей-то сон?
Нужно бы
В этом длинном кроссе
Лишь проснуться.
Может, сгинет он. Добавлено (06.05.2013, 06:57)
---------------------------------------------
В ПОЯС ПОКЛОНИТЬСЯ ВЕТЕРАНАМ!
Годы сквозь ладони, как вода
Льются в непогоду и в туманы,
Молча покидают, навсегда,
Этот мир бездушный ветераны.
И глядят, глядят на нас глаза,
Нет, не с осуждением – с любовью,
Не блеснёт засохшая слеза
С потом перемешанная, с кровью.
Страшно им сегодня умирать,
Нет, не за себя – за нас им страшно,
Тупо не желающих вбирать
Опыт, принесённый днём вчерашним.
Не хлебавшим горя, пополам
С холодом, кирзой и трёхлинейкой,
Рейдами по вражеским тылам,
И, насквозь прозябшей телогрейкой.
Сколько им пришлось перетерпеть...
Хватит же над Подвигом глумиться!
Люди! Люди! Как бы нам успеть
В пояс им при жизни поклониться!
П Е Р Е П Р А В А
Прокатилась война по душе и по нервам,
Расстреляла сознанье солдата в упор.
Как ушёл воевать он ещё в сорок первом,
Так воюет на этой войне, до сих пор.
Эй, солдат, как дела?
Да неважно. Фашисты
Переправу вчерась раздолбили до тла,
Нас загнали под лёд…
Эх, сейчас бы по триста
И была не была!
Да вот врач не даёт.
Самокруточку дунем, костерочек разложим,
Чтоб обсохнуть маненько, и вздремнув, снова в бой!
Переправу наладим, не впервой, это можем,
Одолеем «гадюку» навалившись гурьбой.
Погоди-ка, солдат – «паукастого гада»
Мы с тобой в сорок пятом разъутюжили в хлам!
У тебя ж на груди боевая награда –
Не пора ли шагать нам с тобой по домам?
Нет, браток не пора, слышишь – очень уж тихо,
Не иначе удумал что-то злой лиходей!
Тут к нему подошла молодая врачиха –
Ну, пойдём, генерал тебя ждёт - дед Фаддей.
И с улыбкой с собой утянула солдата:
Нам пора в процедурный – тихо молвила мне.
Так солдат и воюет в больничной палате
На своей, на далёкой, на прошедшей войне. Добавлено (29.07.2013, 17:45)
---------------------------------------------
ТИШИНА. НИ К ДОБРУ, И НИ КСТАТИ...
Почему ты решил, что луна -
Это то, что ты видишь газами?
Может, это небес пелена,
Та, что вечно крадётся за нами
Преграждая камнями пути,
Уходящие в Свет на закате.
Не доплыть до него, не дойти.
Тишина. Ни к добру, и ни кстати.
Сосен свист и шипенье куста,
Шорох призрачных тел – наважденье,
Тайны речи хранит высота,
Холод звёзд и обман наслажденья.
Молча лезет за шиворот страх,
Заполняя вселенную ядом.
Звон подковы в потухших кострах
Приговором холодным во взгляде.
Снова конь потерял седока –
От узды да седёлка – лохмотья,
Не гляди на меня свысока,
Потерял нынче душу и плоть я.
Только, вот, не один я такой –
Мир потерянный скрылся в тумане.
Эта «злыдня» холодной рукой
Варит ночь на грехе и обмане.
Гордым призраком молча встаёт
С горизонта орёл златоглавый,
Ты его не нарушишь полет,
Не потопишь его переправы!
Ну, а я...
Я тихонько уйду.
Лягу синим отливом в булате.
Или ряской в забытом пруду.
Тишина.
Ни к добру.
И ни кстати.
|
| |
| |
| fridrihovit | Дата: Суббота, 07 Сен 2013, 07:11 | Сообщение # 30 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 64
Награды: 7
Репутация: 4
Статус: | Девочка и Мэтр
Эссе
Ты знаешь, деточка, вот, взгляни на меня. Скажи на милость, что ты видишь? Юная девушка, смутившись от подобного вопроса, стыдливо опустила глаза, произнеся лишь – я не знаю. Вот-вот, и я не знаю. Хотя почему не знаю, после недолгого молчания встрепенувшись, проговорил её собеседник. Пред тобой, моя дорогая, прелестная деточка, сидит признанный мэтр, достояние, так сказать, страны, почётный член нескольких известных академий и прочая, и прочая. А вон там, и мэтр показал юной леди рукой на смеющегося мужчину, находящегося в обществе неизвестных мэтру людей, находится действительно уникальный, хотя и мало известный высокому обществу, человек. Ну, что Вы, стеснительно проговорила девушка, это же мой отец. Правильно, проговорил, вздыхая мэтр. Это твой отец, про которого ты, дорогая, не знаешь ровным счётом ни-че-го. Ну, что Вы, ответила юница повеселевшим голосом - о своём отце я знаю буквально всё. Нет, деточка, о своём отце ты не знаешь ровным счётом ни-че-го, опять повторил мэтр. Хорошо, проговорила заговорщицки девушка, в таком случае, расскажите мне о моём отце то, чего не знаю ни я, ни вся наша семья. Почему я говорю – вся наша семья? Да потому, что мой папа ни кому не доверяет так, как доверяет мне. И именно поэтому, рассказывает мне то, что ни когда бы ни поведал ни кому. Даже своей жене, т.е. моей маме. Ну, что ж, усмехнулся мэтр, в таком случае послушай то, что я бы не сказал ни кому, даже родному сыну на смертном своём одре. Почему мне? Удивлённо произнесла юная леди. Потому, после некоторого раздумья ответил тот, что ты являешь самым близким человеком великого человека! Я не побоюсь этого слова, потому что, именно таким, каков он есть на самом деле, его не знает пока, ещё ни кто. Кроме меня. А Вы всё шутите мэтр, смеясь, проговорила девушка. Великим, мой папа называет Вас. Он говорит, что этот человек умудрился создать шедевр, имя которому – Мэтр. Именно с большой буквы, неоднократно повторял он мне, говоря о Вас. Вот это и делает его великим и даже – неповторимым, ответил на реплику девушки, Мэтр. Что «это», удивлённо спросила девушка. А то, что не может, пожалуй ни кто на свете. А твой отец – может! А именно: «Пропускать вперёд себя всех, оставаясь, тем не менее, впереди». Вас трудно понять, мэтр, проговорила задумчиво девушка. Можете ли Вы пояснить мне ваши слова? Расшифровывать тебе их, я не стану, а вот предысторию своей дружбы с твоим отцом расскажу. Что ж, слушай мою исповедь. И Мэтр нАдолго замолчал, глядя куда-то вдаль, едва ли видя, что-то там, впереди себя, за горизонтом, за облаками.
Деточка, неожиданно начал он, терпеливо ожидавшей рассказа, девушке. Я ведь и не помышлял никогда стать художником. Хотя и закончил «Строгановку». И то, лишь уступив воле родителей. После чего, я мечтал окончить консерваторию по классу композиции. Да, да – хотел стать великим композитором. И Мэтр опять надолго умолк, теперь разглядывая что-то перед собой. Именно там, в Строгановке, я впервые встретился с твоим отцом. Он был на два курса старше. Но уже тогда привлекал к себе пристальное внимание всех, кто хотя бы раз глянул на его картины. И Вы называете папину мазню, картинами, весело засмеялась девушка, подумав, что Мэтр таким образом пытается разыграть её. Ни кто, ни она сама, ни мама, ни её брат, ни её подруги, частенько бывавшие у неё дома и заглядывавшие ради интереса в мастерскую папы, когда его не бывало дома, не могли признать в том, что было изображено на полотне отца, сколько-нибудь стоящую картину. Тем более, картину, которую не стыдно было показать хотя бы знакомым, не говоря уже о выставках, пусть даже в какой-нибудь одной из общественных библиотек. Нет, деточка, ты ещё не доросла до той глубины мысли, любой из его картин. На полотне, стоит ему сделать один, всего лишь ОДИН мазок, и все мои регалии тут же меркнут перед этим мазком. Я ведь, деточка, и художником стать решил, лишь глядя и изучая технику и философию, да-да, именно философию его мазка.
Гонимый неистребимой жаждой догнать твоего отца, я сутками не вылезал из своей мастерской, напрочь забыв обо всё на свете. Забывал про еду, про сон, путая время суток и времена года, я целеустремлённо шел к заветной своей цели. В то время, как твой отец и мой старый друг(осень хочется надеяться, что это именно так),
преспокойно предавался всем радостям жизни, уделяя всё свободное время чему угодно, только не рисованию. Он лишь изредка, после какой-нибудь очередной вечеринки, проходя мимо своей мастерской, словно бы вдруг, что-то вспомнив, забегал туда и открыв тряпку, которой была занавешена давно начатая им картина, и отойдя на метр, другой, подумав всего несколько секунд, делал именно тот, свой неповторимый мазок. И кинув кисть на мольберт, снова закрывал полотно той же тряпкой и, насвистывая, опять уходил на какую-нибудь пирушку. А я тем временем, наблюдавший эту картину, уходил домой и неделями не мог заснуть, снова и снова вспоминая этот неповторимый мазок. После чего, засыпал в слезах из-за неспособности не только повторить, но хотя бы приблизиться к пониманию того, как это делается. Хотя пристальней меня, ни кто не следил за работой твоего отца. Да, действительно, я набирал баллы, набирал вес в творческой среде. И даже став всемирно известным художником, признаюсь честно - не стою и ногтя твоего отца. И Мэтр опять надолго умолк, теперь откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Постойте, Мэтр, проснитесь же, тормоша старика за рукав, взволнованно проговорила девушка. Но как же так - работы отца ни где и ни когда не показываются. Ему не дают выставляться, да и, честное слово, понятны ли они кому-нибудь? Понятны, деточка, ещё как понятны, ответил ей мэтр, открыв глаза. А выставляться ему не дают от зависти и ревности, такие же, как я, старые, замшелые академисты. А творчество твоего отца, деточка, свежо, ново и – неповторимо. Это говорю тебе я, профессор, национальная гордость, почётный член множества мировых академий. Ценой огромных усилий, тайных слёз и предельного трудолюбия, так и не ставший тем, кем является ветреный, радостный, и как мне кажется – беззаботный, твой отец. Мэтр встал и не глядя в сторону девушки, облегчённо вздохнув, словно после многотрудной исповеди, улыбаясь, направился в сторону двери. Постойте, Мэтр, но мы же не договорили с Вами. Нет, душа моя, наш разговор, как раз таки, окончен. А что касается твоего отца, то я, без чьёго-либо ведома, отправил часть его работ в Европу. А как же отец? Спросила удивлённо девушка. Засмеявшись, Мэтр обернулся – да твой отец и сам не знает, сколько у него картин. А Вы? Спросила девушка. Я? Я знаю все его работы наизусть, все гаммы, все чувства, которые он сам того не ведая, передал в своих картинах. Представляю, какой фурор произведут его полотна в мире. А как же Вы? Опять спросила девушка. Что я? Повернувшись в двери, ответил Мэтр. Деточка, на мой взгляд, пришло время, каждому заняться своим делом – твоему папе писать, а мне, на правах старого друга, открывать его картины миру. Благо, мои регалии позволяют мне не отчитываться в своих действиях перед академистами. Но даже если меня и попрут из всех академий, снимут все звания, я буду глотку грызть всем, кто встанет у меня на пути вывода в свет картин твоего отца. Теперь я понял, знаю, для чего я ещё существую на этом свете. И Мэтр с улыбкой вышел из залы, оставив в полном недоумении и душевном смятении совсем ещё молодую, ни чего не смыслящую в искусстве рисования, но уже озадаченную этим своим непониманием, девушку.
Эссе
|
| |
| |
