| Mr_Dreamer | Дата: Вторник, 26 Мар 2013, 21:45 | Сообщение # 1 |
|
Группа: Удаленные
| Отрывок из уже дописанного рассказа. Сомневаюсь,выставлять ли весь.. Ну, если Вам понравится - это и будет ответом на мой себе вопрос)
Город-отель
«Страшно сидеть в темноте. В темноте ты становишься маленьким, будто остаешься наедине с целой вселенной, такой большой, непредсказуемой, хаотичной. Тогда начинаешь понимать, насколько малозначима твоя жизнь и насколько ты слаб. В темноте понимаешь, что такое «один». Еще страшнее, когда в темноту сидят люди, которым все, что ты можешь принести – боль от того, что тебе самому плохо, а помочь не можешь ничем. Даже думать уже не о чем – пусто в голове, в желудке, на душе. А иногда проскакивает мысль: «Бедные же мы люди – даже мыслей нет».
Внезапно, где-то на грани слышимости послышался звук. Даже в этой ситуации темнота не переставала удивлять, проявляя еще одну интересное свойство, которое особенно отчетливо проявлялось в абсолютной тишине. Все маленькое она делала большим, что-то большое - огромным. Именно так этот едва слышимый звук мутировал во что-то огромное, и, усиленный страхом ребят, ударами колокола достигал их, бил по их слуху. Еще не было слышно, что же издавало его, но узники и так понимали что это. Шаги. В коридоре опять послышались шаги, при каждом из них у Андрея по коже пробегали мурашки, звук будто превращался в электрический заряд, который достигая ушей ребенка волной страха прокатывался по его телу. По мере приближения, они становились все отчетливее и отчетливее , наконец остановились возле двери комнаты. Непонятно почему, исчезновение звуков напугало ребят еще больше их появления.
Дверь со скрипом отворилась и осветила маленький участок камеры: в ней не было окон, такая себе коробка темно-серого цвета, отдающая сыростью и холодом. Исключением были только единственная дверь и маленькая, немного выступающая труба вентиляции, мебель же была представлена в одном экземпляре в виде туалета и, если его тоже к ней можно отнести, старым матрасом, на котором томились все три пленника. Их же, узников, едва можно было назвать людьми: три истощавших тела, едва напоминающих людей, в белых штанах и безразмерных рубахах, которые обвисали на них как на вешалках для одежды. Глаза у всех троих светились неестественным, больным блеском, светились подобно свече, которая вот-вот потухнет.
Посетитель заступал свет, поэтому никто не мог разглядеть его лицо. Из-за небольших размеров дверного проема и длинного плаща его фигура казалась просто огромной, что скорее напоминало не доктора, а напротив – результат экспериментов. Немного постояв, он произнес тихим, немного шипящим голосом, даже слишком мягким для такой громадины:
- Надеюсь, вы хорошо отдохнули, бедные мои…сегодня у нас будет трудный день…»
Андей проснулся в холодном поту. В который раз он просыпался посреди ночи, радуясь, что, наконец, проснулся.
«Опять…все один и тот же сон. Похоже, я никогда не смогу забыть его, первый день, когда меня забрали в лабораторию».
Он поднялся и зажег керосиновую лампу. Огонь ровным мягким светом развеял темноту в их временном убежище: погнутая ржавая арматурины, местами торчавшие из земли, побитые временем бетонные колонны делали обстановку какой-то по-особому удручающей и грустной. Вдобавок к этому, удивительно холодный для лета ветер время от времени заставлял братьев закутываться под одеяло посильнее. Так же было пусто, не было совсем ничего, даже крыс и мусора. У Андрея это вызвало ассоциации с войной: она не была такой, как предыдущие. Она не оставляла абсолютно ничего, даже руин. Все становилось пустым, безжизненным, будто в один день все остановилось, а люди и звери куда-то исчезли в один момент, все просто остановилось, застыло.
Андрей встал на ноги, посмотрел на младшего брата Димку, спавшего на каком-то ветхом диване, непонятно что делающего на семнадцатом этаже, и окинул взглядом все окружавшее их пространство: было много непонятных вещей, оставленных непонятно зачем, а главное – непонятно кем.
В двадцати метрах от них лежало три немного обугленных черепа, поставленные в ряд, как они узнали, только прибыв сюда, не просто так. Это была своеобразная составленная на быструю руку могил трех друзей, попавших под атаку, видимо, каким-то горючим веществом. Возле них лежала прибитая к полу табличка из фанеры. Там не было ни имен, ни эпитафий, только дата – первый день войны.
Ведь именно с этого горного городка все когда-то началось и, как не странно, здания его остались по сути незатронутыми. И было ясно по чему – у нападавших не было цели захватить территорию, они проводили зачистку. Это очень напоминало аварию на АЭС – все целое, а город будто умер. Немного прогулявшись еще днем, ребята убедились, что город действительно пуст, только окраина города, находившаяся сразу возле дороги к другому городу, где они сейчас обитали, была заселена несколькими десятками беженцев, которые скорее напоминали призраков. Точно ожившие трупы они выходили только чтобы добыть какой-либо еды, не говорили ни с кем, не выражали никаких эмоций. Если в более-менее уцелевших городах люди еще хоть как-то напоминали людей, то здесь, отвергнутые и проклятые войной они были примером того, что война оставляет после себя.
Пришедшие сюда, новые жители не слишком заботились о городе, т.к. не было никакой гарантии, что через день-два им не придется покинуть его, как и десятки других до этого. Они были здесь временно, точно снимали его.
«Хех, будто отель…Клиенты под стать ему» - пронеслась немного развеселившая Рэда мысль.
Посидев еще несколько минут, глядя на могилу, Андрей, убедившись, что брат спит, решил прогуляться. На душе было невероятно одиноко – атмосфера абсолютно пустого здания, и невероятная тишина (ветер утих так же быстро, как и начался) делали свое дело.
Он не стал покидать этаж, решив прогуляться между бетонными колонами-опорами. При этом звуки его шагов, а точнее единственные слышимые там звуки, звучали как-то…страшновато, напоминая кошмар, преследовавший его день за днем столь долгое время.
Скорее всего, это было офисное здание, ибо ни на какие внешние стены не было и намека, вместо них должны были ставить когда-то модные панорамные окна. И все же что-то война приносит с собой хорошее – люди начинают ценить то, что нужно. Никому уже не нужна карьера, статус, модная одежда, всем нужны только тепло, еда, вода и знание того, что с их близкими все в порядке. Достаточно забавно, что именно первые, которые обычно являются залогом стабильности, разрушаются невероятно легко.
Резкий порыв ветра пронесся по этажу, заставив подростка развернуть лицо от бьющего в лицо потока воздуха, словно пытающегося унести все с этого здания с собой, включая и его жителей. При этом оставалось лишь удивляться, что те лохмотья, которые были сейчас на нем, не разорвались в клочья и не улетели прочь.
«Хорошо хоть эти одеяла захватили, не то худо бы нам пришлось, пожалуй» - подумал Андрей и швырнул ногой валявшийся на полу камень. «Одно и то же, все время, я никак не могу вспомнить его лицо… - подумал, пытаясь вспомнить эту деталь из сна парень, - шесть лет прошло, а мы все еще ищем. Черт, что же делать?»
Будильник на его часах пропищал и Андрей понял, что размышлять уже просто некогда. Этот будильник для него был просто, как говорится, «запасным», парень уже давно привык вставать вовремя, но мало ли, лучше ведь подстраховаться.
Спустя несколько секунд, вырвавшиеся из-за гор в другом конце города первые лучи солнца осветили сухое, обветренное лицо Андрея, но не заставили его даже прикрыть глаза. Еще много лет назад, убежав из того страшного места, он начал ценить свет куда больше, научился наслаждаться им. Он развернулся и пошагал, чтобы разбудить младшего брата, но застал того уже одетым и сидящим на диване.
- Тебе не обязательно вставать раньше времени, о котором договорились, Дим. Мы и так уже долго не высыпаемся... – попробовал пожалеть брата хоть немного, дать ему хоть на момент почувствовать себя ребенком.
Вообще далеко не каждый понимает, что значит чувствовать себя ребенком, а ведь это не только жить без забот, любить конфеты, играть с друзьями, есть вещи куда важнее этого. Быть ребенком, чувствовать, что ты еще ребенок - значит знать, что есть кто-то, кто защитит тебя, поможет, когда ты в этом нуждаешься, всегда и во всем поддержит, знать, что тебе всегда есть куда пойти. Поэтому даже взрослые люди порой хотят почувствовать себя детьми, хоть ненадолго.
- Все нормально, – пробормотал холодно младший. По-взрослому ответил, четко дав понять что за себя он отвечает сам.
К счастью, Андрей слишком хорошо понимал младшего брата, он отлично знал, что тот просто не хочет быть обузой, вот и держится крепко, как только может. Для него одного заключение принесло что-то кроме страданий и плохих воспоминаний - он стал куда сильнее характером. Жаль только, что это произошло так рано.
Андрей, когда обращался к Димке как к ребенку, как и Димка, который отвечал, как ребенок, осознавали, что врут. Каждый уже понимал, что они оба уже не дети, и как бы не сложилась их судьба дальше, уже не смогут ими стать.
Димка быстро вскочил с места и принялся собирать все необходимое, чем занялся следом за ним и старший из братьев. Времени у них было не так уж и мало, но благодаря опыту они по-военному быстро собирались, не произнося лишних слов. Брали с собой только самое необходимое: бинты, фонари, веревки, резиновые перчатки, респираторы.
В общем, странная картина: Андрей и Дмитрий, братья 18 и 10 лет, собираются, словно на войну (что, кстати, было почти правдой). Впрочем, время такое. Для этой войны не существовало ни пола, ни возраста, при желании сражались все, кто просто мог это делать, неважно каким способом.
[size=16]
Сообщение отредактировал Mr_Dreamer - Среда, 27 Мар 2013, 01:17 |
| |
| |
| Mr_Dreamer | Дата: Вторник, 26 Мар 2013, 23:09 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Удаленные
| Часть 2
У всего есть свои корни
По мере перенаселения во многих странах со временем человек стал цениться все меньше и меньше. Когда в 2064 началась глобальная война за территорию и многие страны были на грани проигрыша, цена человеческих жизней упала невероятно низко, правительства использовали любые средства для победы. Так над людьми в разных странах начали проводить эксперименты в надежде создать солдат, которым не нужно будет оружие, чтобы убивать себе подобных сотнями. Вообще, как показывает история, война – время, когда ценности меняются самым кардинальным способом. Люди кучами гибнут, но это уже мало кого волнует - война же, время такое. Как следствие долгих тридцати семи лет войны, население мира упало к 2 млрд. ,что дало возможность остановить войну. Города, раньше дававшие убежище 12 миллиардам опустели.
К 2102 все более- менее успокоилось, а люди все еще пропадали, поскольку пытающиеся отстроить свое государство правительства не могли ничего сделать. Только к 2108 правительства смогли заставить эти организации если не исчезнуть, то уйти в подполье. Он – Андрей, его брат Дмитрий и их старший брат Виктор попали в такую лабораторию как раз под конец их деятельности, после того как их похитили из приюта в возрасте 12, 4 и 15 лет соответственно.
Двое детей сидели в полной темноте, прижав колени к груди, они тихо содрогались и плакали. Только старший брат, Виктор, тщетно лупил по двери, время от времени делая перерыв.
- ОТКРОЙТЕ!! СЛЫШИТЕ?!?! – орал он что есть сил вот уже который час. – ОТКРОЙТЕ ЖЕ!
"Не откроют..." - признал он сам для себя. "Пока не понадобимся, даже и не вспомнят, наверное!"
Он еще раз ударил дверь и, не оторвав кулак от двери, закрыв глаза, прислонил голову к двери. Кулаки его уже были давно разбиты в кровь, но он не мог сдаваться, не имел права. Очередная слеза оторвалась от его подбородка и тихо упала на пол, оставив по себе лишь маленький след, за ней вторая... Время катилось медленно, для него существовала только семья, отчаяние, которое вместе с сердцем отбивало ритм в его груди, распространялось горячими волнами вины и чувства собственной слабости, которые, доходя до мозга, превращались в мысли осуждения самого себя.
" Слабак. Просто слабак, неспособный ни на что. А сколько уверенности в себе раньше было, а на деле... эх".
Но каждый раз, оборачиваясь, пусть и не видя, но просто чувствуя взгляды своих братьев, Андрея и Димки, что-то внутри него заставляло его развернуться и продолжать долбить единственный выход, искренне веруя в свою победу. Вообще, пусть что говорят о природе человека, о его склонности к предательству, семейные узы порой сильнее природы человека.
«Не сдаваться, рано или поздно они откроют, должны открыть…»
Ему было наплевать на себя, но двое младших... Он должен был, во что бы то ни стало, он должен был позаботиться о них. У них больше никого не было, он не мог их бросить. Они не знали ничего, кроме детского дома, а теперь их привезли еще и сюда. Он - другое дело, он видел и другой мир, где можно было передвигаться свободно, можно было просто купить поесть, погулять по улицам пускай и унылого послевоенного, но живого города.
"Чем я могу помочь? Как?.."
Он почувствовал, что кто-то дергает его за рубашку, прерывая тем самым ход его мыслей:
- Вить... Достаточно, не надо так больше – Димки, едва умеющий говорить малыш, еле дотягивался рукой, но крепко вцепился в рубашку, переживая за старшего брата. – Не надо больше так, пожалуйста.
От этого ему стало только хуже, но он смог сдержаться, чтобы не дать слабину, ему было нельзя. Если сдастся он, они сделают то же вслед за ним, потеряют веру - то, что дает сил всегда, то, из чего рождается надежда.
Едва скрывая дрожь в голосе, он как можно спокойнее сказал:
- Да, Дим, прости… – он развернулся и, нащупав в темноте младшего, взял брата на руки. – Пошли, нам уже пора спать.
Осторожно шагая, он подошел к матрацу, на котором им приходилось спать, и аккуратно положил на него младшего. Он собирался спеть колыбельную, но, услышав ровное дыхания брата, понял, что тот уже уснул. На душе сразу как-то стало легче от этого.
- Давай, Андрей, тебе тоже уже стоит спать, - сказал он, не поворачивая головы, ибо знал, что все равно ничего не сможет разглядеть в кромешной тьме.
Виктор боялся, чтобы второй брат не начал спорить по этому поводу, как обычно любил это делать в любой ситуации, когда он говорил ему что-то сделать, просто не было уже сил делать хоть что-либо. Но, к счастью, его опасения не оправдались:
- Да, хорошо, - неожиданно послышался тихий, хриплый голос среднего брата из другой части матраца. Судя по его звучанию, это было чуть ли не единственное, что мог выдавить из себя уставший ребенок. Если Димка был совсем еще маленьким и не до конца понимал, что происходи, то Андрей осознавал, где они находятся и что с ними хотят сделать.
Виктор дождался, пока младшие братья уснут, а потом попробовал проделать то же самое.
Из-за того, что он отдал младшим свою теплую одежду, ему было действительно холодно, так что попытки уснуть не увенчались успехом. Он ворочался на месте, время от времени погружаясь в состояние снов-галлюцинаций, из-за которых подрывался раз за разом, тяжело дыша.
И тут дверь со скрипом распахнулась, запустив в комнату единственные лучи света; в коридоре показался он - тот, которого они боялись больше самой смерти. Он приносил им изо дня в день больше страданий, как моральных, так и физических. Казалось, будто даже смерть не могла сделать хуже.
Среднего роста, уже седоватый, но с довольно мягкими, обманчивыми чертами лица мужчина, даже морщины смотрелись как-то тепло, словно несли добро. Одетый в черный костюм и с зачесанными назад волосами, он явно не походи на того ужасного человека, который способен хоть как-либо навредить детям, но злобы, ровно как и маниакального любопытства в нем было достаточно, чтобы не то что на детях, на всем населении планеты опыты поставить.
Он немного постоял, оглядывая каждого из них. Неожиданно, его взгляд остановился:
- Мм…Старшенький, ты-то мне и нужен, – сказал он наконец и, изогнув сухие губы в лукавой улыбке, протянул к нему руку. – Ну же, пошли со мной, ты еще вернешься к братьям.
Виктор как будто загипнотизированный поднялся и со стеклянными глазами и было уже направился к гостю, но кто кто-то ухватился ему за ногу.
Он развернулся и то странное выражение лица сразу пропало. На него смотрел Андрей, проснувшийся, очевидно, от скрипа.
- Я с тобой, не уходи… - Взглянул ему в глаз Андрей. – Я не отпущу тебя одного.
И без того хриплый голос младшего брата теперь бал похож и вовсе на голос пожилого человека. Впервые за несколько недель старший брат увидел его: теперь он едва напоминал того, кем был до этого, сухой голос соответствовал сухой бледной коже, которая от недоедания обтягивала кости как комбинезон.
Виктор, стараясь говорить ровно и спокойно, учитывая его волнение и горечь в сердце, улыбнулся:
- Не волнуйся за меня, я обязательно вернусь.
Он еще раз взглянул на младшего брата, с грустью осознавая, что врет ему и, развернувшись, вышел из камеры.
- Только вернись - устало прошептал Рэд и сразу же уснул.
Проснувшись, братья не обнаружили старшего брата в комнате. Последующие несколько дней они ждали его возвращения. Не то чтоб они не волновались, нет. Просто он из них трех последний ушел с доктором. Оба брата помнили, что сами пробыли там несколько дней подряд, прежде чем их вернули обратно в камеру. Но старшего брата не было уже две недели. Наконец, Андрей сменил Виктора, долбя по двери своими маленькими кулаками, это было отчаяние. Он был готов сдаться.
Но, как ни странно, не Димка. За все это время он даже ни разу не заплакал, ни разу не пожаловался брату, он просто надеялся, он верил, что все будет хорошо. Все же трудно понять ребенка: вроде бы и просто доброе, наивное существо, но иногда дети поступают куда рассудительнее. И здесь было так же.
И вот, спустя несколько недель, когда у Андрея уже не было сил колотить в дверь и кричать, младший из братьев все еще верил. Однажды, он задумался, спасут ли их в самом деле, или нет. Как раз в тот момент, когда Димка начал было сомневаться, его надежды начали оправдываться. Конечно, это не было тем, на что он надеялся, но, как всем известно, главное увидеть шанс, когда судьба нам его дает.
Однажды, посреди дня, обычно тихого и спокойного, тишину нарушила сирена военной тревоги, от звука которой в комнате из потолка посыпалась пыль. Так же неожиданно вслед за этим дверь в коридор отворилась. Судя по всему, это была система безопасности этого здания. Андрей, не решаясь выйти в коридор, аккуратно, стараясь не создавать лишнего шума, подошел к двери. Спустя несколько мгновений, убедившись, что в коридоре никого нет, он взял Диму за руку и они, выйдя из камеры, бесшумно двинулись по коридору, что, в общем, было нетяжело сделать в условиях завывания сирены.
Братья двигались, ориентируясь по табличкам, которые указывали направление к выходу. Они постоянно оглядывались по сторонам, ожидая, что вот-вот из какой-то двери выйдет охранник или ученый, но никого не было. Со временем тишина, нарушаемая лишь сиреной, стала пугать братьев. Несмотря на то, через что они уже прошли, тогда они еще оставались детьми. И именно этот факт вызывал у обоих чувство, которое сейчас было наиболее неуместно – страх, который залазит глубоко в голову, не давая толком пошевелится.
Шум нарастал, становился все громче, это была уже не только сирена, к ней подсоединились теперь и другие звуки, большинство из которых превращались в сплошной гул: выстрелы, взрывы, громкие команды, крики раненых. Ребят это нисколько не успокаивало. Ведь это война, в которой для одних они узники, для других – враги.
Они стояли в коридоре и не знали, что же им делать. За все время, что они тут пробыли, они не видели ничего кроме своей камеры, а таблички на стенах уже закончились, путь к выходу был так же неизвестен, как и ответ на самый главный тогда вопрос - а стоит ли выходить? В конце концов, там их не ждала помощь.
Андрей посмотрел на младшего брата и увидел простого напуганного ребенка, который вот-вот сорвется и заплачет.
- Брат…это плохая идея, мы не должны были убегать из камеры, - он оперся спиной на стену как раз под фонарем и, обхватив голову руками, сполз вниз, уже сквозь слезы выдавая отрывчатые фразы. – Они найдут нас…Что же делать теперь. Сначала Витя, теперь и мы…что делать?
В какой-то момент Андрею захотелось сделать то же самое, но что-то внутри сдерживало его, не давало ему стать «просто ребенком». Хотя оба брата были уже не теми детьми, что попали в лабораторию год назад, старший из них двоих поменялся сильнее. И паника, что сейчас царила у него внутри, не смогла выбить его из колеи. Самая обычная свойственная всем людям в условиях опасности паника - чувство, из-за которого все остальные притупляются: гуманность, альтруизм…когда человек паникует, рефлекс самосохранения берет верх над всем этим. Сильнее его может быть только желание матери уберечь ребенка.
Что-то сродни этого сейчас чувствовал Андрей. После того, как исчез Виктор, он понял, что чувствовал старший брат, и эта вещь не давала ему покоя сутками. Это ответственность. Теперь он старший в семье, он отвечает не только за себя, но и за Димку ,у которого теперь кроме него никого и нету. А значит, он не может умереть, он не может дать слабину, он себя за это никогда не простит.
«Что же делать?» - думал старший, оглядываясь, не идет ли кто по коридору. – «Табличек нет больше, плана здания я не знаю».
Он размышлял над возможностями найти выход, но ничего не приходило в голову. Как бы он ни пытался, все тщетно.
- Нас же найдут… - продолжал Дима.
«По идее, здесь должен был быть план эвакуации, но еще ни разу мы не видели его, пока шли сюда. Не знаю».
- Андрей, что делать?.. – лишь одна эта одинокая фраза накалила ситуацию до предела, повисла тишина. Мысли в голове старшего забегали с невероятной скоростью, он перебирал все возможные варианты, даже самые отчаянные и чуть ли не фантастические.
«Думай, дурак, думай, ты не можешь сдаться сейчас, когда ты и так близки к спасению.» - Рэд почувствовал на себе взгляд брата и занервничал, на его лбу выступили капельки пота. «Вниз или вверх?.. Успокоиться. Надо размышлять логически».
Он глубоко вдохнул, закрыл глаза и задумался.
«Вниз идти сейчас будет, скорее всего, наиболее опасно. Внизу сейчас ведутся все боевые действия, да и нападающие будут идти как раз оттуда, а я не думаю, что они примут нас с распростертыми руками. Но наверху мы можем встретить солдат этой же лаборатории. В любом случае, у нас времени, чтобы долго думать».
Открыв глаза, Андрей понял, что не заметил, как все неожиданно стихло. Только одиноко завывала сирена. Братья переглянулись, откинув страх, панику и вообще все мысли: кто-кто, а они знали, что военные действие не заканчиваются в один момент, этот момент можно было условно назвать «Затишьем перед бурей».
Решения в голове старшего брата появилось само, тут не было работы мысли, свое место взял инстинкт самосохранения. Он не думая схватил Димку за руку и побежал к лестнице, которая вела наверх так быстро, как только мог.
И очень вовремя – в следующий момент они услышали серию поочередных взрывов, которые, судя по звуку, приближались именно к ним. Когда они уже сворачивали на лестницу, прогромыхал очередной взрыв. Стену буквально внесло внутрь, лишь чудом ни один кирпич не попал в братьев. Теперь, когда стены коридора, которая отделяла братьев от улицы, уже не было, образованные окна-дыры коридор наполнился светом заходящего солнца, делая поднявшуюся пыль багровой.
Взрывной волной Андрея и Димку «положило» лестницу. Младший упал на первую ступеньку, ударившись головой в основание перил и сразу же потеряв сознание. Лежащий на несколько ступеней выше Андрей увидел, как из виска брата большим ручьем потекла кровь.
Он хотел чем-то помочь, но пораженный взрывной волной он и сам был на грани потери сознания. Лишь нечеловеческая воля удерживала его от этого. Он то и дело подавал мысленные команды всем частям тела, но оно его упорно не слушалось. После очередной попытки пошевелится, по ребрам пробежала волна дикой боли, в глазах пошли искры. Он был готов вот-вот избавиться от боли, уйдя в небытие, но все же опять взял тело под контроль.
«Брат. Я должен…надо помочь. Чего же ты разлегся, надо вставать» - обратился он мысленно к самому себе. Даже в таком состоянии мысли Андрея еще имели какой-то смысл.
В глазах у него все плыло, не слышал он вообще ничего, только глухие удары-взрывы. Как контузия в упрощенном варианте. В следующее мгновение ему в глаза ударил свет. Явно не солнечный - слишком ярко. Скорее всего, это была лампа дневного света, которые, как известно большинству людей, которые имели дело с оружием, обычно монтируют в…
Он прищурился и, хотя ничего толком не видел, понял, что это было. Ему было достаточно увидеть силуэт, чтобы понять кто это. Его догадка подтвердилась.
Сквозь проделанную дырку залезало три вражеских солдата, спустившихся на веревке. Форма была стандартной: все черное, каска, защитные очки и маска. Один из них навел фонарик на лестницу и н лежащих на ней братьев.
- Вижу каких-то детей, один ранен, что будем делать? – произнес он. – Похоже, обоих унесло взрывной волной.
Второй, отцепившись от своей веревки, последовал примеру первого. Он навел фонарь на Андрея, затем и на другого брата и опустил его. Он немного замешкался, думая, что же делать. Очевидно, из них троих он был главным. Еще немного подумав, он сухо произнес:
- Нам откуда знать, приказано же – в живых никого кроме ученых не оставлять. Мы должны избавиться от них.
По тому, как он это говорил, можно было догадаться, что он и сам не хотел этого. Более честным оказался еще другой солдат, самый молодой из них, у него было еще боевого опыта, так что мысленно он пока что оставался обычным гражданином.
- Это же дети! – воскликнул он. – Нельзя же так с детьми, товарищ капитан, судя по их виду, они тут были только узниками.
Капитан задумался, слова молодого лишали его непоколебимой уверенности в правоте своих поступков. И вот, когда он уже был готов отступиться от своей затеи, в разговор вмешался третий солдат, самый большой из них.
- Какая разница, на этой базе работали одни мрази, а это, скорее всего, их подопытные. Мы сделаем всем услугу, избавившись от «этого», – высказался третий и сплюнул на землю.
Он был выше всех троих и, скорее всего, самым и жестоким человеком, которому откровенно плевать на всех остальных: его выдавала его речь вдобавок к тому, что он махал автоматом, как водяным пистолетом.
В ответ на такую реплику молодой вспыхнул :
- Ты что?!Это же чьи-то дети! Мы не можем так поступать!
Он, похоже, и без того недолюбливал его. И не странно, было за что.
- Можем. Это война, - без тени сожаления сказал громила.
Молодой солдат заскрипел зубами, но ничего не сказал. Они же все-таки на поле боя, нельзя растрачивать силы на ссоры между собой. В ответ на это жестокий лишь снисходительно хмыкнул. Не смотря на свое, во всяком случае, в сравнении с жестоким, явно не богатырское телосложение, он в миг преодолел расстояние между ними и прошипел тому в лицо:
- Еще раз дай мне повод! Обещаю, тебя запрут так далеко и надолго, что забудешь даже понятие «солнечного света»!
Ситуация уже явно начал
- Ладно, я гляжу, они без сознания, давайте заберем их к нам на базу, авось и пригодятся еще где-то… - капитан, чтобы избежать ссоры в команде, решил как-то разрулить ситуацию.
Андрей увидел, как какой-то мужик подошел к Димке. Это был жестокий, он осветил лицо ребенка фонариком, к этому времени под его головой расплылась целая лужа из крови. Военный пошарил по карманам и, нащупав, что искал, достал маленькое зеркальце и проверил дыхание, опустившись на одно колено. Убедившись, что мальчик жив он, не вставая кинул за спину:
- Один ранен, но жить, думаю, будет, попробую его разбудить.
Уже собираясь вставать, он заметил что-то на руке у бессознательного ребенка. Его лицо мгновенно поменяло выражение, он резко вскочил и нацелил автомат на лежащего. Что-то, очевидно, его очень сильно напугало, что было довольно странно, учитывая его непоколебимость до этого.
Хотел он его убить или нет, уже не играло никакой роли. Этого было достаточно. Достаточно, чтобы Андрей перестал соображать как ребенок, чтобы он и вовсе быть личностью. Мыслей как таковых и вовсе не было, просто бесконечно долгая квинтэссенция эмоций. Здесь было все: страх, боль, вина, одиночество.
Его сознание просто взвыло от бессилия что-либо сделать, уже теперь он стал проваливаться в глубины своего сознания, в глазах начало темнеть. Он чудом смог удержать себя от того, чтобы не впасть в ярость.
Он хотел ткнуть Димку дулом автомата, что и было последней ошибкой. Теперь уже Андрея ничего не держало, он просто…вырубился. Весь обзор заволокло дымкой, темнота начала медленно сгущаться, он тонул где-то там, внутри самого себя. Он чувствовал то же самое, что и до этого, но прибавилось еще кое-что, кое-что новое. Почему-то ему стало жарко, причем жарко в душе, затем очень жарко. Спустя несколько мгновения его изнутри пожирал неведомое пламя. Но внезапно боль просто исчезла. Нет, не огонь, он остался, но стал каким-то приятным, дружественным.
Случилось то невероятное, ради чего ученые лаборатории не жалели ни сил, ни самих братьев. Все пространство осветилось невероятной вспышкой, которая подобно свето-шумовой гранате покрасила пыль, которая все еще стояла в воздухе, в снежно белый цвет. В следующий момент бездыханное тело жестокого с дыркой в груди диаметром с руку упало на пол.
Перед двумя остальными стоял старший брат. Он светился, местами на руках вспыхивал огонь. Он оставался без сознания, глаза его смотрели перед собой, волосы были растрепаны, множество мелких ран и царапин покрывали его тело. Он резко взмахнул рукой, и автоматы еще не очухавшихся солдат побагровели и те с криком бросили их на пол.
Немного придя в себя, солдаты начали думать, как же все-таки выйти из ситуации. И если молодой просто хотел успокоить непонятное существо, стоящее перед ним, то капитан таким сильным гуманизмом и добротой сердечной не обладал, он-то был настоящим военным.
- Твою мать, сразу убить надо было!! – проорал он.
Он выхватил нож из кармана и резко рванув, устремился к Андрею. Он явно намеревался не просто побить или оглушить «огненного» мальчика, он целился точно в грудь, чтобы одним ударом нейтрализовать исходящую от него угрозу.
Ребенок опять поднял руку и с его пальцев сорвался светящийся мягким светом шар, диаметром сантиметров 20. Он двинулся быстро, но в тоже время плавно, подобно замедленно белой молнии. Не ожидавший такой скорости солдат не успел даже удивиться, не то что изменить траекторию своего движения, как его лицо встретилось с шаром. Он вошел в его лицо, уничтожая все живые клетки. Как будто оно было из масла. Затем вылетел из затылка. Не было даже крови, просто человек с пробитой насквозь головой.
Перепуганный, единственный оставшийся в живых солдат начал отступать. Даже сейчас он не хотел убивать ребенка, он понимал, что это они во всем виноваты. Эгоистичные мысли носились у него в голове: «Да это же не я. Я не хотел этого. Они, но не я». Но все же он выражался от привитого в войсках «мы»:
- Мы же вовсе не хотели вас убивать, не убивай меня…или ты так злишься, потому-что Крис сказал, что стояло бы вас убить? – он пятился назад дальше и дальше.
При слове «убить» стоявшего до этого на месте, не проявляя никаких признаков понимания внешнего мира, Андрея передернуло. Пустым, немного звериным взглядом он глядел на отступающего солдата. Одновременно с этим температура начала раскалятся.
Испуганный смертью собственных, каких бы они не были, товарищей искал путь к отступлению. И он оказался очень прост – медленно отступая к проему коридора, он рванул к тому месту, откуда он вместе с погибшими и прибыл. Не задумываясь, он на ходу выпрыгнул из проема в стене и ухватился за свисавшую веревку. Он уже преждевременно обрадовался, что опасность уже позади, когда увидел в проеме юного убийцу…
На этот раз все было не настолько зрелищно, никаких вспышек, никаких шаров. Охваченный пламенем солдат с криком полетел вниз. К нему сразу же подбежали несколько человек и потушили пламя на нем. Он упал с высоты третьего этажа на мягкую (уж мягче, чем бетон) землю, да и горел всего несколько секунд, так что наверняка выжил. И сказать честно, это несказанно радовало стоящего все там же Андрея. Когда он подошел к проему в стене, он уже был в сознании, убивать солдата ему вовсе не хотелось, все вышло случайно, он еще не мог осознанно собой управлять.
А теперь он… убийца?!
«Бред…Все бред, не виноват я, они меня сами спровоцировали» - твердо сказал себе парень и уверенный в своей правоте поспешил к брату. Он услышал звук бьющегося стекла и прибавил ходу.
Он подбежал к лестничной площадке, где его ожидал еще одно чудо: Димка сидел целый и невредимый на ступеньках, оглядывая свои руки. Заметив брата, он, не зная как все сформулировать, трясущимся голосом произнес:
- Брат, со мной, кажется, что-то не так. Я проснулся, увидел тех дяденек, лежащих на полу и… - он не знал, как продолжать, шокированный своим же поступком. – А затем я захотел чтобы они пропали и их… Их сдуло.
Андрею сразу же стало легче от того, что брат все же не заметил состояния солдат.
- Все нормально, Дим, - сказал он и протянул руку младшему брату. - Нам надо уходить, пошли.
Дима немного замешкался, но спросил:
- Мы же найдем Витю?
Андрею было нечего ответить, он не мог ничего с уверенностью сказать. Но он пообещал себе узнать, все узнать, найти брата, а главное – найти виновных. Брату же он сказал только одну деталь его обещания:
- Конечно же найдем, пошли.
Они ушли из здания, даже не подозревая, сколько злоключений их ждет впереди прежде, чем им опять вернуться сюда целых шесть лет спустя.
Немного обо мне.
Писать,если честно,особо нечего. Зовут меня Павел,фамилия моя никому ничего не скажет,поэтому мы ее опустим. Идею данного рассказа вынашивал в течении длительного времени,но только недавно решил, что неплохо бы ее все же воплотить в жизнь. Не все сразу,но... надеюсь,когда-нибудь закончу.
Благодарю за прочтение.
P.S.Критикуйте, у меня мало писательского опыта.
Сообщение отредактировал Mr_Dreamer - Вторник, 26 Мар 2013, 23:10 |
| |
| |
