| Jullianika | Дата: Понедельник, 20 Июн 2011, 02:23 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 3070
Статус:  | Автор статьи: Марина Георгиевна Козырева
В 2002 году исполнилось 90 лет со дня рождения замечательного историка, географа, тюрколога и этнолога Льва Николаевича Гумилева. Имя Гумилева не нуждается в рекламе, его книги не залеживаются на полках книжных магазинов и расходятся большими тиражами.
Помимо нестандартного подхода ученого ко многим историческим явлениям, глубине и широте его исторических познаний, одной из причин читательского интереса к его трудам является и то, что они написаны блестящим литературным, можно сказать, поэтическим языком. Вот с этой стороной творчества Л.Н.Гумилева знакомы немногие, а ведь он обладал несомненным поэтическим даром. Неудивительно, что он писал стихи, он не мог их не писать! Правда, поэтическим творчеством Гумилев занимался только в молодости – в 1930-е и позже, в Норильском лагере, в 1940-е годы. А В. Кожинов писал, что “...несколько опубликованных стихотворений в последние годы его (Л.Н.Гумилева –М.К.) не уступают по своей художественной силе поэзии его прославленных родителей", т.е. классиков русской литературы Н.С. Гумилева и А.А.Ахматовой. Одно из его стихотворений – "Поиски Эвридики" - было включено в антологию русской поэзии XX века “Строфы века” (под ред. Е.Евтушенко). Список таких авторитетных отзывов можно было бы и продолжить. Правда, сам Лев Николаевич не очень ценил свой поэтический талант, а, может быть, и не хотел, чтобы его сравнивали (что было бы естественно) с его родителями. Поэтому значительная часть его творческого наследия оказалась утраченной. К счастью, в конце своей жизни Лев Николаевич вернулся к этой стороне своего творчества и даже задумывал опубликовать кое-что из своих поэтических произведений. Обладая феноменальной памятью, Гумилев восстановил их, расположив по циклам. Но выполнить этот свой замысел он не успел. При жизни ученого были опубликованы лишь две его поэмы и несколько стихотворений, да и то в малотиражных, практически недоступных для широкого читателя сборниках. За последние годы некоторые его стихи были опубликованы в изданиях его научных трудов (напр., в серии "Мир Л.Н.Гумилева", из-во "ДИ-ДИК", Москва). К 90-летию со дня рождения Л.Н.Гумилева в Москве вышел сборник "Чтобы свеча не погасла" (М.,"Айрис пресс", 2002), в который впервые (наряду с культурологическими статьями и эссе) вошла большая часть его поэтических произведений. Однако ни одного полного собрания его литературных произведений так до сих пор и не появилось. А ведь стихотворной техникой и мелодией русского стиха Гумилев владел блестяще, обладая при этом громадной эрудицией в области истории, географии, этнографии и т.д. Кроме того, он был великолепным знатоком русской литературы вообще и поэзии в частности. Не зря он сам себя однажды назвал "последним сыном Серебряного века".
Л.Н.Гумилев довольно много занимался также и стихотворными переводами, в основном, с языков Востока. Это была работа, которую он делал, главным образом, для заработка, но, тем не менее, относился к ней очень серьезно. В свое время его переводы заслужили похвальные отзывы некоторых известных поэтов. Но они также были напечатаны в малотиражных сборниках и поэтому не очень доступны широкой аудитории.
Настоящая публикация была подготовлена для того, чтобы ознакомить широкий круг любителей поэзии со стихами Льва Николаевича Гумилева, с еще одним достойным именем в когорте поэтов России. Он был не только оригинальным Ученым, но и настоящим Поэтом.
М.Г.Козырева,
хранитель мемориальной квартиры Л.Н.Гумилева
Из цикла "Огонь и воздух"
Дар слов, неведомый уму,
Мне был обещан от природы.
Он мой. Веленью моему
Покорно все. Земля и воды,
И легкий воздух, и огонь
В одно мое сокрыто слово.
Но слово мечется, как конь,
Как конь вдоль берега морского,
Когда он бешеный скакал,
Влача останки Ипполита
И помня чудища оскал
И блеск чешуй, как блеск нефрита.
Сей грозный лик его томит,
И ржанья гул подобен вою…
А я влачусь, как Ипполит
С окровавленной головою,
И вижу: тайна бытия
Смертельна для чела земного
И слово мчится вдоль нея,
Как конь вдоль берега морского.
1934 г
ПОИСКИ ЭВРИДИКИ
Лирические мемуары
Вступление.
Горели фонари, но время исчезало,
В широкой улице терялся коридор,
Из узкого окна ловил мой жадный взор
Бессонную возню вокзала.
В последний раз тогда в лицо дохнула мне
Моя опальная столица.
Все перепуталось: дома, трамваи, лица
И император на коне.
Но все казалось мне: разлука поправима.
Мигнули фонари, и время стало вдруг
Огромным и пустым, и вырвалось из рук,
И покатилось прочь – далеко, мимо,
Туда, где в темноте исчезли голоса,
Аллеи лип, полей борозды.
И о пропаже мне там толковали звезды,
Созвездья Змия и созвездья Пса.
Я думал об одном средь этой вечной ночи,
Средь этих черных звезд, средь этих черных гор -
Как милых фонарей опять увидеть очи,
Услышать вновь людской, не звездный разговор.
Я был один под вечной вьюгой -
Лишь с той одной наедине,
Что век была моей подругой,
И лишь она сказала мне:
“Зачем вам трудиться да раниться
Бесплодно, среди темноты?
Сегодня твоя бесприданница
Домой захотела, как ты.
Там бредит созвездьями алыми
На окнах ушедший закат.
Там ветер бредет над каналами
И с моря несет аромат.
В воде, под мостами горбатыми,
Как змеи плывут фонари,
С драконами схожи крылатыми
На вздыбленных конях цари”.
И сердце, как прежде, дурманится,
И жизнь весела и легка.
Со мною моя бесприданница -
Судьба, и душа, и тоска.
Из цикла "История"
В чужих словах скрывается пространство:
Чужих грехов и подвигов чреда,
Измены и глухое постоянство
Упрямых предков, нами никогда
Невиданное. Маятник столетий
Как сердце бьется в сердце у меня.
Чужие жизни и чужие смерти
Живут в чужих словах чужого дня.
Они живут, не возвратясь обратно
Туда, где смерть нашла их и взяла,
Хоть в книгах полустерты и невнятны
Их гневные, их страшные дела.
Они живут, туманя древней кровью
Пролитой и истлевшею давно
Доверчивых потомков изголовья.
Но всех прядет судьбы веретено
В один узор; и разговор столетий
Звучит как сердце, в сердце у меня.
Так я двусердый, я не встречу смерти
Живя в чужих словах, чужого дня.
1936 г.
Сибирь
Как только я вдруг вспоминаю
Таежную ночь и ветра,
Байкал без конца и без края,
Дымок голубой от костра,
Гольцов величавые дали,
Ручьи на холодных камнях,
То сердце болит от печали
И слезы в сомкнутых глазах.
Там небо туманами щедро.
Там гнется под ношей спина,
Но там высочайшие кедры,
Там воды вкуснее вина.
Там в шорохе сосен таежных
Я древнюю слышал мольбу
К тому, кто мятежной, тревожной
И страшною сделал судьбу.
Смотри, мой дорожный товарищ,
Как в сопках пылает закат,
В нем заревом древних пожарищ
Китайские веси горят.
Смотри, на сосне от удара
Прозрачная стынет смола –
Так плакали девы Отрара
Над замком, сгоревшим дотла.
1937 г.
Цикл "Петербург"
1. Переулок
Красный месяц играет агавой
Волны лижут нагретый гранит
Переулок, увенчанный славой
Неожиданной властью разбит.
Ни к светилам, не зная пристрастья,
Ни любви к искрометным волнам
Я клянусь неожиданной властью,
Раздробившей его пополам
Что стезей венценосных прогулок
И себе и другим на беду
Я разбитый пройду переулок,
До конца непременно пройду.
Шелест гадов, и возгласы птичьи,
И голодных зверей болтовня
Не смутит в переулке приличий
И напрасно пугают меня.
Кто пошел, нарекается князем
Кто дошел, попадает в цари.
От огней упадающих наземь,
По асфальту идут пузыри.
Вопроси же огонь из обреза
Отзовется тотчас пулемет.
Мы бросаем на землю железо
И оно как рассада растет.
Никогда не подкину печаль тем,
Чьих мы в прахе не сыщем сердец
Я давлю пузыри на асфальте,
Урожая железного жнец.
И иду, попрощавшись с друзьями,
И кудрявой надеждой земной
Содрогается твердь под ногами
В переулке, облитом луной.
1934 г.
2. Лестница
На ступеньках пыльных с лампой месяц
Время коротают в разговорах,
Но темно на поворотах лестниц;
Там Рогожин бродит до сих пор
И упрямо ловит каждый шорох,
Чтобы острый нож вонзить в упор.
Разве это тьма переклубилась,
По зерну в пролет бросая страх?
Это время расточает милость
Лишь тому, кто держит нож в зубах.
Разве это месяц на ступеньке?
Страшно впасть и быть в его руках.
1935 г.
3. Колонна
Над столпом самодержавия
Вековым гранитом прав
Черный ангел крылья ржавит
Свитки славы растеряв.
Нету воли, нету доли
Даже доблесть как стекло.
И бироновскою болью
Царский столп обволокло.
Днесь выходит из-под спуда
Черных, каменных невзгод
Окаянный как Иуда
Сумасшедший новый год.
Скажешь да ли, так ли, нет ли
О друзьях ли, о врагах;
Все равно считаешь петли
На восьми пустых столбах.
Горе, горе и размаха
Бирюзовая струя
На плацу казенном плаха
Плаха радуга моя.
Чтоб на ней перед народом
До конца и без труда
Рассчитаться с новым годом,
Годом боли и стыда.
1936 г.
* * *
Качается ветхая память
В пространстве речных фонарей
Стекает Невой мех камнями,
Лежит у железных дверей.
Но в уличный камень кровавый
Ворвались огни из подков
И выжгли в нем летопись славы
Навек отошедших веков.
Сей каменный шифр разбирая
И смысл узнавая в следах,
Подумай, что доля святая
И лучшая – память в веках.
http://www.piiter.ru/view.php?cid=6&pid=39
|
| |
| |
| Nikolay | Дата: Пятница, 24 Июн 2011, 09:13 | Сообщение # 2 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Статус: | 
Гумилёв, 14 марта 1988 г. (фото Валерия Потапова)
ГУМИЛЕВ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ
(1 октября 1912, Царское Село — 15 июня 1992, Санкт-Петербург)
—известный советский и российский учёный, историк-этнолог, доктор исторических и географических наук, поэт, переводчик с персидского языка; основоположник пассионарной теории этногенеза, сын знаменитых русских поэтов - Николая Степановича Гумилёва (1886 - 1921) и Анны Андреевны Ахматовой (1889 - 1966).
Фрагмент фотографии 70-е годов. Ленинград.
Фрагмент фотографии начала 1990-х гг.
Л. Н. Гумилёв и Анна Ахматова. 1960-е гг. Автор фотографии неизвестен.
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
