| Nikolay | Дата: Вторник, 05 Июл 2011, 22:25 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Статус:  | 
НЕСМЕЛОВ АРСЕНИЙ ИВАНОВИЧ
(наст. фамилия Митропольский, псевд. Николай Дозоров, Н. Арсеньев и др.)
(8 (20) июня 1889, Москва — 6 декабря 1945, село Гродеково Приморского края, тюрьма для пересыльных)
- известный русский поэт, писатель, публицист и журналист; один из ярких представителей литераторов русской эмиграции первой волны.
Учился во Втором Московском кадетском корпусе, из него перевёлся в Нижегородский Аракчеевский, который и окончил в 1908 году. Печататься начал в 1911—1912 годах в приложениях к журналу «Нива». 20 августа 1914 года мобилизован; всю первую мировую войну провёл на Австрийском фронте. Демобилизован 1 апреля 1917 года в чине подпоручика, вернулся в Москву. Находился под следствием как секретный сотрудник охранного отделения, но был оправдан. В начале ноября 1917 года (н. ст.) принимал участие в московском восстании юнкеров. Через несколько недель уехал из Москвы на Урал (в г. Курган), позднее — в Омск, где присоединился к войскам Верховного главнокомандующего А. В. Колчака; был адъютантом коменданта Омска подполковника Катаева, тогда же получил чин поручика. Отступая вместе с Белой армией, в начале весны 1920 года оказался во Владивостоке, где занялся журналистикой и литературной деятельностью, взяв в качестве литературного псевдонима фамилию погибшего на фронте друга. Во Владивостоке оставался до мая 1924 года, после чего вместе с несколькими другими офицерами пешком (благодаря карте, данной ему во Владивостоке В. К. Арсеньевым) перешёл советско-китайскую границу и до 1945 г. прожил в Харбине. Член Российской фашистской партии. В августе 1945 г. был арестован и вывезен в СССР; умер 6 декабря того же года в пересыльной тюрьме в Гродекове.
Творчество
Первую книгу («Военные странички», 1915), включавшую несколько беллетризованных очерков и пять стихотворений, издал под собственной фамилией в Москве. Под основным псевдонимом во Владивостоке были изданы сборники стихотворений «Стихи» (1921) и «Уступы» (1924), а также поэма «Тихвин» (1922); в Китае — сборники «Кровавый отблеск» (1929, на обложке ошибочно — 1928), «Без России» (1931), «Полустанок» (1938) и «Белая Флотилия» (1942, все — Харбин), поэмы «Через океан» (Шанхай, 1934) и «Протопопица» (Харбин, 1939), книга новелл «Рассказы о войне» (Шанхай, 1936). Сборник стихов «Только такие!» (Харбин, 1936) и поэма «Георгий Семена» (отд. изд. — Берн, 1936), вышедшие под псевдонимом «Николай Дозоров», написаны для Всероссийской фашистской партии, возглавлявшейся К. Родзаевским. Поэзия Арсения Несмелова была известна уже в 1920-е годы, её высоко ценили Борис Пастернак, Марина Цветаева, Николай Асеев, Леонид Мартынов, Сергей Марков, Валерий Перелешин и др.
Многие стихи Несмелова носят повествовательно-балладный характер, некоторые из них просто развлекательны, но он умел также выразить свои серьёзные человеческие устремления в строках о природе, в философской лирике и в стихах о войне
В. Казак
Библиография
Наиболее полное издание произведений А. Несмелова, включившее значительную часть известных на сегодняшний день поэтических произведений и почти половину разысканной прозы, а также мемуары:
- Собрание сочинений. В 2-х тт. / Сост. Е. Витковский, А. Колесов, Ли Мэн, В. Резвый. — Владивосток: Рубеж, 2006.
- Арсений Несмелов. Зоркие мгновенья: из неопубликованного Стихотворения и рассказы. Вступительная статья В. Резвого. «Сибирские огни», 2009, № 1 (Новые находки)
Музыкальные произведения на стихи поэта
В репертуар Валерия Леонтьева входят две песни композитора Владимира Евзерова на стихи Арсения Несмелова: «Каждый хочет любить» («Песня года 1999») и «Волчья страсть»(«Песня года 2002»).
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/Арсений_Несмелов)
***
Критико – биографический очерк С. Наумова
(Извлечение)
Родился в Москве в семье статского советника. Учился во 2-м Московском Императорском Николая I кадетском корпусе, а затем в Нижегородском графа Аракчеева кадетском корпусе. Окончив 6 классов, продолжил обучение в Психоневрологическом институте, но не закончил его. В 1910—1911 Несмелов проходил военную службу.
Начал печататься в 1911 в журнале «Нива». В 1915 издал в Москве книгу «Военные странички».
Во время первой мировой войны служил в 11-м гренадерском Фанагорийском полку, был ранен. Сцены былых сражений получили широкое отражение во многих произведениях Несмелова.
После октябрьского переворота Несмелов принял активное участие в вооруженном сопротивлении большевикам, о чем позднее писал в своей поэме «Восстание»:
Россия звала к отваге,
Звала в орудийный гром,
И вот мы скрестили шпаги
С кровавым ее врагом.
Нас мало, но принят вызов.
Нас мало, но мы в бою!
Россия, отважный призван
Отдать тебе жизнь свою!
После разгрома белых Несмелов перебрался во Владивосток, где редактирует русское издание японской газеты «Владиво—Ниппо» и в 1921—1924 выпустил 3 поэтические книги («Стихи», «Тихвин», «Уступы»).
После крушения России и поражения белых, как отмечал литературовед Т. Савченко, Несмелов остро ощущал общую вину за происшедшее (стих. «Цареубийцы», «Пели добровольцы. Пыльные теплушки…» — сб. «Белая флотилия»). Начиная с поэмы «Восстание» («Отважной горстке юнкеров / Ты не помог, огромный город…»), тема вины проходит через все творчество поэта: «Докатились. Верней — докапали / Единицами: рота, взвод… / И разбилась фаланга Каппеля / О бетон крепостных ворот. // Нет, не так! В тыловые топи / Увязили такую сталь! / Проиграли, продали, пропили, / У винтовок молчат уста» (стих. «Леонид Ещин» — сб. «Без России»).
В 1924 Несмелов бежал в Харбин. Здесь он редактировал газеты «Дальневосточная трибуна» и «Рупор», журнал «Рубеж», сотрудничал со многими периодическими изданиями, в 1929—42 выпустил 6 книг стихов («Без России», «Белая флотилия», «Кровавый отблеск», «Полустанок», «Протопопица», «Через океан») и сборник прозы «Рассказы о войне».
Имя Несмелова стало широко известно и за пределами Д. Востока — его произведения печатались в русской эмигрантской периодике в Европе и в Америке. Он стал крупнейшим поэтом русской эмиграции.
В начале своего эмигрантского периода Несмелов вместе с др. беженцами из России впадает в чувство пессимизма. В ряде его стихов («Кровавый отблеск», «Без России», «Полустанок», «Белая флотилия») выражается обреченность. Ему кажется, что к прошлому нет возврата: «Россия отошла, как пароход / От берега, от пристани отходит…» (стих. «О России» — сб. «Без России»). Навсегда потеряно для России молодое поколение: «Мы — умрем, а молодняк поделят — / Франция, Америка, Китай…» (стих. «Пять рукопожатий». — Там же). Размышляя о судьбах эмиграции, поэт писал: «… из твоего окна / Не открыты канувшие дали: / Годы смыли их до волокна, / Их до сокровеннейшего дна / Трупами казненных закидали!» (стих. «Потомку» — сб. «Белая флотилия»).
К к. 20-х упаднические настроения у поэта проходят. Пламенный русский патриот и непримиримый антибольшевик, в 1931 в числе первых вступил во Всероссийскую фашистскую партию (ВФП) К.В. Родзаевского, которая была одним из течений в русском патриотическом движении 30—40-х, ставивших своей целью волевое возрождение национальных идеалов исторической России — Святой Руси под лозунгом «Бог. Нация. Труд», восстановление православной монархии. Государственным идеалом русских фашистов была самодержавная царская власть. <...>
<...> Первоначально, чтобы не вызвать осложнений в отношениях с владельцами изданий, где он работал, Несмелов не афишировал собственной принадлежности к ВФП, выступая в партийной печати под псевдонимами «Николай Дозоров», «Н. А. Дозоров», «Н. Д.» и «Н. Н. Дацар-Дацаровский». Однако с н. 1937 Несмелов перестал скрывать свое членство в ВФП, и в национальной прессе стали появляться статьи за его обычными подписями: «А. Несмелов» и «А. Н-лов». <…>
О себе Несмелов говорил так: «Знаете, я ведь только солдат литературного взвода. Чувствую себя в строю. И очень рад этому!..»
Отсюда:
Я стихов плаксивых не читаю
С горьким сетованием на судьбу —
Установку я предпочитаю
На сопротивленье и борьбу.
Встал в ряды. На боевом я месте.
Чувствую соратника плечом.
Для победы Божьей, не для мести,
Я опять вооружен мечом.
Я — солдат. В стихах, как и на поле,
Я хочу быть в дружеских рядах.
Я — мобилизован. Лучшей доли
Не искал и не ищу в мечтах.
Разве может страшно быть и плохо,
Разве можно плакать и скулить,
Если приказала нам эпоха
Родину любимую добыть.
И:
Как же роптать на судьбу,
Если — о, дни золотые! —
Мы зачинаем борьбу
За и во имя России!
В чеканных стихах Несмелова четко и ярко сформулирована идеологическая платформа русского национального движения:
Цель обозначена. Огненный лозунг
Дан! Оживает страна!
Родина копит могучие грозы —
Пороху искра нужна!
Силы накоплены. Мы на плацдарме.
Шаг и — сиянье побед!
Пусть малочисленны — стоим мы армий,
Нации избранный цвет!
Воля отточена. Сомкнуты тесно.
Мы — молодой монолит!
Самоотверженно, радостно, честно
Каждое сердце стучит.
Родина требует. И — генеральный
Лозунг над строем родным.
Так: Революции Национальной
Силы свои отдадим!
Много внимания в творчестве Несмелова уделяется показу антирусской сущности большевистского режима, который он охарактеризовал в своей пьесе «Привидение в партклубе» в следующих выражениях: «Жид на жиде. Жид русского погоняет. Видано ли? Слыхано ли?»
В стихотворении «Итоги», посвященном «проклятым итогам восемнадцати годин» коммунистической власти, Несмелов с горечью отмечал:
Восемнадцать лет Россия
Под надзором, под пятой,
И не русские — иные
Люди властвуют страной.
У народа кто на шее,
Кто сдавил тебя, Москва?
Там грузины, здесь евреи,
Черемисы да мордва!
И живем в трущобе тусклой,
Весь согбен, душою — мал…
И теперь за слово: русский —
Попадешь ты в подвал. <…>
<…> Поэт твердо верит в грядущее национальное возрождение России:
Красные лозунги тускло слиняли,
Вымыслы ветер раздул:
К национальным глубинам и далям
Русский народ повернул!
От догоревших проклятых пожарищ —
К стройке российской возврат:
Русский для русских не только товарищ,
Русский для русского — брат!
Правая печать именовала Несмелова «создателем настоящего нового стиля национальной поэзии — поэзии патриотической, волевой и борьбистской».
В ней «воспевается чеканный марш миллионов русских шагов, грохот барабанов, одна масса и одно сердце — бьющееся четко и ритмично пламенной любовью к России…»
Стихи Несмелова — «то же оружие, направленное против коммунизма, как и остро отточенный штык. Может быть даже сильнее, потому что бьет прямо в сердце — в сердце тех, кто еще не знает, что такое коммунизм, или знает, но боится присоединиться к бойцам против него».
Такая «поэзия не должна умереть. И когда воскреснет Россия, книга стихов Несмелова займет заслуженное место на книжной полке, посвященной поэзии борьбы и национального устремления».
Патриотические стихотворения Несмелова постоянно декларировались на официальных мероприятиях и праздничных концертах, проводимых организациями ВФП не только в Маньчжурии и Китае, но и в США, Швейцарии, Югославии и др. странах, эти стихи часто цитировались в партийных изданиях (в т. ч. и главой ВФП К.В. Родзаевским, являвшимся горячим поклонником творчества Несмелова), а поэма «Георгий Семена» и стихотворение «Советский часовой» были даже инсценированы на театральных подмостках.
Непосредственной работой Несмелова явилось редактирование специальных страниц газеты «Наш путь», предназначенных для молодежи — «Друг юношества» и «Русские студенты».
Для «Друга юношества» Несмелов сочинил стихотворный девиз:
Улетели вьюги —
Майская пора!..
Встретит друга в «ДРУГЕ»
Наша детвора.
Вырастет и будет
Смена и оплот:
— Родину добудет,
Родину вернет!
Одновременно Несмелов помогал начинающим поэтам из «нашей партийной среды» в совершенствовании их литературного мастерства, подходя к этому «соратнически: без захлебывающихся комплиментов, но и без высокомерия менторства. Строго, беспристрастно, дружески».
Как и др. активисты белоэмигрантских объединений, Несмелов попал в поле зрения советских спецслужб, составивших на него подробное досье.
После занятия Харбина советскими войсками Несмелова арестовали и депортировали в СССР. Его заключили в пересыльную тюрьму в пос. Гродеково вблизи Владивостока. Там в сентября 1945 Несмелов скончался от инсульта из-за отсутствия медицинской помощи по вине тюремной администрации.
Наумов С.
(Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru)
(Источник – ХРОНОС; http://www.hrono.ru/biograf/bio_n/nesmelov_ai.html)
***
Критико-биографический очерк
Арсений Несмелов (Митропольский) родился в дворянской семье 8 июня 1889 года. О его детстве и юности почти не сохранилось свидетельств - только отрывочные сведения, встречающиеся в отдельных поэтических и прозаических произведениях..Учился во Втором Московском кадетском корпусе, из него перевелся в Нижегородский Аракчеевский, который и окончил в 1908 году Известно и то, что его поэтический дар проявился именно в кадетском корпусе. Печататься Митропольский стал в возрасте 23 лет, впервые опубликовавшись в популярнейшей "Ниве".Будучи почти незамеченным, он некоторое время оставался на литературной периферии. Первая мировая война определила дальнейшее творчество Арсения Митропольского.Жизнь подлинного поэта и его поэтическое предназначение не противоречат друг другу.20 июля 1914 года Арсений, уже ставший к тому времени Несмеловым, призывается из запаса сперва в чине прапорщика, позднее подпоручика и поручика в ряды 11-го гренадерского Фанагорийского полка. В 1915 году выходит его первая книга, сборник стихов и прозы "Военные странички". Воинский подвиг, героизм, беззаветное служение империи становятся лейтмотивом этого сборника. Вкус к Риску и документальная точность сближают творчество Арсения Несмелова с творчеством Эрнста Юнгера.Глубинная связь начинающего русского поэта и немецкого идеолога консервативной революции бесспорна.
1 апреля 1917 года Арсений, перенесший ранение и награжденный четырьмя орденами, отчисляется в резерв. Ветеран войны, настоящий окопный аристократ, он принимает активное участие в антибольшевистском восстании юнкеров. Об этих памятных днях Немелов будет вспоминать в поэме "Восстание", опубликованной в Харбине в 1942 году.
"Мы - белые. Так впервые
Нас крестит московский люд.
Отважные и молодые
Винтовки сейчас берут"
Вызов был брошен. В дни помрачения, предательства и красного вандализма горстка юнкеров отстаивала Честь будущих поколений. Она искупала жгучий позор страны своей кровью. Бесконечный трагизм был воспринят Несмеловым с почти религиозной, апокалептической надеждой.В начале ноября 1917 года принимал участие в московском восстании юнкеров. Через несколько недель уехал из Москвы на Урал (в г. Курган), позднее — в Омск, где присоединился к войскам Верховного главнокомандующего А. В. Колчака; был адъютантом коменданта Омска подполковника Катаева, тогда же получил чин поручика.
"И до сих пор они в строю,
И потому надеждам сбыться:
Тебя добудем мы в бою,
Первопрестольная столица"
("Восстание")
"Два раза уезжал из Москвы, и оба раза воевать". Так скупо, по-солдатски отрапортует он в своей автобиографии. Враг, с котором воевал Несмелов, был определен, как был предопределен и единственно возможный метод борьбы с ним:
"У него глаза, как буравцы,
Спрятавшись под череп низколобый,
В их бесцвет, в белесовость овцы
Вкрапла искрь тупой хорячьей злобы.
Поднимаю медленно наган,
Стиснув глаз, обогащаю опыт:
Как умрет восставший хулиган,
Вздыбивший причесанность Европы?"
("Враги")
Все, знавшие Несмелова, отмечали его поразительное бесстрашие. Поэт-воин, участник легендарного Ледового похода, он действительно не ведал компромиссов.
Ведя ожесточенные бои, армия Колчака отходила к Приморью, где в ту пору возникло так называемое "буферное государство" - Дальневосточная республика (ДВР). Обосновавшись во Владивостоке, ставшим довольно мощным центром отечественной культуры, Несмелов всецело посвящает себя поэзии и журналистике, взяв в качестве литературного псевдонима фамилию погибшего на фронте друга До осени 1922 года большевики ликвидировали ДВР. Волна антирусского террора докатилась и до Владивостока. Над Несмеловым устанавливается контроль ОГПУ, ему запрещается покидать город. В этих условиях он принимает решение пересечь таежную границу и бежать в Китай.
"Иду. Над порослью - вечернее
Пустое небо цвета льда.
И вот со вздохом облегчения:
"Прощайте, знаю: навсегда!"
("Переходя границу")
Предчувствие обманет поэта. Он уходил не "навсегда". Возвращение на Родину состоялось. Оно было последним странствием, восхождением на большевистскую голгофу.
В Харбине Несмелов сближается с лидером Всероссийской фашистской партии Константином Родзаевским и начинает печататься в журнале "Нация". Личность Родзаевского произвела на него просто неизгладимое впечатление. Убежденный националист, великолепный оратор,излучавший энергию все своим существом, Родзаевский воплощал тип русской героической жертвенности. ВФП с ее боевым духом, ненавистью к Коминтерну и Фининтерну была подлинным проявлением революционного национализма.Однозначная религиозная направленность сближала русских фашистов с такими движениями, как "Железная гвардия" К. З. Кодряну и "Испанская фаланга" Х. А. Примо де Ривера.
Арсений Несмелов, наконец,обрел идеологию, которая соответствовала его духовному статусу. Еще в Москве в разговоре с писателем И. Садовским Несмелов сетовал на отсутствие сильной государственной идеологии."Идеология - жесткая, определяющая, была только у коммунистов, - говорил Несмелов. - Она насчитывала за собой чуть ли не целый век развития. А что у нас было? Москва - "золотые маковки"? За века русской государственности никто не позаботился о массовой, государственной идеологии".
Под именно влиянием русского революционного национализма Немелов пишет свои лучшие произведения:сборник стихов "Только такие" и поэму "Георгий Семена". Именно в стихах этого периода поэт фактически создает принципиально новый стиль.
"Я стихов плаксивых не читаю
С горьким сетованием на судьбу -
Установку я предпочитаю
На сопротивление и борьбу"
("Чернорубашечник")
Это не узкопартийные агитационные стихи. Это сверхчеловеческий рывок за грань материальной обусловленности. Это призыв к грядущему Русскому Ордену:
"Годы отбора, десятилетья…
Горбится старость
Но крепнут дети:
Тщательно жатву обмолотив,
Партией создан стальной актив.
И чтобы не сделали вы со мной, -
Кадры стоят за моей спиной"
("Георгий Семена")
"Русский фашизм, - писал в предисловии к книге стихов Несмелова "Только такие" Константин Родзаевский, - породил свою поэзию. Новые люди, решившие во что бы то ни стало построить свою Россию, ищут новых стихов для воплощения в стихе своей воли к жизни - воли к победе. Эта поэзия - поэзия волевого национализма: стихи о Родине и о борьбе за нее".
На вышедшем в Харбине сборнике "Белая флотилия" Несмелов написал, отправляя его в 1942 году жившей в Шанхае Лидии Хаиндровой: "Как видите, я еще жив". Жить поэту оставалось недолго. В середине августа 1945 года в Харбин вступили советские войска. Члены ВФП подверглись репрессиям. Арсений Несмелов был арестован смершевцами и в том же году скончался в гродековской пересылке от кровоизлияния в мозг.
Путь русского революционного национализма был воистину путем крестным.В подвалах Лубянки оборвалась жизнь Константина Родзаевского и его ближайших соратников. Но как известно: "… аще зерно пшеничное пад на земли не умрет, то едино пребывает: аще же умрет, мног плод сотворит" (Ин 12, 24).
Импульс русского революционного национализма - это творческий, жизнеутверждающий импульс. Перед ним бессильны и большевистские палачи и "политкорректные" жалкие либералы. Мы видим, как на ниве, обагренной кровью воинов-поэтов, восходят колосья нашей поэзии - волевой и могучей. И снова свежей, очистительной грозой звучат стихи Арсения Несмелова:
"Воля к победе.
Воля к жизни.
Четкое сердце.
Верный глаз.
Только такие нужны Отчизне,
Только таких выкликает час"
("Только такие")
(Источник – Общественно-исторический клуб «Белая Россия»; http://www.belrussia.ru/page-id-28.html)
***
Забытый поэт Белого движения
Арсений Несмелов
К русскому читателю наконец возвращаются имена и произведения замечательных поэтов, связавших свою судьбу с Белой армией. Только теперь мы можем сказать, что та, прежняя, Гражданская война закончилась. И если в русской литературе уже давно восстановлены погубленные большевиками Н. Клюев, С. Клычков, П. Васильев, то отчего же так надолго забыли про не менее значимых для нас выразителей русской души, не менее талантливых певцов России? Да, они были белогвардейцами и воевали против новой власти за иначе понимаемую свободу. И очень долгие годы их называли врагами. Но в их груди билось русское сердце, искренне любящее Родину, и в их венах текла родная русская кровь, помнящая подвиги наших великих предков. Их поэтическое слово должно быть также дорого русской литературе, тем более что художественные образы, созданные в свое время этими великолепными поэтами, для нас, нынешних читателей, — это совершенно новое, неожиданное, а для кого-то потрясающее открытие.
Наш долг восстановить справедливость и вернуть к духовной жизни замечательных русских поэтов — Арсения Несмелова, Николая Туроверова, Сергея Бехтеева и других, исторгнутых из российской словесности на волне классовой вражды. Пора заговорить о них в полный голос.
До чего же понятна и близка по духу поэзия Белого движения нынешнему времени! К 1917 году народ России по Конституции уже был уравнен в правах, а деление людей на «непримиримые классы» было навязано, искусственно внедрено в сознание обывателей социал-демократической пропагандой того времени. И обильно проплаченные враги русских, воспользовавшись войной, которую вела страна, и предательством масонского Временного правительства (как тут не провести аналогию с Горбачевым?) путем обмана рабочих и солдат сумели перехватить власть в «отпавшей» столице.
Моральное состояние лучших людей России после Октябрьского переворота легко себе представить, вспомнив душевные переживания нас, русских патриотов, в августе 1991-го и в октябре 1993 годов. С той лишь разницей, что они, патриоты начала XX века, с оружием в руках поднялись на борьбу с безбожным, безжалостным, русофобским врагом. Мы же на это оказались не способны. Ими так же, как и нами теперь, была потеряна великая тысячелетняя Родина (восстановленная для нас Сталиным). И разве не те же мысли и чувства, выраженные при обороне Кремля 90 лет назад белым офицером А.Несмеловым, владели нами, когда на глазах у всего мира и, главное, на глазах всей сидящей у телевизора России расстреливали защитников Дома Советов?
…Отважной горсти юнкеров
Ты не помог, огромный город,
Из запертых своих домов,
Из-за окон в тяжелых шторах.
Ты лишь исхода ждал борьбы
И каменел в поту от страха.
И вырвала из рук судьбы
Победу красная папаха.
Всего мгновение, момент
Упущен был — упал со стоном.
И тащится интеллигент
К совдепу с просьбой и поклоном…
Так исторически сложилось, что лучшие (во всех смыслах) люди России большей частью находились тогда среди военных, тем более во время Германской войны. И потому в рядах русских боевых офицеров были Николай Гумилев и Арсений Несмелов. «Я не предал белое знамя» — сказал первый из них, и был расстрелян в 1921 году. «Тебя добудем мы в бою, Первопрестольная столица!» — выкрикнул второй и вынужден был через всю Сибирь с боями и армией Колчака отойти к Владивостоку. А смертный приговор, вынесенный ему в 1924 году, был приведен в исполнение с опозданием на 21 год. Но поэзия Н.Гумилева давно уже вернулась к русскому читателю и обрела свое место на литературном Олимпе. В то время как стихов Арсения Несмелова до сих пор у нас почти никто не знает, имя это практически остается неизвестным. Потому что он до конца Гражданской войны противостоял врагам исторической России — тем, чьи потомки на наших глазах вновь прорвались в Кремль. Ну, как же, разве можно было допустить к российскому читателю такие строки?
…В этот день страна себя ломала,
Не взглянув на то, что впереди,
В этот день царица прижимала
Руки к холодеющей груди.
В этот день в посольствах шифровали
Первой сводки беглые кроки.
В этот день отменно ликовали
Явные и тайные враги.
В этот день… Довольно, Бога ради!
Знаем, знаем, — надломилась ось:
В этот день в отпавшем Петрограде
Мощного героя не нашлось.
Этот день возник, кроваво вспенен,
Этим днем начался русский гон —
В этот день садился где-то Ленин
В свой запломбированный вагон…
Арсений Иванович Несмелов (Митропольский) родился 8 июня (по ст. стилю) 1889 года в Москве в дворянской семье, прошел обучение во Втором Московском и Нижегородском Аракчеевском кадетских корпусах. Первый его сборник стихов и прозы «Военные странички» вышел в 1915 году.
В звании поручика Царской армии А.Несмелов участвовал в боях Первой мировой войны. Осенью 1917 года он принимал участие в московском антибольшевистском восстании юнкеров, жестоко подавленном, которое позже описал в поэме «Восстание». Затем воевал в рядах Белой гвардии — в войсках адмирала Колчака и Дальневосточной республики. Участвовал в Ледяном походе.
После установления советской власти на Дальнем Востоке А.Несмелов жил во Владивостоке под надзором ОГПУ без права выезда. В 1924 году, заблаговременно узнав о готовившихся новой властью расправах над бывшими белогвардейцами, покинул Родину и через глухую тайгу, через советско-китайскую границу и гаоляновые джунгли сумел добраться до Харбина — главного дальневосточного центра русской эмиграции.
В Харбине поэтический талант Несмелова раскрылся во всей своей силе. По признанию эмигрантских литературных кругов, Несмелов стал одним из лучших русских дальневосточных поэтов. Особую популярность имела его крайне необычная и оттого захватывающая «Баллада о даурском бароне», которая переписывалась и передавалась из рук в руки, как когда-то лермонтовское «На смерть поэта». Стихи Несмелова публиковались не только в изданиях русской эмиграции в Китае, но и в Европе, и даже (в 1927—1929 годах) в советском журнале «Сибирские огни».
Однако вынесенный большевистским режимом приговор все же настиг поэта. После вступления советских войск в Харбин в августе 1945 г. Несмелов был арестован и переправлен в Советский Союз. Жизнь его оборвалась в том же году в тюремной камере НКВД.
Если нынешнее русское сопротивление заключено в основном в печатном слове, в песне, в митинге (правда, даже это толкает власть в страхе принимать все новые законы, ужесточающие ответственность за так называемую ксенофобию, приписываемую этой властью исключительно русским национально мыслящим патриотам), то сопротивление большевистской диктатуре требовало борьбы подлинной, героической, сопряженной с личной гибелью. Воины из Белого стана, сопротивляясь насилию, сознательно шли на смерть. И потому их поэты были выразителями подлинного, героического патриотизма. В их сердцах жила Родина, великая и прекрасная, их патриотизм был глубоко искренним и национально-волевым. Трагедия, пережитая ими, была ничуть не меньшей, чем та, какую переживаем ныне мы. И разве не о нашем времени сказаны эти слова? Ведь это к нам, нынешним, сквозь годы забвения обращается героический, пронзительно-русский поэт Арсений Несмелов:
Воля к победе.
Воля к жизни.
Четкое сердце.
Верный глаз.
Только такие нужны Отчизне,
Только таких выкликает час.
Валерий ХАТЮШИН
(Источник – Персональный сайт Валерия Хатюшина; http://www.hatushin.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=74)
***
Арсений НЕСМЕЛОВ
В СОЧЕЛЬНИК
Нынче ветер — с востока на запад,
И по мерзлой маньчжурской земле
Начинает поземка царапать
И бежит, исчезая во мгле.
С этим ветром, холодным и колким,
Что в окно начинает стучать,
К зауральским серебряным елкам
Хорошо бы сегодня умчать.
Над российским простором промчаться,
Рассекая метельную высь,
Над какой-нибудь Вяткой иль Гжатском,
Над родною Москвой пронестись.
И в рождественский вечер послушать
Трепетание сердца страны,
Заглянуть в непокорную душу,
В роковые ее глубины.
Родников ее недруг не выскреб.
Не в глуши ли болот и лесов
Загораются первые искры
Затаенных до сроков скитов?
Как в татарщину, в годы глухие,
Как в те темные годы, когда
В дыме битв зачиналась Россия,
Собирала свои города.
Нелюдима она, невидима.
Темный бор замыкает кольцо.
Закрывает бесстрастная схима
Молодое, худое лицо.
Но и ныне, как прежде когда-то,
Не осилить Россию беде.
И запавшие очи подняты
К золотой Вифлеемской звезде.
***
ТИХВИН
Городок уездный, сытый, сонный,
С тихою рекой, с монастырем,
Почему же с горечью бездонной
Я сегодня думаю о нем?
Домики с крылечками, калитки.
Девушки с парнями в картузах.
Золотые облачные свитки,
Голубые тени на снегах.
Иль разбойный посвист ночи вьюжной,
Голос ветра, шалый и лихой,
И чуть слышно загудит поддужный
Бубенец на улице глухой.
Домики подслеповато щурят
Узких окон желтые глаза,
И рыдает снеговая буря.
И пылает белая гроза.
Чье лицо к стеклу сейчас прижато,
Кто глядит в оттаянный глазок?
А сугробы, точно медвежата,
Всё подкатываются под возок.
Или летом чары белой ночи,
Сонный садик, старое крыльцо,
Милой покоряющие очи
И уже покорное лицо.
Две зари сошлись на небе бледном,
Тает, тает призрачная тень,
И уж снова колоколом медным
Пробужден новорожденный день.
В зеркале реки завороженной
Монастырь старинный отражен...
Почему же, городок мой сонный,
Я воспоминаньем уязвлен?
Потому что чудища из стали
Поползли по улицам не зря,
Потому что ветхие упали
Стены старого монастыря.
И осталось только пепелище,
И река из древнего русла
Зверем, поднятым из логовища,
В Ладожское озеро ушла.
Тихвинская Божья Матерь горько
Плачет на развалинах одна.
Холодно. Безлюдно. Гаснет зорька.
И вокруг могильна тишина.
***
ЦАРЕУБИЙЦЫ
Мы теперь панихиды правим,
С пышной щедростью ладан жжем,
Рядом с образом лики ставим,
На поминки Царя идем.
Бережем мы к убийцам злобу,
Чтобы собственный грех загас.
Но заслали Царя в трущобу
Не при всех ли, увы, при нас?
Сколько было убийц? Двенадцать,
Восемнадцать иль тридцать пять?
Как же это могло так статься —
Государя не отстоять?
Только горсточка — этот ворог,
Как пыльцу бы, его смело.
Верноподданными — сто сорок
Миллионов себя звало.
Много лжи в нашем плаче позднем,
Лицемернейшей болтовни,
Не за всех ли отраву возлил
Некий яд, отравлявший дни?
И один ли, одно ли имя —
Жертва страшных нетопырей?
Нет, давно мы ночами злыми
Убивали своих Царей.
И над всеми легло проклятье,
Всем нам давит тревога грудь.
Замыкаешь ли, дом Ипатьев,
Некий давний кровавый путь?
***
РОДИНЕ
Россия! Из грозного бреда
Двухлетней борьбы роковой
Тебя золотая победа
Возводит на трон золотой...
Под знаком великой удачи
Проходят последние дни,
И снова былые задачи
Свои засветили огни.
Степей снеговые пространства,
Лесов голубая черта...
Намечен девиз Всеславянства
На звонком металле щита...
Россия! Десятки наречий
Восславят твое бытие.
Герои подъяли на плечи
Великое горе твое.
Но сила врагов — на закате,
Но мчатся, Святая Земля,
Твои лучезарные рати
К высоким твердыням Кремля!
***
СПУТНИЦЕ
Ты в темный сад звала меня из школы
Под тихий вяз. На старую скамью,
Ты приходила девушкой веселой
В студенческую комнату мою.
И злому непокорному мальчишке,
Копившему надменные стихи,
В ребячье сердце вкалывала вспышки
Тяжелой, темной музыки стихий.
И в эти дни тепло твоих ладоней
И свежий холод непокорных губ
Казался мне лазурней и бездонней
Венецианских голубых лагун…
И в старой Польше, вкапываясь в глину,
Прицелами обшаривая даль,
Под свист, напоминавший окарину,
Я в дымах боя видел не тебя ль?..
И находил, когда стальной кузнечик
Смолкал трещать, все ленты рассказав,
У девушки из польского местечка
Твою улыбку и твои глаза.
Когда ж страна в восстаньях обгорала,
Как обгорает карта на свече, —
Ты вывела меня из-за Урала
Рукой, лежащей на моем плече.
На всех путях моей беспутной жизни
Я слышал твой неторопливый шаг.
Твоих имен святой тысячелистник,
Как драгоценность, бережет душа.
И если пасть беззубую, пустую,
Разинет старость с хворью на горбе,
Стихом последним я отсалютую
Тебе, золотоглазая, тебе!
***
СУВОРОВСКОЕ ЗНАМЯ
Отступать! — и замолчали пушки,
Барабанщик-пулемет умолк.
За черту пылавшей деревушки
Отошел Фанагорийский полк.
В это утро перебило лучших
Офицеров. Командир сражен.
И совсем молоденький поручик
Наш, четвертый, принял батальон.
А при батальоне было знамя,
И молил поручик в грозный час,
Чтобы Небо сжалилось над нами,
Чтобы Бог святыню нашу спас.
Но уж слева дрогнули и справа,
Враг наваливался, как медведь,
И защите знамени — со славой
Оставалось только умереть.
И тогда — клянусь, немало взоров
Тот навек запечатлело миг —
Сам генералиссимус Суворов
У святого знамени возник.
Был он худ, был с пудреной косицей,
Со звездою был его мундир.
Крикнул он: «За мной, фанагорийцы!
С Богом, батальонный командир!»
И обжег приказ его, как лава,
Все сердца: святая тень зовет!
Мчались слева, набегали справа,
Чтоб, столкнувшись, ринуться вперед!
Ярости удара штыкового
Враг не снес; мы ураганно шли.
Только командира молодого
Мертвым мы в деревню принесли...
И у гроба — это вспомнит каждый
Летописец жизни фронтовой —
Сам Суворов плакал: ночью дважды
Часовые видели его.
***
(Источник - http://www.hatushin.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=74)
***
Редактор журнала "Азов литературный"
Сообщение отредактировал Nikolay - Вторник, 05 Июл 2011, 22:28 |
| |
| |
