ШИЛОВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
(13 (25 августа) 1881 – 16 января 1942)
- известный русский историк, публицист, археограф, архивист и библиограф.
ШИЛОВ
Алексей Алексеевич (13.VIII.1881 - 16.I.1942) - русский историк, археограф, архивист и библиограф. Специалист в области методики и техники документальных публикаций. Основные работы Шилова посвящены истории и библиографии революционного движения в России 19 - нач. 20 вв., а также истории русской литературы.
В 1916 - 1923 годах Шилов поместил в сборниках, альманахах и журналах "Историческое обозрение" (1916, т. 21), "Былое" (1918, № 2; 1923, № 21), "Голос минувшего" (1918, № 4-6), "Дела и дни" (1920, кн. 1), "Русское прошлое" (1923, № 2) статьи, посвященные истории рус. крестьянства в 17 в., биографические материалы об А. С. Пушкине, С. Г. Стаховиче, Д. В. Каракозове, М. И. Михайлове. Шилов собрал также библиографические материалы о "Народной воле", А. Д. Михайлове, Г. А. Лопатине и составил сборник "Что читать по истории русского революционного движения" (П., 1922). В 1927 - 1934 годах принимал участие в составлении биобиблиографического словаря "Деятели революционного движения в России". В 1939 году им было издано "Руководство по публикации документов XIX и нач. XX вв." (М., 1939). Умер в Ленинграде.
В. Я. Валязин. Москва.
(Источник - Советская историческая энциклопедия; http://dic.academic.ru/dic.nsf/sie/20405/ШИЛОВ)
***
ШИЛОВ Алексей Алексеевич
[13 (25). 8. 1881, Петербург, - 6. 01. 1942, Ленинград], российский историк, библиограф. В 1904 - 1917 годах сотрудник С. А. Венгерова, готовил "Источники словаря русских писателей". С 1917 года работал в Российской книжной палате, с 1918 года - в Петроградском отделении Центрального архива. В 1919 - 1923 годах руководил описанием и публикацией прокламаций в Историко-революционном архиве и Музее революции. Составитель и редактор словаря "Деятели революционного движения в России" (1927 - 1934). Автор работ "Что читать по истории русского революционного движения" (1922), "Библиографическое бюро Музея революции и его работы" (1923), "Руководство по публикации документов XIX в. и нач. XX в." (1939).
Лит.: Ратнер А. В. Ученый-подвиж-ник // Сов. библиография. 1981. № 4.
А. В. Ратнер.
(Источник - http://nigmaru.com/hl/highlight.php?url=http%3A%2F%2Fpolygraphicbook.narod.ru%2Ftext%2Fstatiy%2F24%2F9.htm&code=e49bdd&s=%D0%A8%D0%98%D0%9B%D0%9E%D0%92+%D0%90%D0%9B%D0%95%D0%9A%D0%A1%D0%95%D0%99+%D0%90%D0%9B%D0%95%D0%9A%D0%A1%D0%95%D0%95%D0%92%D0%98%D0%A7)
***
Адамович Алесь
"Блокадная книга"
(Отрывок из книги)
.....Про то, как умирали рядом самые близкие люди, нам рассказывали мало — или потому, что помнят как сквозь туман, или рассказывать слишком больно. Зато много про то, как хоронили. Жестокая правда обстоятельств, условий, беспощадная правда чувств (и голодного бесчувствия) мучит и поныне блокадника. Но было то, что было…
«Когда он лежал, я думала только об одном (мне не жаль его было): «Если он умрет, как я его буду хоронить?» Все хоронили как-то за хлеб, а у меня хлеба нет. И когда я выходила и видела этих покойничков, которых везли, я думала, что мне же, во-первых, не обшить его вот так, на саночки не положить. Но для меня было самое страшное — похороны, а то, что он умрет, — я об этом не думала…» (Рогова Нина Васильевна, учительница, ул. Братьев Васильевых, 19).
Выполнить перед умершим последний долг в тех условиях было нелегко. Многим просто не по силам. И не по средствам, если собственных сил не хватало. Похороны были проблемой. Рассказы о похоронах порой мучительней, чем рассказы о смерти. Но одно тут неотделимо от другого. Все силы любви, горе потери близкого человека — все уходило в стремление хотя бы похоронить, раз уж нельзя было спасти. Люди оставались людьми. Киреева Ирина Алексеевна вспоминает, как хоронила она свою няню на Волковом кладбище:
«— Вспоминаю, как, разбивая эту мерзлую землю ломами, долго-долго два бойца никак не могли проломить, потому что там оказался цементный склеп. Наконец они кое-как втиснули этот гроб. И вот мольба какой-то женщины: умоляла положить в эту же могилу ее дочь. Она ее привезла. Буквально снимая с себя все, что было, она умоляла, чтобы вот туда похоронили и ее дочь. Сама она еле держалась на ногах».
Людмила Алексеевна Мандрыкина, историк, работник Центрального государственного военно-исторического архива, рассказывает:
«— А потом наступило то, что у всех, — голодный ноябрь, голодный декабрь. Это сорок первый год. Здесь начались потери очень большие. Здесь умер Алексей Алексеевич Шилов. Это был один из основателей архивного дела в СССР.
— Как он умер?
— Как умер? Заболел, обессилел. Мы же все получали вторую категорию — карточки служащих, Алексею Алексеевичу в то время было шестьдесят лет. Жил он, как и все мы, на казарменном положении. Он работал в Историческом архиве (это одна система), жил в подвале. И вот он просто заснул, как засыпали почти все, которые умирали от голодной дистрофии. Через некоторое время мы положили его на саночки и, так как не было никакой возможности хоронить на кладбище, свезли его в такое огороженное забором место, где Новая Голландия. Знаете? Туда привозили умерших на санках, с гробами, без гробов — в каком угодно виде. Это было официальное место. Тут сидели, дежурили два-три человека. И потом машинами эти трупы вывозили.
— А у Спаса-на-крови как хоронили?
— А около Спаса-на-крови было совершенно иначе. Сюда просто привозили мертвых. Тоже очень много у аптек сажали — полумертвого человека или совсем мертвого.
— Возле аптек? Почему именно у аптек?
— Я думаю, потому, что раньше тут все-таки всегда оказывалась медицинская помощь. Около больниц тоже сажали: Не было сил, не было возможности довезти куда-то еще. Мы вот так Алексея Алексеевича свезли. А где он похоронен? Меня много раз спрашивали ленинградские ученые: «Где похоронен Шилов?» Не знаю… А потом умер Михаил Ильич Ахун. Это был очень крупный военный библиограф. Мы повезли его на Смоленское кладбище, но довезти уже не могли. Так и оставили гроб в снегу на полпути. Это январь. А второго марта умерла мама. Это мое личное, но я вам хочу рассказать, что получилось. Когда умерла мама, у меня был какой-то идефикс. Мама умерла второго марта. А карточку ей дали накануне. Карточка была иждивенческая. Мама тоже заснула. Мама моя жила очень близко от Военного архива; на улице Герцена, дом один, я работала, а на Герцена, одиннадцать, жила мама….
(Источник - Читать "Блокадная книга" - Страница 20 - Адамович Алесь, Гранин; http://www.litru.ru/br/?b=872&p=20)
***
