| Nikolay | Дата: Воскресенье, 05 Июн 2011, 22:34 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Статус:  | 
ЗАЙЦЕВ БОРИС КОНСТАНТИНОВИЧ
(29 января (10 февраля) 1881, Орёл — 28 января 1972, Париж)
— известный русский писатель, мемуарист, драматург и переводчик; яркий представитель русской эмиграции первой волны.
Отец Константин Николаевич Зайцев — директор Московского металлического завода Гужона, из дворян Симбирской губернии. Детство провёл в селе Усты Жиздринского уезда Калужской губернии. Первоначальное образование получил под руководством гувернанток. В Калуге учился в классической гимназии (1892—1894; не окончил, в 1902 экстерном сдавал экзамен по древним языкам в 6-й московской гимназии). Окончил Калужское реальное училище (1894—1897, дополнительный класс — 1898). Учился на химическом отделении Московского технического училища (1898—1899, исключён за участие в студенческих беспорядках), в Горном институте в Санкт-Петербурге (1899—1901; не закончил), на юридическом факультете Московского университета (1902—1906; не закончил).
Писать начал с 17 лет. Осенью 1900-го в Ялте познакомился с А. П. Чеховым. В начале 1901 послал рукопись повести «Неинтересная история» Чехову и В. Г. Короленко. В том же году познакомился с Л. Н. Андреевым, который помогал ему в начале литературной деятельности, ввёл его в литературный кружок «Среда», руководимый Н. Телешовым. В июле 1901 дебютировал рассказом «В дороге» в «Курьере». В 1902 или 1903 познакомился с И. А. Буниным, с которым долгие годы поддерживал дружеские отношения.
Жил в Москве, часто бывая в Санкт-Петербурге. Член московского Литературно-художественного кружка (1902), участвовал в издании просуществовавшего несколько месяцев журнала «Зори» (1906), с 1907 действительный член Общества любителей российской словесности, также член Общества деятелей периодической печати и литературы.
В 1904 побывал в Италии, неоднократно жил там в 1907—1911. Во время Первой мировой войны вместе с женой и дочерью Натальей жил в Притыкине. В декабре 1916 поступил в Александровское военное училище, в марте 1917 был произведён в офицеры. В брошюре «Беседа о войне» (Москва, 1917) писал об агрессивности Германии, проводил идею войны до победного конца. В августе 1917 заболел воспалением лёгких и уехал на отдых в Притыкино, где жил до 1921, периодически бывая в Москве. В 1922 избран председателем Московского отделения Всероссийского союза писателей. Работал в Кооперативной лавке писателей. После заболевания брюшным тифом в 1922 получил разрешение выехать с семьёй за границу для лечения.
В июне 1922г. Зайцев вместе с семьёй переехал в Берлин. Активную работу вёл в журналах «Современные записки» и «Звено». В сентябре 1923г. Зайцев с семьёй переезжает в Италию, в декабре они уезжают в Париж, здесь он впоследствии проживёт около полувека. В октябре 1925г. стал редактором рижского журнала «Перезвоны», в 1927г. опубликовывал свои произведения в парижской газете «Возрождение».
Весна 1927г. была ознаменована поездкой на гору Афон, результатом которой было появление путевых очерков под одноимённым названием «Афон».
С 1925 по 1929гг. в газете «Возрождение» и «Дни» была опубликована первая часть дневниковых записей «Странник». Данные записи посвящены жизни во Франции.
Помимо этого Зайцев занимался подборкой материалов для литературной биографии И.С.Тургенева, А.П.Чехова, В.А. Жуковского, которые впоследствии были опубликованы.
Зайцев очень много путешествовал по Франции, все эти путешествия нашли свое отражение в очерках о таких французских городах, как Грасе, Ницце, Авиньоне.
В первые годы второй мировой войны Зайцев вновь обратился к публикации дневниковых записей. Серия новых дневниковых записей «Дни» публиковалась в газете «Возрождение». После того, как Франция была оккупирована Германией в 1940 г. публикаций Зайцева в русских изданиях не было. В эти годы Зайцев всячески отказывался делать свои выводы о политических неурядицах. Но продолжает работать , так в 1945 г. выходит в свет повесть « Царь Давид».
В 1947 г. Зайцев работает в парижской газете «Русская мысль», в этом же году его избирают председателем Союза русских писателей во Франции. Данная должность остается до конца жизни.
В 1959 г. начинает сотрудничать с альманахом «Мосты» в Мюнхене, ведет переписку с Б.Л. Пастернаком.
1957г.- тяжелый год в личной жизни Зайцева, жена писателя переносит инсульт, Зайцев все дни проводит возле кровати супруги, продолжая работать над жанром дневниковых записей бытового характера.
Годы эмиграции были плодотворными годами творчества Зайцева, опубликовано более 30 книг на русском языке, около 800 текстов в периодических изданиях.
За границей сотрудничал в эмигрантских изданиях («Современные записки», «Возрождение», «Русская мысль», «Новый журнал» и другие). Долгие годы был председателем Союза русских писателей и журналистов. Один из учредителей и член общества «Икона» в Париже (1927). В 1950-х гг. был членом Комиссии по переводу на русский язык Нового Завета в Париже.
Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Литературная деятельность
Дебютировал в печати в 1901. В 1904—1907 печатался в журналах «Правда», «Новый путь», «Вопросы жизни», «Золотое руно», «Перевал», сборниках «Знание». Очерки об Италии публиковал в журнале «Перевал» (1907) и газете «Литературно-художественная неделя» (1907). Переводил Г. Флобера: «Искушение св. Антония» (сборник «Знание», кн. 16, 1907) и «Простое сердце» (альманах «Шиповник», кн. 12, 1910). В 1913—1918 занимался переводом ритмической прозой «Ада» из «Божественной комедии» Данте (опубликован: Париж, 1961).
Первый сборник «Рассказы. Книга 1-я» вышел в Санкт-Петербурге в издательстве «Шиповник» (1906; 2-е издание, 1908; 3-е издание, 1909). В прозе ориентировался преимущественно на Чехова, влияние которого особенно ощутимо в сборнике «Рассказы. Книга 2-я» (1909). Наиболее значительным дореволюционным произведением считают повесть «Аграфена» («Шиповник», кн. 4, 1908), которую сравнивали с «Жизнью человека» Л. Н. Андреева и в которой находили влияние прозы Фёдора Сологуба. Помимо рассказов и повестей, написал роман «Дальний край» («Шиповник», кн. 20, 21, 1913; отдельное издание Москва, 1915), несколько пьес — «Верность», «Усадьба Ланиных» (1914; режиссёрский дебют Е. Б. Вахтангова).
Первое издание «Сочинений» (т. 1—7) вышло в 1916—1919 в «Книгоиздательстве писателей в Москве». Повесть «Голубая звезда» (1918; история любви мечтателя Христофорова и девушки тургеневского типа) писатель считал «самой полной и выразительной», «завершением целой полосы» и «прощанием с прошлым». Откликом на современные события стал сборник рассказов «Улица св. Николая» (Берлин, 1923). Одновременно выпустил сборник прозаических и драматических новелл «Рафаэль» (Москва, 1922) и книгу очерков «Италия» (1923), в которых усматривают уход от трагической современности и поиск гармонического единства в мире европейской культуры.
В 1923-1925г. в журнале «Современные записки» был опубликован роман «Золотой узор».
В 1927г. был издан рассказ «Моя жизнь и Диана», который в дальнейшем будет признан одним из самых лучших произведений Зайцева.
В эмиграции также написал «Алексей Божий человек» (1925), «Преподобный Сергий Радонежский» (1925), издал книги путевых очерков «Афон» (Париж, 1928) и «Валаам» (Таллин, 1936); паломничества в монастыри совершил в 1927 и 1935. К лучшим произведениям писателя относят его повести «Странное путешествие», «Авдотья смерть» (сборник «Странное путешествие», Париж, 1927) и «Анна» (Париж, 1929). Автор романов «Золотой узор» (Прага, 1926) и «Дом в Пасси» (Берлин, 1935), автобиографической тетралогии «Путешествие Глеба» («Путешествие Глеба. I — Заря» — Берлин, 1937; «Тишина» — Париж, 1948; «Юность» — Париж, 1950; «Древо жизни» — Нью-Йорк, 1953), романизированных биографий «Жизнь Тургенева» (Париж, 1932), «Жуковский» (Париж, 1951), «Чехов» (Нью-Йорк, 1954). Значительную часть творческого наследия составляют произведения автобиографического и мемуарного характера и публицистика.
В период с 1960 по 1965 годы появляются следующие произведения Зайцева: очерк «Биографическое», сборник рассказов «Тихие зори», книга воспоминаний «Далекое», рассказ «Река времен».
Православная традиция в творчестве Б.К. Зайцева
Открыть миру спасительные духовные сокровища Святой Руси, нести частицы евангельской истины собратьям, выполнять духовно- просветительскую работу- такова была сознательная установка Б.К.Зайцева, задача сложная для мирянина и вдвойне сложная для художника. «Светский, но православный»- вот точное самоопределение Зайцева. Свою проповедь он осуществлял эстетическими средствами, среди которых важнейшее- импрессионизм, передача чувств, ощущения. Он избегает прямых нравоучений, понимая, что Истину невозможно доказать, как математическую теорему, но её можно пережить. Установка на переживание истины была вполне сознательна, и среди заметок писателя встречается её теоретическое обоснование. «Полнейший образ красоты, искусства всегда говорит «да», всегда за Божье дело, если у него и нет напора боевого. Оно радует, веселит сердце чистым и возвышенным веселием»,- писал Зайцев о Пушкине, но эти же слова всецело относятся и к его собственному творчеству.»(3,с.37)
Задачу его воцерковления искусства слова и приобщения читателя к ценностям православия Зайцев реализовал во всех прозаических жанрах – роман ( «Золотой узор», «Дом в Пасси»), автобиографическая проза( тетралогия «Путешествие Глеба»), рассказ (« Река времён»), житие (« Преподобный Сергий Радонежский»), паломничество (« Афон», «Валаам»), в многочисленных очерках, эссе, литературно- критических и документально- публицистических заметках).
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/Зайцев,_Борис_Константинович)
***
Биографический очерк Е. Колтоновской
Зайцев Борис Константинович - талантливый писатель. Родился 29 января 1881 г. в городе Орле, в дворянской семье, происходящей от татарского рода с примесью польской крови. Детство Зайцев провел в имении под Калугой, в атмосфере приволья и семейной ласки. Одно из главных влияний детства - постоянное общение с природой и охота. Учился в калужском реальном училище; в 1898 г. поступил в Императорское техническое училище в Москве, но в 1899 г. был оттуда исключен за участие в беспорядках; был студентом горного института; стремясь в университет, сдал в 1902 г. экзамен по древним языкам и поступил на юридический факультет Московского университета, но курса на кончил. Этот период студенческой жизни Зайцев сам характеризует как "время метаний - пока не определилась деятельность литературная в 1905 - 1906 гг.". Первые литературные опыты относятся к возрасту 16 - 17 лет. Рассказ "В дороге" появился в "Курьере" в 1901 г. Затем Зайцев печатался в газетах: "Курьер", "Утро России" и "Речь" и в журналах: "Правда", "Новый Путь", "Вопросы жизни", "Золотое Руно", "Перевал", "Русская Мысль", "Современный мир", "Вестник Европы", "Новый журнал для всех", "Новая жизнь", в альманахах "Шиповника" и "Земли". Первая книжка рассказов вышла в 1906 г., вторая в 1909 г., третья - в 1911 г. (все в Санкт-Петербурге). В 1913 г. вышел роман Зайцева "Дальний край". Зайцев - один из наиболее даровитых и своеобразных писателей, выступивших в первые годы ХХ века. Это - типичный представитель новейшей, так называемой "молодой" литературы. В нем отразились все ее особенности и ее главнейшие искания в области как идей, так и формы. Ему в большой мере присуща свойственная молодой литературе склонность к философствованию - к уяснению жизни в свете моральных проблем. Его интересует не конкретная видимость вещей, не их внешний облик, а внутренняя сущность; их отношение к коренным вопросам бытия и их взаимная связь. Отсюда недовольство старыми художественными формами - бытовым реализмом, искание новых, более соответствующих содержанию. Содержание творчества Зайцева - человеческая душа как часть космоса и его отражение. Наиболее подходящими приемами, на первых порах, ему представлялись отчасти так называемый "импрессионизм", отчасти символизм, а затем в нем все более и более проявляется тяготение к новому - углубленному и утонченному - реализму. Зайцев - большой субъективист, но его экспансивность не производит впечатления грубой откровенности: напротив, она придает его творчеству отпечаток интимного благородства. Лиризм является основной чертой его рассказов. Среди них нет ни одного, который не был бы типично зайцевским. Вопрос о смысле жизни и связанные с ним мятежные, болезненные настроения отразились в психологии Зайцева весьма сложно. Они столкнулись с его духовной организацией, совсем не склонной к бурям и не страдающей диссонансами, с его душой светлой, по-чеховски мирной и созерцательной, покорно принимающей жизнь. Современность отравила Зайцева своим ядом, но теоретически он остался убежденным и последовательным защитником жизни. Этим объясняется и та двойственность, которая присуща зайцевским героям. Все они - за "жизнь" и считают, что человеку-"светочу" не дано право тушить себя, пока его не потушат; но жить, устраивать свою жизнь, они не умеют. В них слаб пульс жизни. Герои Зайцева - такие же пассивные созерцатели, как и чеховские хмурые люди; но у них нет присущей интеллигенту оторванности от космоса; они не чувствуют себя среди природы одинокими. В рассказах 3-го сборника: "Мгла", "Тихие зори", "Священник Конид", "Миф" эта связь человека с миром так сильна, что они кажутся слитыми: человек как будто не выделился из космоса. Космос вообще господствует у Зайцева над индивидуальным началом и заглушает его даже в позднейших рассказах, например, в "Вечернем часе". Отстрадавшая, покончившая с личными вопросами героиня говорит: "Что бы то ни было, я вижу. Я ощущаю даже радость жизни, - она все больше заключается для меня в клочке синего неба, в фиалке, глазах влюбленной девушки, белой пене моря, смехе ребенка..." Современный кризис индивидуализма почти не задел Зайцева: не было к этому склонности в его натуре. К своему художническому оптимизму он пришел не сразу. В ранних рассказах, например, в "Сестре" и "Гостье", герои испытывают тревожное чувство перед вопросами бытия. Полнее и ярче всего оптимизм Зайцева выразился в "Аграфене", потому что ему пришлось иметь дела с символами, а не с живыми людьми. В этой повести о человеческой, в частности - женской жизни, по задачам, есть общее с "Жизнью человека" Андреева , но по настроению они резко различаются. Сопоставление этих двух произведений, в одинаковой степени схематичных, может показать, как далеко разошелся Зайцев с отрицателями жизни в роде Андреева, Ремизова или Арцыбашева . Несмотря на свою отвлеченность, "Аграфена" с чрезвычайной убедительностью раскрывает проблему жизни. В резиньяции Аграфены, прожившей бурную жизнь, не уклонявшейся ни от радости, ни от страдания, нет ничего искусственного: она кончает полным просветлением и приятелем мира. В красивом рассказе "Спокойствие" и в большом романе "Дальний край" оптимизм Зайцева носит несколько половинчатый характер: с одной стороны, герои утверждают, что "жизнь прекрасна", и в ней "бесповоротно побеждает кто-то близкий и родной", с другой - они так хилы и неустойчивы, что в крайнем случае - "если очень прихлопнет", всегда готовы и "на попятный". Будучи новатором, Зайцев вместе с тем - одно из тех звеньев, которые связывают литературу прошлого с литературой будущего. Зайцев роднит со старой литературой, прежде всего, его идеализм и прочный моральный фундамент. В его героях очень сильно чувство долга. Они не свободны; они чувствуют себя в мире исполнителями высшей воли. "Драмы есть, ужасы - да, но живем мы во имя прекрасного...". "Жизнь есть жизнь - борьба за свет, культуру, правду. Не себе одному принадлежит человек". Мысль, выраженная в последних словах, является у Зайцева центральной. Роднит его со старой литературой и яркая в его творчестве русская стихия. В его произведениях все подлинно русское - и природа, и человек. Природа, как у Чехова - типично русский пейзаж: широкая равнина, бесконечная даль, необозримый простор, с обычным преобладанием элегических, матовых красок, располагающих к самосозерцанию, самоуглублению - в духе картин Левитана . Русский человек у Зайцева обозначился не сразу, как и человек вообще; но уже в "Спокойствии" Константин Андреевич является типичным русским помещиком - скитальцем, потомком лишних людей Тургенева . Герой "Изгнания" - конкретный русский человек, с налетом толстовства, большими моральными запросами и внутренней готовностью к "уходу". Зайцев - один из немногих молодых писателей, избежавший влияния Достоевского . Все литературные влияния распределились в нем равномерно, с некоторым преобладанием толстовского и тургеневского. Ближайшим и, по-видимому, очень любимым учителем Зайцева был Чехов, с которым у него много общего и в натуре, и в таланте. Талант Зайцева не отличается такой законченностью и устойчивостью, как у Чехова, но зато нежнее и тоньше. Зайцев - тоже миниатюрист, но внесший много нового в миниатюру. Он умеет сосредоточить внимание читателя на той именно стороне предмета, которая ему особенно нужна. Лучшие образцы таких волнующих миниатюр помещены в 3 томе. В каждом из очерков: "Заря", "Смерть", "Жемчуг", представлен какой-нибудь жизненный эпизод на широком фоне авторских чувств и мыслей о жизни. В способности подходить к предмету непосредственно и сразу захватывать кроется обаяние зайцевской манеры, которая, несмотря на усиленное тяготение Зайцева к реализму, остается импрессионистско-лирической даже в большом романе "Дальний край". Отдельные картины этого романа свежи и поэтичны и вполне могли бы рассматриваться как самостоятельные произведения (например, все итальянские эпизоды). Но в целом роман не отличается полнотой, стройностью и широтой захвата. Кроме рассказов и романа, у Зайцева есть несколько пьес, не особенно удачных, но характерных для него: "Верность", "Любовь", "Усадьба Лариных". Последняя напоминает отчасти "Чайку" Чехова, отчасти тургеневский "Месяц в деревне". - Ср. Ю. Айхенвальд "Сил. рус. пис." (т. III); А. Горнфельд "Книги и люди"; Е. Колтоновская "Новая жизнь".
Е. Колтоновская.
(Источник - Биографический словарь. 2000; http://dic.academic.ru/dic.nsf/biograf2/5578)
***
ЗАЙЦЕВ Борис Константинович
(29.1.1881. Орел — 26.1.1972, Париж) — прозаик, мемуарист, переводчик. Сын горного инженера, в 1882-94 управляющего рудной конторой на заводах Мальцева в Калужской губернии, с 1898 директора московского завода Ю. Гужона.
Весной 1922 3айцев заболел сыпным тифом, после чего получил при содействии Л. Каменева (с которым учился в университете) и А. Луначарского визу на выезд за границу для поправки здоровья и 8.6.1922 уехал вместе с семьей в Германию.
Эмигрантские годы никогда не были легкими для 3айцева, но о выборе своем он не жалел: “Живя вне Родины, я могу вольно писать о том, что люблю в ней — о своеобразном складе русской жизни..., русских святых, монастырях, о замечательных писателях России”. До конца жизни, он не шел ни на какие компромиссы с советской властью, в результате чего в 1944-4 8 окончательно расстроились его отношения с Бердяевым, а в 1947— произошла размолвка с Буниным. По словам З. Шаховской, “победа СССР в 1945 году была для Зайцева не русской победой, т.к. не могла послужить возрождению России и освобождению ее народа, и всякое заигрывание или кокетничанье с советскими властями было для него неприемлемо”.
Ранее неприятие большевизма и присущего ему богоборчества определило оценку творчества Блока и Горького в мемуарных очерках 3айцева (“Побежденный”, 1925; “Максим Горький (К юбилею)”, 1932) и отказ в 1930-е во встрече А. Толстому. В то же время отъезд на Запад не озлобил 3., привел к укреплению веры. Православное мировидение позволило 3. в эмиграции по-новому открыть для себя духовный фундамент русской культуры и распознать, как писал Ю. Терапиано, “русскую всемирность тех дореволюционных лет, когда наши... писатели умели ощущать весь мир своей родиной”. Круг общения 3. в годы изгнания — М. Алданов, Бунин, Н. Берберова и В .Ходасевич, Муратов, Осоргин, Ремизов, Н. Тэффи и др., а также о, Г.Спасский, архимандрит Киприан (Керн). Полагая, что Россия — там, где Христос, он сердцем почувствовал родину, побывав в апреле-мае 1927 на Афоне, и в июле-сентябре 1935 на Валааме (тогда — Финляндия).
Летом 1922 Зайцевы жили в курортном местечке Мисдрой близ Штеттина, с сентября — в Берлине, где писатель находился в гуще литературной жизни, регулярно посещал “Клуб писателей” и кафе “Ландграф”. В марте 1923 3айцев. был избран вице-председателем Союза русских писателей и журналистов; параллельно сотрудничал в берлинской газете “Дни”, пражском журнале “Воля России”. Лето 1923 семья 3айцева провела в приморском поселке Преров-Остзеебад вместе с Бердяевыми, Ходасевичем и Берберовой, семьей С.Франка, Муратовым. В 1922-23 З. Гржебин, давний зайцевский знакомый, “в виде почетного исключения” выпустил в Берлине 7-томное собрание сочинений 3айцева, где впервые была опубликована книга лирических очерков “Италия”. В сентябре-декабре 1923 3айцев посетил по приглашению итальянского слависта Э.Ло Гатто Италию, читал лекции в римском Институте Восточной Европы.
В 1920-30-е 3айцев — один из наиболее уважаемых писателей “старшего” поколения эмиграции. Часто бывал в литературных салонах Фон-даминских и Цетлиных, являлся почетным членом основанного в 1927 Мережковским и Гиппиус литературно-философского общества “Зеленая лампа”. Начиная с 14-й тетради, печатался в журнале “Современные записки”, а также работал в газете “Последние новости”, но из-за финансовых разногласий перешел осенью 19 27 в более консервативное “Возрождение” (до 1940 — ок. 200 публикаций). С октября 1925 редактировал журнал “Перезвоны”. Как праздник эмиграции был отмечен 12,12.1926 25-летний юбилей творческой деятельности 3. (его речь опубл.: ПН, 14.12.1926). 30.9.1928 3айцев на белградском съезде русских ученых и писателей эмиграции получил (подобно Гиппиус и А. Куприну) из рук высоко им чтимого “короля-рыцаря” Югославии Александра Орден Св .Саввы (покровителя искусств) 2-й степени.
Летом 1925 в имении профессора В. Ельяшевича на юге Франции завершил беллетризованное житие “Преподобный Сергий Радонежский” (Париж, 1925), работал над автобиографическим рассказом “Алексей Божий человек” (1925) и очерком о Блоке; на обратном пути впервые побывал у Буниных. Преподобный Сергий для 3айцева — воплощение того типа русской святости, который особо дорог живущим в кровавые “времена татарщины”, — тем, кто в “пленении” приходит к чувству покаяния (сочувственные отзывы Н. Лосского в журнале “Путь”, 1926, №2 и Гиппиус в “Современных записках”, 1925, № 25).
Этапным произведением стал для 3айцева роман “Золотой узор” (СЗ, 1923-25, № 15-19, 22-24; отд. изд. Прага, 1926), начатый в Берлине. Роман (написанная от первого лица история жизни молодой женщины с ее детства на рубеже столетий до отъезда с мужем в эмиграцию) распадается на две неравноценные части. Первая — посвящена дореволюционной эпохе и достаточно аморфна, является ухудшенным вариантом повествовательных ходов из “Голубой звезды”. Вторая — лирический монолог, разреженный риторическими вопросами, чередованием абзацев разной длины, пейзажным декоративизмом. Контраст между двумя частями привел к особой экспрессивности последних глав об “окаянных днях” 1917-22. Покинув Россию, Наталия в тишине знаменитой часовни начинает понимать смысл слов Христа, сказанных по преданию на этом месте апостолу Павлу, поначалу бежавшему из нероновского Рима. В совокупности сильных и слабых сторон “Золотой узор” свидетельствовал о завершении тургеневского этапа его творческой биографии.
Облик дома, в котором 3айцев поселился в мае 1926, воссоздан в единственном романе 3айцева, полностью охватывающем жизнь эмиграции, “Дом Пасси” (Берлин, 1935). Памяти матери, умершей 20.7.1927 в Москве, 3айцев посвятил книгу рассказов “Странное путешествие” (Париж, 1927). Эмоциональным откликом на это событие явилась повесть “Анна”, написанная в жесткой, не характерной для 3. манере (СЗ, 1928, №36-37; 1929, № 38; отд. изд. Париж, 1929), где описывается гибель в России молодой сельской женщины. В 1928 в Париже вышла посвященная митрополиту Евлогию (Георгиевскому) книга очерков “Афон”. Начиная с ноября 1929 3айцев присутствовал на вечерах русско-французского общества, в работе которого приняли участие многие французские писатели и философы (Ж. Бернанос, П. Валери, А. Мальро, Ж. Маритен, П. Фор и др.). Многократные попытки описать тайну русской святости (книга очерков “Валаам”. Таллинн, 1936) сказались также на обращении 3айцева к беллетризованной биографии, в жанре которой написаны книги “Жизнь Тургенева” (Париж, 1932), “Жуковский” (Париж, 1951), “Чехов” (Нью-Йорк, 1954), эссе “Жизнь с Гоголем” (СЗ, 1935, № 59), “Тютчев — жизнь и судьба (К 75-летию кончины)” (Возрождение, 1949, № 1). Увидев в Тургеневе своего “спутника”, 3айцев неосознанно написал книгу не в меньшей степени автобиографическую, чем биографическую. По эротичности натуры, рассуждает 3айцев Тургенев исконно русский писатель: любовь для него — не “гастрономия”, как у современных ему французских прозаиков, а подобие мистического просвета. Но т.к. этому “дионисизму” не суждено было перерасти в веру, то отношение Тургенева к любви двойственное, это и источник чистого вдохновения, изящества, и страх небытия. Общий замысел 3айцева в биографических сочинениях — показать “двойную” судьбу писателей: путь художника, с одной стороны, и отражение в его “жизни сердца” раздумий о преодолении смерти — с другой. Намерение увидеть в Тургеневе и, в особенности, Чехове писателей “подземно” религиозных определяется виденьем духовной целостности русской культуры.
В 1941-42 3айцев вернулся к переводу “Ада”. Пережил бомбардировки Бианкура (пригорода Парижа, где некоторое время жил). Весной 1949 путешествовал по Италии (последняя встреча с Вяч. Ивановым). Сотрудничал в журналах “Грани”, “Вестник РСХД”, “Мосты”, “Новый журнал”, газетах “Русская мысль”, “Новое русское слово” и др. 2.2.1957 В.А.Зайцеву разбил паралич, в течение 8 лет 3айцев самоотверженно ухаживал за женой. 11.2.1960 скончался духовник 3айцева архимандрит Киприан (Керн). 3айцев пережил практически всех своих современников. В 1971 прошло торжественное празднование 90-летнего юбилея 3айцев “последнего лебедя Серебряного века”. Множеству близких 3айцев сказал последнее “прости” в виде некрологов и мемуарных очерков, которые стали появляться еще в 1920-х. Они были собраны и переработаны в книгах “Москва” (Париж, 1939), “Далекое” (Вашингтон, 1965), “Мои современники” (Лондон, 1988), где даются портреты Белого, Бальмонта, Вяч. Иванова, Бердяева, Д. Мережковского, А. Бенуа, Муратова, Айхенвальда, К. Мочульского и др. В 1965 3айцев опубликовал один из лучших рассказов “Река времен” (НЖ,№ 78), навеянный чеховским “Архиереем”; прототип архимандрита Андроника в нем — архимандрит Киприан (Керн). В 1969 написал открытое письмо в поддержку А.Солженицына (Вест. РСХД, № 94). Скончался в кругу семьи своей дочери. Отпет в соборе Св.Александра Невского (в котором отпевали Тургенева), погребен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
(Источник: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. – С.240-243; http://aleho.narod.ru/book/zaytsev.htm)
***
Андрей Кротков
Самовар как зеркало
Борис Зайцев, дотянув до 91 года, пережил всех русских литераторов-эмигрантов дореволюционного поколения (кроме "молодшего брата" Набокова) и обо всех написал и сказал доброе слово – даже о тех, о ком охотников сказать доброе слово не находилось. Cоветские писатели, выезжавшие за границу и встречавшиеся там с неутвержденными кандидатурами соотечественников, по приезде домой получали основательную выволочку; на Зайцева сей обычай не распространялся – с ним можно было встречаться и беседовать беспрепятственно. Почему? Да потому, что Зайцев с незапамятных времен своей безмотивной эмиграции отличался исключительной тихостью и, кроме чисто литературных горемыканий, ничем в парижском далеке себя антисоветски не проявил.
Прозаик Зайцев столь же умилительно тих, светел и интересен "бытово". Заявивший о себе, но не прогремевший по причине молодости, слегка изруганный левой критикой за семейную мягкость и спокойствие повествовательных интонаций, сосредоточенный москвич, раздражавший лощеных питерцев приверженностью к первопрестольной полупровинциальности, он как бы опоздал к раздирательным страстям Серебряного века. Среди демонов, буревестников, футуристов, "ничевоков" и "долойстыдовцев" отражавшийся в начищенном самоваре лик мирного семьянина Зайцева был постыдно небоевит.
Зато когда боевые трубы охрипли, Борис Зайцев, сумевший запомнить и записать все то, что выбалтывалось и выплескивалось в угаре последних лет старой России, оказался живым памятником себе и другим. У него искали приюта и уюта те, кто вылетел за пределы отечества только с пачкой писчей бумаги. И находили – потому что немудрящий писатель-обыватель Зайцев вывез с собой Россию в кулечке ландринских леденцов, что оказалось жизненно куда важнее, чем пламя гнева и желание отомстить.
(Источник - http://www.peoples.ru/art/literature/prose/roman/zaycev/)
***
АФОРИЗМЫ Б.К. ЗАЙЦЕВА
Вы ведь молодая Россия - главная наша надежда. Радостно видеть, что связь существует между приходящими в жизнь и уходящими из нее, связь душевно-культурная, это самое важное.
***
Сколько раз все писали лунные ночи, а тут все свежо, богато, сильно - и общий дух превосходен - и смерть, и вечность, и спиритуальность: одним словом (...) высокая поэзия. (о рассказах Бунина)
***
Драмы есть, ужасы - да, но живем мы во имя прекрасного...
***
Жизнь есть жизнь - борьба за свет, культуру, правду. Не себе одному принадлежит человек.
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
