Однажды в очень холодный день раввин и его ученики грелись у костра. Один из учеников, повторяя учение своего мастера, воскликнул:

— Я точно знаю, что нужно делать в такой холодный день!

— Что? — спросили остальные.

— Греться! Но я также знаю, что нужно делать, если это невозможно.

— Что?

— Мёрзнуть.

Молодой человек, ответивший отказом на просьбу раввина совершить доброе дело, заявил, что считает подобные дела бесполезными.

— Знаете, я ведь не верю в Бога, — напомнил он о себе.

— И я не верю в того Бога, в которого вы не верите, поддержал его раввин.

Жили по соседству два еврея. Один из них был знатоком Торы, а другой — бедным работником.

Учёный сосед вставал до зари и спешил в синагогу. После нескольких часов занятий он долго и беззаветно молился, отправлялся домой, наскоро завтракал и возвращался в синагогу, чтобы заниматься до обеда. Затем он шёл на рынок, где заключал небольшие сделки, обеспечивавшие ему средства для удовлетворения насущных потребностей, и возвращался в синагогу. Вечером, после молитвы и трапезы, он снова засиживался над священными книгами до глубокой ночи.

Бедный сосед также вставал рано. Но его положение не позволяло ему уделять много времени изучению Торы. Несмотря на то, что он много работал, ему едва удавалось заработать на хлеб. Поспешно помолившись на рассвете с первым миньяном, он приступал к работе, которая отнимала у него весь день и большую часть ночи. В субботу, когда у него, наконец, появлялась возможность взять книгу в руки, он быстро засыпал от усталости.

При встрече во дворе учёный сосед бросал удовлетворённый взгляд на бедного работника и спешил к своим праведным занятиям. Бедный вздыхал и думал: «Какой я несчастный, и какой он счастливый. Мы оба спешим, он — в синагогу, а я — по своим земным делам».

Но вот эти два человека завершили своё пребывание на земле, и их души предстали перед Небесным Судом, где жизнь каждого человека взвешивается на чаше весов Божественного Правосудия.

Ангел-адвокат положил на правую чашу весов главные добродетели учёного: многочисленные часы изучения Торы, молитвы, умеренность, честность. На левую чашу ангел-обвинитель положил единственный предмет: удовлетворённый взгляд, который учёный время от времени бросал на соседа. Левая чаша медленно начала опускаться, сравнялась с правой, а затем перетянула её, хотя груз на той был весьма тяжёлый.

Когда бедный работник предстал перед Судом, ангел-обвинитель положил на левую чашу весов его жалкую, духовно ничтожную жизнь. Ангел-адвокат мог предложить лишь один предмет: печальный вздох, издаваемый работником при встрече с учёным соседом. Но именно этот вздох и уравновесил всё, что лежало на левой чаше, поднимая и оправдывая каждое мгновение тяжкого труда и нищеты, испытанных при жизни этим работником.

Ребе Хаим выбрал несколько бедняков из своего города и давал им деньги каждый месяц — не скромные пожертвования, а столько, сколько было нужно им и их домашним.

Однажды, в ярмарочный день привёз торговец прекрасного индюка, подобных которому не было в Цанзе. Он сразу принёс его в дом ребе и предложил жене ребе купить индюка на субботу. Но цена показалась ей слишком высокой, и торговец вынужден был уйти не солоно хлебавши. Через какое-то время жена ребе узнала, что один из тех, кто принимал благотворительность от её мужа, купил этого индюка.

— Я не смогла купить эту птицу, для меня она слишком дорогая, а он купил её! — сказала она мужу.

На что ребе ответил:

— Значит, ему было нужно. До сих пор я не знал этого, но теперь я должен увеличить ему месячное содержание.

Рыбак решил отойти от дел и обратился к сыну:

— Вот тебе, сын, моё дело. Передаю тебе лодку, сети, домик на берегу, карту рыбных мест. Видишь, сынок, сколько я тебе дал — радуйся.

Сын посмотрел печально на отца и ответил:

— Папа, чтобы стать хорошим рыбаком, как ты, надо посвятить этому всю свою жизнь. Отец, ты не дал, а лишил меня выбора! Я бы мог стать врачом, артистом, лётчиком, а может быть, и учёным…

Солнце закатное в небе тонуло, в степь за курганами древними пряталось, в
море багрово-лазурном и в скалах кроваво-пунцовых, скрывалось.
Тьма черноокая, поступью тихой, со свитою звезДною, ночью покойной в
пространство планеты прокралась.
Не оставалась и Дева Луна в стороне от ночного вторженья, она поплыла
золотисто, серпом, посреди непреклонного неба.
День догорал...

- Брат мой, когда лучше начинать вечернюю молитву: при заходе Солнца или с появлением первой звезды?
- А какая тебе разница, Да То?
- Разница есть, брат.
Да То расстелил молитвенный коврик в сторону востока.
- В чём разница, брат? И к чему направлять свою молитву на восток, если сейчас он темнее запада?
- Ну, брат, я же не молюсь солнцу.
- А кому ты молишься, Да То?
- Господу, конечно.
- А Он что есть на востоке?
Да То задумался.
- Наверное и на востоке, он тоже есть. Просто та форма, которой придерживаюсь я, говорит мне, что восток - сторона поклонения. Другие, уверенны, что нужно молиться в направлении Мекки. Третьи избрали для этого Иерусалим.
- А кто из них прав?
- Конечно, я!
- Святая простота…
- В смысле?
- Почему ты, а не они?
- Ну я же знаю истину. Её открыл Сам Господь. Он есть Путь, Истина и Жизнь.
- А любовь?
- Что любовь?
- Кто тогда любовь?
- Бог, конечно. Бог есть любовь. Так написано. Я знаю это место наизусть. И в писании я его сразу отыщу.
С этими словами Да То открыл книгу и действительно очень быстро нашёл указанную цитату.
- Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь, - процитировал он.
- А ты стало быть, любишь Бога?
-Да! Люблю. Поэтому и исполняю всё так, как нахожу это истинным. Этим я и отличаюсь от остальных.
- Каких остальных?
- Ну, тех, которые заблуждаются. Идут не по тому Пути. Не через те двери шествуют. Неверные и неправильные.
Да То говорил так пламенно, как догоравший багровыми красками день, на западе небосклона.
- А разве ты не идёшь со мной, брат? - спросил Да То.
- Иду.
- Так зачем эти вопросы?
- Потому, что я влюблён в Бога. Я его люблю.
- Я тоже люблю. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь, - повторил Да То уже без помощи книги. - А что, твоё сердце принимает другую форму обряда или поклонения?
- Да! Моё сердце может принять любую форму:
Для монаха оно станет монастырём, для идолов - храмом;
Для газелей - пастбищем, для правоверного - Каабой,
Оно может стать свитком Торы и Кораном.
Моя вера - любовь; куда бы не сворачивали её верблюды,
Любовь остаётся моей религией и верой.
- Любовь?!
- Именно она.
Наступила пауза. Наступила ночь. Наступило время.
- А моя любовь, брат?
- Её нет, Да То. Ты не хочешь быть таким, каким ты есть на самом деле. В данный момент ты не исток идей, а их продукт. Ты - результат стандартизации. Застывшие идеи и суждения, автоматические и машинальные реакции, сформированные чужими влияниями, - пленили тебя, Да То. Закрыли собой от любви. Ты лишён той свободы, которой, как тебе кажется ты обладаешь.
- Так что же мне делать?
- Ну, во-первых, откажись от убеждения в том, что ты уже понимаешь что-либо, а во-вторых попытайся приблизиться к реальному пониманию, без логики и схоластики. Не накопление информации тебе необходимо сейчас, а активизация сознания. Главное не слова, а внутреннее восприятие. Тогда ты сможешь погрузиться в Бога. На опыте, а не на словах.
- А это погружение, оно - сродни раю?
- Да То, ты опять за своё?
- Прости, брат.
- Бог простит. Но если хочешь знать, то погруженность в Бога, - это не цель.
- То есть как не цель?
- Да. Это не цель. Это только начало. Начало вечного пути.
- Благослови меня, на этот путь, брат.
- Будь благословен, Да То. Не желай рая и не страшись ада. Отдались от застывших идей и предвзятых мнений и обратись лицом к тому, что станет твоей судьбой. Постарайся стать вне времени и пространства. Забудь о мире и стань миром в самом себе. И да поможет тебе, Бог.

Мы тихой ночью, беспокойным днём,
О Вечности мечтаем и поём.

Она, как Мать для нас, а мы как дети,
К ней возвращаемся в извечный дом.

Вдвоём, втроём или по-одиночке,
Не важно как, прекрасно, что идём.

И не мешаем шествовать мы людям,
Любым, ведущим к Вечности Путём.

И ты будь облаком, Да То, что в синем небе,
Кочует, не мечтая о ином.

В книге Мишкат аль-Анвар (Ниша света), написано:
Если у тебя спросят, любишь ли ты Бога, не отвечай ничего, ведь если ты ответишь отрицательно, то будешь неверным, а если скажешь, что любишь его, то дела твои опровергнут твои слова.

Добавлено (15.07.2011, 09:24)
---------------------------------------------
Зачем учиться. Еврейские притчи

Однажды к раввину Нафтали постучали. Нафтали открыл дверь и, по своему обыкновению, спросил:
— Ты зачем пришёл?
— Я пришёл учиться у тебя, — ответил человек. Нафтали захлопнул дверь и сказал:
— Поищи другое место. Я не учитель. Найдёшь себе другого, с кем изучать Писание.
— Но почему же? — спросила Нафтали его жена. — Почему ты прогнал его? Он производит впечатление искренне жаждущего.
— Те, кто интересуется изучением Писания, по большей части, глупы. Они хотят «спрятаться», — сказал Нафтали. На другой день постучал другой человек. Нафтали открыл дверь и спросил:
— Почему ты здесь? Чего тебе надо?
— Я пришёл, чтобы рядом с вами научиться служить человечеству, — ответил тот.
— Проваливай, — сказал Нафтали. — Ты ошибся дверью. Жена была поражена:
— Он же не просил изучать с ним Писание. Из него получился бы великий преобразователь общества или что-то подобное. Он хотел служить человечеству. Такая чистая, верующая душа. Почему ты отказал ему?
— Тот, кто не знает сам себя, — сказал Нафтали, — не может никому служить. От его служения в итоге — одно несчастье. На третий день постучал ещё один человек. Нафтали открыл дверь и спросил:
— А тебе чего?
— Я очень глуп, — ответил тот. — Нельзя ли мне немного помочь избавиться от этого? Нафтали поцеловал его и сказал:
— Входи. Я жду тебя.