Нильс Бор вместе с группой учёных, специалистов по квантовой механике, принёс теорию неопределённости ведущему физику страны — Альберту Эйнштейну. Учёные попросили его рассмотреть теорию и высказать возражения, если таковые возникнут.

Эйнштейн тщательно изучил её и не нашёл ни одной ошибки. (Теория неопределённости заключается в том, что в любой момент времени в океане Сознания есть определённое количество возможностей и вероятностей, но никому не дано знать, какая из них кристаллизуется в действие или мысль.) Эйнштейн признал, что не нашёл в теории ни одного слабого места.

— Но, — сказал он, — эта теория означает, что проникнуть в будущее нет никакой возможности. Подразумевается, что Бог играет с Вселенной в кости. А с этим я никак не могу согласиться.

Этот ответ был вполне в духе Эйнштейна. Тогда Нильс Бор возразил ему:

— Бог не играет в кости с Вселенной. Нам может так казаться лишь потому, что мы не обладаем той полнотой информации, какая есть у Бога. Наша информация ограничена во времени, а в распоряжении Бога — вечность.

Богатства Индии не давали покоя многим завоевателям. Одним из них был Махмуд Газнави. Он атаковал Индию восемнадцать раз и восемнадцать раз терпел поражение.

Когда он потерпел поражение в очередной раз, то укрылся в пещере, как побитая собака. Сидя там, обдумывая своё положение, он обратил внимание на паука, плетущего свою паутину. Махмуд начал наблюдать за его действиями. Шёл дождь, паук пытался прикрепить паутину, но срывался и падал вниз. Он падал ровно восемнадцать раз, а на девятнадцатый добился успеха. Махмуд неожиданно воспрял духом, ему показалось, что это знак судьбы. Он уже обдумывал, как бесславно вернётся. Каждый раз он терпел поражение. Тысячи его воинов погибли из-за его неумелого руководства.

Притхвирджай Чаухан, который стоял на границе, был правителем приграничной области Индии. Махмуд был царём в своей стране, у него не было повода вторгаться в Индию. Притхвирджай Чаухан восемнадцать раз нанёс поражение Махмуду: ему советовали пойти дальше и добить врага в его логове. Ему говорили, что тот снова соберёт войско и неожиданно нападёт, поэтому врага надо добить. Но Притхвирджай Чаухан был человеком великой гуманности. Он говорил: «Люди, живущие в стране Махмуда, нам не враги, они ни в чём не виноваты. Моё войско не для того, чтобы завоёвывать страны. Если он придёт ещё раз, мы снова его разобьём».

Он не ожидал, что Махмуд нападёт сразу же после поражения. Индийское войско было распущено. Махмуд напал неожиданно и победил. Притхвирджай попал в плен, и ему, по приказу Махмуда, вырвали оба глаза. Такова была месть за поражения. Притхвирджай был очень красивым человеком и непревзойдённым стрелком из лука. В ожидании казни он и его друг-поэт, который решил разделить с ним судьбу, сидели в тюрьме. Когда их вывели на площадь, чтобы казнить, поэт обратился к Махмуду с просьбой. Он сказал:

— Притхвирджай — непревзойдённый лучник. Позволь ему сделать последний выстрел перед смертью.

Махмуду стало интересно, как слепой будет стрелять, и он велел подать лук со стрелой. Поэт обратился к Махмуду, и тот ответил. В тот же миг стрела, выпущенная на голос Махмуда, поразила его в самое сердце.

О великом поэте Индии Рабиндранате Тагоре ходят легенды. Он написал шесть тысяч прекрасных песен. Когда на него нисходило вдохновение, он запирался в своей комнате и творил. Он не ел, не пил и не выходил из комнаты по три-четыре дня. Все, кто видел его выходившим из своей комнаты после такого поста, после пребывания в состоянии творчества, отмечали, что он изменился. Он выглядел приобщённым к какому-то другому миру: изяществом, грациозностью манер, просветленностью взгляда! Но лишь несколько часов исходил от него аромат. Затем месяцами это состояние могло не приходить.

Рассказывают, что когда он умирал, к нему пришёл его друг, известный литературовед. Взяв его за руку, он сказал:

— Ты можешь умереть с глубоким удовлетворением, ведь ты спел столько песен! Ещё никто на Земле не спел так много прекрасных песен! Ни Калидаса, ни Шелли не могут сравниться с тобой.

И когда он сказал это, слёзы потекли из глаз Рабиндраната. Друг не мог поверить своим глазам и сказал:

— Ты — и плачешь? Ты боишься смерти? Никогда не поверю! Человек, который воспевал жизнь во всей её полноте, боится смерти? Ведь смерть — это одно из проявлений жизни!

Рабиндранат ответил:

— Нет, не смерти я боюсь! Смерть прекрасна так же, как и жизнь. А плачу я от того, что самые лучшие песни стали приходить совсем недавно. До сих пор я был лишь ребёнком. Теперь я вырос, и Бог даёт мне всё больше и больше. Только сейчас я созрел, а пришло время уходить. Это несправедливо!

В начале 50-х годов Альберт Эйнштейн, удалившись от публичности, продолжал работать в своей Нью-Йоркской квартире над Общей теорией поля. Жить ему оставалось немного, и он берёг своё время. Поэтому прислуга ревностно охраняла покой мэтра, выполняя его неукоснительное требование — никаких посетителей!

Но непонятным образом в один прекрасный день в его комнату влетел молодой незнакомец и, представившись журналистом, попросил дать ему интервью.

«Какая ужасная наглость!» — подумал мэтр и хотел было немедленно его выставить. Но, подумав, отдал должное его профессионализму — умению преодолевать препятствия, выполняя свой журналистский долг.

— Я согласен дать вам интервью, молодой человек, но при условии, что вы зададите мне только один вопрос, — сухо произнес Эйнштейн.

— У меня к вам есть только один вопрос! — обрадовано воскликнул парень. — Мой вопрос заключается в следующем: какой вопрос вы бы задали самому себе, уважаемый Альберт Эйнштейн?

Эйнштейн, осев в своём кресле, погрузился в глубокое и долгое молчание. Его трубка погасла, а глаза прикрылись. Журналисту стало не по себе: что это со стариком, может быть надо помощь позвать? Но Эйнштейн, медленно выпрямился и, посмотрев ему прямо в глаза, произнёс:

— Молодой человек, самый главный вопрос который я бы задал самому себе, — следующий: является ли Вселенная для нас дружественной? Потому, что от ответа на этот вопрос зависит, возводить ли нам стены или наводить мосты.

Один человек пришел к Сократу и спросил:
- А знаешь, что мне сказал о тебе твой друг?
- Подожди, - остановил его Сократ, - Просей сначала то, что собираешься сказать, через три сита.
- Три сита?
- Прежде чем что-нибудь говорить, нужно трижды просеять это. Во-первых, через сито правды. Ты уверен, что то, что ты скажешь, правда?
- Нет. Просто я слышал...
- Очень хорошо. Значит, ты не знаешь, правда это или нет. Тогда просеем через второе сито - сито доброты. Ты хочешь сказать о моем друге что-то хорошее?
- Нет! Напротив!
- Значит, - продолжал Сократ, - ты собираешься сказать о нем что-то плохое, но даже не уверен, что это правда. Попробуем третье сито - сито пользы. Так ли уж необходимо мне услышать то, что ты хочешь рассказать?
- Нет, в этом нет необходимости.
- Итак, - заключил Сократ, - в том, что ты хочешь сказать, нет ни доброты, ни пользы, ни необходимости. Зачем тогда говорить?

http://sovet-da-love.my1.ru