"Я буду петь!... Звучать не перестанет песнь моя!»

       
     Моё первое знакомство со сборником замечательной поэтессы Наталии По «Я буду петь!» воскресило в памяти строфу из стихотворения Леси Украинки «Contraspemspero” («Без надежды надеюсь»):

(«Да! Я буду сквозь слёзы смеяться, среди горя петь песни, без надежды надеяться, Буду жить! Прочь думы тягостные!» — подстрочный перевод).

            Это стихотворение Леся Украинка написала, когда ей, 19-летней девушке, был поставлен страшный диагноз, и поэтесса была поставлена перед выбором: покориться болезни или стать на путь борьбы. Она выбрала второе.

            К чему я пишу это? К тому, что лирическая героиня поэзии Наталии По тоже стоит перед выбором (о, как часто эта проблема выбора стоит перед всеми нами!): быть светом или слиться с тьмой, пылать или тлеть.. И выбирает первое. Кроме того, она решает ПЕТЬ, несмотря на ханжество ложь, суету, пустословие и предательство. Легко ли ей даётся выполнение задуманного?...

            ...Лирическая героиня стихотворений Наталии По — тонкá и грациозна. Она «безудержная, юная, живая», порой осязаема — вот она, рядом!, а порой ускользает, как фантом. Её внешность не поддаётся описанию: она то светловолосая беляночка, то смуглолицая черновласка. Да и неудивительно! Ведь она — дочь гордой Луны, а Ветер — её возлюбленный . Она то под покровом мерно струящегося лунного света, то вдруг выхвачена из темноты искромётными лунными бликами. Лёгкое, невесомое платье, вытканное из перистых облаков и межгалактических туманностей, венок из звёзд, шлейф — комета... Она — и «нежная заря», и «дева счастья», и «радость ясности», и «Тайна Тайн — живая Пустота»...

            Она объехала всю землю... Как? Да только ей одной известным способом! Она повидала много горя и страданий. Она встречала тех, кто тратил годы, а порой и жизнь на поиски Истины, а потом топил себя в вине, ошибочно полагая, что в нём и заключается истина, и не подозревая, что этим добавляет новые звенья в цепи своего рабства...

            Героиня ЗОВ[1]ёт всех к свободе. Она — рупор свободы для тех, кто по-прежнему глух. Она имеет на это право, поскольку сама многое поняла. Более того, получила это откровение от Того, Кто был и есть, и грядёт, — от Самого Безначального. Путь к свободе — чистота, а Истина есть «Любовь глухонемая», ибо подлинная любовь глухонема к оскорблениям и поклёпам. Настоящая любовь «долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестаёт». (1 Коринф. 13:4-8)

            Но путь к свободе — это боль. «Иного нет пути...». И кто пойдёт «на зов звезды, чтоб Истину познать?». Есть ли кто живой, кто откликнется на призыв прыгнуть «со звёздного моста В морскую гладь, которой имя Вечность»? Но «.. тишина в ответ…». И тишина?

            Для того, чтобы растормошить душу, чтобы она, как «скрипка встрепенулась», героиня решает лихо закрутиться в вихре ТАНЦА — этого «ряспятого сердца кружении», «на лезвии чистейшем бытия», то «на углях пылающих, то в замках песочных, на льду». Её душа, не признающая полумер, полускачков, полуполётов, то летит в бездну, то взмывает ввысь, к Солнцу. Она как тонкий луч, перед которым отступает мгла. Только бы пробиться, достучаться к тем, кто в стеклянном лабиринте! Ведь у них не свобода, а иллюзия свободы.

            Но разве можно кого-то освободить насильно? Разве можно освободить того, кто не «рвётся к свободе», кто есть «раб желаний», и упивается, и доволен этим своим рабством?

            И крик застревает в горле, и душа танцовщицы становится ОГОЛЁННЫМ СЕРДЦЕМ. Ведь отныне всё происходящее она видит как бы изнутри, и оголённое сердце, подобно оголённому нерву, остро реагирует на пламень и огонь, на жаркий зной страсти и на «звучащую молитвой тишину», и на «молчания стену», что «острее льда»... Каждая рана имеет свою боль, и «одинокой ноте симфонией не стать». А героиня ЛЮБИТ. Несмотря на то, что над ней не небо, а бездна, и солнце самозабвенно выжигает вокруг всё и вся. Жестокая жизнь под палящим солнцем. Тоска засела в сердце и не дает покоя. Она рвётся изнутри криком, плачем, который в поэтическом преломлении становится стихом с рваным ритмом...

            Как непохож этот немелодичный и неблагозвучный вопль, который есть порождение отчаяния, на сладостные напевы, красивые фразы и совершенные звуки некоего героя — Звонаря. Но «если я … любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий» (1-е Коринф. 13:1). Звонарь — он же пустозвон. Пусты его обещания, пусты его слова, за которыми нет ни искренних убеждений, ни реальных дел.

            Но через страдание приобретается мудрость. И когда «сéрдца боль выливается в строки», а «капли крови запекаются словом», то есть надежда на «поцелуй света» и на то, что узришь ПРОБЛЕСК ВЕЧНОСТИ.

            Не Любовь есть твой Бог, но Бог есть Любовь! В этом суть, и в этом — Истина. Его Любовь — это не потворство греховной сущности человека, но умение сквозь духовную грязь и копоть увидеть изначальную красоту Своего творения и «нести его», когда «страданья обжигают душу», и «мутится разум, боль терпя в огне…».

            Постигший Истину, как правило, становится для окружающих изгоем и ОТВЕРЖЕННЫМ. Почему? Он не такой, как все. Смотреть в глаза его это всё равно, что рассматривать себя в большом зеркале вблизи — видны все шероховатости и изъяны.

 Ты к людям в мир сошла,

но утонув в покрове заблуждений,

глаза в тумане снов тебя не видят. («Исток души»)

            Вселенная пуста без глаз пророка. И лирическая героиня становится «истоком и приютом души», «прорастая надеждой утра в ночи мирозданья». Она — «звезда, оставшаяся на земле, чтобы стать светом к небесам». Тот, кто тлеет, не способен зажечь других. Тот, кто тлеет, скоро начнёт коптить, а значит, загрязнять окружающее пространство.

            Сущность лирической героини Натальи По — это Любовь, всепоглощающая, преданная, всепрощающая, самозабвенная, способная пепел воззвать к жизни.

            Разве это не повод, чтобы ПЕТЬ — вопреки и наперекор всему?

Наталья Григорьева