Сборник Валентины Воробьёвой «Как прорастают крылья» – замечательный образец настоящей духовной поэзии. Дело не в том, сколько раз на его страницах повторяются слова «Бог», «вера», «молитва» (кстати, не так уж и часто), – дело в том, что это зрелые стихи зрелого поэта, задумывающегося не только над вещами, лежащими в плоскости обыденного человеческого бытия, но и над тем, как соотносятся они с ЗА-предельным – с тем таинственным и до времени, пожалуй, непостижимым, что на плоскость эту – лишь проецируется.

«С ВЫСОТЫ НА СЕБЯ ГЛЯЖУ…»

О духовной поэзии принято говорить осторожно: дескать, слишком широкое толкование допускает это выражение. Что считать таковой? – творчество ли, посвящённое исключительно религиозной тематике, или же любым трудным «вечным» вопросам?

На мой взгляд, сборник Валентины Воробьёвой «Как прорастают крылья» – замечательный образец настоящей духовной поэзии. Дело не в том, сколько раз на его страницах повторяются слова «Бог», «вера», «молитва» (кстати, не так уж и часто), – дело в том, что это зрелые стихи зрелого поэта, задумывающегося не только над вещами, лежащими в плоскости человеческого бытия, но и над тем, как соотносятся они с ЗА-предельным – с тем таинственным и до времени непостижимым, что на плоскость эту – лишь проецируется. И именно СО-относится – в неразрывной, живой взаимосвязи: такое мировоззрение не оставляет места для эскапизма:

Если больно – лечусь

Бесконечной домашней работой

И душой прозреваю.

И слышу! И верить учусь.

Как всякая хорошая книга, сборник этот – в смысловом плане – многослоен, и его стоит время от времени перечитывать. Словно объёмная фигурка над стереограммой, над его страницами ярко, выпукло проступает план построения, последовательностью своей требующий скорее даже слова «сюжет». Сюжет приключений бессмертной души в рамках одной – трудной, но прекрасной – земной жизни.

Шёл я пор рекам слёз

Стёртыми в кровь стопами.

Камни я вам принёс –

Время разбрасывать камни… –

По сути, это ещё – молодость души, время протеста и возмущения жёсткостью земных правил, к которым, тем не менее, приходится привыкать… Настоящая взрослость – наступает с раздумьями, сомнениями и… готовностью ждать продолжения – и истинной, выстраданной мудрости:

Предвечному послушен зову,

Сад чутко охраняет двор…

И в то, что Бог не сдержит слова,

И я не верю – до сих пор.

Наука терпеть и ждать, находя крупинки Вечного в повседневности, – таков важный урок жизни земной, урок сложный, но вознаграждающий:

Как будто на цыпочки встав,

С утра и до ночи крылата,

Парю над землёй, осознав,

Что снова любовью богата.

Вновь-обретённая любовь наполняет жизнь радостью. Недавно ещё казалось, что основное содержание мира – печаль и испытания, а теперь он расцвечивается яркими красками: «Да, я – поэт, творящий по вечерам / Ужины и завтраки для не-поэтов…». И в наступившем равновесии («Привычная ноша всё легче и легче, / Всё проще и строже строка…») понемногу расцветает в повзрослевшей душе предчувствие того, что вот-вот «Господнее станет зримо…». А дальше наступает интригующий этап планов на будущее. Вряд ли можно с точностью определить, какое оно: виртуальное, альтернативное, или всё-таки… самое настоящее будущее?

И теперь над землёй летаю,

С высоты на себя гляжу.

Просто жить на Земле мечтаю.

Вот последний вираж заложу –

И – начну…

Вот здесь-то и кроется момент окончательного примирения земного и небесного начал в одном человеке: если ты так любишь эту красивую маленькую планету, что готов уйти из последнего виража ради возможности прожить на ней целую жизнь, то…

…То, видимо, именно это ты и сделал несколько десятков лет назад?

И хотя грозные, тревожащие душу вопросы всё же начинают иногда маячить на краешке беспокойного сознания:

К другой судьбе уже готова,

Стою на дольнем рубеже…

Но свет божественного Слова

Всё ищет выхода в душе, –

Но, во всяком случае, теперь ты имеешь полное право сказать:

И вот, мой Бог, я сделал всё, что мог…

Ну а о том, что эта, казалось бы, риторическая реплика не останется без ответа, – уже точно можно не беспокоиться. Он ответит.

Он всегда отвечает.

Анастасия Русских