Лирика новокузнецкого автора Руслана Сидорова (1968-2013) – лирика открытого пространства, наполненного междометиями. Оно покрыто горами, но открыто ветрам и туманам. Природные явления как будто договариваются меж собой. И лирический герой, чтобы найти с ними общий язык, спешит их понимать. Для этого он взбирается на одну из вершин, чтобы так же быть открытым ветрам.
В поэзии отражён разум юноши, изредка меняющего социальный вид: то он учитель, то – золотоискатель. И вторая ипостась окутывает стихи приключенческим туманом, который как раз и формирует из них юношеское здание. Лирический герой переменчив, новые знания изменяют его разум в лучшую сторону.
Сознание романтика объединяет историка, воскрешающего древние государства; филолога, занимающегося поиском этимологически родственных лексем; философа, аккумулирующего чан-буддизм, Пифагора и древних стоиков. Интертекстуальные связи с Библией и другими текстами передают сознание глубоко культурного человека.
И – врачу, исцелися сам, –
Молчишь, но горло бредит рифмой.
И вот судьба ли, небеса
Даруют лист и острый грифель,

Что режет жизнь напополам
И вечно пребывает в центре.
И вот звонят колокола
Тебе, не по тебе, не в церкви.

Довольно часто персонаж открыто называет место, где находится, – Алтай. И лирика – философская ода соседнему региону. При этом автор сближает горы Южной Сибири с древними цивилизациями. Творчество наполнено размышлениями об этиологии мест, где живёт современный человек. Стихи приобретают форму археологических раскопок, открывающих великую тайну.
Среди пихтача, гнуса, ос, шмелей герой тщится найти себя. И выход на чистое пространство есть одна из альтернатив самопознания. При этом он довольствуется тем, что есть, и не пытается изменить существующий ход вещей, а употребляет наличествующие возможности к изучению основ своего бытия.
Находясь на раскопках, лирический герой ощущает себя гражданином древнего мира. Особо выделяется хронотоп. Читательское внимание привлекает свободное использование устаревшей лексики. Это говорит об авторском погружении в глубину веков. Используя слова ушедших эпох – «весталка», «гетайра», – поэт уподобляет современность древним временам. Цитата из Библии «…врачу, исцелися сам» соотносит читателя также с латинским крылатым выражением Medice, cura te ipsum (врач, исцели самого себя).
В стихах наблюдается многообразие цветовой гаммы, как будто перед читателем палитра с размешанными красками, выделяется среди которых червонный цвет. Так герой называет добываемое золото. Как указывает словарь Ожегова, червонное золото – металл высокой пробы. Сама жизнь имеет для персонажа наивысшее значение. Даже когда он пьёт вино, то употребляет жизнь, ибо цветовое оформление алкогольного напитка соответствует метафоре червонного золота. Бытие воспринимается как радуга, в которой всякий цвет имеет своё значение. Жизнь размешивают и лиловый, и синий, и зелёный цвета, то есть имеют место пёстрые события. 
Бирюза отправляет в растворённое пространство, в вечность. Не случайно в одном из стихотворений лирический герой замечает: «Всё-таки жизнь – хорошая штука…» Но вот в «Сонете» появляется серый цвет, осень наполняется такими же элементами, – героя постепенно заедает быт, убежать от которого он не может.
Особое внимание уделено водной атрибутике: лагерь находится у реки, через палатку льют дожди. Вместе с водными элементами рисуется походная жизнь, как будто армейский быт лирического героя никогда и не заканчивался. Не случайно в одном из произведений до дембеля, который воспринимается как смерть, всего две недели.
Сегодня первое число.
До дембеля мне две недели.
Туман к полудню разнесло,
И – красота; на самом деле…

Вода присутствует в разных состояниях: это и облака (пар), и кипяток, и холодные река с дождём, и снег (твёрдое состояние). Вместе с драгой появляется вера в судьбу. Затянутая солнечная река метафорично воспроизводит жизненные препятствия. 
Бытие воспринимается находящимся около жизни. Главный образ переходит реку вброд, что свидетельствует о депрессии. Такая жизнь является доказательством простоты упоминаемого чан-буддизма. Как говорят разные источники, буддизм – единственная религия, основанная живым человеком. И творчество Р. Сидорова обращено к человеку, к его потаённым силам.
В персонаже выражено авторское одиночество. Находящийся в стихотворении «Ты в свете – вся…» знак усиливает притчевый характер. Притча «Змея и Сокол» рисует ситуацию, из-за чего люди являются одинокими. И лирический герой как раз наделён чертами Сокола.
Пространство имеет и современные очертания. Не случайно возникают ассоциации с Бродским, что накладывает постмодернистский оттенок. Складываются рекомендации будущим поэтам – «Писать о том, что знаешь…» Перед читателями жив скрытый педагог. И временной пласт осени указывает на тревожную, непостоянную душу школьного работника. Наполненная дождями и ветрами осень – метафора бесконечных поисков. И сентябрь – главный заводила. Река, у которой сидит персонаж, также отражает его ментальное движение.
В поэзии Р. Сидорова жива разумная мысль, объединяющая возвышенные стремления, о которых говорится устаревшей лексикой, и бытовые реалии, нарисованные жаргоном, а иногда и просто обсценными конструкциями. Вместе с тем представленное сознание наполнено многими образовательными элементами. В связи с этим не случайно упоминается «недоучившийся учитель».
Учителя, как знает читатель, делятся на две категории – по образованию и по призванию. В поэзии новокузнецкого автора многие детали говорят о самообразовании, что выделяет призвание лирического героя. Дополняет образ характеристика «неунывающий мечтатель», говорящая о том, что человек старается не ради денег, а ради идеи. 
Стихи имеют диалогический характер. Дух как будто раздваивается, и герой ведёт беседы сам с собой. Меж тем живущий в лирике учитель строит планы на будущее, что говорит о разумном человеке. В жизни каждой индивидуальности бывают напряжённые эпизоды, поэтому «недоучившийся учитель» возвышенно повествует о желании бродяжить. Но это временно.
Нет. Не стоит спиваться, рваться.
Жизнь у нас без того недлинна.
А порывы души болят.
Уходите-ка в кельи, братцы.
Если кельи душе не милы,
уходите в леса, в поля.

Лирика воспринимается как неисчерпаемая война. В этой сутолоке есть место и героям, и изменникам, и дезертирам. Лирический персонаж рьяно вступает в батальон со старым «ундервудом». При этом, говоря о времени, он замечает, «…как теряется то, чего нету». В бой ведут идеалы – «юный ротмистр Бальмонт», «седой полковник Мандельштам». По воинским званиям представлены художественные оценки, то есть Мандельштам для поэта значимее, чем Бальмонт. Так отражены критические воззрения автора.
Мы прошагали на перрон,
оркестр сыграл нам бодрый туш,
и юный ротмистр Бальмонт
нёс романтическую чушь.
….
Ходили фляжки по рукам,
и пахло в тамбуре травой.
Седой полковник Мандельштам
молчал нам о передовой…

В эпоху военных кампаний любому рядовому иногда необходима тишина, в такие моменты душа улавливает поэзию. В эти минуты человек остаётся наедине с собой и может уразуметь появляющиеся риторические вопросы.
Каждая война есть пограничное состояние, и лирика осознаётся как своеобразная экзистенция. Стихотворение «Транзит» привносит жуткую растерянность, за которой обнаруживается лирика. Поэзия, с точки зрения Р. Сидорова, – набор негативных эмоций, аккумулирующих человеческие мысли и заставляющих их работать в условиях микроколлапса. И даже весна, появляющаяся в стихотворении «Я сегодня проснулся и выпил свой чай…», убирая «остатки сна», заставляет двигаться, в чём заключается та же поэзия. Поэт следует за Достоевским, говорившим, что «надо любить жизнь больше, чем смысл жизни».
Если спросят: «Что такое весна?»,
отвечу: «Весна – это время года,
когда поутру, смыв остатки сна,
первое, что помыслишь: любовь и свобода».