У каждого писателя свой метод создания произведений. Кто-то составляет подробный план, а кто-то обходится без него. Кто-то пишет множество черновиков и потом уже правит написанное, а кто-то выискивает в тексте блох прямо в процессе написания. Ну и так далее. А иногда история создания произведения оказывается не менее, а то  и более интересной, чем само произведение. 
Взять хотя бы школьную классику. Скажем, Анну Каренину. Работу над этим романом Лев Толстой начал 29 марта 1873 года, а завершил его спустя четыре года. Из писем писателя к друзьям известно, что он рассчитывал закончить книгу раньше, но сюжет неожиданно вышел за рамки жанра семейно-бытового романа, в котором Толстой изначально пытался работать. Однако постепенно на бумаге появились новые герои и начали, образно  говоря, диктовать свою волю создателю. В итоге произведение даже не уместилось в один черновик, историки литературы насчитали двенадцать редакций. 
Однако в свет рукопись вышла  задолго до того, как работа над ней завершилась. Ещё в январе 1875 года главы романа начали публиковаться в журнале «Русский вестник», там же печатались читательские отзывы на опубликованное, а отдельное издание романа увидело свет спустя год после того, как Толстой завершил работу.   Интересно, что реакция современников Толстого на этот роман оказалась прямо противоположна ожиданиям автора. Лев Толстой был, как бы сегодня сказали, сторонник традиционных семейных ценностей. Поэтому, он хотел показать, как женщина собственными руками рушит свою семью  и в итоге сама себя наказывает за это. Таким образом, по замыслу писателя главным врагом, противником Анны является сама Анна. Однако читатели видели в этой героине – трагическую жертву обстоятельств «потерявшую себя женщину» и не только не осуждали, но и жалели её. Не зря другой классик в дальнейшем заметил, что «не дано предугадать, как слово наше отзовётся…» Но сочувствие, в том, числе и к героям литературных произведений, это, действительно, благодать и  своего рода тренажёр для сердца, но не в физическом, а в эмоциональном плане. Когда же критики поинтересовались у Толстого, что он хотел сказать своим романом, тот ответил, что если бы он мог это сформулировать словами, то в итоге написал бы тот же самый роман, который и написал.