«Имя твоё — пять букв», —

цветаевская строка из стихотворения, адресованного Александру Блоку. Многих она приводит в недоумение ещё со школьной скамьи: «Блок» — четыре буквы, «Александр» — и говорить нечего. Только все забывают, что написаны эти стихи были в 1916 году, когда русский алфавит был богаче на пять букв. И «Блок» на письме выглядело как «БлокЪ». Да, последняя буква Ъ — ер — уже давно не имела звука, не произносилась, но продолжала оставаться в письменной речи.

И орфографическая реформа 1918 года, когда из алфавита, в каком-то смысле обоснованно, были выброшены пять букв, раз и навсегда решила эту проблему. Непроизносимые или одинаково произносимые, двойные, буквы были удалены.

И началось всё именно с ера. Когда-то, очень давно, буква Ъ обозначала сверхкраткий звук «о». Но очень скоро он «сократился» до нуля — то есть перестал произноситься, и русское ухо его уже не распознавало. Было несколько так называемых падений редуцированных, когда на письме переставали отмечать звук, которого не было, но ер упорно возвращался. И таким вот образом просуществовал до 1918 года, став уже обязательной традицией.

Марина Цветаева сокрушалась о пореформенном написании фамилии любимого поэта, сам же Блок говорил о том, что хлеб без ера «хлебом не пахнет».

Следующая отвергнутая буква — ять. К моменту реформы она произносилась так же, как и «е», хотя изначально их звучание было различным, и трудности в написании слов не было. Однако в последние несколько веков приходилось специально заучивать слова, в которых следовало писать именно ять, — задача не из лёгких. Школьники и студенты даже придумали специальный стишок, чтобы проще запоминалось:

Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ

Убѣжалъ голодный въ лѣсъ...

И так далее. Но зато при переписке сразу становилось понятно, грамотен ваш знакомый или нет. Даже поговорка появилась: «собаку» через ять пишет. То есть настолько безграмотный человек, что пишет ять там, где этой буквы нет и в помине.

Фита и ферт. Первая в славянский алфавит пришла из греческого языка, поэтому вполне логичным кажется заменить её таким же по звучанию фертом. Но фита употреблялась исключительно в заимствованиях и в основном в именах собственных.

И, наконец, буква И. В дореволюционном алфавите было целых три буквы, обозначающих этот звук: иже (и восьмеричное), ижеи (i десятеричное), ижица (v). И сложность здесь заключалась в том, что от выбора буквы мог меняться смысл слова. Это чётко можно продемонстрировать на названии одного из самых знаменитых русских романов — «Война и мир». Лев Николаевич назвал своё произведение «Война и мiрЪ». В таком написании слово «мiрЪ» имело значение «Вселенная», «общество». В написании «мирЪ» — «отсутствие войны», «покой». В третьем варианте — «мvрЪ» — это благовонное масло, которым в церкви совершают помазание.

Так о чём, по-вашему, писал Толстой? О войне и её отсутствии? Нет! О войне и обществе: и доказательство тому — четыре тома! Но, судя по реформе, такие нюансы оказались непринципиальными, и мы сегодня имеем всего лишь одну букву И. Но при этом у нас есть Й —– и краткое — и йотированные гласные (Е, Ё, Ю, Я). Причём только в Ю вертикальная палочка напоминает об I, которая когда-то ставилась перед всеми йотированными гласными (их было намного больше, но от них избавились ещё до 1918 года).

И.А. Бунин был возмущён реформой:

«...Никогда не приму большевистского правописания. Уж хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию».

М.М. Пришвин вторил ему:

«Да, три лёгкие буквы отменили (имеются в виду ер, ять и ижеи. — Авт.), а три твёрдые дали. Какие же твёрдые? Скверные буквы: Гэ, Пэ, У».

Но в этом отношении наши писатели предвзяты. Декрет о введении нового правописания появился буквально через месяц после октябрьского переворота. Могли ли полуграмотные рабочие, матросы, колхозники так быстро сориентироваться в лингвистике?

Конечно же, нет. Эта реформа началась задолго до прихода к власти большевиков, ещё в 1904 году. Задумали её, обосновали, создали новые правила люди, имевшие преимущественно монархические взгляды.

Достаточно привести несколько фамилий — все они прекрасно знакомы филологам, которые и по сей день учатся по их трудам: Я.К. Грот, А.А. Шахматов, Ф.Ф. Фортунатов, И.А. Бодуэн де Куртенэ.

Революционеры лишь воспользовались наработками известных учёных. Нам же в наследство достались произведения, написанные по дореформенной орфографии и переданные уже в пореформенном виде, а потому смысл их местами нами понимается не совсем правильно.
Источник