Дни постоянно меняются,
В прошлом нам жить не дано.
Всё, что не надо, теряется,
Камнем ложится на дно.

Дождик ливнем лил - лил -лил,
В сад тропинку затопил.
На асфальте лужи, лужи.
Ребятишкам дождь не нужен.
 

Разогнал свой самокат
Вовочка весёлый.
И летит от счастья рад
Птицей невесомой.

Надеждою маюсь.

Жалко, годы летят, и становится грустно,
Им не скажешь – куда все? постой,
Никогда ни кому не поверю, что пусто,
Там за той, за последней моею чертой.

Дом висельника.

После смерти Николая Ивановича остался дом. Так себе постройка, не особо-то и баская: две комнаты, да рубленая, бревенчатая пристройка из двух комнат. Зато усадьба – обзавидоваться! Огород полого спускался к речке, а точнее к основательно заросшей тополиной роще. По весне, в пойме речки буйствовали соловьи, да в заполненном осокой болотце, квакали лягушки. Все это природное любование досталось племяннику Николая Ивановича - Сергею. А по нашенски, по науличному, Серёге.

Птица смерти прилетает ночью.

Отец умер ночью. Третьего марта, в три часа. Точнее – без пяти минут три. Минут за двадцать до этого его дыхание неожиданно выровнялось, исчезли хрипло-болезненные стоны. Он вдруг приподнялся с постели, посмотрел на меня ясным, не затуманенным болью, взглядом и сказал:
- Сашка, ты видишь её?
- Кого пап? – с меня мгновенно слетела сонная полудрема, и я подскочил к его кровати.
- Птицу, вот там в углу….

Ты знаешь? – по тебе тоскует мир;
Он светлый, новый, - мы в нем очень схожи;
Он музыкален и в прельщенье лир
Рисует красками живыми – что мороз по коже.

Немного ещё и закончится лёгкий полёт листа,
опустится иней, полудой поля серебря.
Последние тёплые дни заблудившимся августом
кочуют в обнимку со стылым дождём сентября.

Воздух, вобравший тягучие специи,
Блики рекламы – осколки майолики,
Улицы, площади и перекрестия –
Город, играющий в крестики-нолики.

В день, когда погаснет лето,

В день, когда замолкнут соловьи, 

Встречу я…  и безответно 

Поцелую пальчики твои. 

Положите меня, положите меня в васильки,
В золотистую рожь – не сыскать ароматней букета.
Положите меня под мерцающих звёзд угольки,
Я хочу ночевать среди пряных полей до рассвета.

Как хорошо, что я не там, а – здесь;
Строку прочла, где упоенье грез – удавка
И в каждом слове, лишь приглядна лесть, -
Присоскою, - живет пиявка.

И вот дорога вековая
Мы все по ней проходим путь,
Что от рождения до края,
До края жизни – жизнь без пут.

Тишина. Из–за полузадёрнутых штор
Льётся бледный рассеянный свет.
В доме я и мой кот. И вести разговор
Ни нужды, ни желания нет...

Метёт и метёт... И конца снегопаду
Пока не предвидится. Мир замело.
Исчезли все краски, доступные взгляду.
Всё — белым по белому. Снежно. Бело...

С утра не чаялось ненастья.
Дробясь на миллионы искр
На первозданно белом насте,
Сияло солнце. Но сюрприз...

Не забывай меня , во сне
Глаза закроешь лишь устало,
Поймешь, как счастья было мало
Отпущено нам на земле,

Ветер бьется о стекло,
Тусклая луна в окно
Светит половинкой ока,
Стук колесных пар далеко.

Терзают мысли Диночку:
"Опять учить уроки.
Зашью на куртке дырочку
И сбегаю на горки.

Я сделал на стене рисунок Бога -
Мне так хотелось с кем-то поиграть:
У меня был резиновый бордовый мячик
И годиков, наверно, где-то пять.

Я сделал на стене рисунок Бога -
Мне так хотелось с кем-то поиграть:
У меня был резиновый бордовый мячик
И годиков, наверно, где-то пять.

Шеренгой в их доме раскинулись двери
Как на разминке ведя пересчёт:
Первый-второй, за ним третий-четвёртый,
И на двадцатой кончится счёт.

Порт десятком крюков ухватился за небо,
Но солнце, все же, упало в залив,
Дав холоду шанс зашептать что-то в ухо,
Собой нарушая весенний мотив.

У меня на шкафу есть бумажный журавлик,
Он там поселился не так уж давно.
Я его получил за бумажный кораблик,
Теперь что уплыл от меня далеко.

"Не опуститься до банальности, не обезличиться, не потеряться в галактике писателей и поэтов- не это ли важно?",- пишет в Наталья Мазюкова в книге