Тихо в комнате той, где нам было уютно,
Помню плакала ты, не хотела домой уходить
Только всё же ушла, не найдя в ней приюта,
Или просто устала встречать эти дни.

Сад зарос. Опять нужна подрезка
веткам, протянувшимся к плечам.

У стылого окна,
Гляжу, как кружит осень,
Звенит в душе струна,
А сердце солнца просит.

Монетой неразменной золотой
Сверкают правила и правда жизни.
И кажущейся манят простотой,
Но нарушаю то и дело их, поди ж ты!

На осеннем сумасшедшем бале
Тополя и клёны танцевали.
Поначалу дамы в пышных платьях
Танцевали в солнечных объятьях.

В осенней непогоде исчезая,
Блеснул испуганно последний луч.
Измученное Солнце засыпает
В холодных одеялах чёрных туч.

Под звёздным пологом ночным
Мой старый сад похож на лес.
Таинственен и молчалив
Хранит традиции чудес.

Букет из маков так недолговечен.
Заря над стройной вазой голубой.
Ни ваза, ни букет, ни я не вечны.
Горим в рассветной дымке золотой.

Сквалыга не в себе. Он, видно, пьян.
Он пересчитывает мятые купюры.
То в кучу их сгребёт, то по углам
Раскидывает. Словно квадратуру

Прозрачными чернилами дождей
На жёлтых листьях тополей и клёнов
Осенний ветер о любви своей
Признанья пишет ёлочке зелёной

Холодает. Почти что мороз.
Дождь на грани висит превращенья
В снег. Не будет к теплу возвращенья.
Парки в белых скелетах берёз.

Осень бродягой простуженным
Ходит по улицам тёмным.
Голодно... Снова без ужина...
Нищим не встретить знакомых.

Томления вздох. Скольжение рук.
Губ — обжигающее пламя.
Крик разгоревшихся минут,
Плывущих — в воздухе кругами.

Чужачка... Не найти дорог
К своим, в своё... И не согреться.
Мой голос на ветрах продрог.
Но по погоде не одеться.