Я знаю, как сделать счастливой старушку,
Как праздник устроить в далёкой избушке.
Посылку пошлю я для бабушки-Ёжки
По адресу: «В лес.В дом из брёвен на ножках»

И вот почтальон к ней стучится в окошко.
Он спросит её: «Это вы бабка-Ёжка?
Тогда, открывайте, пожалуйста, двери.
И получите посылку скорее!»

Не будет на свете старушки счастливей,
Не будет на свете старушки красивей.
И праздник наступит на тихой опушке
В нарядной, из брёвен, на ножках, избушке.
Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для самых маленьких»
Бабайка

Я знаю, Бабай – это брат Бабки-Ёжки.
Они друг на друга похожи немножко.
Живёт он один у бабули в кладовке.
Там кушает лук и картошку с морковкой.

А на десерт ест варенье с брусникой,
И запивает компотом с клубники.
А я, когда днём у бабули играю,
Конфеты на полке ему оставляю

Меня он стесняется очень, я знаю.
Поэтому я и не вижу Бабая.

И снова про Бабая
Сказала мне мама: «Скорей засыпай!
Иначе придёт к тебе ночью бабай!»
Для мамы глаза я послушно закрыл,
Решил притвориться,что сплю, со всех сил.

Ушли мама с папой на кухню пить чай.
- Ну, где же ты, где, дорогой мой бабай?
Давай приходи поскорей к нам домой.
Давно я хочу подружиться с тобой.

Мы будем с тобой ночью в прятки играть,
Тихонько петь песни и звёзды считать.
Тебе подарю я большой звездолёт.
Вот только Бабай всё никак не придёт…

С уважением,Марьям Аверина

Скорей берите, малыши,
Альбомы и карандаши,
Мы с вами будем рисовать
И поры года повторять.

Рисуем осень. Жёлтый лес,
Не греет солнышко с небес,
Грибы в траве, как огоньки,
Залезли даже на пеньки.

На юг стремятся журавли,
Почти не видно их с земли,
Медведь в берлогу спать идёт,
Подходит зимушки черёд.

Настал декабрь. Всё замело,
Под снегом спрятано село,
А ребятишки тут как тут:
На горку с санками бегут.

Зайчишка спрятался хитро:
Со снегом цвета одного.
За ёлкой в лес спешит народ,
Встречаем праздник – Новый год!
Но дело близится к весне,
Снег тает быстро, как во сне,
Бегут ручьи, звенит капель,
И птичья раздаётся трель.

Всё зеленеет и цветёт,
И первый дождь уже идёт,
Проснулись майские жуки,
Да, спать им больше не с руки!

И, наконец, кричим: «Ура!»
Приходит летняя пора,
Вот солнце светит свысока,
Купаться нас зовёт река!

В лесу такая благодать,
А ягод сколько – не собрать!
Наешься вволю, от души,
Собрать в корзину поспеши.

Четыре времени в году
Мы повторили на ходу,
Картинки к ним нарисовали,
И краски точно подобрали.

٭ ٭ ٭
Грибы.

Загляни-ка под дубок,
Там увидишь ты грибок,
Дождик шёл весь день вчера,
Собирать грибы пора.

Вон красавец - боровик,
А вот это - дождевик,
Под кустом сидят лисички,
Две весёлые сестрички.

Там растут семьёй опята,
Изо мха глядят маслята,
Под берёзой гриб есть тоже:
Подберёзовик - вельможа!

Собирай грибы в корзину,
Заготовим их на зиму!
Вспомним ласковое лето:
Лес, тепло и много света.
Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для самых маленьких»

٭ ٭ ٭

Одуванчик.

٭ ٭ ٭

Опустился одуванчик
На траву, как на диванчик,
И развеял по округе
Брызг серебряных фонтанчик.

Семена посеял ветер,
Через год они взойдут,
Мы увидим – там и тут
Одуванчики цветут!

Сонюшка.

Утро. Всем пора вставать,
Убирать свою кровать,
Умываться, одеваться,
С ярким солнышком встречаться.

Мама просит Соню встать,
Детке хочется поспать.
Отвечает дочь спросонок:
- Но ведь я ещё ребёнок!

- Ах, ты, моё солнышко,
Маленькая сонюшка!
Нужно спать ложиться рано,
Нужно слушать, крошка, маму!

٭ ٭ ٭

Брат Павлуша.

У меня есть брат Павлуша,
Вместе мы садимся кушать,
Вместе бегаем, играем,
Вместе маме помогаем.

Вместе мы сажаем грядку,
Вместе делаем зарядку,
Вместе азбуку читаем,
Вместе голубей гоняем.

Во дворе нас уважают,
Добрым взглядом провожают,
Мы с Павлушей – близнецы,
Мы с Павлушей – молодцы.

Мне завидуют ребята:
Все хотят такого брата!

٭ ٭ ٭
٭ ٭ ٭

Травка пахнет свежестью,
Мама смотрит с нежностью,
Ближе нет людей на свете,
Чем родители и дети.

٭ ٭ ٭

Выглянуло солнышко,
Прорастает зёрнышко,
Распускается цветочек,
Подрастает наш сыночек!

٭ ٭ ٭

За окном темнеет ноченька,
Засыпай, малышка – доченька!
Пусть приснится тебе, детка,
Золотистых яблок ветка!

Закрывай, принцесса, глазки
Под мои стихи и сказки,
Крепко спи, агу – агу,
Я твой сон постерегу!

٭ ٭ ٭
٭ ٭

Конь.
Мой верный конь ретивый,
Ты с ветром мчишь меня!
Характер не строптивый
У моего коня.

Бывает, закачаюсь
Так на коне своём,
Что сам не замечаю,
Как спим мы с ним вдвоём.

٭ ٭ ٭

Простите, что сразу отправляю так много!!!

Добавлено (05.04.2011, 23:50)
---------------------------------------------
Еще одно, считалочка

٭ ٭ ٭

Один весёлый, добрый гном
Решил себе построить дом.

Два этажа в нём сделал он
И много маленьких окон.

Три клумбы у ворот разбил
И сад за домом посадил.

Четыре дня гном красил пол,
Чинил кровать, диван и стол.

Пять комнат в доме есть теперь
И новая входная дверь.

Шесть братьев в гости пригласил,
Им всем подарки приносил.

Семь раз он измерял окно.
Чтоб шторы шить, купил сукно.

Все восемь стульев сделал сам,
И стрелки смастерил к часам.

Гном девять раз свой сад полил,
Чтоб урожай богатым был.

И десять птиц кормил с руки,
Носил водицу из реки.

И вот лесной весёлый гном
Себе построил чудный дом.

Всем будут рады в доме том,
Что выстроен своим трудом!

Жил в лесу маленький Ежик. У него была маленькая уютная норка, в которой ему жилось спокойно и радостно. В этом же лесу жили и другие маленькие жители, в том числе и другой Ежик - побольше, который нашему маленькому Ежику приходился другом. Ежики ходили друг к другу в гости, делили поровну еду, которую могли найти, в общем были неразлучны.

И вот однажды у нашего маленького Ежика зашатался зуб! Ежик очень испугался и побежал за советом к Сове, которая давала консультации всем жителям леса по любому вопросу.
- Сова! Сова! - закричал Ежик, - у меня зуб шатается!
- Ну, давай посмотрим твой зуб, - сказала Сова и осветила маленький зубик Ежика желтыми фонарями своих круглых глаз.
- Все понятно, - сказала Сова, и клювом дернула за зуб.
- Ой, ой, ой! - закричал маленький Ежик.- Что же ты наделала!? Как же я теперь буду без моего любимого зубика?
- Не плач, малыш! Видишь ли, это был молочный зуб. А теперь, когда он выпал, на его месте вырастет новый зуб - красивый и крепкий! А этот молочный зуб ты положи под подушку... - задумчиво предложила Сова.
- А зачем под подушку? - удивился маленький Ежик.
- Видишь ли, малыш, я слышала, что ночью может появиться Зубная Фея, которая и заберет твой зубик себе, а на его месте оставит монетку.
- И это правда??? - воскликнул маленький Ежик.
- Ну, если очень верить в чудо, то оно обязательно произойдет, особенно если у тебя есть хорошие друзья...

Ежик не очень понял, что все таки нужно, чтобы свершилось чудо - вера или верные друзья, и не особо вдаваясь в подробности, побежал к своему другу. Друг-Ежик в это время разбирал в шкафчике старые вещицы. Маленький Ежик с любопытством разглядывал всякие мелочи и обратил внимание на красивую блестящую монетку.

- Ой, какая красивая! Вот бы и мне такую! - мечтательно произнес маленький Ежик.
- Да, монетка красивая! Я ее очень люблю и никогда с ней не расстаюсь - она счастливая! - сказал Друг-Ежик.

Потом Ежики сели пить чай и болтали о том, о сем, и маленький Ежик рассказал своему другу про то, как у него выпал зуб, и о Зубной Фее, про которую ему поведала Сова, и о том,что он очень надеется,что Фея принесет ему за зубик такую же красивую монетку.

Солнышко садилось и маленький Ежик заторопился домой. Друзья пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. В норке маленький Ежик сразу же положил под подушку свой молочный зуб и улегся спать. Ночь пролетела незаметно, и наутро маленький Ежик едва открыл глаза, как сразу же заглянул под подушку. И тут, счастью Ежика не было предела - под подушкой вместо зуба лежала точно такая же блестящая монетка, как у его Друга-Ежика. Маленький Ежик не чувствуя под собой ног от счастья, помчался к своему другу поделиться такой радостью!

Влетев в норку друга, маленький Ежик начал задыхаясь рассказывать:
- Смотри! Смотри! Зубная Фея существует! Я верил в чудо и оно произошло! Смотри, я нашел под подушкой монетку, в точности как у тебя! Доставай свою - сравним! По-моему, они абсолютно одинаковые!

Друг-Ежик немного насупил свой носик и пробурчал:
- Я свою монетку вчера потерял где-то...
- Как? Как потерял??? Она же была тебе так дорога! Ну как же так?

И тут маленький Ежик вспомнил слова Совы о том, что чудо обязательно произойдет, если есть верные друзья...

И маленький Ежик пошел домой в раздумьях - что же привело к появлению чуда - его сильная вера или верный друг..

Ирина и Андрей Митюшины.

Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для школьников»

Я точно знаю, где-то есть -
Честное королевство.
В нем людям чужды злость и спесь,
Там зависть неуместна.
В нем люди, гномы - все дружны
И без замков все двери.
В нем все сбываются мечты,
Их исполняют феи.

Я точно знаю, что идти
К нему, крутой дорогой.
Что ждут в пути; метель, дожди
И лень, и стон с тревогой.
Что мне не встретить на пути,
Премудрых дев в пустыне.
Ведь мудрость должен обрести
Я сам и прочь уныние!

Я точно знаю, что смогу
Дойти туда без спешки.
И указать другим тропу,
Переболев насмешки.
А если вместо честных стен,
Найду пустошь под снегом.
Утешусь тем, что стал взамен,
Хорошим человеком.

Раньше всех теперь встаю!

У меня есть два кота!
К тому же одинаковых.
Они просят есть с утра,
Объясняют знаками.

Один фыркает на ушко.
Другой мнет мою подушку.
И мяукают так дружно...
Все, пора, вставай подружка!

Хоть и лень и спать охота
(Мама сразу говорила)
Что не легкая работа,
О котах моих забота!

Я встаю...А что поделать?
Шевелят коты усами.
Хорошо, что умываться
По утрам умеют сами.

Но вообще-то и не плохо.
Раньше всех теперь встаю!
И наверно своей маме
Завтрак тоже смастерю.

А еще скажу: Согласна,
Завести себе щенка!
Право будет не напрасно,
Выгулять его с утра!

Дашковец Оксана, Беларусь, г.Гомель akilegna1@mail.ru

Сказка и фотограф

Жила рядом с людьми Сказка - озорная, фантазерка с солнечными веснушками на щеках, неустанная выдумщица и чародейка. Она летала в поисках чудес и сама придумывала новые диковинки, чтобы людей вокруг порадовать. То на цветы и траву рассыплет гроздями росу, то птичий хор научит новой песне. А зимой узоры на окнах рисовала – любой художник позавидует.

Но люди, для которых она все это делала, как обычно спешили по своим делам, не замечая сказочной работы. Никто не останавливался, что бы восхититься ее творением.

- Заняты люди. Да и холодно на улице зимой. Вот и не обращают внимания на мою работу, – утешала саму себя оптимистка Сказка. – Дай-ка я пойду к ним в дом и там устрою для них чудо.

Сказано - сделано. Собрала трудолюбивая Сказка все свое волшебное мастерство и вошла в дом под Новый год вместе с раскрасавицей елкой, разноцветными гирляндами и блестящей мишурой. Сказка очень старалась. Она придала дому праздничную атмосферу, а за окном раскидала по снежным сугробам миллион серебристых звездочек-снежинок, они весело переливались в свете луны и фонарей.

- Чего-то не хватает, – задумалась Сказка, и создала пушистый иней на ветвях деревьев, а в доме запахло готовым пирогом с корицей. Но люди, задернув плотно шторы и поужинав, легли спать, так и не заметив кропотливую работу сказки.

- Ну, хорошо, - вздохнула Сказка. - Утром что-нибудь еще придумаю.

Солнечные лучики играючи касались пушистых снежинок. Птицы весело щебетали, радуясь чудесному дню. Снегири, будто красные наливные яблочки красовались на ветках деревьях. А хрустальные сосульки словно «сказочные карнизы» из ледяного дворца Снежной Королевы украсили крыши домов.

Но люди, сидя в теплых офисах, неотрывно работали за компьютерами, шуршали ворохом бумаг, отмечая что-то в солидных журналах, и никто не смотрел в окно.

- Неужели людям это все не нужно! Почему в современном мире есть место только суете, заботам, решениям различных проблем, но нет место для меня, Сказки? - вздохнула расстроенная Сказка. Она трудилась с самого восхода солнца, очень старалась, разгоняя тучи, и созывая с местных лесов снегирей и свиристелей.

- Опять я что-то делаю не так, - отчаянно вздохнула она.

Одинокая Сказка сидела на заснеженной скамеечке в пустом парке и тихонечко плакала.

- Какой чудесный пейзаж! – воскликнул кто-то. Сказка встрепенулась, и осмотрелась по сторонам. На пригорке стоял человек, фотографируя парк, он восхищенно приговаривал:

- Какой замечательный ракурс! Что за чудо пейзаж – просто сказка!

- Сказка?! Он назвал моё имя! – обрадовалась Сказка и, вскочив со скамеечки, ринулась к человеку.

Теперь она всегда рядом с ним, и помогает найти красивый пейзаж для очередной фотосъемки, и не только с этим фотографом путешествует она по Земле, но с каждым, кто ищет в окружающем мире, её Сказку.

Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для школьников»

Двоечник из Витальки действительно выходил неважный: главным образом потому, что примерно раз в четверть в нем просыпалось дикое желание стать таким же «хорошим» парнем, как идиотский прилизанный сыночек тети Оли из пятого дома. Или даже лучше его, а может быть вообще лучше всех таких прилизанных сыночков на свете, только бы не слышать это привычно-укоризненное «а вот Павлик…» Тогда он на три, а иной раз на целых четыре недели прекращал задираться в школе и грубить учителям, убегать с уроков и срывать занятия нелепыми выходками. В такие дни Виталик с каким-то искренним остервенелым удовольствием зарывался в книги и не высовывал нос на улицу. Худо-бедно исправлял свои законные, «честно заработанные» двойки и тройки и вообще «преображался прямо на глазах», если верить словам завуча Ильи Матвеича.
Компьютер в такие дни он совсем не включал, за что получал гордо-одобрительное поглаживание жестких мозолистых пальцев отца, вернувшегося со смены и уже узнавшего известия обо всех последних благотворных изменениях родного чада от мамы. Глядя в такие моменты в чуть подведенные черной сажей добрые глаза, Виталик слышал с некоторым замиранием сердца «и из тебя будут люди» - самую существенную и единственно верную похвалу по мнению его папы.
Но «люди» из него никак не выходили – примерного поведения хватало ненадолго – ровно на тот промежуток времени, чтобы дать всем окружающим возможность забыться, привыкнуть к его изменениям и никак не ожидать от него нелепой и неожиданной, очередной хулиганской выходки. <p> Хотя, что врать-то, хулиган из Витальки тоже получался неказистый – вроде не мал ростом и довольно крепок в телосложении, а в драках, даже банальных среди мальчишек, один на один, он терялся, нервничал, совершенно не был уверен в себе и от того абсолютно не знал, что нужно делать. Потому и были частыми эта зелень на брюках и футболках, эти грязные от земли куртки и свитера, эти рваные рукава и вороты рубашек.
В сущности, сам Виталик на себя давно мысленно махнул рукой и даже морально приготовился стать в будущем ничем не примечательной среднестатистической посредственностью.

В одном лишь не мог не гордиться собой Виталька (и вполне заслуженно), даже не смотря на то, что предмет его гордости заставлял горько вздыхать маму и непонимающе хмурить брови отца. В свои 14 лет он был мастером. Лучшим. Иногда он даже с некоторым самодовольством позволял себе думать, что, возможно, самым лучшим у них в городе.
Компьютерные игры. Там он был богом и сенсеем, там он парил на волнах удовлетворенного честолюбия и побеждал любого – от реального соперника до безупречной программы. Там, в этой другой, жестокой и полной крови реальности он чувствовал бугристую мощь мышц под защитной курткой, знал, как стрелять из арбалета и готовить лекарственные зелья, дающие бессмертие, вечную славу и рудники противника в придачу.

Штаны, конечно, были безнадежно испорчены и так или иначе гневных нотаций матери было не избежать. Но отсрочить, хоть ненадолго, можно.
По привычке завесив плотным одеялом вход в комнату (какого черта я не имею права даже на собственную дверь), Виталик включил системник и достал диск.
«Это действительно новое слово в компьютерных играх. Особенно если для тебя они составляют реальную жизнь» - этот парень в прокате, он сказал именно так. Странный он какой-то и эти его постоянные поиски другой невидимой обычным людям реальности, штук десять глупых талисманов на шее, затуманенный взгляд... «Нет, ну точно нарик» - окончательно решил Виталька и включил игру.

Начало было довольно банальным – почему-то он ожидал чего-то другого, не такого обычного – все-таки, слова того ненормального в прокате чем-то зацепили. От разочарования он даже хотел выйти из меню, но, вспомнив зеленые джинсы, все-таки продолжил регистрацию.

Игра захватила его внезапно, резко, будто прыжок в ледяную воду, которая с берега казалась до неприличия теплой. Воинственных монстров, злых колдунов и уродливо-смешных инопланетян не было. Был лишь город, точнее даже не город, а какие-то бесконечные улицы, сменяющие друг друга, и погоня. Погоня осторожная и медленная, опасная и открытая, более всего похожая на охоту на волков, о которой недавно читали они на уроке литературы. Противник был всего один, и до того хитрый, что иной раз Виталику казалось, будто они поменялись местами и вот уже он в роли жертвы (пускай и сильной, умной, натренированной жертвы) мечется в поисках выхода из бесконечных узеньких улочек с желтыми квадратиками приветливых окошек.

Он совершенно слился с игрой – не было более ни шума воды на кухне, ни звуков тихого мурлыкающего приемника. Вокруг были лишь шорохи иного мира – чей-то смех на пятом этаже, шелест ветра запутавшегося в антеннах и запах его – того, кого необходимо выследить. Того, кто сам следит за ним, кто уже несколько раз ранил его, того, кого он так боялся. Того, кого нужно, во что бы то ни стало, убить.
Тело его не обращало внимания на боль, да и ранения, если посудить, были не слишком серьезными – один раз его плечо задело осколком разлетевшейся от выстрела витрины аптеки, а другой раз с тихим чмокающим звуком в лодыжку вошла арбалетная стрела. Противник его был силен. Но и Виталик был не слаб.

Настораживала лишь непривычная для компьютерной программы хитрость. Это пугало и сбивало с толка – уже четыре раза спасался он от явной гибели буквально случайно и еле выбрался из трех засад, да и то, действуя скорее интуитивно, чем четко поразмыслив. Противник его будто предугадывал каждый следующий его шаг, играя в кошки-мышки. Он забавлялся потугами маленького мышонка выбраться из огромной коробки, дно которой было сплошь утыкано мышеловками. И Витальку никак не устраивало то, что в роли этой мышки приходилось выступать ему.
Несколько превосходно продуманных его засад провалились абсолютно – противник, будто почуяв опасность, просто обошел подозрительный район дворами…

Страх все выше подкатывал к горлу, он душил, пытался пробраться в мысли и захватить власть над мечущимся телом, чтобы запутать его, вымотать безрезультатными вылазками и бессмысленными атаками и, в конце концов, просто заставить сдаться.
Каким-то краем сознания Виталик понимал, что это противник избрал такую тактику, что он и играет им собственно для того, чтобы вынудить забиться в дальний угол и покорно ждать смерти. Но что самое странное и страшное – ему уже не казалось это так ужасно, уже не в первый раз он думал, что может это и лучше, что на самом деле он всего лишь обычная бездарность даже здесь, где когда-то он считал себя асом.
Эти мысли изматывали его даже больше, чем сами боевые действия, бесконечный бег и неподвижное сидение в засадах. Эти мысли не давали покоя ни его голове, ни его душе, ни его телу. Эти навязчивые идеи сводили его с ума.
Может быть, именно поэтому он и решил рискнуть…

Эта «последняя» вылазка, как назвал ее Виталик, была чистой воды авантюрой – он понимал это так же ясно, как понимал то, что вот через несколько секунд или минут, или часов они наконец-то встретятся в честном бою лицом к лицу, и что, скорее всего – он даже не знал откуда появилась эта странная пугающая уверенность – скорее всего он будет тем, кто останется после этого боя лежать недвижим.

… Как ни странно противник оказался на вид еще более человеком, чем он сам – возможно лишь выглядевшим чуть более бодро. И лишь получив первый удар кулаком, он вдруг осознал, откуда у него с самого начала была уверенность в проигрыше – это было чувство из далекого реального мира, из мира, где он еще ни разу не вышел победителем из кулачной схватки.
Понимание это парализовало его на несколько секунд – никогда еще ощущения реальности не мешали ему господствовать в этой действительности – но этих нескольких секунд хватило противнику, чтоб рассечь ему левую бровь.
Виталик теперь уже ясно чувствовал, что тут ему не выжить – кровь, заливавшая глаза и практически полностью лишившая его зрения лишь еще более приблизила финал. Драка уже не имела никакого смысла – оба они знали ее окончание, и Виталька перестал сопротивляться.

Лежа на спине, глядя на вынимающего пистолет врага, он вдруг дико захотел жить. Так сильно, что свело в мучительной судороге скулы, и слезы отчаянья навернулись на глаза, а практически непослушные пальцы с обреченной безысходностью впились в песок.
… Мысль о спасении как таковая даже не успела еще сформироваться в его голове, а песок из его руки уже засыпал глаза противнику – пошлая и подлая выходка дешевых американских боевиков спасла его жизнь и отняла ее у другого.
В озлоблении он бил и пинал неподвижное, но живое тело его недавнего врага. А потом, выдохшись, втискивал эту покорную тряпичную фигуру на сиденье старого москвича и, заметая следы, в спешке, поминутно жмурясь от вони бензина и боли в рассеченной брови, бегал вокруг со старой синей канистрой.

А потом все закончилось так же неожиданно, как и началось. Он поднял голову, откликаясь на звук гневного маминого голоса, который видимо уже не одну минуту раздавался над его головой, окинул пустым взглядом испорченные джинсы в ее руках, поморщился обреченно и виновато, тут же вскрикнул от резкой боли над правым глазом.
- Боже мой, ну с кем, объясни мне, с кем ты на этот раз подрался! Господи, что у тебя с бровью – ты же весь в крови, Виталик, ну взрослый же человек уже, можно хотя бы умыться, занесешь же гадость какую-нибудь или заражение начнется!! – мама устало поцеловала его в макушку. – И помой, в конце концов, голову – от тебя дико несет бензином!

ПТИЦА НОТ
Идти на этот глупый концерт не хотелось, как не хотелось, впрочем, три раза в неделю таскаться в музыкалку, ежедневно два-три часа зубрить эти гаммы до боли в кончиках пальцах, надевать идиотские костюмы с бабочками и пропускать который вечер на улице с друзьями. Вообщем, Саня был, ну очень, недоволен.
Папа, судя по всему, тоже не испытывал большого удовольствия от инициированного мамой похода в филармонию, тем более, что как раз сегодня по телевизору передают какой-то очередной важный (естественно!) чемпионат по бильярду.
Но против мамы не попрешь, еще и без папиной поддержки, а папа, как он сам ему однажды признался, не такой дурак, чтоб почем зря нагнетать конфликты. Нагнетать Саня ничего не собирался, да и что тут поделаешь, если тебе всего восемь, а родители (в основном мама, конечно) хотят видеть его великим пианистом.
Сам Саня пианистом быть не мечтал – ни великим, ни каким бы то ни было вообще. И потому с притворным безразличным старанием барабанил по черно-белым прямоугольничкам, отсчитывая секунды пройденной на сегодня каторги по круглому, улыбчивому циферблату стенных часов.

Дурацкая филармония вблизи оказалась еще хуже, чем он представлял заранее – ряды скучных, обтянутых красным кресел, толстая тетка со слащавой улыбкой на входе, седой старикашка в глубине сцены, копошащийся над бесчисленными ярусами клавиш, и лица, лица, сплошь эти взрослые претенциозно-серьезные лица, на которых какой-то невидимой печатью лежала нотная пыль времен – так, что все (молодые и не очень) казались одного возраста с той музыкой, что вот-вот зазвучит из-под пальцев небольшого человечка посреди сцены.
Все основные приготовления, похоже, были сделаны, и народ с последним затухающим говорком рассаживался по местам. Занавес, скрывающий многочисленные трубы органа медленно поднялся, обнажив стройные колонны разномастных трубок, до смешного напоминавших бамбуковые деревья. Огромные, большие, небольшие, маленькие – ряды гордых прямых палок где-то там, под потолком блестели под затухающим светом нарядной люстры. И невысокий музыкант выглядел столь нелепо перед громадным этим чудовищем, что на секунду Сашке стало страшно – справится ли, сумеет укротить эту связку педалей, труб и клавиш? И он решил, что будет весь концерт держать скрещенными пальцы на удачу этому заметно волнующемуся старичку с лицом доброго сказочника.

Музыкант волновался. Это заметно было по его преувеличенно-спокойному тону, по тому, как он в сотый раз переставил на то же место ноты и пододвинул на 2 мм стул, по крепким узловатым пальцам, будто в ознобе трущим друг друга, по лихорадочному, слишком яркому цвету глаз.
Это был его последний концерт, и музыкант понимал это. Вся его жизнь прошла тут – среди этих глаз, устремленных в спину, пыли тяжелых портьер, уходящих ввысь округлостей труб… Орган был его жизнью, музыка была его жизнью, она звучала в нем шорохом листвы, текла по венам потоками океанских вод, лучилась из глаз светом рождественских свечей. Но его тело предало ее: руки его были уже не так быстры и порой не попадали по знакомым клавишам, память его все чаще изменяла ему, заставляя забывать, путать знакомые аккорды, менять местами диезы и бекары, свивать в непонятный клубок размеры и такты.
Это был его последний концерт, и он должен был стать лучшим из всех его прошлых исполнений. Он должен, нет, он сделает это!

В медленной темноте седой старичок степенно отодвинул стул и, смешно откинув фалды концертного фрака, сел, положив руки на средний ярус клавиатуры. На краткий миг тишина и темнота, взявшись за руки, бережно укрыли зал и сидящих людей… а потом пришла музыка.
Она была невесомой, воздушной и бестелесной. Она была незаметной и нереальной. Ощутимой, словно дыхание уснувшего котенка на твоей щеке. Мягкой, будто молодой зеленый осот, проклюнувшийся сквозь влажную апрельскую землю. Легкой, подобно белоснежной невесте на руках счастливого влюбленного.
Музыка была силой. Она звала вдаль за тридевять земель, искала солнце за плотными тучами и искру в закрытых глазах.
Музыка была мечтой. Она билась в темном зале, звенела в бархатных малиновых шторах, дрожала в сердцевине стен, отражалась от бешено стучащих сердец, взмывала сквозь распахнутые веки под слегка потемневшие лепнины потолка и падала камнем, обрушивалась водопадом, бросалась раненным лебедем куда-то в самую середину обессилевшего тела.
Музыка зачаровывала. Она звала за собой туда, где нет взрослых и детей, где нет завтра и вчера, мальчишек и девченок. Туда, где мысли открыты, а сердца всегда приветливы. Туда, где глаза не врут, а слова ничего не значат. Туда, где музыка звучит в каждом.

Музыка была ощутимой, слишком реальной и ясно видимой. Саня видел ее – эту птицу с лохматыми лиловыми перьями пушистого хвоста. Птицу, что билась в закрытые окна, садилась на перила балкона, заглядывала грустными глазами в распахнутые зрачки сидящих слушателей, поднимала нежные крылья над головой седого органиста. Прозрачная птица с россыпью черных нот на беззащитной спине вылетала одновременно из каждой трубы органа, опускалась тяжестью десяти старческих пальцев на костяшки клавиш, придавливала серыми туфлями мягкие педали старого инструмента.
Резким взмахом своих огромных крыльев шевелила она волосы внимательных людей, кружилась в бешеном вальсе прерывистых звуков и замирала невесомой в плотном взволнованном воздухе высокого зала.

Саня сидел без движения и боялся неловким, слишком громким вздохом вспугнуть чудесное видение, рожденное талантом маленького седого человечка в черном фраке. Ему было странно и радостно от знания, что никто кроме него не видит птицу-музыку, не видит ее блестящих глаз и мягких перьев, ее длинного, будто у павлина, хвоста и нотный стан причудливым узором разрисовавший ей грудь.

Птица кружилась и пела, распадалась на части и возрождалась из пены всех морей и золы всеобщих пожаров. Она росла до невиданных размеров, заполняя собою весь зал, и уменьшалась до крошечной пылинки, щекочущей глаза до появления случайных слез. Она заглядывала в лицо каждому и не видела никого в своем диком танце рассеянных звезд. Ее слышали все, но звучала она только для него.
Птица взмыла в последний раз под потолок, замерла на верхней дрожащей ноте и рухнула бессильно вниз, туда, где зарождались в ладонях сотен рук одновременные аплодисменты. Она падала медленно, плавно, затухая, растворяясь в новом шуме бурных оваций, куда-то между рядов, в сердце одного маленького мальчика, ошеломленно замершего на красном бархатном кресле.

Музыкант обессилено поклонился стоящему залу. Его прощание с миром мелодий свершилось. Седой старик чувствовал, как музыка ушла из его тела и мыслей, превратив его в обычного человека. Соленый привкус сожаления намертво зацементировал его скулы и навесил дымную пелену на усталый взгляд. И лишь трепетное осторожное пожелание лучшего спутника ей, его всежизненной любви, мелкой дрожью грело сердце.

***
- Ты знаешь, он сегодня играет на удивление увлеченно! А посмотри на его лицо – будто елочные огоньки освещают его. А ты не верил, что филармония благотворно подействует! На следующей неделе обязательно сходим еще раз!
Мужчина недовольно поморщился, стараясь сделать это незаметно от жены, и с обреченным вздохом посмотрел на маленького сына с радостным личиком, наполовину скрытого черным телом рояля.

ТЕНИ НАШИХ СТРАХОВ

Тень легонько тронула темное стекло окна.

Вечерние сумерки уже минули, и ночь полновластной хозяйкой развесила звездные фонарики на сизом небе.
Ночь – это ее время. Ночь была ее хранительницей и подругой. <p> Ночь – время всех теней на свете: больших теней шумных многоэтажек и малых теней испуганных травинок; грозных и грохочущих теней бегущих вдаль автомобилей и беззвучных теней одиноких дылд-фонарей; настоящих теней обездвиженных вещей в пустых уснувших комнатах и иллюзорных, приходящих лишь в кошмарах, теней подворотен и темных подъездов.

Эта тень была реальной – каждый вечер она трогала мягкой лапкой холодное стекло окна и входила в комнатную тишину спальни.
Эта тень была тихой – она не шумела бесполезно всеми ветками, как ее дерево у окна и не звенела путавшимися в густых листьях проводами городских электропередач.
Эта тень была большой и сложной – гораздо больше яблоньки, к которой она была прикреплена и намного прихотливее переплетенной вязи ее реальных ветвей.
Эта тень была несчастной и одинокой – деревьев поблизости дома больше не было, и всю свою жизнь тень мечтала стать тенью человека. Или собаки. На крайний случай – хотя бы кошки….

Тень хотела меняться и двигаться, она хотела вырваться от этих наружных стен и одиночества молодого деревца, хотела увидеть мир по ту сторону забора или, хотя бы, в других комнатах теплого светящегося дружелюбными вечерними огоньками дома.

У этой тени была заветная мечта – она хотела быть тенью маленького мальчишки, спящего там, за темным стеклом. Мальчишки, гоняющего воробьев с веток ее яблоньки по утрам; мальчишки, исколесившем ближайший район на своем ярко-рыжем велосипеде; мальчишки, сладко сопящим под клетчатым пледом, отвернувшись от окна.

Каждый вечер тень пробиралась в теплую тишину его комнаты. Она смотрелась в зеркало, глядела на звезды с другой стороны оконного стекла, гладила его тетрадки и альбомы с загнутыми уголками страниц, подкрадывалась к невозмутимой кошке, свернувшейся калачиком на стуле у стола, спотыкалась о разбросанные по полу машинки и непонятные пластмассовые квадратики модного конструктора, и гладила спящего паренька по льняным солнечным волосам кончиками темных теневых листьев.
Тень была доброй и уставшей – поправив одеяло и подушку под его головой, она усаживалась на краешек постели и внимательно огладывала темную комнату. Время от времени ей приходилось незлобно «шикать» на свою яблоню – разволновавшись из-за долгого отсутствия тени, она в панике начинала размахивать ветвями и шелестеть кроной, от чего тень дрожала, шаталась по комнате, поминутно натыкаясь то на кошку, то на торшер, а то и просто падая всем телом на маленькую кровать и ребенка с ямочкой на подбородке.
Осторожно поднявшись, тень присаживалась на уголок кресла с разбросанной в сонных впопыхах одеждой и заступала на еженощное дежурство – что-то еще кроме нее приходило сюда… Что-то большое и злое, что-то, что пугало того, о ком тень так трепетно заботилась.
Тень глядела на него сотнями темных листочков, прижимала маленькие серые веточки к его щекам, гладила его плечи тонкой темнотой и, поминутно оглядываясь в поисках неведомой опасности, засыпала на мягкой тишине его подушки.

По утрам ей казалось, что всю ночь она внимательно и добросовестно охраняла маленького человечка, бережно укрывая собой поверхность клетчатого одеяла и ничто во всем мире не могло потревожить его сон. Тогда уставшая маленькая тень возвращалась к глупому боязливому яблоневому деревцу, радостно улыбавшемуся солнцу.

И каждое утро, прильнув к светлому стеклу девятичасового окна, она с тревогой вслушивалась в рассказ о чем-то темном, большом, страшном, с длинным загнутыми когтями и множеством щупалец, что и этой ночью вновь сумело подползти незамеченным к кроватке мальчишки с сонными испуганными глазами.

И храбрая маленькая яблоневая тень давала слово следующей ночью еще внимательнее, еще тщательнее сторожить детскую комнату, и с сонным полуденным зевком ползла к яблоньке, отдыхать под крепкими лучами послеобеденного солнца.

К публикации!

Там, где серебряный рассвет. Австралийская сказка

Алым заревом опустился на реку закат. Все птицы, обитавшие в этом спокойном и безопасном месте, щедро делились накопившимися за день новостями. Было шумно и весело, как на удавшейся вечеринке. Ветви молодого эвкалипта были увешаны, словно новогодними украшениями, разноцветными попугаями. Чайки разбрелись по берегу, так громко и вздорно крича, будто бы ссорились. А черно-белые мэгпаи* завели, как обычно, свою протяжную вечернюю песню. Только пеликаны, устроившись на маленьком островке посреди реки, спокойно и деловито рассуждали о предстоящих делах.

— Река мелеет. Рыбы становится меньше. Нужно перебираться севернее, на Белое озеро, — говорил самый крупный и старший Пеликан.
— Ты прав, Ларри, завтра с утра и полетим, — одобрив идею старшего, закивали головами пеликаны.
Лишь один, сидящий спиной к стае Пеликан остался равнодушным к их разговору, с грустью смотря на заходящее солнце.
— Энди, ты слышал, завтра полетим на Белое озеро, — сказал, подойдя к печальному Пеликану, Ларри.
— Я останусь здесь, — тихо, но уверено произнес Энди.
— Дружище, Её уже не вернёшь. Столько времени прошло. Почти два месяца. Мне очень жаль, но думаю, что Она погибла, — сочувственно произнес Ларри. — Я понимаю, тебе тяжело. Но жизнь продолжается и надо жить.
— Зачем? — внимательно смотря на Ларри, спросил грустный Пеликан.
— Просто радоваться каждому дню, ласковой воде и вкусной рыбе.
— Без Неё все в этом мире теряет всякий смысл и краски.
Ларри укоризненно посмотрел на Энди, тяжело вздохнул и произнес:
— Надо лететь, здесь становится всё меньше и меньше рыбы. Самая крупная ушла из-за того, что река мелеет. Осталась лишь мелочь, которой хватит только чайкам и цаплям.
— Я остаюсь, — твердо сказал Энди.
— Но почему? — спросил мудрый Пеликан. — Как же ты будешь жить? Подумай о себе. Её этим не вернёшь, а сам умрешь от голода.

Печальный Пеликан обвел взглядом островок, посмотрел на мирно бегущую реку, бросил взгляд на раскидистые мангровые деревья и уверенно сказал:

— Я остаюсь потому, что только в этом месте Серебряный рассвет.

* * *
— Серебряный рассвет, — шепотом повторял одинокий Пеликан. Вокруг было тихо. Птицы на реке уснули. От воды шла приятная прохлада. В темном небе светила огромная круглая луна, отражая свой свет в спокойной воде. Река, словно чешуя огромной рыбы, переливалась в отблеске ночного светила.

— Да, именно так сказала моя любимая в наш первый с ней рассвет, — вспоминал Энди. — Мы тогда не спали всю ночь. И впервые в жизни наблюдали рассвет. Ночное небо, как сейчас, было усыпано звездами. Мы просто стояли рядом друг с другом и молчали, наблюдая, как просыпается мир. Нам казалось, что мы одни во всей вселенной и что солнце восходит ради нас. И что первые лучи будут улыбаться только для нас двоих во всем этом огромном мире. Но, самое главное, мы верили — так будет всегда.

Опустив голову, Пеликан глубоко задумался. В последнее время он мало спал и еще меньше ел. Больше сидел на краю Пеликаньего острова и с тоской смотрел на восток, ожидая восход солнца и надеясь на чудо. Вначале он рьяно верил, что его любимая жива и скоро вернётся. Но с каждым новым закатом его надежда угасала. Угасало и желание жить.

* * *
— Смотри, небо становится заметно светлее! — ликуя, воскликнула Ника, указывая крылом на нежно-серый небосвод. — Как это чудесно! Я никогда не встречала восход солнца. Замечательно наблюдать, как утро осторожно отодвигает тьму и ночь. Солнца еще не видно, но его ранний свет, как предвестник надежды уже заполняет землю.

— Я чувствую то же самое, любимая, — с нежностью отвечал ей Энди.
Небо становилось спокойным и серым. Простые краски утра, но от них было невероятно радостно и хорошо двум влюбленным.

— Серебряный рассвет, — задумчиво говорила Ника.

* * *
Почти год назад Ника поселилась на Пеликаньем острове. Стая приняла её охотно и полюбила за её доброе и открытое сердце. Она вдохновляла всех своим простым и веселым нравом. Умела в самом скучном и пасмурном дне находить прекрасное и доброе. С ней было легко и интересно. Энди сразу влюбился в неё и предложил создать новую пару на Пеликаньем острове.
Всё шло замечательно, и они были самой красивой и счастливой семейной парой…пока не случилась трагедия. Энди было мучительно больно вспоминать тот злополучный день.

Ничего не подозревая, они мирно плыли по тихой глади реки среди мангровых деревьев. Был жаркий летний полдень. Время обеда. Пеликанья пара, как обычно, плыла бок обок в поисках рыбы.

Ника опускала под воду клюв и ловко ловила мелкую и более крупную рыбёшку. Как вдруг, запустив клюв в очередной раз, она быстро схватила проплывавшую мимо крупную на вид рыбу. Подняв голову, Ника старалась проглотить ее, но неожиданно рыба оказалась твердой и плотно застряла в горле. Птица прикладывала все усилия, чтобы высвободиться, но злополучный предмет накрепко засел в узком пеликаньем горле. Им оказалась пластиковая бутылка, безалаберно брошенная кем-то в реку.
Энди пытался помочь своей возлюбленной, но все его старания были бессильны. Бутылка прочно застряла в горле и мешала дышать. Задыхаясь и теряя силы, Ника поплыла к берегу. Держаться на воде становилось всё труднее и труднее. Энди был уверен, что на суше у Ники получится освободиться от смертоносного предмета. Но, к сожалению, как не старалась бедняжка, бутылка оставалась на прежнем месте. Грустно взглянув в последний раз на Энди, ослабленная и измученная Ника упала на землю, не в состоянии больше бороться.

Гуляющие вдоль берега реки люди заметили страдания бедной птицы. Они подошли, осторожно взяли её на руки и понесли к стоящей на обочине машине. Проводив людей печальным взглядом, Энди стал каждый день прилетать к тому месту, где он в последний раз видел свою любимую, в надежде, что люди привезут живую и невредимую Нику обратно. Так прошло два месяца. Приезжали машины, останавливались на обочине, из них выходили люди, беззаботно любовались природой и видами, но его любимой с ними не было.

* * *
В тот трагический день, в одиночестве вернувшись на остров, Энди с тоской и скорбью смотрел на белые перышки любимой. Лежащие на земле, они ещё не успели покрыться влагой и песком. Три чистых белых перышка, слегка трепыхаясь на ветру, напоминали о недавнем присутствии Ники.
— Она будет жить. Она выкарабкается. Люди неспроста забрали ее с собой. Многие рассказывают, что они подобны волшебникам и творят чудеса. Все будет хорошо, — успокаивал его в тот день Ларри.

Энди с благодарностью смотрел на друга и с тех пор, просыпаясь на рассвете, он каждый раз надеялся, что именно сегодня Она непременно вернётся к нему. Лучи яркого солнца вселяли оптимизм и веру.

Но дни шли, складываясь в недели. Уже прошло больше двух месяцев, а любимая не возвращалась. В стае грустного Пеликана уже никто не подбадривал. А когда и пытались поддержать Энди, то всякий раз это выходило фальшиво и неубедительно. От этого Энди становилось еще хуже. Он понимал, что уже никто не надеется, что Она осталась жива.

* * *
Прошел ещё один месяц. Энди теперь был единственным хозяином Пеликаньего острова. В одиночестве он всё реже плавал по реке. Рыбы, действительно, становилось меньше. Но из-за тоски и печали он не чувствовал голода. И, как прежде, сидя на краю острова, встречал рассвет.

— Не может быть, чтобы в этом мире не было чудес. Вот сейчас очень темно, и кажется, что эту тьму ничто не сломит. Но чудесным образом взойдет солнце, и мир засияет, заулыбается всеми красками, на которые он так богат, — думал Пеликан, рассматривая ночное небо, на котором сияла одинокая звезда. Она отблескивала своим слабым светом в такт теплившейся надежде исстрадавшейся души.

Вскоре небо стало сереть, и звезда медленно угасла. Наступило утро, река вновь ожила, проснулись птицы, весело и дружно щебеча. Над кувшинками и белыми лилиями запорхали бабочки. Пеликан с тоской и грустью провожал взглядом утиное семейство, которое скрылось в зарослях камыша. Но с первыми яркими лучами солнца внезапно затрепетало и заволновалось сердце в пеликаньей груди. Надежда не желала угасать, подобно звезде в серой утренней дымке. Она вновь ожила и окрепла со светом и новым днем.

Пеликан хотел полететь на другой конец реки в поисках завтрака, но неведомая сила и чрезмерное волнение удерживали его.
«Что-то сегодня не так, как всегда. Я чувствую, что сегодня должно случиться непременно что-то хорошее. Может моим мучениям придет конец, и я умру. И тогда встречусь со своей любимой там, в сказочном мире, про который рассказывал нам мудрый Ларри». Так думал пеликан, и эти мысли его немного успокаивали.
В солнечном свете, в голубом и чистом небе неожиданно появилась темная точка. Она медленно, но верно приближалась к пеликаньему острову. Энди заволновался и стал пристальнее всматриваться в лазурное безоблачное небо. Точка росла, и теперь уже можно было с уверенностью сказать, что это была крупная птица. В солнечных ярких лучах она сверкала удивительной белизной.

Энди не верил своим глазам. Этого мгновения он ждал все последние три месяца, сидя в одиночестве на краю Пеликаньего острова. Быстро оторвавшись от земли, он стремительно взлетел ввысь. И теперь, расставив крылья, парил навстречу своей любимой. Сердце от радости и волнения стремилось вперед, к родной и милой душе. Энди напрягся и сильнее взмахнул крыльями, чтобы быстрее приблизиться к тому, кого он так долго ждал, кого так сильно любил.

*Мэгпай – эндемичная австралийская птица

Souris (Мышка)
Нужно ли жить на грани,
Вечно куда-то спеша?
Чтоб сердце рвалось на части,
И ревела от боли душа?...

Du vent (Ветер)
В игру что бы рвалось и ревело
Я больше уже не игрок
Мне так суета надоела
Свернуться охота в комок

Souris (Мышка)
Просто хочется всюду успеть
И обидеть кого-то не хочется
Я как белка всуе мечусь,
А изнутри меня ест одиночество

Du vent (Ветер)
Суета, беготня, маета
Порождает страх и сомненье
А внутри царит пустота
Обреченная на невезение

Souris (Мышка)
Лучше брать пример с мышат
Убежавших от невзгод,
Что в норку спрятаться спешат,
При приближение хлопот?

Du vent (Ветер)
От себя не убежишь
Все проблемы в подсознанье
Прыгнув в норку сам закрыл
Ты глубины мирозданья

Souris (Мышка)
Может быть. Кто знает точно?
Трудно быть самим собой...
А ещё сложнее, впрочем
Мир постичь ведь он большой.

Du vent (Ветер)
Мир не страшный, он радушный
Страшен тем, что не знаком.
Полюби его, послушай
Много-звучный его хор.

Souris (Мышка)
Чтобы выжить в мире этом
И не дать себя забить
Нужно выйти из укрытья
И свою - судьбу творить.

Du vent (Ветер)
Вот сие другое дело
Итог мудрый подведён .
Жить не видя краски мира
Всё равно что грызть картон.

Эпилог от автора:

Она лапками шебуршит
Убегая от одиночества
И пытается смысл постичь
Невзирая на страха пророчества.

"Мир Марты" ... сказка для детей, взрослых и взрослых детей

Так случилось, что в марте на свет появилась Марта, а её мамы не стало, она умерла при родах от обширного кровотечения. Марту все очень любили и жалели, но смотрели всегда на неё как-то по-особенному - не просто в глаза, а так, как будто в чём-то её обвиняли, и сами же этого стеснялись. Когда она подросла, то постепенно стала понимать природу этих взглядов, и желание часто общаться с людьми, даже очень хорошими, у неё так же постепенно пропало. Но такой уход от дружеского общения совсем не тяготил её. Возможно потому, что она была какой-то особенной девочкой, и с ней происходило необыкновенное чудо, но люди об этом не догадывались. Оно, это чудо, наверное, происходило с ней и в самом раннем детском возрасте, но она уже не могла это вспомнить. К тринадцати годам Марта заметно подросла, расцвела и превратилась в очаровательную девушку. Она теперь очень напоминала своим обликом грациозную молодую лошадку на длинных точёных ножках, особенно, когда завязывала в тяжёлый жгут свои роскошные каштановые волосы. Чудо происходило с ней всякий раз, когда она входила в комнату матери. Там, с того самого памятного дня их «рождения и смерти», всё так и оставалось на своих местах: шкатулочки с украшениями, флакончики с духами, красивые сумочки, книги, картины, пластинки. В платяном шкафу, в слегка запылившихся чехлах, висели нарядные мамины платья, под ними стояли изящные туфельки. На верхней полке в высоких коробках спали шляпки, перчатки и шарфики, там же Марта нашла красивый театральный веер и маленький зонтик.
Когда дома никого не было, Марта одним только движением головы распускала свои длинные шелковистые волосы и входила в волшебную мамину комнату. Она открывала дверцу шкафа и снимала с вешалки красивое платье, обязательно с пышной юбочкой. С загадочной улыбкой она поворачивалась лицом к старому зеркалу и долго примеряла платье, внимательно вглядываясь в своё отражение в зеркале. Потом Марта подбирала к платью замшевые туфельки, иногда брала шляпку и перчатки. Но больше всего ей нравилось доставать с полки лёгкий складной японский зонтик от солнца, с резной бамбуковой ручкой, украшенной тонкой атласной ленточкой. И вот, когда Марта стояла в полном облачении, оставалось совсем немного: осторожно нажать на маленькую, едва заметную кнопочку, спрятанную на ручке под атласной лентой, чтобы зонтик открылся. И тогда происходило чудо: стены маминой комнаты вдруг куда-то исчезали, они словно растворялись, открывая перед ней великолепную, прямо на глазах оживавшую, картину удивительной, необыкновенной природы. Марта обычно смело переступала эту невидимую границу реального и нереального мира. Она точно знала - там ей будет спокойно и хорошо. Вот сейчас она сделает шаг и… сразу же зазвучит прекрасная мелодия. Слышите, это играет рояль, а вот это - скрипка, именно она сейчас ведёт заглавную партию в этой сказочной мелодии любви, слегка подрагивают под волшебным смычком её струны, и вот уже божественные звуки музыки заполняют всё пространство… Ах, как же прекрасно играл эту мелодию скрипач в фильме «Гранатовый браслет». Марта смотрела его много раз, чтобы ещё и ещё раз услышать эту волшебную скрипку. Она узнала, что это был любимый фильм её мамы, когда нашла в маленьком блокнотике для стихов всего четыре строчки: «Любовь. Трагедия и тайна. Прекраснее на свете нет. И жизнь, и смерть её печальна. Куприн, «Гранатовый браслет». Она сразу же прочитала этот рассказ Куприна, но, только посмотрев фильм, смогла понять всю глубину этого удивительного, неповторимого чувства, именно там впервые услышала настоящий, живой голос поющей о любви скрипки!
Здесь, в этом чудесном и необыкновенном месте, прямо у неё на глазах оживали великолепные живописные холсты и картины. Они легко превращались в сказочные природные ландшафты: луга с высокими, сочными, изумрудными травами или бескрайние поля с необыкновенными серебристо-белыми цветами. Марта назвала их Снежными. Тонкие, длинные и хрупкие лепестки их будто были сотканы из прозрачных льдинок и, едва видимых, нежных, ажурных снежинок. Марта осторожно касалась их своими пальцами, и прямо из снежинок начинала звучать тихая, волшебная музыка - Музыка цветов, которую можно было услышать только необыкновенно чистой душой и очень любящим сердцем. Марта теперь точно знала - это был тот самый мир Любви и Гармонии, мир Духовного совершенства и Красоты, созданный самим Богом, только для ангельских, кристально чистых душ. «Все люди могли бы жить в этом мире…»,- подумала Марта и открыла свой чудесный зонтик...

***ДЮЙМОВОЧКА, современная сказка

Девочка Дюймовочка в городе жила. Очень симпатичная девочка была.
В школе не шалила, "колу" не пила, мальчиков не била, всем была мила.

Рядом, по соседству, парочка жила. Очень одиозная парочка была...
Мама - вся в зелёном, и её сынок, целый день зубрили лишь один урок:

"Мы сейчас поели, а теперь - поспим! Мы уже поспали, в монитор глядим!
"Я хочу жениться" - мальчик закричал, пальчиком зелёным строго указал!
(В партии "зелёных" точно состоял и на лапках кривеньких крепенько стоял).

Девочка Дюймовочка скромная была, замуж не хотела за того козла...
Убежала из дому, от зелёных глаз. Про неё, Дюймовочку, будет наш рассказ.

По земле скиталась, столько было мук. Подкатил на Мерсе к ней однажды Жук!
Дон Ж-Жуан прожжённый, Ж-Жиголо, Ж-Жоккей, он кружжил по жизни, всё у таких О.К.

Пригласил подружку он на огонёк, преподал Дюймовочке он такой урок:

"Ты долж-жна понравиться всей моей братве: Гусеницам, Бабочкам, даж-же Саранче!
Если им понравишься - на тебе ж-женюсь, если нет, подруж-жка, тут ж-же испарюсь!"
Так осталась бедная девочка одна,- видно не понравилась всей братве она...

По безлюдным улицам бедная бредёт, домик для ночлега ищет, не найдет!
Вдруг какой-то офис на её пути, как в него, красивый, сразу не войти?

Бедная Дюймовочка постучала в дверь, дверь сама открылась - чудо, верь не верь!
С "брюлликом" на лапке к ней выходит Мышь. И одно лишь слово произносит: "Кыш!"

Девочка Дюймовочка падает без сил, так бы было с каждым, кто не ел, не пил!
А когда очнулась и в себя пришла, секретарши Мыши рядом не нашла.

В кресле чистой кожи восседает Крот, на столе покоится лишь его живот!
Телефон мобильный у него звонит, ласково и кротко Крот ей говорит:

«Милая Дюймовочка, будь моей женой, знаю, очень счастливо заживём с тобой!
Рестораны, виллы, ты увидишь свет! В нашем подземелье только солнца нет».

Обещал ей золото, счастье и покой. Видно, всемогущий бизнес теневой.
Обогрелась девочка в шубке меховой, согласилась девочка стать его женой...

К свадьбе все готовились - Мыши и Кроты, коготки точили чёрные Коты!
Загрустила девочка, сидя у окна, о весне, о солнышке плакала она...

Прилетела Ласточка как-то под окно, чтоб для малых птенчиков свить своё гнездо.
Видит: плачет девочка, горько слезы льёт, птенчиков покормит и к себе уйдет.

А когда день свадьбы роковой пришёл, Крот свою невесту в доме не нашёл...
Улетела с Ласточкой в дальние края, там ведь море, солнце и её друзья.

Повстречала Принца, он красив и мил, покатал на яхте, в замок пригласил...

Вроде бы у сказки неплохой конец, в жизни есть проблема - свадебный венец.

По Любви жениться нужно, господа, чтоб сказочной принцессой остаться
НАВСЕГДА!

Встал сегодня утром рано
И на завтрак съел омлет.
Подошел к фортепиано
И играть стал менуэт.

Поиграл я четверть часа,
А потом пошел гулять.
Встретил Вову я из класса,
Захотел ему сказать:

"А я музыкой умею
Чуть с утра будить весь дом!
Ты ай-да ко мне скорее -
Будем мы играть вдвоем!"

Ну а Вова лишь под вечер
Ко мне в гости заглянул.
Как я рад! Вот это встреча!
Я играл, а он... уснул.

М Е Ч Т А Т Е Л Ь
с к а з к а

Мечтатель был молод и хорош собой, имел талант рассказчика. Его необыкновенная речь завораживала всех.

Однажды, как обычно, на поляне в окружении многочисленных слушателей который раз он вдохновенно рассказывал о своей заветной мечте - о Розовой стране. Без устали он твердил о стране вечной молодости, где всё розового цвета: дома и деревья, трава и небо, а в небе - розовые облака. И о том, как он мечтает оказаться в этой сказочной стране и оставаться всегда молодым. И что давным-давно он воплотил бы мечту, только дороги в эту страну на земле нет.

- Но как же ты попадёшь в эту страну, если дороги нет? - спрашивали слушатели недоумевая.

- На розовом облаке. - Мечтатель пристально, с надеждой вгляделся в прозрачный бледно-голубой небосвод.

- На облаке! - зашумели слушатели.

- Да, на облаке! Оно похоже на корабль, летает над миром и всех желающих берёт с
собой, - не видя на небе ни единого облачка, грустно промолвил Мечтатель.

- Быть не может такого! - восклицали слушатели и с нетерпением ждали продолжение рассказа.

А Мечтатель, всё больше воодушевляясь, продолжал свой рассказ. Вот стоит он у фонтана из розового мрамора, и в струях ароматной розовой воды играют солнечные блики. А вокруг вековые платаны, пышные розовые кроны шелестят от дуновения свежего ветерка. И соловьи приветствуют его задорными трелями. Молодой человек прикрыл глаза, наслаждаясь неповторимыми звуками. Слушатели не шевелились, боясь спугнуть мечту юноши. Вдруг Мечтатель загадочно улыбнулся.

- Ты что ещё увидел? Рассказывай! - торопили слушатели.

- По аллее , усыпанной лепестками роз, мне навстречу идёт прекрасная девушка. У неё вьющиеся золотистые волосы. Платье на ней из тончайшего шёлка нежно-розового цвета...

В наступившей тишине слышно было биение сердец слушателей. И вдруг на поляну опустилось облако, похожее на корабль. Причудливый корабль с розовыми парусами - у самых ног Мечтателя! От неожиданности все громко ахнули и расступились. Лишь рассказчик был настолько погружён в свою мечту, что даже не заметил опустившегося на землю облака. А облако-корабль недолго гостило у людей, вскоре оно медленно поднялось в небо и растаяло в вышине.

Мечтатель, очнувшись от грёз, собрался продолжить свой рассказ, но разочарованные слушатели поспешно разошлись. Им хотелось увидеть чудо, но, увы, они поняли, что юноша - мастер только говорить. А ведь до воплощения его мечты надо было сделать всего лишь один шаг! Единственный шаг к розовому облаку!.. Мечтатель остался один, и больше к его словам никто и никогда не прислушивался, не принимали его всерьёз.

Вот и сказки конец. А читателям намёк: мечта мечтой, но пусть она не останется пустой болтовнёй.

К публикации

Малины, этим летом, очень много было.
На зиму варенье, бабушка сварила.
И, сказала внучке: «Вот смотри, Алина,
Если вдруг простынем, есть у нас малина.
При любой простуде помогает это -
И зимой напомнит солнечное лето.
Слушая бабулю, внучка извертелась,
Сладкого варенья сразу захотелось.
На неё Алина хитро посмотрела:
И ко лбу ладошку: «Ой, я заболела!
Мы вчера гуляли под дождём с Мариной.
Мне, наверно, надо чай попить с малиной».
Улыбнулось внучке бабушка душевно,
Ласково сказала: «Надо бы, наверно».

СЛОНЕНОК И МЫШОНОК

А на сером острове
Где серый-серый лес,
Звери были серыми
И серым цвет небес.

Была трава такой же,
Такими и цветы,
Тучи были серые,
И серые кусты.

Ох, как там было скучно
Там каждый день лил дождь,
А если дождь, то в гости,
Конечно, не пойдёшь.

И лишь один слонёнок
Дождём не побеждён,
Ходил он в гости к мышке
Под проливным дождём.

Ждала его и мышка -
Слон с мышкою друзья.
Друзей, как всем известно,
Дождём разлить нельзя.

И вот сегодня так же
У них шёл разговор:
О неприглядном лесе,
О скуке ближних гор,

О речке, вечно мутной,
О луговых цветах,
Чьи клонятся головки
На тоненьких стеблях.

И вдруг слонёнок вспомнил
Про бабушкин рассказ,
Что есть страна такая
Недалеко, как раз.

И там живёт художник,
Где жизнь, как карнавал,
Он красками цветными
Страну разрисовал.

«А что, если напишем
Художнику скорей,
И пусть он к нам приедет
С палитрою своей».

Немедля написали,
Отправили пакет
И сели под бананом,
И стали ждать ответ.

А ждать пришлось немного,
Каких-то десять дней,
Пришла, к ним телеграмма
И текст короткий в ней:

«Встречайте, выезжаю,
Прибуду завтра я,
И с серою бедою
Мы справимся, друзья».

На белом теплоходе
Художник прибыл в срок
И серости холодной
Он преподал урок:

Сначала стёр он тучи,
Дав небесам лазурь,
Потом раскрасил солнце,
Уставшее от бурь,

Трава зазеленела,
Цветов зацвёл ковёр,
И сразу изменился
Цвет неприглядных гор.

Из нор холодных звери, -
На солнышка привет,
Повыползали сразу,
Коль туч в помине нет.

Зверей художник тоже,
Что б были хороши,
Не жалея красок
Раскрасил от души.

Сразу стало весело,
И все пустились в пляс,
Красочно на острове,
Как хорошо сейчас!

Слонёнок и мышонок,
Ну, надо же - напасть,
Про собственную серость
Забыли веселясь .

Недолго горевали,
Средь яркой пестроты,
Что серыми остались,
Ведь их сбылись мечты.

Да дело и не в этом,
Не всем красиво цвесть,
Важнее, что на свете
Неравнодушье есть.

К публикации!

ДРУЖБА

В лес дремучий и густой
Забрёл однажды бык.
Он домашний был, простой,
К лесу не привык.
Всё пугало в нём его,
Тропок не видать,
Было страшно до того
И не передать.
Вскоре наступила ночь,
Звёзды на суку.
Не спешил никто помочь
Бедному быку.
До рассвета в страхе жил —
Темнота кругом.
Утром он сообразил:
Надо строить дом.
Наступали холода,
Виден птиц полёт,
Без пристанища беда —
Превратишься в лёд.
Ветер, он не сильно дул,
В чащу не проник,
Сколотил себе избу
Заплутавший бык.
Хорошо зимой в избе,
Но грустит душа,
Плохо лишь одно, к тебе
Гости не спешат.
Но однажды, прочь, молчок,
Вырастай семья, —
В двери постучал сверчок:
«Заблудился я».
Гостю рад хозяин был
За такой приход.
«А что можешь делать ты?» -
«Музыкант я, вот».
Стали жить вдвоем они
Так: душа с душой,
Стужи провожая дни, —
Малый и большой.
Топит утром печку бык, —
Было чтоб теплей,
А сверчок, он так привык, —
К скрипочке своей.
Заиграет — ноги в пляс,
Веселись не стой...
Ну и вот, и весь рассказ, —
Очень уж простой.
Для чего рассказ возник
Спросите, друзья;
Дружба всё меняет в миг,
Без неё нельзя.
Так зачем себя вести, —
Двери на крючок, —
Лучше друга завести,
Даже пусть сверчок.

ЛИСА, ВОЛК И ЛЕВ
Сказка
В далёком лесу- лиса с волком жили,
Охотились вместе и крепко дружили.
Встретился им лев величавый,
Самолюбивый, одичалый,
Он умудрился им предложить:
«Давайте будем честно дружить».
Волк покумекал: «С гривастым водиться –
Это удобно, всегда пригодится, —
Мяса будет больше добыто,
Вот тогда и наемся досыта».
Лиса же противится: «Дружба со львом
Кончиться может едва ли добром».
И волку на ухо: «Послушай, брат серый,
Дружба со львом испортит нам дело:
Сильного дружба всегда - это блеф,
Что-то задумал неладное лев».
Лапой махнул волк: «Да ладно, лиса,
Хватит язык-то впустую чесать.
Лев нам немалая будет подмога,
С ним мы съестного добудем и много».
Уговорил волк подругу лису.
Стали охотиться трое в лесу.8888888
Зайца подбили, оленя, козла
Лев говорит: «Ну, настала пора
Нам поделить как надо добычу, —
Этого требует леса обычай.
Чтобы обиде не вспыхнуть средь нас,
Волк, ты её и поделишь сейчас».
Серый доволен - доверен делёж,
А у лисы под шкурою дрожь.
Волк вдохновенно взялся за дело,
И красноречие им овладело:
«Олень, он по праву достанется льву,
Я же козла себе заберу,
Лисе хватит зайца, я кажется прав?
Но смотрит на волка лев, как удав.
«Ты только оленя мне предлагаешь?
И прав, безусловно, так полагаешь?
Я же тебя за решенье такое
Лапой своей вмиг успокою!»
И перешиб волку хребёт;
Больше к волчице волк не придёт.
«Теперь, ты дели добычу, лисица.
Волка пример тебе пригодится,
И каково твое будет решение,
Такое к тебе моё отношение». —
«О, несравненный король леса, лев!
Твой справедливый понятен мне гнев.
Что тут делить, плевать на обычай,
Всю забирай дневную добычу.
Попробую я на совесть делить:
На завтрак тебе олень должен быть,
Козёл - на обед, зайчонок - на ужин.
Считаю такой вот расклад и нужен». —
«А ты не проста, — лев ответил лисице.
И твой гибкий ум, мне всегда пригодится
Впредь тебе стану я главный рачитель.
Только скажи мне, кто был твой учитель?»–
«Учителем был моим, вот этот волк,
И я от него взяла многое в толк».
Лисица сказала, слова не пусты,
И убежала быстрее в кусты.

НЕ ПРОШЕНЫЙ ГВОЗДЬ

Когда-то давно был забит в стену гвоздь,
На стенке торчал, как не прошеный гость.
И маме смотреть на него надоело.
«Выдерни гвоздь!» — она папе велела.
И очень сердилась на папу притом.
А папа свое лишь: «Потом» да «Потом».
И чтоб не возникло большого скандала –
Алёше такая идея запала:
Может повесить на стену кашпо,
Или еще интереснее что?
Взял и повесил картину на гвоздь.
Так пригодился «не прошеный гость».
Папа с работы пришёл, удивился:
«Это же надо! — гвоздь пригодился!»
И мама, с улыбкой взглянув на картину,
Была благодарна любимому сыну.

НИКОЛКА В ЗООПАРКЕ

Гулял Николка просто так.
Зашёл Николка в зоопарк.
Увидел обезьяну в клетке,
И не одну, а с нею детки.
Не занят был он, не спешил —
Пообезьянничать решил, —
Он словно вылезал из кожи
И так старался корчить рожи,
Выделывался так и сяк,
И наконец-то пыл иссяк.
А обезьяна смотрит зорко —
Что хочет от неё Николка?
Не заболел ли он случайно? —
Подумала она печально.
И вывод был довольно тонок:
«Недалеко ушёл потомок».

ХОРОШО В БОЛОТЕ

Я — лягушка, я — лягушка,
Кто сказал, что я — болтушка?
И что все мои подружки,
Так же как и я болтушки!
Заявляю: это вздор!
Клевета и наговор!
Мы не просто так болтаем,
А болото восхваляем.
Знайте, хорошо в болоте, -
Лучше места не найдёте:
Есть пиявки, комары,
Да и прочие дары.
Всюду травка и цветочки!
Можно отдохнуть на кочке,
На кувшинкином листе,
На корягином хвосте.
И в жару такая слякоть,
Хочется от счастья квакать!

Приходите к нам в болото!
Примем вас всегда с охотой!

ТУЧА

Туча трудилась на славу. Три недели трудилась. Июнь заканчивался, а она все трудилась и трудилась. Вот ведь и некоторые люди так – увлекутся каким-либо делом и не могут остановиться. Меры не знают. Думают это хорошо, а нет – не хорошо. Вот и туча. Она понимала, что вода очень полезна для растений. Если не будет воды – растения не будут расти, зеленеть. Никак нельзя без воды. Туча и поливала. Река вышла из берегов на луга – это называется летним паводком. А когда река весной из берегов выходит – это весеннее половодье. Итак, летний паводок залил луговины, низины, поля, дороги, огороды. Роптать стали люди: «Да что это такое! Сколько можно лить-поливать? Вся огородная зелень залита, расти перестала и все из-за дождей, из-за тучи проклятой! Так и без урожая останемся!»
Обиделась туча, проворчала громом: «Ну, вот и делай им добро! Тебя еще и проклятой называют!». Обиделась и ушла за горизонт, ушла даже крохотного облачка не оставила. А тут и солнце выглянуло, разбросало лучи по окрестности. На листах, на травинках капли засверкали всеми цветами радуги. А люди-то как обрадовались. Вскоре и дороги все обсохли, река в берега ушла, луга еще гуще зазеленели.
Настал месяц июль – самый жаркий месяц лета. На пригорках земляника порозовела, потом покраснела. Ребята по землянику пошли – кто с кружкой, кто с банкой, а самые маленькие – со стаканчиками. Всем земляники хватило, и муравьям тоже. Они, муравьи страсть как землянику уважают.
Хорошо когда солнце светит с утра до вечера, но плохо когда оно палит месяц и больше. Если солнце все будет палить и палить – любая земля в пустыню превратится,
люди покинут ее. Вот и солнце перестаралось - светит и светит, греет и греет, жарит и жарит. Трава выгорать стала, болота высыхать, торф на болотах загорел. Зароптали люди:
«Сколько можно палить? Все сгорит – ничего на огородах не останется! Проклятое солнце! Хоть бы одна тучка появилась! Хоть бы небольшой дождик прошёл»
Услышала это туча, она не была злопамятной, простила людей. Немного прошло времени, ветерок принес легкие, пушистые, белые облака - это туча прислала их, а вскоре пришла и сама. Загремел гром, зашумел ливень. Люди были очень рады дождю, они даже позабыли про зонты – шли мокрые, но довольные.

УТРО

«Ну, кто там звонко и назойливо кричит?» - сказало Утро и выглянуло в окошко. – «Это я, - ответил Петух, - пора тебе вставать. Во дворе весна. А то ты привыкло зимой спать долго». - «Бр-р-р-р, – прохладно», – сказало Утро и поежилось.– «Вставай, вставай, – не отставал Петух, - да и Солнышко разбуди, ведь тебе нравится, когда люди говорят друг другу «С добрым утром!»» - «Да», - согласилось Утро и постучалось к Солнышку. Вышло Солнышко теплое, яркое и Утро улыбнулось ему, потом заглянуло к людям, в каждое окошко и занялось своими утренними делами.

ХИТРЫЙ ЁЖИК

Всем известно – лиса хитрая, а ёжик колючий. А может быть наоборот? Как наоборот? - Ёжик хитрый – а лиса колючая. Про лису – не знаю, а ёжик хитрым может быть. Вот какая история однажды произошла в лесу. Охотилась лиса за ежом, она знала, по какой тропке он всегда ходит. Притаилась в кустах – ждет. И вдруг видит… что такое? Кто это идет? С виду ёжик – нос пуговицей, колючки, но почему-то весь оранжевый.
- Уважаемый, - обратилась лиса к зверю оранжевого окраса. – Уважаемый, вы не видели обыкновенного серого ёжика? Он не пробегал здесь?
- Не-а, - ответил оранжевый ежик.
- Странно! – удивилась лиса и побежала искать ворону, которая все знала, что происходит в лесу.
Ворону она нашла быстро, та сидела на сухой сосне и чистила свои перья.
- Эй, ворона! – крикнула лисица – ты случаем не знаешь - куда делся ежик?
- Почему не знаю. Знаю. Перекрасился он в оранжевый цвет. В таком виде и щеголяет теперь по лесу. Ну что делается, что делается?!
- Выходит – тот оранжевый, колючий, с которым я столкнулась и есть обыкновенный ёж только перекрашенный? – догадалась лисица.
- Выходит так, - согласилась ворона.
А лисица побежала на ежовую тропку в надежде столкнуться с оранжевым ёжиком. Села в кусты – ждет. Нет оранжевого ёжика. Вместо оранжевого по тропке идет фиолетовый.
- Уважаемый, - обратилась лиса к фиолетовому, - вы не видели здесь оранжевого ёжика?
- Не-а, - ответил фиолетовый ёжик.
Лисица опять к вороне.
- Нет нигде оранжевого ежика. Мне оранжевый нужен.
- А какой есть? – поинтересовалась ворона.
- Фиолетовый.
- Перекрасился. За нос он тебя водит.
Разозлилась лиса – бегом на то место где фиолетового ежика видела. Но на том месте не фиолетовый, а бело-желтый ёжик в полосочку.
- Эй, полосатый, не пробегал ли здесь фиолетовый ёжик?
- Пробегать, не пробегал, но пролетать пролетал – вон на той сухой сосне сидит.
На сухой сосне сидела ворона и чистила свои перья.
«Ничего себе, - уже ёжики залетали, вороньими перьями обросли!» - сказала себе лисица и пошла восвояси.

***"Лунная сказка"

Ты помнишь девочку Луизу?
Она гуляла по карнизу,

Всходила полная Луна…
И что же? Где теперь она?

Она гуляет по Луне.
Танцует в звёздной тишине.

Она не сможет возвратиться?
Ей нужно в мальчика влюбиться…

Куда ты? Нам всё видно снизу.
Бегу встречать мою Луизу!

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСЕНКА

Спи Никита сладким сном,
Ночь настала за окном.
Дети все легли в кровать,
Только ты не хочешь спать.

Котик, сидя там в углу,
Сторожит мышей нору.
Спит давно сестра в постеле,
Спи же ты, ну, в самом деле.

Я тебя качать устала,
И тебе уж всё сказала.
Спи Никита сладким сном.
Ночь настала за окном.

***

СОЛНЦЕ ПО НЕБУ ГУЛЯЛО

Солнце по небу гуляло
И на чай к нам забежало.
Заглянуло вдруг в оконце,
Попросило – чай на донце…

Мы налили чая в блюдце,
И сказали – чур, не дуться!
Если будет чая мало …
Чтоб об этом нам сказало.

Мы нальём ещё чуть-чуть,
Ведь не в чае вовсе суть.
Солнце село к нам за стол,
Повело свой разговор…

Рассказало – где бывало…
В мире, что большом видало.
Мы сидели, разомлели,
Рты разинув – всё смотрели.

Солнца слушали рассказ.
Ранним утром – целый час!

***

ЩЕНОК

Куда, куда пропал шнурок?
Его опять стащил щенок?
Живёт в квартире “Хулиган“
Растаскивает вещи по углам.

Вчера купили мы щенка,
И нас достал он всех слегка.
Щенка назвали “Хулиган”
Сметает всё, как ураган.

Сегодня с самого утра,
Тетрадку съел он у меня.
Пойдёт со мною в школу мать,
Чтобы учителю сказать.

Когда же вырастет щенок?
Чтоб жить народ спокойно мог.
Придётся долго ещё ждать,
Он не одну порвёт тетрадь.

***

КАПРИЗЫ

Спит Никита целый час,
Тихо в комнате у нас.
Отдыхает вся семья,
От капризов малыша.

Вот проснётся и опять,
Станет всех он донимать.
Не хочу я больше спать.
Мне пора уже играть…

Не хочу я кушать кашу,
Ест её пусть кошка наша.
Не хочу я и творОг,
Не хороший вы народ!

Дайте мой морковный сок!
Не истёк, его ли срок?
Выпью целый я стакан,
Никому его не дам!

И так с самого утра –
Суетится вся семья!

***

СНЕГОВИК

Мокрый снег, летел с утра
У ребят теперь, дела…
Лепят все – снеговика!

Шум и гам, стоит кругом…
Вовка, носится с ведром,
Маша, тащится с метёлкой,
А Егор, стоит с морковкой.

Вот, два брата - близнеца,
Снежных, катят два шара…
Ставят быстро, друг на друга,
Третий ком - давай подруга!

Ух , ты, пухты – чудеса!
Лепим мы – снеговика!
Ну-ка Вовка, дай ведро!
Шляпой! Будет для него!

Вместо носа - есть морковь,
Сажей, мы намажем бровь.
А два, чёрных уголька…
Вместо глаз - снеговика.

Маша! Где, твоя метла?
Дай, скорей,её сюда!
Посмотрите - ребятня!
Получилась - красота!

Снеговик, стоит большой!
Всех, он радует собой!

По мхам сырым, где бродит зверь,
Где волки зубы точат,
За эльфом в потайную дверь
Ушла весенней ночью.

С тех пор той девы не видал
Никто в ее деревне.
Лишь только ветер тайну знал
О той, что скрылась в ельник.

И то не нужно никому:
"Порвали, видно, звери..."
И вновь в волшебную страну
Закрыты плотно двери.

А та, что с эльфом в лес ушла,
Живет, не зная горя.
И нет печали, и светла
Слеза в девичьем взоре.

По мхам сырым бродила дочь,
Искала можжевельник.
Нашла любовь свою, и в ночь
Ушла за эльфом в ельник....

Цветок

В лесу с изумрудными листьями,
под кронами вечных дубров,
родился, никем не замеченный,
хрустально-прозрачный цветок.
Цветок поднял головку и увидел небо высокое-высокое, ослепительно голубое. Цветок увидел облака легкие, мягко-пушистые. Цветок увидел Солнце, Солнце скрылось за горизонтом. Крошечные капельки катились по нежным лепесткам, падали на еще теплую землю.
– О чём ты так горько плачешь, крошка? – прошелестел Вековой Дуб, когда несколько слезинок упали ему на корень.
– Ах, – прошептал цветок – я увидел Солнце, но теперь оно скрылось за горизонтом, и мне так грустно.
– Не плачь, посмотри, над моей кроной сияет Луна, её свет – это свет Солнца, оно отражается в ней, как твоя глупенькая головка в озере наплаканных слез. Смотри на Луну и не грусти.
Цветок посмотрел на Луну и увидел, что она прекрасна, ведь в ней свет Солнца. И засмеялся, зазвенел полупрозрачными лепестками.
Прошел день, наступила ночь.
– Что расстроило тебя в этот раз малыш? – проскрипел Вековой Дуб, он был очень стар, и ему все тяжелее стало держаться корнями за землю.
– Ах, – прозвенел цветок – я видел Солнце, и видел Луну, но если Луна лишь отражает Солнце, значит ему так же одиноко там, в небе, как мне здесь, среди твоих перепутавшихся корней.
– Глупыш! В небе миллионы солнц, и твое Солнце не самое прекрасное. А через пару дней здесь, среди моих корней, расцветут сотни твоих братцев и сестриц. Подожди немного и тебе уже никогда не будет одиноко.
Цветок посмотрел вокруг и увидел несколько, еще не раскрывшихся, но так похожих на него головок, и улыбнулся.
– Что приключилось на этот раз? – Вековому Дубу и так не спалось, а Цветок снова плакал.
– Ах! – и Цветок бессильно уронил головку на землю.
– Да что с тобой? – заволновался Дуб и подставил бедняжке корень.
– Мне так грустно, так больно! Ведь я никогда не смогу быть там, рядом с моим любимым Солнцем, рядом с ним вечно будут миллионы солнц, но я умру через несколько дней.
После этих слов и Вековому Дубу стало грустно. Он понял, что через несколько дней его маленький друг погибнет, а он будет еще долго цепляться старыми корнями за землю, перенесет и осенние ливни и зимние метели, и едва ли весенняя гроза потревожит его. Долго-долго будет он стоять здесь один, среди своих поросших мхом безмолвно гордых братьев, ведь до Цветка он ни с кем не разговаривал. И Вековой Дуб заплакал, и цветок обнял его корень тонкими листочками и тоже заплакал.
Наступило утро. Солнце поднялось из-за горизонта.
– О чём ты так горько плачешь, Вековой Дуб? Больше ста лет я играю в твоей кроне, наслаждаюсь ее изумрудными переливами, слушаю шелест твоей листвы, и ни разу не видел твоих слез.
– О Солнце! Опусти луч и посмотри: здесь у моего корня – прелестный Цветочек погибает от любви к тебе, и я не желаю жить без него. Но он наверняка погибнет, как сотни его братцев и сестриц, а я буду еще долго цепляться старыми корнями за землю. Сожги меня Солнце! Брось поток огненных лучей!
Солнце посмотрело на Цветок, на его хрустально-прозрачную изящную головку, почувствовало нежный аромат его лепестков, и ему, вечному светилу, вдруг тоже стало грустно. Ведь вокруг него были миллионы солнц, но они безмолвно гордо светили в своих вселенных, и до Векового Дуба оно не с кем не разговаривало. И тогда, перед самым закатом, Солнце протянуло луч и подняло Цветок в небо, и его лепестки засияли. И безмерно счастливый Дуб еще долго-долго болтал с Цветком по ночам, когда тот сиял над его кроной крошечной серебряной точкой. А днем, когда Солнце ослепляло, он все же знал, что там, в высоком-высоком, ослепительно голубом небе, за легкими, мягко-пушистыми облаками, горит его нежная Звёздочка.
Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для школьников»

О чём говорят звёзды?

В одном маленьком, но очень красивом королевстве жила Фея. Фея была крошечная – не больше рисового зёрнышка – поэтому мало кто догадывался о её существовании. Если кому-то и удавалось её увидеть, он думал, что это всего-навсего сверкающая капелька росы. Ведь Фея была создана из нежного розового света, к тому же, как первая модница леса, носила платье, сшитое из самых радужных мыльных пузырей.
В паре дней полёта от домика Феи, в чаще самого-самого дремучего леса жил Великан. Великан жил уединённо. Днём он обходил лес, следил, всё ли хорошо, не нужно ли помочь бобру дотащить бревно до реки или пауку натянуть паутинку, а вечером садился на пороге хижины и играл на джембе или любовался звёздами. Однажды Великану показалось, что он слышит их голоса. Их язык был так прекрасен, так мелодичен, Великан ничего не понял, но почувствовал, что они знают Великую Тайну. И он захотел её узнать. Он захотел узнать серебряный язык звёзд. Но никто не мог помочь ему, пока старая сова не рассказала о Мудреце из далекой жаркой страны, который умеет останавливать время и говорит со звёздами. Тогда Великан стал его учеником. Со временем к нему стали заходить пару гномов и один странный эльф, они садились на пороге хижины и часами вслушивались в голоса звёзд.
Фею же совсем не интересовало, о чём болтают звёзды. Она порхала с цветка на цветок, заботилась, чтобы не один из них не остался без внимания работящих пчёл. А вечером, засыпая на бархатном лепестке розы или в шёлковом венчике лилии, она лишь изредка бросала взгляд на небо и всегда поражалась, какие звёзды холодные и безразличные. У Феи была своя Великая Тайна.
Когда в чаще самого-самого дремучего леса распустились орхидеи, Фея отправилась к ним. Целый день она провела среди прекрасных цветов, а вечером по дороге домой случилась беда. В сумерках малышка угодила в паутину, левое крылышко так крепко прилипло, что она не могла оторваться. Паук не причинил бы ей зла, но его не было поблизости, уполз в гости к племянникам. Фея это точно знала, так как беседовала с ним днём. Стемнело. Фея совсем продрогла, сидя на паутинке, и уже собиралась заплакать, но услышала чьи-то тяжёлые шаги.
– Помогите! – закричала она.
Великан остановился и прислушался, присмотрелся и увидел звёздочку. Он никогда не видел их так близко, она была такая же крошечная и сверкающая как те на небе.
– Помоги мне, пожалуйста, Великан! Мое левое крылышко так крепко прилипло, что я не могу оторваться.
Великан удивился – звёздочка разговаривает с ним. От радости у него затряслись руки, и он очень долго не мог поймать пальцами и разорвать паутину, чтобы освободить пленницу.
– Ах, – вздохнула Фея – усевшись на ладонь Великана – крыло такое липкое, теперь придётся три дня отмывать его утренней росой колокольчиков, чтобы снова летать.
– Милая Звёздочка – прошептал Великан (он не стал говорить громко, вдруг она испугается) – я буду приносить тебе росу из самых красивых колокольчиков эти три дня.
Фея улыбнулась, ещё никто её так не называл.
По дороге в хижину Фея заснула, ведь ладонь Великана была такая мягкая, теплая и уютная. Ей приснилось, как они вместе порхают с цветка на цветок легко и беззаботно.
Ещё до восхода солнца Великан тихонько вышел из хижины, набрать росы колокольчиков. Но колокольчики не росли в чаще самого-самого дремучего леса, они любили солнечные полянки, и Великану пришлось долго-долго идти, а потом ещё искать самый красивый цветок, а он так боялся опоздать. Боялся, что звёздочка проснётся, а его не будет рядом и она обидится. Он так спешил, что в какой-то момент почувствовал, будто у него выросли крылья и понесли легко, и доставили вовремя.
Пока звёздочка отмывала крылышко, Великан сидел на пороге хижины и играл на джембе. Какая чудесная музыка, подумала она. Как хорошо было бы так всегда просыпаться, умываться росой, слушать музыку, а потом, присев у него на ладони, путешествовать по лесу, и засыпать в ней, всегда. А цветы? Она о них забыла. Она ведь знала Великую Тайну.
Три дня пролетели незаметно. Утром Великан собирал росу, Фея отмывало крылышко, они завтракали и отправлялись в лес. Лесные жители готовились к зиме, и постоянно нуждались в его помощи. Фея приходила в восторг, наблюдая, как он могучими руками выкорчевывает старые засохшие деревья, чтобы дать путь юным побегам, и умилялась – с какой нежностью он подсаживает в гнездо оступившегося жёлторотика. Вечером Великан садился на пороге хижины и рассказывал Фее о своей жизни, и она спокойно засыпала на его мягкой ладони. Великан никак не решался спросить звёздочку о Великой Тайне, ведь её не открывают первому встречному.
Утром четвертого дня Фея встала раньше обычного, расправила крылышко и взлетела. На несколько секунд Великан потерял из виду сияющую точку и испугался – а если она не вернётся.
– Ах, – печально произнесла Фея, уже через минуту усаживаясь ему на ладонь – теперь я должна вернуться к моим цветочкам, они наверняка соскучились и совсем потеряли надежду снова меня увидеть.
– Как – удивился Великан – в небе тоже есть цветы?
– В небе? Что мне делать в небе? Там холодно и одиноко. Я живу на полянке в двух днях полёта отсюда. Конечно – вкрадчиво добавила она, всматриваясь в глаза Великана – я бы могла попрощаться с моими цветочками и вернуться сюда, вырастить цветы в чаще самого-самого дремучего леса непросто, но они самые красивые.
Великан был очень расстроен, он так ошибся.
– Нет-нет, тебе не нужно расставаться со своими любимчиками из-за меня. Можешь прилетать ко мне в гости, или я когда-нибудь загляну.
– Хорошо, до встречи. – с трудом улыбнулась Фея, но слёзы наворачивались на глаза, и она поспешила прочь.
Остаток дня она провела, сидя на веточке дуба и рыдая.
– Мадмуазель, – раздался чей-то раздраженный голос – Вы затопили мой дом!
Это возмущалась зеленая мохнатая гусеница, обитавшая в ветке.
– Простите – всхлипнула Фея.
– Не умирай, он вернётся – прожужжал пьяный жук, с размаху шмякнулся о ветку и кубарем свалился вниз.
Дома Фею встретили радостно, наперебой рассказывали новости, случившиеся за неделю, расспрашивали, где же она так долго пропадала.
– Великан? – пренебрежительно квакнула земляная жаба – Чудак, который живёт в чаще и мечтает научиться понимать звёзды.
Фея подняла голову, была глубокая ночь, и небо сияло миллионами серебряных точек.
Поначалу Фея очень грустила, но постепенно повседневные заботы поглотили её, и только по вечерам, взглянув на небо, она иногда с нежностью вспоминала о Великане.
Прошло лето, наступила осень. Фея укрывала луковички и семена потеплее опавшими листьями. Цветов становилось всё меньше, и часто ночью, раскачиваясь в поблекшем бутоне на холодном ветру, она не могла уснуть. Тогда Фея стала всё чаще всматриваться в небо, но ничего не могла услышать. Я, наверное, слишком маленькая, а они так высоко, вот если бы подняться чуть-чуть выше, но и на макушке берёзы она ничего не услышала.
Первый снег выпал и растаял. Алмазные капли повисли на веточках берёзы.
– Капелька, послушай Капелька! – взмолилась Фея – Ты скоро исчезнешь, снова вернёшься в небо, высоко-высоко, а потом – снежинкой на землю. Скажи, говорят ли звёзды?
– Звёзды? Не знаю, когда я поднимаюсь высоко-высоко в небо мне так страшно и холодно, что, уж поверь, не до звёзд совсем. Спроси лучше у Ветра, он бесстрашен.
Всю ночь Фея не спала, дожидаясь порыва ветра.
– Ветер! – закричала она, едва держась за сухой стебелёк ромашки – Ветер, слышал ли ты, о чём говорят звёзды?
– Нет, я не поднимаюсь так высоко, что делать мне в пустоте, которая их окружает? Спроси у Молнии, она всегда рядом с ними.
Фея совсем отчаялась, поздней осенью грозы большая редкость. Но Ветер пожалел малышку, поднатужившись, он собрал облака. Капельки оторвались от веток и наполнили их водой, тогда Ветер разогнался и столкнул несколько самых чёрных туч. Раздался грохот, вспыхнула молния.
– Говорят, – блеснула молния – но я никогда не слышала о чём, они меня сторонятся, я слишком горячая.
Фея, промокшая и уставшая, забралась поглубже в дупло дуба, которое служило ей зимней квартирой. Но подстилка из бархатного мха не была такой мягкой как его ладонь. И тогда Фея решила проведать Великана, может быть, он уже научился понимать звёзды и теперь ему совершенно нечем заняться, он скучает по ней.
Дорога оказалась нелегкой, она никогда раньше не летала зимой, снежинки больно били по крылышкам, ветер всё время сбивал с дороги, а отдыхать на оледенелых ветках было холодно. Но вот и знакомый кустик, здесь Фея попала в паутину, а за пригорком – хижина Великана.

От хижины вкусно пахло горячим пирогом с клубникой, Фея заглянула в окошко. Великан разливал чай, за столом сидели два гнома и странный эльф. Эльфу постоянно нужно было что-то выстукивать, и теперь он барабанил ложечкой по коленке. Гномы, казалось, были чем-то расстроены.
– Странное дело – прогундосил один.
– И я заметил – подхватил второй.
– Мы уже несколько лет приходим сюда слушать звёзды…
– Но никто кроме тебя, Великан, не услышал ни звука.
– Может – показалось?
– Вы же были со мной у Мудреца!
– Были – отвлёкся от ложечки эльф.
– Были, были… – утвердительно закивал первый гном.
– Но где уверенность, что он над нами не посмеялся? – добавил второй.
Великан печально улыбнулся.
– Мы все ещё не готовы их услышать и понять.
– Я согласен – снова отвлёкся эльф – А как поживает твоя знакомая Фея?
– Думаю, у неё всё хорошо – рассеянно ответил Великан.
Фея рассерженно топнула ножкой, и пирог в его руке превратился в камень. Он совсем по ней не скучал, и думал только о своих глупых звёздах! Фея развернулась и полетела обратно, теперь она уже не чувствовала, как снежинки больно бьют по крылышкам, было всё равно, куда занесёт её ветер. Совсем потерявшись, она ударилась о заледеневшую ветку и упала на снег, подняла глаза и увидела звёзды. Говорите! Ночь была очень тихая, и Фея пыталась не дышать, она не чувствовала холода, в груди что-то горело всё сильнее и сильнее. Стало так больно, что Фея заплакала. Солёные слезинки замерзали у неё на щеках, тогда Фея взмахнула крылышками и полетела вверх, высоко-высоко в небо. Чем выше она поднималась, тем холоднее становилось сердце, боль стихала, и так ясно звучал серебряный шёпот звёзд.
– Холод, пустота, одиночество – бесконечно… – шептали они.
Фея успела заметить, ледяные, сверкающие, далёкие, они даже не пытались сблизиться или хотя бы посмотреть друг на друга, они смотрели на Землю.

Наступила весна. Лес наполнился журчанием ручейков и птичьим гамом. Звери убирали в норках, готовились к появлению малышей. Набухали почки, проклёвывались первые робкие цветочки. Великан провёл зиму в размышлениях, его всё время что-то тревожило, он даже не мог сосредоточиться на звёздах. Заметив это, гномы разбежались, приходил только странный эльф, молчал и выстукивал. Когда совсем потеплело, Великан решил навестить Фею, он понял, что грустит о ней.
Великан не узнал полянки, на которой жила Фея. Он бывал здесь раньше, и знал, что это самая красивая поляна в лесу, цветы на ней росли необыкновенно пышные и душистые, а от жужжания пчёл, собиравших сладкий густой нектар, закладывало уши. Теперь здесь царила тишина, из травы кое-где испуганно выглядывали мелкие ромашки. Великан растерялся, он нигде не увидел Фею, и решил подождать. Стемнело, сквозь дрёму, Великан почувствовал, как что-то влажное взбирается ему на плечё.
– Привет, чудак! – проквакала земляная жаба – Чего развалился? Закрыл мне вход в норку.
– Тут жила Фея… – начал было Великан.
– Жила – оборвала жаба – Жила, жила да улетела. Видишь, какое запустение вокруг без неё голубушки, пора съезжать отсюда.
– Куда улетела?
– Вон туда – жаба задрала мордочку – Видишь, вон ту звёздочку справа от макушки берёзы, это – она.
Из жёлтого жабьего глаза потекла слеза.
– С феями всегда так – взяла себя в руки жаба – Они влюбляются и теряют голову. Одна выпросила себе тело из воска, чтобы гоняться за чудаком студентом вокруг земного шара, и растаяла на экваторе. Другая – жаба всхлипнула – голубушка наша, так захотела услышать, о чём говорят звёзды, что поднялась слишком высоко и сама стала звездой.
Великан вскочил на ноги.
– А сколько их погубили разные принцы да короли! – добавила жаба и юркнула в норку, из которой доносилось встревоженное кваканье лягушат.
Великан стоял и смотрел на небо, сияющее миллионами серебряных точек. Через несколько минут он ясно услышал:
– Холод, пустота, одиночество – бесконечно…
Он с отчаяньем протянул руку к звёздочке, но и для него небо было слишком высоко. И тогда Великану открылась Великая Тайна.

День рождения

( для семейного чтения с детьми)

Сказка это или быль - не знаю. Но только в пригородном посёлке "Берёзки", до сих пор ещё продолжаются споры среди местного населения.
Причём одни жители, категорично заявляют, что эта история, определённо, чья-то выдумка. А другие авторитетно утверждают, что всё это - чистая правда.

Это происшествие, а точнее необыкновенное приключение, произошло с одной маленькой девочкой на подмосковной даче. И что удивительно, случилось оно как раз в тот день, когда ей исполнилось ровно шесть лет.
Вы, наверное, меня тут же спросите:
- А как зовут эту девочку?
А зовут её все по-разному. Папа, например, зовёт её Шурочкой. Мама ласково называет Сашенькой. Бабушка - Александрой, а все знакомые дети - просто Сашей.
По случаю дня рождения дочки, папа с мамой пригласили своих друзей с детьми на дачу. Стояло тёплое лето. Погода была чудесная, а в саду как раз расцвели прекрасные розы. Подготовка к детскому празднику началась с самого утра. Папа на машине уехал встречать гостей. Мама с бабушкой хлопотали на кухне, а Сашенька сидела на террасе и рисовала.
Она так увлеклась, что не заметила, как к ней подошла мама. В руках она держала розовое воздушное платье.
– Доченька, с днём рождения! Пора тебе переодеться. Скоро гости приедут!
Саша нарядилась в новое платьице, причесала белокурые волосики и надела на голову серебристую корону.
- Какая ты у меня хорошенькая! Как настоящая принцесса! - произнесла мама, любуясь дочкой.
Через некоторое время к даче подъехала папина машина, а следом за ней - ещё две машины с гостями. Выйдя из машины и, увидев Сашеньку, гости тут же стали поздравлять её и вручать свои подарки.
А ещё ей подарили много воздушных шариков, потому что все знали, как она их сильно любит.
В руке у Саши собралась уже целая куча верёвочек с самыми разноцветными шарами. Несколько шариков вырвались из её рук и улетели.
От этого Сашенька немного расстроилась. Тогда папа принёс длинную палку от сачка, привязал к ней все верёвочки и сказал:
- Ну вот, дочка, порядок! Теперь ни один шарик от тебя не улетит!
В саду играла музыка. Сашенька, держа в руке, словно букет, палочку с шариками, танцевала вместе с детьми и была очень счастлива.
Пока мама с бабушкой накрывали праздничный стол, папа развлекал гостей в беседке. У всех было отличное настроение. Они шутили и весело смеялись.
Между тем, не прошло и получаса, как погода резко изменилась. Набежали чёрные тучи и заслонили солнце. Заметно похолодало.
А ещё через несколько минут, вдруг неизвестно откуда налетел сильный ветер. Он тут же подхватил шары вместе с Сашенькой и, у всех на глазах, понёс их прямо в небо. Это случилось так быстро и так неожиданно, что все растерялись. Никто из взрослых даже не успел подбежать к девочке, чтобы поймать или удержать её.
И вот теперь она улетала вместе с шарами неизвестно куда...
Папа только и успел крикнуть ей вдогонку:
– Шурочка, отпусти палку!
А мама с перепугу громко закричала:
- Доченька, не отпускай шары, разобьёшься!
И только дети, увидев, как высоко в небе летит с разноцветными шарами их подружка, обрадовались и громко закричали:
– Ура! Наша Саша полетела! Вот здорово! Молодец!
А сама Сашенька немного растерялась. Кого же из них слушать? И что теперь делать?
Так и не успев ничего придумать, она только ещё крепче ухватилась за палочку с воздушными шарами.
А между тем ветер уносил её всё выше и всё дальше. Он как будто играл с девочкой. То поднимет её высоко-высоко, да так, что девочка сверху казалась маленькой куколкой, то вдруг резко опустит вниз и несёт прямо к земле. А уже через какую-то минуту он опять уносил её высоко в небо…Это было удивительное зрелище!
И папа с мамой, и все гости, и дети, и даже люди с соседних дач теперь бежали, спотыкаясь, по бездорожью, глядя только в ту сторону, куда улетала, подхваченная ветром, маленькая девочка с воздушными шарами. Все были ужасно напуганы. Впереди лес. Ещё немного и маленькая Сашенька совсем скроется из виду. И что с ней будет?
Одни только дети, совершенно не понимая, какая грозит девочке опасность, от души радовались.
Вот и сама Саша тоже ничуточки не испугалась. Не зря же она с четырёх лет занималась фигурным катанием и спортивной гимнастикой. Ей даже нравилось лететь по воздуху. Сверху она видела, как папа, мама и их гости бегут следом за ней по полю. А когда ветер поднимал её высоко-высоко, то внизу все люди казались маленькими человечками, а домики вокруг были совсем как игрушечные. А речка, в которой она каждый день купалась, теперь виделась ей как голубая, блестящая и широкая лента. Всё это было очень интересно и даже любопытно. Только вот что будет дальше?
Об этом она ещё не успела подумать, потому что как раз в это время, шарики понесли её прямо к лесу.
И неизвестно, чем бы и как бы закончилось это приключение, да только ветер, внезапно налетевший, вдруг точно также внезапно и стих.
Но опасность всё ещё грозила девочке. У самой кромки леса воздушные шары стали плавно опускаться всё ниже и ниже. Потом они стали натыкаться на сучки и ветки деревьев и один за другим лопаться. Это и спасло девочку. Она удачно и мягко приземлилась.
Первым к ней подбежал папа и тут же стал осматривать и ощупывать дочку, но на ней не было ни царапинки. Следом за ним подбежали и остальные.
И хоть все были ещё очень взволнованы и никак не могли прийти в себя после всего случившегося, они были очень рады тому, что с маленькой Сашенькой всё в порядке.
- Как ты нас всех напугала! - говорила мама, плача и целуя маленькую дочку.
А Сашенька смотрела на всех и улыбалась.
- Неужели тебе было не страшно?
- Нет! – ответила Саша. - Мне даже понравилось!
- Молодец, Саша! - восторженно закричали дети.
- Да ты у нас просто герой! – сказал папа, взяв любимую дочку на руки.
Все облегченно вздохнули и отправились обратно к домику. Навстречу им выбежала бабушка со слезами на глазах. Она обняла внучку, прижала к себе и произнесла:
– Слава Богу, что всё так хорошо закончилось!
- Ну, раз всё так хорошо закончилось, то будем продолжать праздник! – сказал папа.
- Сегодня у нашей Шурочки двойной день рождения!
И все присутствующие с ним согласились. Примерно через час, все сидящие за столом, уже весело смеялись, вспоминая это невероятное происшествие. Папа разлил в высокие бокалы "Советское шампанское" - для взрослых и шампанское "Беби" для детей. Взрослые ещё раз от души поздравляли именинницу и провозглашали тосты:
- За день рождения Александры!
- За здоровье Сашеньки!
- За нашу смелую Шурочку!
- За благополучный полёт!

Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для школьников»

Тракторёнок шёл по полю,
Рад, что вырвался на волю.
Весело крутил колёса,
Встал, воды попил у плёса.
Искупался. Поплескался.
И поспать в кусты забрался.
Ну, а солнце той порой
Закатилось за горой.
Испугался тракторёнок,
Ну, бежать со всех силёнок.
А уж в поле темнота,
Спит за тучею луна.
Два испуганных глазёнка,
Это фары тракторёнка,
Ярко светятся в ночи,
Словно жёлтые мячи.
*
Рано утром солнце встало,
Тракторёнка увидало.
Жёлтый лучик протянуло
И в кабинку заглянуло.
За бочок пощекотило,
Тракторёнка разбудило.
Фары трактор разомкнул,
Потянулся и зевнул.
Ночью в поле заблудился,
У скирды остановился.
И теперь увидеть мог,
Что он здесь не одинок.
Три зайчонка, три мышонка
И колючих два ежонка
Под скирдою в ряд сидят,
Прокатиться все хотят!
*
Трактор двери им открыл
И в кабину пригласил.
Зайки быстро заскочили,
Место в кресле получили.
А колючие ежи,
Словно вёрткие ужи,
Оказались сверх кабины,
Солнцу выставили спины.
А мышата – малышата
Сели трактору на нос,
Чтобы первым видеть плёс,
Трактор их туда повёз.
Ох, и весело им было!
Солнце сверху им светило.
И купались вместе все
Солнце плавало в воде.

Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для самых маленьких»

Сказка про чело-вечность.

Жил-был человек. И были у него дорога, да хлеба немного, да чудес решето… да всё что-то не то.
Взял человек дорогу, расстелил высоко-высоко, далеко-далеко и пошёл по ней, куда глаза глядят да ноги ведут. Шёл человек три дня, шёл три ночи, да идти уж нет мочи, устал человек очень, присел отдохнуть. Сел и видит – идёт старик, древний, седой, грозный-грозный, а уж какой серьёзный! Испугался человек, да виду не показал.
-Здравствуй, человек,- говорит ему старик.
-Здравствуй, старче, - отвечает человек.
- Боишься ты меня? – спрашивает старик громко, грозно да страшно.
- Не боюсь я тебя, старче. Дождя не боюсь, снега не боюсь, что ж мне тебя бояться?
Удивился старик и во второй раз спрашивает, ещё громче, аж деревья качаются да камни рассыпаются:
- А теперь боишься ты меня, человек?
Испугался человек пуще прежнего, но отвечает старику спокойно:
- Огня не боюсь, воды не боюсь и труб медных не боюсь, что ж мне тебя бояться, старче?
Разозлился старик в ответ на эти его слова, взмахнул рукой раз направо, раз налево, и разверзлись небеса, потемнели и началась страшная гроза, гром гремит, молнии сверкают, птицы и звери по кустам прячутся. И голос стариковский будто с неба раздаётся:
- А теперь, а теперь, человек, неужели меня не боишься?!
А человек, надо сказать, испугался – сил нет, аж сердце в пятки ушло. Но отвечает по старой памяти:
- Ничего я, старче, в жизни не боялся, и тебя не убоюсь.
Подобрел сразу старик, улыбнулся, да и солнце из-за тучек вышло. Говорит он человеку:
- За храбрость твою несусветную подарю я тебя силу свою могучую… А то стар стал уже, давно на покой пора. Будешь ты как я уметь - молнии метать, небеса на две части раскалывать да гром греметь заставлять.
Пожал человек плечами, дескать, и зачем мне всё это, я – человек простой, есть у меня дорога, хлеба немного, да чудес решето… Глядь-поглядь, а старик-то исчез уже, ищи-свищи его теперь.
Что поделать? Отдохнул человек да пошёл дальше путём-дорогой.
Идёт он идёт, тут и холодать стало, время ночлега настало, видит деревню – без кола, без двора, только люди по лавкам сидят да дети малые есть просят.
Вспомнил человек о хлебе в котомке да о даре своём великом, чем старик его наделил. Дай, думает, попробую. Ну, хуже ведь не будет?..
Взмахнул человек рукой, глядь – и правда – небеса разверзлись, потемнели, молния появилась и ударила прямо в кучу соломы. Загорелась солома, стал огонь живой, тёплый да весёлый. Сел человек у огня, стал хлеб делить, людей кормить, чтоб хватило всем.
Люди закричали-заголосили, подбежали к человеку и давай ему в ноги кланяться. «Бог, Бог на землю явился!» - кричат.
- Да не знаю я никакого Бога, кто это вообще такой? – удивился человек.
- Как не знаешь?! А ты тогда – кто?! – стали спрашивать его люди.
- Я? Просто человек, который умеет метать молнии. Есть у меня дорога, да хлеба немного, да чудес решето, да всё что-то… не то…- так сказал человек, да не поверили ему люди.
Вздохнул человек, взял котомку, сложил хлеба краюшку и отправился снова по свету странствовать.
А вместе с ним от той деревни пошла молва по свету великая, паломничество началось, дескать, огонь у нас Божий горит.
Вы, когда увидите такого человека, ни о чём у него не спрашивайте. В конце концов, Бог он или не Бог – это его личное дело.
Главное – его не бояться. Тогда, может, он и хлебом с вами поделится, а может, и сказку поправдивее моей скажет, я ведь всей правды не знаю, меня то там не было.

Отобрано для публикации в сборнике "Новые сказки" раздел «Сказки для детей старшего школьного возраста»

Сказка про Белую Чайку, про Создателя, станцевавшего на битом стекле, правда о лжи.

«Прости, я так долго смотрел с небес,
Что мне трудно стоять на земле.
Хочешь, я свои крылья отдам тебе,
И станцую на битом стекле?
Там, наверху, всё иначе, чем здесь,
Но ты хочешь, чтоб я солгал.
Что ж, я буду, я буду лгать тебе,
Ты слишком мне дорога.
Это не сказка, это не быль,
Это - жизнь на выдох и вдох.
Просто я снова не знаю как быть,
Как спуститься с небес, не оставив следов»
(Олег Дегтярёв «Правда о лжи»)

Жил-был один Создатель. Так, ничего себе Создатель. Вполне возможно, что его тоже когда-то кто-то придумал, но раз никто не помнит, кто и когда, будем считать, что он просто был.
Надо сказать, жить ему было достаточно скучно. Очень часто ему казалось, что чего-то здесь не хватает. Скорее всего, именно поэтому он и стал придумывать. Он придумывал разные вещи, в общем-то, что угодно, иногда – миры, иногда – книги, иногда – города. Но самым интересным для него было придумывать что-нибудь живое. Кого-нибудь. Эти кто-нибудь получались немного не такими, какими он хотел их видеть, но это всегда было очень забавно. Часто он придумывал их для кого-то. Однажды он придумал смешного ку4дрявого мальчишку. Мальчишка был нужен, чтобы его любили. Создатель так хорошо его придумал, что все сразу поверили. К сожалению, никто так и не понял, для чего он был нужен, и ничего хорошего из этого не получилось. Впрочем, это уже совсем другая, грустная сказка.
Конечно же, творения никогда не получаются из ничего. Помните один из главных законов физики: «Ничто не возникает из ничего…»? Так вот. У Создателя были разные материалы. Подручные. Мифы, истории, легенды, стопка бумаги, чашка кофе и несколько пар крыльев. Материалы никогда не кончались, только крылья должны были скоро закончиться. Создатель никогда не задумывался, что будет, когда кончатся крылья и где бы достать парочку новых… Создатели – они вообще такие – никогда не задумываются о самом главном. И вот что из этого вышло.
Как-то раз, в один серый и пасмурный питерский день (наверно, неспроста так начинаются тысячи и тысячи историй) Создателю было скучно и серо. Ну, монохромно как-то, вы понимаете. Ему хотелось увидеть другое – белое, голубое, немного синего, ну и, красного, может быть, совсем чуть-чуть. Посмотрел Создатель на свои материалы – мало их осталось, а подходящего – так и вовсе ничего – всего-то одна хорошая история да маленький кусочек неба. Ну, ладно – подумал Создатель - что есть, то есть. И стал придумывать. Ему хотелось, чтобы его творение могло радовать всех – даже тех, кто совсем не умеет летать, ни капельки. И получилась у Создателя Чайка.
Впрочем, чего-то этой Чайке явно не хватало. «Крылья!» - спохватился Создатель, - «Крылья-то у меня и кончились…» Ну, а как же птице без крыльев? Вздохнул Создатель, отцепил свои крылья и приделал их Чайке. «Вот теперь хорошо. Лети!» - сказал Чайке Создатель. Чайка и полетела, что же ей ещё делать-то. Чайки должны летать.
Создатель смотрел на Чайку со своего неба и радовался. Много добра и счастья приносила Чайка людям, все были довольны, в общем-то. Но захотелось Создателю посмотреть на Чайку снизу, не видел никогда, интересно же. А как спуститься? Крыльев-то больше нет. А до земли далеко…
Ну, что поделать. На землю ведь хочется. Разбежался Создатель и спрыгнул вниз. Просто так, без парашюта даже. И ничего, жив остался. Только вот беда, по дороге кусочек неба разбился. И приземлился Создатель прямо на битое стекло.
Ничего страшного не случилось. Танцевать ведь можно и на битом стекле, правда?