Черные липы на белом снегу -
графика зимнего дня.
Мир холодеет, застыв на бегу,
жар до весны схороня.

И тишиной все вокруг - на века?-
словно бы одолено.
Лишь подо мной чуть вздыхает река,
грезя в плену ледяном.

Лишь надо мною - слепящий простор.
Зимний мой рай - вширь и ввысь!
Иль это ангел крыла распростер?
Где же ты, светлый? Явись.

Пусть это будет лишь контур, намек
в графике зимнего дня.
Где же ты, светлый? Я так одинок.
Ты снизойди до меня...

РАДУГА[b]

На белый свет наложено заклятье.
И не поможет маг и чародей
Предугадать в толпе очередей -
Кому окупится,а кто заплатит.

Мир - спектр красок,дней калейдоскоп!
Лишь семь цветов,и вот оно - пространство!
Но все пройдет - любовь и постоянство,
Но все уйдет - как дождь,как ледоход.

Как листопад разрозненных частей,
Увядший лист на подвенечном платье,
И свод небес в озоновых заплатах,
Как "все,что есть на свете из людей"...

Чем станем после - тленом и золою?
Иль радугою встанем над землею?

Черные липы на белом снегу - графика зимнего дня.

Где же ты, светлый? Я так одинок. Ты снизойди до меня...

Но все уйдет - как дождь,как ледоход.

Чем станем после - тленом и золою? Иль радугою встанем над землею?!

Я простыл на ветру.
Я простил вам игру
В кошки-мышки,
Где кошки скребут на душе.
Я устал умирать.
Я устал принимать
За уколом укол
С фехтовальным - туше!

Отпустите меня.
Не корите,виня.
Все ошибки свои
Оплатил я давно.
Не хочу вспоминать.
Не хочу забывать.
Только выбрать,конечно,
Придется одно.

Буду тратить года.
И менять города.
И гордыню смирю.
И грехи замолю.
Буду век доживать.
Эту жизнь дожимать.
Позабыв,что любим.
Позабыв,что люблю...

...Снова поезд,вокзал.
Снова зрительный зал.
Вновь - в чужих декорациях -
День настает.
Снова рвется паяц -
Смех и грех на паях -
Веселить от души.
Но душа не поет.

Буду тратить года.
И менять города.
И гордыню смирю.

Веселить от души.
Но душа не поет.

Черные липы на белом снегу - графика зимнего дня. Мир холодеет, застыв на бегу, жар до весны схороня. И тишиной все вокруг - на века?- словно бы одолено. Лишь подо мной чуть вздыхает река, грезя в плену ледяном. А надо мною - слепящий простор. Зимний мой рай - вширь и ввысь! Иль это ангел крыла распростер? Где же ты, светлый? Явись. Пусть это будет лишь контур, намек в графике зимнего дня. Где же ты, светлый? Я так одинок. Ты снизойди до меня...

На белый свет наложено заклятье. И не поможет маг и чародей Предугадать в толпе очередей -

ПАЯЦ Я простыл на ветру. Я простил вам игру В кошки-мышки, Где кошки скребут на душе. Я устал умирать.

Мы задумчиво молчали, матерились и вздыхали - Что ж, конечно, этот Вася- Робинзон неисправим!

СЕМЬ ПЯТНИЦ

У соседа дяди Васи
все семь пятниц на неделе,
и у каждой свое имя,
а, быть может, псевдоним:
одна Валя, одна Тася,
одна Вера, одна Нелли,
одна птичка, одна рыбка,
а седьмая - аноним.

Мы завидовали Васе,
иногда мы Васю били.
Но старались мы напрасно -
ход ответный был за ним.
Как бы мы не ревновали,
все равно его любили
Валя, Тася, Вера, Нелли,
птичка, рыбка, аноним.

У соседа дяди Васи
нет в запасе ипостаси -
и не сдюжил дядя Вася,
и не в шутку занемог.
Но мы радовались рано,
ведь на остров в океане
улетел он для леченья -
лучше выдумать не мог!

А недавно всей толпою
в телевизор мы глядели,
слышим - в море, дескать, остров,
а на нем, мол, Робинзон,
а при нем еще семь Пятниц!
Мы вгляделись - в самом деле!-
дядя Вася спит под пальмой,
а вокруг - семь наших жен!

Мы задумчиво молчали,
матерились и вздыхали -
Что ж, конечно, этот Вася-
Робинзон неисправим!
Лишь одно нас утешало,
наконец-то мы узнали,
чьей женой была седьмая -
этот самый аноним!..

Умру. От скуки и печали.
От щедрого воображенья.
Всё - что не принимал вначале -
Найдёт святое подтвержденье.

И воспарю - легко, незримо,
Земле оставив недоверье.
Увижу свет неповторимый,
Скользнув в незапертые двери.

И голоса нахлынут сонмом,
Всё объяснят и всё расскажут.
И будет разум невесомый
От всех забот избавлен сразу.

Умру...
Но страх сильнее воли.
Всё лжёт тоскующая лира!
Иль просто не дорос до боли,
Связующей два этих мира.

И вновь теченье торопливо
И сгоряча загонит в клетку.
И я останусь жить трусливо,
Бумаге плачясь - как в жилетку.

Но все пройдет - любовь и постоянство,
Но все уйдет - как дождь,как ледоход.

Лишь одно нас утешало,
наконец-то мы узнали,
чьей женой была седьмая -
этот самый аноним!..

Умру...
Но страх сильнее воли.
Всё лжёт тоскующая лира!
Иль просто не дорос до боли,
Связующей два этих мира.

И я останусь жить трусливо,
Бумаге плачась - как в жилетку...

Не было счастья – и может, не надо?
Все – где водой, где вином – истекло.
Что же так яростно, что же так жадно
Сердце забилось – как птица в стекло?..