|
Михаил Соболев
|
|
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 07:56 | Сообщение # 1 |
 Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус:  | 
Родился в Ленинграде, а живу уже в Санкт-Петербурге. Вот такая долгая жизнь:-)) Окончил Ленинградский физико-механический техникум и два курса Елабужского государственного пединститута. Женат, взрослый сын, двое внуков.
В молодые годы поездил по стране. Работал на Сахалине, БАМе, севере Красноярского края. Пишу с 2010 года. Лауреат международных литературных конкурсов "Север - страна без границ" (2011); "Литературная Вена 2012", "Проявление 2013" Курского государственного университета, журнала "Самарские судьбы" (2013). Дважды занимал первое место в мини-конкурсах "Белой Скрижали".
На книжной полке скромно притулились три журнала с публикациями по итогам конкурсов. Три электронных книги - на "ЛитРесе".
Приглашаю читателей и критиков в гости на свою страничку.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал Михаил_Соболев - Воскресенье, 04 Май 2014, 08:55 |
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 08:05 | Сообщение # 2 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | 
Мои любимые
Свое первое литературное произведение я написал в десятилетнем возрасте – стыдно признаться – во время урока природоведения. На вырванном из тетрадки листке старательно вывел: «марина розовый букет скажи мне любишь или нет». Да-да, без знаков препинания и строчными буквами. Заметьте, стихотворное послание кратко и ёмко. Сейчас я с удивлением вижу, что в нём нет глагольной рифмы и количество слогов в обеих строках совпадает.
Юный автор напрямую обратился к предмету своего поклонения; по-мужски, без лишних сантиментов, задал главный для него на тот момент вопрос.
Начинающий поэт в моём лице не пренебрёг и метафорой, без которой не может существовать литература. А какая экспрессия! Вы только вчитайтесь: в одном предложении - три глагола («нет» я читаю как «не любишь»).
«Да», - ответила сражённая красотой моего слога девочка.
После уроков мне было позволено проводить Марину до дома и нести портфель возлюбленной. А подставленная для прощального поцелуя румяная от мороза щёчка снится и поныне. Этот детский поцелуй был первой и - увы!.. - последней моей наградой за литературный труд. Нет, лукавлю, один раз я получил небольшую сумму за грамотно составленное заявление на материальную помощь.
Справедливости ради сознаюсь, что мой поэтический триумф продолжался всего лишь три дня. После выходного в класс привели новенького - Яшу Ямпольского. Отец мальчика работал большим начальником в торговле; сына в школу возили на чёрной лаковой «Волге». Как это обычно и бывает в жизни, материальное победило духовное: Марина стала ездить домой на машине.
Разуверившись в силе поэтического слова, я расквасил сопернику нос и «замолчал» на полстолетия. А мне было что сказать людям и в двенадцать, и в четырнадцать, и, особенно, в период с пятнадцати до семнадцати лет. В любви с первого взгляда я разочаровался, но с тех самых пор ощущаю непреодолимую тягу к женщинам с именем Марина и одновременно - настороженность по отношению к ним. Жену зовут Ирина. Пришлось пойти на компромисс: и не Марина, но - похоже.
И вот на пороге своего шестидесятилетия я взял-таки в руки перо (его зовут «клавой»). Не устоял, знаете ли. Возможно, на мой поступок повлияли жара две тысячи десятого года или выделявшиеся из окутавшего город дыма лесных пожаров вредные вещества; с полной уверенностью не могу исключить и последствия гормонального сдвига, хотя ничего подобного за собой – тьфу, тьфу! - не замечал. Пока…
Написал первый рассказ. И «заболел»...
В итоге имею:
- в дебете: забыл про телевизор, стал чуточку грамотнее, встретил на просторах Интернета замечательных людей и, смею надеяться, подружился с ними;
- в кредите: хронически не высыпаюсь.
Мои писульки, как правило, ругают, иногда хвалят, но чаще отмалчиваются…
Долго мучился над одной загадкой: даю почитать знакомому что-либо из моих творений, а в ответ – загадочное молчание. Первое время страшно переживал: неужели всё так плохо? Извёлся весь! Хорошо, что вместе с женой работаем на одном предприятии. Рассказывает, что подходят к ней сослуживцы, нахваливают мой самиздат. А со мной - молчат… Не выдержал как-то, спросил сотрудницу:
- Дал почитать тебе миниатюру, Лена, и ты общаться со мной перестала? Боишься обидеть, что ли?
В ответ услышал:
- О чём мне с вами теперь разговаривать?! Вон вы какой умный…
Именно так, на «вы» и с обиженным выражением лица.
Не объяснять же читательнице, что сидел над страничкой две ночи подряд.
Интересно, что она скажет об уме автора, если вдруг «погуглит» и прочитает пару-тройку критических отзывов на его литературное творчество? Нет, «здоровому человеку» нашего брата не понять!
Так что не знаю, где нашёл, а где - потерял. Но, как говорится, мосты сожжены: «клава» оказалась особой взбалмошной, с характером ветреным и к тому же очень ревнивой. Не отпускает.
Куда там до неё Марине.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал Михаил_Соболев - Среда, 22 Янв 2014, 19:55 |
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 08:07 | Сообщение # 3 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | 
Предновогодняя фантазия
Ветер рвал облака. Нева в остервенении грызла гранитный парапет набережной. Петербуржское небо швыряло на город пригорошни ледяного дождя.
Вторые сутки продолжался митинг на Дворцовой площади. Цепь продрогших полицейских стояла живым барьером между двумя непримиримыми колоннами. Толпа ревела и плескалась, будто готовая выйти из берегов Нева. Над частью площади колыхались синие знамёна единороссов, другая половина пестрела всеми оттенками цветового спектра: красным, оранжевым, зелёным, белым, чёрным...
«Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», - загибая пальцы, проговорил про себя старик в напитавшемся влагой брезентовом дождевике поверх поношенного серого демисезонного пальто, кроличьем треухе и китайских дутых сапогах-снегоступах. Слов в присказке и пальцев на руках не хватило. Старик прикрыл глаза и сквозь намокшие ресницы взглянул на площадь. Всё стало неживым: серая брусчатка, серый Зимний дворец, серый ангел на вершине колонны, серые знамёна, серые лица.
Стараясь переорать друг друга, ораторы плевали в толпу, и та, насыщаясь яростью упивавшихся собственным красноречием лидеров, грозно ворчала.
Старик, словно спросонья, потряс головой, бросился к полицейскому заслону и стал упрашивать молодого, смертельно уставшего офицера с каменным лицом:
- Сынок... на минутку, я только поздравлю соотечественников с наступающим Новым годом и сразу – назад.
- Задавят тебя, дед, - старлей смотрел в сторону.
- Сынок, я издалека... с Вологодчины.
Из-за пазухи старика выглянула белая-белая кошка с бежевым носом и изумрудными глазами. Она потёрлась треугольной мордочкой о заросшую седым волосом щеку хозяина и потянулась к его уху...
- У тебя есть дети, сынок? – спросил старик полицейского.
- Дочь Наташка... в сентябре пять исполнилось, - старлею не удалось сдержать преобразившую его лицо улыбку.
Старик протянул офицеру прозрачную снежинку с петелькой на одном из лучей. Кошка тронула елочную игрушку лапой, та качнулась, и, словно оживая, заискрилась, наполнилась светом. И только середина осталась тусклой.
Офицер, как завороженный, протянул руку к подарку. Хрупкая снежинка на его могучей ладони казалась настоящей, вот-вот растает.
-Только осторожно, отец, - разрешил он, продолжая разглядывать подарок.
Настоящая лесная ёлка, самая главная в Питере, возвышалась на площади. Нарядная, увитая мишурой и разноцветными гирляндами, она гордо устремилась всеми своими ветвями в серое небо. Если подойти поближе и взглянуть снизу, увидишь, что ель ничуть не ниже Александрийской колонны. Но никто и не думал смотреть на ёлку. Все забыли о том, что со дня на день наступит самый любимый в народе праздник. Люди сошли с ума. Они не слышала ни шагов приближающегося Нового года, ни друг друга. Их сердца переполняла ярость.
Старик постоял у ёлки... Придерживая рукой капюшон, посмотрел на вершину и, видимо, удовлетворённый увиденным, стал развешивать на нижних ветвях извлекаемые из рюкзака игрушки. Белая кошка, мерцая зеленью глаз, трогала снежинки мягкой лапой, лучи игрушек начинали сверкать в свете фонарей. Но сами снежинки были серыми.
- С наступающим Новым годом! – неожиданно громким голосом сказал старик, и толпа митингующих, словно усмирённая дамбой река, замерла.
- Всё будет хорошо! - продолжил старик, вешая очередную игрушку, и люди, минуту назад готовые растерзать политических противников, успокаивались.
- Счастья в новом году! - произнёс старик, кошка качнула снежинку – из толпы раздался робкий девичий смех.
Бабушка из рядов оппозиции правительству протянула веснушчатому мальчишке-полицейскому дымящуюся крышку термоса.
Юноша единоросс состроил рожицу черноглазой девчушке из противостоящей шеренги, и та прыснула в ладонь.
- Здоровья, счастья и мирного неба над головой! – проговорил старик, вешая последнюю игрушку.
Теперь уже все снежинки искрились светом, и только в середине каждой пульсировало тёмное пятнышко, совсем крошечное. Его можно было легко стереть детским смехом или скупой мужской улыбкой. Но оно могло и разрастись, наполнить снежинку серым, неживым.
Так или этак?..
Толпа вздохнула: «Так!» и, смешавшись, окружила ёлку, удивлённо её рассматривая. Будто спросонья.
- Мы здесь больше не нужны, - шепнул старик кошке.
Он подхватил пустой рюкзак и стал потихоньку пробираться сквозь толпу к арке Главного Штаба. За спиной взревели динамики. Тысячи петербуржцев, прижав правую руку к сердцу, слушали Гимн России. Гимн великой стране, пережившей все невзгоды.
Ветер стих. В свете прожекторов пушистыми хлопьями падал снег.
- У тебя светлая голова, Снегурка, - поправляя под шарфом бороду, улыбнулся старик. Кошка довольно муркнула. - Никто нас не узнал... Этот плащ, треух, снегоступы, рюкзак вместо традиционного мешка с подарками. Хорошо, что все хоть на часок стали одной семьёй как бы сами по себе, без помощи Деда Мороза. Кто знает, может, им понравится, и люди захотят быть вместе всегда? А нет, так мы к следующему Новому году ещё что-нибудь придумаем. С утра – в Москву.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| pantera2 | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 08:59 | Сообщение # 4 |
 Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2479
Статус: | Цитата Михаил_Соболев (  ) На вырванном из тетрадки листке старательно вывел: «марина розовый букет скажи мне любишь или нет»
Ну кто из нас не занимался творчеством на уроках? Я вот не только писала, но и рисовала...
Цитата Михаил_Соболев ( ) Предновогодняя фантазия
Классный рассказ! Мне он еще на конкурсе понравился!
Марина Новиковская
Авторская библиотека
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/35-3697-1
|
| |
| |
| irtya | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 10:32 | Сообщение # 5 |
 Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 11224
Статус: | С новосельем Вас!Цитата Михаил_Соболев ( ) - О чём мне с вами теперь разговаривать?! Вон вы какой умный…
Именно так, на «вы» и с обиженным выражением лица.
это меня впечатлило! 
вот ведь, как просто, оказывается, можно человеку обиду нанести.Цитата Михаил_Соболев ( ) Так что не знаю, где нашёл, а где - потерял. Но, как говорится, мосты сожжены: «клава» оказалась особой взбалмошной, с характером ветреным и к тому же очень ревнивой. Не отпускает.
Куда там до неё Марине.
отлично! И про "замолчал на пол столетия" очень удачно, на мой взгляд. Это ж сколько там всего накопилось!
Ну, а сказку я уже помню, столько раз её перечитать пришлось. Хорошая работа. Благодарных Вам читателей!
Ирина Кузнецова
авторская библиотека
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 11:14 | Сообщение # 6 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | Цитата pantera2 ( ) Ну кто из нас не занимался творчеством на уроках? Я вот не только писала, но и рисовала...
Вот-вот, а теперь мучаемся
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал Михаил_Соболев - Понедельник, 20 Янв 2014, 11:31 |
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 11:20 | Сообщение # 7 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | Цитата pantera2 ( ) Классный рассказ! Мне он еще на конкурсе понравился!
Спасибо, Марина.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 20 Янв 2014, 11:22 | Сообщение # 8 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | Цитата irtya ( ) Благодарных Вам читателей!
Спасибо, Ирина.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Вторник, 21 Янв 2014, 19:39 | Сообщение # 9 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | Зиждитель
Лучший друг нам в жизни сей Вера в провиденье;
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье – лживый сон, Счастье - пробужденье.
Василий Жуковский (Светлана)
Остывшее за ночь солнце чуть тронуло краешек неба, и на серой в предутреннем свете снежной пелене, будто на опущенной в проявитель чёрно-белой фотографии, проступили контуры окружающего трассу ландшафта. Ложбинка кювета, придорожный кустик, зигзаг оврага, тёмная полоска рощи вдали. Автобус нырнул в лощину – и тут же небо и степь слились, всё растворилось в неясном сумраке. Остались среди неоглядной степи лишь ровная, будто проведённая рейсфедером по листу ватмана трасса, вереница пьяных телеграфных столбов на обочине и одинокий междугородний икарус на дороге без начала и конца.
Предрассветное время. Зыбкое и обманчивое...
- Хотите, угадаю, как вас зовут? – попытался завязать разговор с отвернувшейся к окну девушкой молодой пассажир с открытым лицом и грустинкой во взгляде.
Помедлив мгновение, девушка переборола нежелание разговаривать с незнакомцем и, стараясь быть вежливой, вполоборота развернулась к попутчику.
- Зовут Мариной. Студентка. Еду домой, к маме, на каникулы. Я всё сказала, или ещё вопросы будут?
«С характером, - про себя улыбнулся парень. – Вон как взглядом из-под капюшона хлестнула».
- Рад с вами познакомиться. Не люблю путешествовать автобусом. Поездом, на мой взгляд, комфортнее: можно побродить, людей понаблюдать… А здесь приковали к креслу, и смотри в затылок впередисидящего пассажира. А ещё лучше – пешочком... Пешочком, - повторил он с наслаждением. - Не думая о том, куда и зачем, налегке с посошком… Наглотаться пыли просёлков… Посидеть по-над речкой, сказать: "Здравствуй!" рассвету, поразмышлять о вечном… Жаль, что времени на своё затаённое никак не выкроить.
Марина посмотрела на него внимательно, убедилась, что попутчик над ней не потешается и, немного подумав, откликнулась:
- Вы молодой, а говорите, как мой дедушка…
- Я хорошо сохранился, - пожал плечами парень.
- И кто же вы по профессии, если даже на своё затаённое времени не можете выкроить: посидеть по-над речкою, побродить с посошком?..
- Я – верист... или сочинитель, чтобы вам было понятнее. Вот такая, знаете ли, служба, скорее даже служение. Но поверьте, даже нашему брату, сочинителю, а, может быть, сочинителю особенно, хочется иногда побыть одному…
- А как ваша фамилия? Я знаю многих современных писателей.
- Вряд ли вы когда-нибудь слышали моё настоящее имя. Скорее, один из моих псевдонимов.
«Не хочет называть себя и не надо! Любят эти писатели поиграть в загадочность», - обиделась Марина.
Парень разговор не продолжил: то ли задумался, то ли задремал. Марина отвернулась к окну. Тяжёлый икарус плавно катил своё набитое пассажирами многотонное чрево по шоссе. Двигатель урчал на одной ноте. За окном – всё та же серая беспросветная картина.
Волгоград встретил пассажиров хмурым ненастным утром, мокрым снегом и пронзительным ветром. Молодые люди оказались на стоянке такси вместе.
- Вы здешний? - сдула с верхней губы снежинку Марина. Неловко как-то стоять бок о бок пусть даже со случайным знакомым и молчать.
- Нет, проездом, – односложно ответил парень, явно не желая откровенничать. А Марина и не настаивала: «Ну и пусть! Очень надо! Подумаешь, верист, блин! Хм, не поинтересовался даже, замужем я или нет. И телефончик не просит?..»
Таксомоторы подруливали к стоянке, очередь таяла. Вот разместилась в разрисованном шашечками «форде» стоящая перед молодыми людьми пожилая старомодная пара. Тормознула старенькая «Волга».
Спутник Марины вдруг бесцеремонно взял девушку под ручку, да так крепко, что не вырвешься.
- Пожалуйста, - без улыбки предложил он стоящему за ними в очереди похмельному мужчине, похожему на командировочного бухгалтера, в старой, потерявшей форму пыжиковой шапке и с кожаным растянутым портфелем в руках.
- Так давайте вместе, - засиял командировочный. - Вам куда, в центр?
- Нет-нет! Мы поедем за город, - не обращая внимания на пытавшуюся освободиться из железного захвата растерявшуюся девушку, ответил парень. Черты его лица заострились, брови сошлись к переносице, глаза сощурились.
Пассажир, довольно сопя, уселся в машину. Два раза хлопнула не желающая закрываться дверца отечественного авто. «Волга» отъехала, обдав молодых людей сизым удушливым выхлопом.
Молодой человек сразу же отпустил уже собравшуюся звать на помощь девушку. Виновато улыбнулся и сразу же стал прежним, симпатичным.
- Не люблю я «Волги», тормоза у них неважные…
Лихо подрулил новенький «фольксваген». Таксисты встречали каждый прибывавший автобус.
- До свидания, Марина. У меня тут ещё кое-какие дела… Приятно было с вами познакомиться, - молодой человек смотрел грустно.
Усаживаясь в машину, девушка не могла видеть столкновение давешней «Волги» с гружёным щебнем КамАЗом. Зато парень, махая рассеянно рукой повернувшему за угол «фольксвагену» с тоской наблюдал всю картину ДТП: и как выскочил «под красный» на перекрёстке грузовик, и как неуклюжая «Волга», не слушаясь тормозов, таранила его заднее колесо, и как в мгновение ока огонь охватил изуродованное такси…
Парень резко поднял воротник пальто и, поморщившись от просыпавшегося на шею снега, быстро зашагал по заметаемому позёмкой тротуару на выход из города.
«Верист... Сочинитель... Зиждитель... Казалось бы, сюжет продумываю до мельчайших подробностей, а набело никак не получается. Любовь, так обязательно несчастная; если деньги «свалились с неба», герой непременно теряет свои лучшие качества... Нарисовал чудо-девушку, едва под КамАЗ не попала. А начнёшь редактировать - в остатке похмельный командировочный бухгалтер, красноносый, потный, мутноглазый. Ткнёшь в сердцах «Delete», а потом страдаешь: жалко бухгалтера. Вспоминаешь, как ребёнком тот мечтал обогнуть земной шарик на свёрнутом папой газетном кораблике. Какой же из псевдонимов подошёл бы ко мне сегодня: Божий промысел, Рок, Фатум?..»
Широкоплечая ладная фигура по мере удаления от города уменьшалась и будто бы съёживалась. Плечи опустились, спина ссутулилась, походка стала усталой, шаркающей, стариковской. А вскоре его неясный силуэт совсем растворился в голубовато-серой беспредельности наступившего нового дня.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал Михаил_Соболев - Пятница, 24 Янв 2014, 22:18 |
| |
| |
| pantera2 | Дата: Вторник, 21 Янв 2014, 19:46 | Сообщение # 10 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2479
Статус: | Оригинальный сюжет! Браво, Михаил!
Марина Новиковская
Авторская библиотека
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/35-3697-1
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Вторник, 21 Янв 2014, 19:54 | Сообщение # 11 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | pantera2, ой, спасибо, Марина.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| МарЗ | Дата: Среда, 22 Янв 2014, 14:55 | Сообщение # 12 |
 Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 9497
Статус: | Цитата Михаил_Соболев ( ) И кто же вы по профессии, если даже на своё затаённое времени не можете выкроить: посидеть по-над речкою, побродить с посошком?..
- Я – верист... или сочинитель, чтобы вам было понятнее. Вот такая, знаете ли, служба, скорее даже служение. Но поверьте, даже нашему брату, сочинителю, а, может быть, сочинителю особенно, хочется иногда побыть одному…
Рассказ понравился, но в этом месте как-то не очень понятен его ответ! Она спрашивает, что за профессия, при которой невозможно побыть в одиночестве, побродить и тд. (А он об этом мечтает - выше сказал)
И вот он говорит, что он сочинитель, писатель вроде как, но ДАЖЕ писателям хочется побыть в одиночестве...
Так он уже об этом говорил, почему НО ДАЖЕ? Вот если б она сказала, что сочинитель должен быть в гуще народа, все время на виду. Тогда это возражение было бы мне понятно))) то есть хорошо бы вставить какую-то ее фразу) А то впечатление, что мы что-то пропустили.
Марина Зейтц.
Моя авторская библиотека
Организатор обучающих конкурсов на сайте СП
Член Союза Писателей России
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Среда, 22 Янв 2014, 19:59 | Сообщение # 13 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | Спасибо, Марина. Действительно, не стыкуется. Я подумаю и обязательно поправлю.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| МарЗ | Дата: Среда, 22 Янв 2014, 20:02 | Сообщение # 14 |
|
Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 9497
Статус: |  удачной правки))
Марина Зейтц.
Моя авторская библиотека
Организатор обучающих конкурсов на сайте СП
Член Союза Писателей России
|
| |
| |
| bag161 | Дата: Среда, 22 Янв 2014, 23:22 | Сообщение # 15 |
 Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 398
Статус: | Михаил! рассказ понравился! Удачи Вам и творческих высот! С уважением..)))
Виктор Михайлов
Авторская библиотека
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Четверг, 23 Янв 2014, 05:53 | Сообщение # 16 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | bag161, спасибо, Виктор. Рад Вам!
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Пятница, 24 Янв 2014, 21:22 | Сообщение # 17 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | 
http://youtu.be/VWb7Xo9UUQ4
Боцман (отрывок из повести "За туманом")
В пятницу, под конец рабочего дня, секретарша, сочувственно вздыхая, положила мне на стол листочек:
«Исх. № 4844/87 от 22.09.197..г.
17:47
Телефонограмма
Настоящим подтверждаю возможность продления срока вылова сельди в акватории бухты Листвяной. Руководству рыбобаз: Кривая Падь, Нехлюдово и Северной настоятельно рекомендую создать условия для приёмки рыбопродукции и обеспечить её переработку. Обращаю внимание ответственных за приём рыбопродукции лиц на неблагоприятный погодный прогноз в течение ближайших двух суток. Персональную ответственность за выполнение настоящего распоряжения и сохранность оборудования возлагаю на руководителей вышеназванных предприятий.
Зам. Генерального директора Николаевского рыбокомбината Сахалинрыбпрома Рагуля Г.С.
Передал: Иванова
Принял: Баранова»
- Твою мать! Нет! Что они творят, Анжела!.. А!.. Ты только вдумайся: рыбу не примешь – уволю; а технику утопишь - рублём ответишь! Как хочешь, так и понимай!
- Вы обратили внимание, Михаил Андреевич, на время отправления телефонограммы?
- Заметил, как же! За тринадцать минут до окончания рабочего дня. Чтобы ни до кого нельзя было дозвониться!.. Ладно, Анжела, я пошёл заниматься подготовкой демонтажа рыбонасосов с причала. А мне, скорее всего, сегодня спать не придётся. Эх, жизнь моя собачья!
Так, трактора - на берег. Прогревать каждые два часа; горючее, троса, ломов парочку… Топоры бы не забыть. Что там ещё?.. Да, трактористам дежурить на электростанции по графику. Остальные - дома, на телефоне».
Я озабоченно поскрёб в затылке.
Гаврилыч уехал, Полина, оставив на меня двух кошек, умотала за ним следом в отпуск - улаживать семейные дела. Так что остался я ещё и без старшего засольного мастера. Один за всех, как говорится: «И швец, и жнец, и на дуде игрец». Да ещё Анжелка-секретарша, помощница, твою мать… Только и смотри, чтобы чего не перепутала. Всё теперь на мне. А, значит, и спрос – с меня!
Занятый своими мыслями, я чуть было не столкнулся с Игорем Павловичем Лыковым, рыбобазовским боцманом, шагавшим мне навстречу.
Низенького роста, маленькая головка, покрытая серой кепкой, втянута в поднятый воротник ватника. На ногах - подвёрнутые кирзовые сапожки неопределённого цвета. Из длинных, не по размеру, рукавов изрядно потрёпанного ватника ладони выглядывают лишь наполовину; на сморщенном, как печёное яблоко, красноватом лице в лиловых прожилках посмеиваются маленькие слезящиеся глазки. Папироску Палыч только что выплюнул и растирает сапогом.
- Наше - вам, с кисточкой!..
- Игорь Палыч! Привет! Ты мне как раз и нужен.
- А я, Михаил, вообще-то в контору собрался. Хотел авансик у тебя попросить - поиздержался…
Палыч глянул на меня искоса, как любопытный воробышек.
- Словечко перед Равкиным не замолвишь?.. Ох, и цербер он у тебя, зимой снега не выпросишь! Как будто своё отдаёт…
- Какой же аванс, Палыч, ну, подумай сам? Три дня, как получку получили!
- Попытка - не пытка.
Лыков разминает новую папироску.
- В Писании сказано, что в Царствие Небесное широких дорог не бывает, а - лишь узкая каменистая тропка.
- Так то - в Царствие Небесное! А ты, Палыч, не иначе как в магазин собрался? Пойдём со мной! Аванс тебе я не подпишу, уж не обессудь, а подзаработать дам. Пойдём, на ходу потолкуем. Я сейчас на электростанцию - ребят собирать, а ты купи себе пожрать и дуй на берег!.. Вот тебе двадцатка.
Я протянул ему два мятых червонца.
- Потом вычту. Только смотри, ни-ни!
- Ты же меня, Михаил, знаешь… - притворно обиделся боцман.
- А в чём, собственно, дело?.. Пошто волну гонят?
- Шторм идёт, а рыбонасосы снимать не разрешают… Командиры бумажные, язви их в душу! План у них, видите ли, горит. Подежурь, Палыч, до утра. А?! Твоя задача: топить печку в вагончике и одним глазом поглядывать на море. Всего лишь… Телефон работает?
- Обижаешь, начальник! Связь на высшем уровне.
- Смотри, Палыч, я на тебя надеюсь. Звони мне каждые два часа, сам знаешь, в распадке тихо, а здесь, на берегу, всё, как на ладони. Твой пост - номер один, Палыч! Ребята трактора пригонят, посмотришь, мало ли что.
Посмотрел на часы: половина седьмого. В октябре темнеет быстро.
- Давай, старина! Я ещё зайду.
И бегом на электростанцию. Поворачивая к мастерским, я обернулся: боцман, ещё глубже запрятав голову в плечи, а руки - в рукава, поковылял к пирсу. Кашель сотрясал худенькое тело Лыкова, искры от его негасимой папиросы разлетались по сторонам.
*
Игорь Павлович, по его словам, не знал вкус спиртного до самой войны. Фронтовые «сто граммов» сработали, как детонатор, разбудив в его организме упрятанный где-то там, глубоко внутри, наследственный алкоголизм. Демобилизованный капитан запаса Лыков без рюмки прожить уже не мог. На то, чтобы потерять семью, дом, специальность и друзей, ему хватило десяти лет. Поговаривали, что у Лыкова где-то на Урале ещё жива старуха-мать. Взрослые дети - сын и дочь - иногда присылали отцу поздравительные телеграммы, письма, но ответа не получали. Себя Игорь Павлович называл «Апостолом тихого пьянства», выпивал принципиально в одиночку, ежедневно и небольшими порциями.
В посёлке Лыков появился давно, лет двадцать тому назад, когда Кривая Падь была районным центром. Ещё до войны он получил приличное финансово-экономическое образование. Говорили, работал какое-то время Главным бухгалтером Челябинского тракторного завода. В Кривой Пади его взяли в райисполком, в бухгалтерию. Когда администрацию перевели в Николаевск, Палыч остался в посёлке.
*
Организовать технику и людей – пара пустяков! Механики у меня были боевые, лишняя копейка никому ещё не мешала; так что часа через полтора трактора стояли на берегу, а дежурный играл в шашки с дизелистом на электростанции. Остальных рабочих я распустил по домам, обязав никуда не отлучаться - быть дома, «на телефоне». Посёлок небольшой, и, случись аврал, люди соберутся быстро, минут за пятнадцать.
Море кипело. Огромные свинцовые валы, ритмично накатываясь из темноты, со стоном кусали берег и нехотя отступали, оставляя после себя пену, водоросли, выброшенную на берег рыбу и мусор. Усилившийся к ночи ветер гнал по небу рваные, беременные дождевой влагой и готовые вот-вот разродиться дождём, облака. Низко стелющееся над водой небо и кипящее море, не оставляющее попыток допрыгнуть и лизнуть волной тучу! Вода и вода!.. А между ними - уже почти утонувший, захлебывающийся, то и дело погружающийся в пучину и с трудом выныривающий на свет причал. Ветер крепчал, но начавшийся отлив «работал на нас», и море, всё ещё грозно ворча, тем не менее, отступало. До утра можно было спать спокойно.
Вагончик Лыкова манил освещёнными окнами и дымившей по-домашнему трубой. После сырого пронзительного ветра хотелось посидеть у раскалённой буржуйки, расслабиться, спокойно покурить, поглядеть на огонь. Боцман, развернув газету поближе к лампочке, с интересом читал, шевеля губами. Заметив, что Палыч уже успел приложиться к бутылке, я промолчал, понимая бесполезность нотаций.
*
Должность боцмана Лыкова устраивала вполне. В его обязанность входило вечером зажечь, а утром потушить фонарь на пирсе и заодно смести с палубы не унесённый ветром мусор. Свою работу он называл «сибурде», с ударением на последнем слоге, то есть, симуляцией бурной деятельности:
- Делаю вид, что за мной гонятся, - шутил он.
В другом месте он работать, наверное, и не смог бы. Тщедушный, испитой, вечно кашляющий, он и передвигался-то с трудом. Какая уж тут работа! Зарабатывал Палыч соответственно - по минимуму.
- Шестьдесят рублей «одесских», - объяснял Лыков.
Одесских - это значит, без учёта северных надбавок.
При такой смехотворной зарплате Игорь Павлович был самым читающим человеком в посёлке. Оформляя на почте годовую подписку на газеты и журналы, Палыч выкладывал свою трёхмесячную зарплату. Причём, газеты, поступавшие в контору рыбобазы, он не выписывал. Зачем платить, когда можно читать так, бесплатно?..
В шахматы с боцманом никто играть не садился - неинтересно. А как он играл на трубе! Иногда на закате над притихшим после дневных забот посёлком разливались незнакомые простым людям классические мелодии.
- Я вот поломаю боцману дудку, чтобы по ночам спал, как все добрые люди! - иногда беззлобно говорил его сосед, тракторист Виноградов.
На что всегда получал отпор от жены:
- Чего тебе-то, пусть играет!
Женщины жалели Игоря Павловича.
*
Ночью удалось немного поспать. Шторм набирал силу, но, так как отлив сгонял воду, разрушения причала не было. Рано утром, связавшись с Главным механиком рыбокомбината и накричавшись от души в телефонную трубку, я получил «отмашку» - разрешение снимать с пристани оборудование.
Вода прибывала. Покрытые белыми «барашками» волны методично долбили далеко выдвинувшийся, как указательный палец, в бухту причал, порой перехлёстывая через верх. Возвышающиеся на самой оконечности пристани две тесовые будки, возведённые для защиты механизмов от непогоды, выглядели жалко. Настил пристани от ударов волн гудел под ногами, штормовой ветер жёг лицо солёными, как тузлук , ледяными брызгами. В такие минуты как никогда ощущаешь свою беззащитность перед разбушевавшейся стихией. Она готова в один миг разломать, разрушить и смести всё, стоящее на пути, изуродовать, измочалить, утащить на дно, замыв там песком и илом, не оставив следа.
*
Рыбонасосы срывали с места, не разбирая будок, - не до того!
Сквозь открытую дверь двое ребят заводили стальной восемнадцатимиллиметровый трос; гусеничный ДТ-54, натужно взревев и выдав в небо чёрный столб выхлопных газов, приподнимал от натуги передок… На секунду он замирал, а затем медленно, как бы нехотя, выбрасывая из-под гусениц щепу, подавался вперёд. Какие-то мгновения, казалось, ничего не происходит: трактор двигался, а будка стояла на месте, как ни в чём не бывало... Потом передняя стенка вздрагивала, выгибалась в сторону берега и медленно складывалась, как карточный домик. А из-под обломков, ведомый дымящимся от напряжения тросом, выползал, отряхиваясь от сора, омываемый солёной волной смонтированный на трубчатых салазках рыбонасос. Тяжелые валы таранили причал; толстенные доски, покрывающие пристань, освобождённые от многотонной тяжести, взлетали; сквозь проломы в настиле били в небо пенящиеся фонтаны брызг. Ветер завывал, валил с ног, швырял пригоршнями в глаза жгучую влагу - хотелось бросить всё и бежать!..
И ужас, и восторг, одновременно.
И всё время где-то на периферии зрения, на берегу - втянувшая голову в плечи, спрятавшая руки в рукава, с дымящейся папироской во рту, тщедушная фигурка боцмана…
- Ну, что?.. Съел?!- оглянулся я на Океан, сплюнул солёной водой под ноги и, сняв залитые очки, сошёл последним на берег.
Моя спина выражала презрение к недавнему ещё исполину.
Он что-то ворчал ещё вдогонку, скрипел плахами разваливающейся пристани, но я не слушал… Он мне был уже неинтересен.
В боцманском вагончике - не протолкнуться. В тепле на меня вдруг навалилась свинцовая усталость, глаза закрывались сами собой.
«Главное сделано, остальное – завтра… Всё - завтра», - устало думал я.
Поблагодарив ребят, раздал премиальные, не обделив и Палыча. Чуть обогревшись и выпив по стакану разведённого спирта, все разошлись по домам.
- Палыч, пожри, наконец, сдохнешь!
- Неэкономично, Петрович. Выпью спиртяжки - три дня на хавку не тянет.
*
Вечером хмельной Лыков играл «Маленький цветок». Над засыпающим посёлком плыла божественная мелодия Сиднея Беше…
Сидя на крылечке своего дома, я слушал музыку, смотрел на небо, и мне казалось, будто кровоточащая, но всё ещё живая душа уставшего от жизни боцмана, взывает к Небу, просит прощения и молит о чём-то, только им одним известном.
«А что будет с моей душой?» – терзался я, в тоске глядя на вершину Мосинской сопки, за которой скрывался Октябрьск, где живёт Оксана...
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал Михаил_Соболев - Понедельник, 27 Янв 2014, 22:40 |
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Пятница, 24 Янв 2014, 23:39 | Сообщение # 18 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19711
Статус: | Цитата Михаил_Соболев ( ) - Дал почитать тебе миниатюру, Лена, и ты общаться со мной перестала? Боишься обидеть, что ли?
В ответ услышал:
- О чём мне с вами теперь разговаривать?! Вон вы какой умный…
Именно так, на «вы» и с обиженным выражением лица.
Рассказы очень понравилась. Спасибо. Мелкие недочёты легко поправить.
Но диалог из жизни убил наповал! Представьте, мне пришлось пережить похожую ситуацию. Впечатление такое, что я чем-то обидела своего собеседника.
Выкладывайте ещё.Читать интересно.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Суббота, 25 Янв 2014, 08:26 | Сообщение # 19 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | МилочкаТ, большое спасибо.
Буду Вам очень признателен, если ткнёте меня носом в мелкие недочёты.
У себя, любимого, разве увидишь? Люблю переделывать свои тексты, хлебом меня не корми:-)))
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал Михаил_Соболев - Суббота, 25 Янв 2014, 14:13 |
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 27 Янв 2014, 10:26 | Сообщение # 20 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | 
Недотроганный
В начале восьмидесятых довелось мне пару лет потрудиться грузчиком на мебелевозе. Возглавлял в те годы «Лентрасагентство» бывший боксёр С. - личность в Ленинграде известная. Он начинал свою спортивную карьеру в питерском «Динамо» вместе с легендарным Валерием Попенченко.
Генеральный старался брать на работу бывших спортсменов. «Бывшие», досыта хлебнув в свое время славы и «выйдя в тираж», в большинсте своём попросту спивались. Подсобником или учеником токаря на завод идти они не желали - гонор, как же! В агентстве же работали, хотя и на износ, по двенадцать часов с одним выходным в неделю, но всё же - не у станка. И деньги имели по тем временам неплохие. Так что мужики на «доставке» подобрались все, как один, крепкие, тренированные. Поблажки новенькому не давали, и, несмотря на моё борцовское прошлое, втягиваться в работу было нелегко.
В новостройках приходилось особенно тяжко. Лифт «коммунальщики» отключали специально, чтобы с новосёлов за его пуск поборы брать. Так что приходилось попотеть. Занести на четырнадцатый этаж вдвоём три мебельных гарнитура - удовольствие, скажу я вам, то ещё! За смену надо было делать четыре-пять подобных рейсов. Это, если не считать мелочёвку. Зато при удачном раскладе иногда удавалось по возвращении домой заложить между страниц марксовского «Капитала» месячную зарплату квалифицированного ленинградского рабочего.
А вечером, в автопарке, «отдыхали после трудов праведных». Закуска - на расстеленной газете, бутылка зажата коленями, гранёный стакан - один на всех. Напряжение так снимали.
В тот вечер – а дело было в субботу, в канун выходного, – сидели мы втроём в кабине «Газ–52» и «расслаблялись». Я, Серёга и Кирилл Васильевич, водитель, мужик уже немолодой, – до пенсии ему меньше года оставалось. Мебель он уже не таскал, но город - заезды, проходные дворы, расположение квартир - знал как свои пять пальцев. Клад, а не шофёр. Но и потрепаться любил под стопочку, хлебом его не корми! Вот и в этот раз, пропустив по первой и со вкусом закурив, начал Кирилл Васильевич издалека:
- Вот мы, ребята, сегодня хорошо сработали. Смотрю на вас, рады-радёшеньки, - водитель закашлялся… – А чему радуетесь, деньжонкам, бумажкам этим? Так то – мусор!.. На них разве радость купишь… Прежде чем радость познать, надо горюшка вдоволь нахлебаться. По-другому ведь и не бывает. Ладно, поведую вам, дело прошлое, как я единожды за всю свою жизнь настоящей радости удостоился… - рассказывал Кирилл Васильевич, как водится, неторопливо и обстоятельно. Словесные обороты порой употреблял книжные, в нужных местах рассказа делал паузы. Начитанный был у нас водитель.
Тайком вздохнув, мы с напарником приготовились слушать.
- Да!.. Сам я - детдомовский, рассказывал уже… Зимой сорок первого мне в аккурат шестнадцать исполнилось. Немец уже Питер окружил. Пошёл я в военкомат... Возьмите, говорю, на фронт, а то сам сбегу… Годок себе прибавил, конечно. Однорукий дежурный майор обматерил меня и прогнал. Подрасти, мол, сначала, вояка… – Кирилл Васильевич помолчал.
- Но, видать, на заметку всё же взяли… Через год, когда мы уже с голодухи всех кошек пожрали, вызывают. В этот раз особист со мной беседовал... «Хочешь, - спрашивает, - послужить Родине»? «Хочу!» – говорю, - а у самого сердце прыгает.
Полтора года меня натаскивали. Только – немецкий язык и рация. День и ночь - морзянка, засыпал, бывало, на ключе... Почерк так вырабатывали. Чтобы знать, значит, кто на связь выйдет. Ну, ещё с парашютом три раза прыгнул.
Осенью сорок четвёртого погрузили ночью в транспортный самолёт. А под утро сбросили. Шесть человек нас было: все «волкодавы» - НКВДшники и я, пацанёнок, с ними… Куда? Зачем? Ничего я не знал...
Кирилл Васильевич размял беломорину и помолчал, задумавшись. Кожа на острых скулах натянулась, морщинистое лицо закостенело. Перед нами сидел старик - одинокий, больной и усталый.
- Не томи, Василич, - попросил я старика.
- Наливай, Михаил, по второй, - велел водитель. – Эх, как её только беспартийные пьют! - крякнул он, поморщившись.
- Да!.. Приземлились мы в лесочке, под Берлином. Немцы-антифашисты встретили. Разобрали по одному, попрятали. Я в свинарнике хоронился, с Борькой-боровом, или как там у них, фрицев, кабанов называют?.. А на следующую ночь так же, по одному, провели в город. И через люки спустили в канализационный коллектор. А там уже ждали ребята-разведчики - те, кого мы сменить прибыли…
Кирилл Васильевич закурил, пыхнул папироской.
- Спустился я по осклизлой ржавой лесенке в колодец и словно в ад попал. Будто Рубикон перешёл. Старики говорят: это было до войны. А я про себя так считаю: это было до коллектора, а то - после…
В первый момент ничего не видел: тьма, сырость и вонь канализационная. Переступил ногами – вода… Хлюпнуло громко, как в пустой бочке. Постоял, прислушиваясь: могильная тишина, будто заживо меня погребли.
Да... Постоял я так несколько минут, держась за лесенку. Вдруг чувствую: дыхание в затылок, и сразу кто-то большой и сильный обхватил меня одной рукой за шею, а другой закрыл рот мокрой кожаной перчаткой. И правильно сделал, что закрыл: я чуть было не заблажил с перепуга.
«Подкидыш»? – спросил мужской простуженный голос. А у нас у всех клички были оперативные. Имён и фамилий друг друга мы не знали в спецшколе. Я головой кивнул, рот-то зажат.
«Ну, здорово, Подкидыш, с опущением тебя», – не обидно, по-доброму хохотнул незнакомец, - пошли», - мужик отпустил наконец мою голову, дав возможность дышать, и дёрнул за рукав. Так и тянул меня, как телка на убой ведут, молча, в полной темноте, по какой-то жиже, которая то чавкала, то хлюпала. Шли долго… Проводник молчал. Лишь изредка вполголоса предупреждал: «Наклони голову, ступеньки, поворот…»
Иногда останавливались, слушали. Я давно потерял счёт времени, выполнял команды, шёл, шёл и шёл... Потом глаза немного привыкли к темноте, и я стал различать стены туннеля, свод, более тёмные пятна ответвлений. Когда проходили вблизи выходящих на поверхность колодцев, чуть светлело… Наконец встали. Я услышал тихий разговор моего провожатого с другим разведчиком, а потом скорее почувствовал, чем увидел, мужскую фигуру в плащ-палатке… Продвинулись ещё вперёд… Мой проводник зашуршал брезентом, и в глаза неожиданно ударил ослепительный свет.
«Все! Засада!!!» - мелькнуло в голове.
Я дёрнулся, но тут уж меня схватили крепко и силой втащили куда-то за занавеску. Жёсткий брезент царапнул по щеке. То, что я принял за прожектор, оказалось электрической лампочкой, питающейся от аккумуляторной батареи...
- У нас осталось? – водитель приподнял бровь.
Я разлил остатки водки на двоих: сначала Кириллу Васильевичу, тот глотнул без закуски, утерев блеснувший железными зубами рот ладонью, затем - Сергею. Сам пить не стал – водки и так осталось мало. Кирилл – мне, как батька, а «волк» Серёга был на водку жаден… Наших неофициальных помощников мы звали «волками». В агентстве они не числились, зарплату, естественно, не получали, и таскали мебель с нами за выпивку да за долю от того, что удавалось заработать нелегально.
- Так и началась моя подземная одиссея, - продолжил водитель. - Под Берлином с самого начала войны, а, кто знает, может быть, и раньше, базировалась разведгруппа. Разведчики передавали зашифрованные радиограммы на Большую землю. В определённое время в заранее условленном месте коллектора забирали шифровку. Ночью высовывали из люка антенну, и в эфир неслись точки и тире… Отстучав радиограмму, срочно уходили по коллектору. Боясь пеленга, путали следы. На поверхности работало много разведчиков, внедрённых ещё до войны. Что бы там ни говорили после про Лаврентия Павловича, а бериевская разведка своё дело знала. И война, может, не началась бы, кто знает, если наверху… А!.. - махнул рукой Кирилл Васильевич.
- Наша группа была лишь одним из винтиков берлинской резидентуры. Снабжали нас хорошо: продукты, кипяток в термосах, аккумуляторы и обмундирование. Раз в полгода людей сменяли. Так и мы с неделю натаскивались «старенькими», которые постепенно, по одному, выводились на поверхность.
На темноту, сырость и смрад я скоро, попривыкнув, перестал обращать внимание. Донимали крысы… Коллектор буквально ими кишел. Огромные, как кошки. Мутировали
они, что ли? Говорят, фашисты в подземных лабораториях ставили на животных опыты. Целые полчища крыс появлялись вдруг ниоткуда и так же внезапно исчезали. Оказывается, - я потом почитал про крыс - они ходят по кругу, как волки. Наши тоже где-то шастали, не видать их было… А потом, раз в три дня, у нас появлялись, как по часам. Расписание у них такое, видать...
Когда я первый раз увидел это копошащееся воинство, то почувствовал такое омерзение, что схватился за обломок кирпича. Старший разведгруппы, из «стареньких», блокировал мою руку:
«Рехнулся?! Тебе же с ними жить тут полгода! Никогда больше так не делай!»
И хорошо, что остановил. Наживать себе врагов-соседей было, конечно, неразумно…
Ну, ладно, ребятушки: время уже позднее. Пора, как говорится, до дому до хаты. Как-нибудь я вам расскажу, чем дело-то кончилось.
Прибрав в кабине и закрыв мебелевоз, мы дождались, пока Василич сдаст путевой лист в диспетчерскую. К сшитому из дерматина футляру для документов полагалось пристегнуть рублевую купюру. В агентстве за всё приходилось платить: механику на въезде – двугривенный, смазка и мойка – рубль, врачихе на утреннем медосмотре – целковый. У всех водителей на «корочках» была прикреплена огромная канцелярская сцепка. Специально для этих целей. Документы в окошечко подавались рублём вниз, будто и нет его. Ну, а возвращались назад, водителю, уже без рубля. Это сейчас коммунисты в Думе сказки рассказывают, как честно при Советах жили. Всё то же самое было, только не говорили о том открыто…
Выйдя за проходную, мы с Кириллом Васильевичем попрощались с жившим неподалёку «волком» и направились пешочком в сторону Кондратьевского проспекта ловить такси. Июнь месяц, белые ночи, завтра выходной – лепота!
- Василич, - предложил я. – А не заглянуть ли нам с тобой к бабке?.. Посидим за столом, как белые люди. Историю свою мне расскажешь до конца?! Замечательный ты рассказчик, старина, - польстил я водителю.
- Ну, к бабке, так к бабке, - махнул рукой Кирилл Васильевич. – Неохота домой, никто меня там не ждёт…
На углу Кондратьевского проспекта и улицы Ватутина, как раз напротив отделения милиции, в старом, ожидающем сноса доме, жила пожилая женщина. Настоящее её имя мы не знали. Бабка и всё! А она и не обижалась… Основной статьёй дохода женщины, кроме нищенской пенсии, разумеется, была продажа крепких спиртных напитков в неурочное время по спекулятивной цене. Милиция её не трогала…
- Василич, а ты что же, неженатый? – поинтересовался я.
- Разведён, - буркнул водитель.
- Прости.
- Да я уже в четвёртый раз, привык…
Постучав в угловое окошечко – бабка жила на первом этаже, – мы поднялись на один пролёт тёмной грязной лестницы и прошли за отворившей нам дверь старушкой на кухню. Она знала всех агентских в лицо и нас не боялась.
- Бабуля, организуй нам бутылочку водки и что-нибудь закусить, холодненького, - попросил я.
Выпили, закурили, я уселся удобнее.
- На чём я остановился-то, Михаил? - выдохнул дым водитель.
- Про крыс ты рассказывал, Василич.
Я уже в то время коллекционировал интересные истории.
- Ага, про крыс… Так вот, в трубе жизнь, как ты сам понимаешь, - не сахар. Старшие всё время куда-то ходили: изучали схему тоннелей, пути отходов, запасные выходы… А моё дело – рация, батареи аккумуляторные. Поднимут среди ночи, всегда неожиданно, - идём на точку. Отстучу ключом шифровку - и ходу! Опять четыре-пять дней - без дела. А я - молодой мальчишка, мне двигаться хочется. Запел раз – по морде схлопотал. Все на нервах, злющие! Нельзя шуметь! Нельзя свет жечь! Нельзя! Нельзя! Нельзя!..
И стал я с крысами разговаривать. Насыплю яичного порошка на бетон, где посуше, поедят они и садятся столбиками передо мной полукругом. Лапки на груди сложат, глазки-огоньки в темноте смотрят, не отрываясь, – слушают, что я рассказываю. Особенно один выделялся – крупнее других, вожак, повиновались они ему беспрекословно. Я его Кирой звал, как мама меня в детстве. Маму помнил смутно, дома она бывала редко. Всё время на работе, партийная. Арестовали её ещё в тридцать пятом. А батьку не знал совсем. Лётчиком, говорили, служил, погиб… А как на самом деле оно было, мне неведомо… Тридцатые годы, лишнего не скажут, сам понимаешь.
Да, крысы… Привык я к ним – поверишь? - когда возвращались, радовался, как ребёнок. У Киры голос – не как у других. Все попискивали, а он как бы рычал приглушённо, что ли. Всегда рыкал, когда возвращался, - здоровался, значит. А потом и подходить стал, гладить разрешал. Усами щекочет ладошку, шёрстка мягкая, сам тёплый…
Я, знаешь, Михаил, последнее время от нечего делать к чтению пристрастился. Даже в библиотеку районную записался на старости лет. Дома сидишь один, как сыч. Откроешь книгу и не так, вроде, тоскливо. Как бы уже и в компании… Так вот, попалась мне тут брошюрка психолога одного, женщины… Как звать - забыл, а пишет она интересно и понятно. Утверждает, что есть такое понятие: «недотроганные дети». Мол, ребёнка надо трогать. Не только говорить с ним, но и обязательно гладить, щекотать, за ушком чесать, волосики перебирать. А то вырастет недотроганным и потом сам приласкать никого уже не сможет. Вот и я недотроганный вырос. Матери некогда было, она светлое будущее строила для всех на земле, значит… Няньке – пофиг, батю я не знал… Увижу, как мужик ребёнка вверх подбрасывает, а тому страшно и радостно – веришь, ком в горле…
Вот и крыс, будто родной стал мне. Глажу его, бывало, а сам слезу сдержать не могу. Всё ему рассказал, всю жизнь свою: как маму увели, как в детдоме били, как девочка, которую любил, насмехалась надо мной. Кира понимал меня, даже говорить со мной пытался, по-своему, по-крысиному…
Ну, давай ещё, по пятнадцать капель… А ты чего, Михаил?
- Не, Василич! Я вообще-то не по этому делу. Так, за компанию когда… Ты пей, старина, на меня не смотри. Закуси: огурчики вот, капустка квашеная…
- О чём это я?.. – стал вспоминать Кирилл Васильевич, опрокинув в себя очередные сто граммов и похрустев огурцом. – Да… Вспомнил… Берлин всё чаще бомбили. Тошно сидеть в темноте, когда земля содрогается от взрывов и за шиворот сыпется. Самое страшное, что сделать ничего нельзя. На передовой я никогда не был, но мне думается, там легче: видишь врага, стреляешь-воюешь. А тут сидишь и ждёшь, когда тебя завалит или затопит, если где труба лопнет…
Тут ещё и «невезуха» пошла... Сначала бабу - немку пьяную и голую ночью в колодец сбросили. Ногу, видать, сломала при падении. Как она кричала - волосы дыбом… А мы связного ждали неподалёку. Басмач, командир, чтобы не навела на нас, придавил немку. Вытащили тело наверх, бросили в переулке…
Жалко, а что сделаешь…
Потом двое наших случайно наткнулись на немцев, рабочих-ремонтников. В освещённый тоннель из-за поворота вышли, а те отдохнуть присели. Трое. Этих тоже порешили, пикнуть не успели… Трупы в тупик затащили, комбинезоны, сам понимаешь, сняли. Один немчик щупленький был, на меня как раз одёжка пришлась.
А связи всё не было. Нам, вроде как, и сменяться пора уже – шесть месяцев отбыли, как один денёчек! Послал Басмач бойца на запасную явку, в «цивильном», без оружия. Три дня прождали – нет!.. Сцапали парня, видать. Сменили базу на всякий пожарный.
Что делать? Выходить без связи – равносильно смерти. Как-то раз пошли ночью на точку, где шифровки брали, и нарвались на засаду. Жандармы с собаками нас, судя по всему, ждали. Одессита зацепило, пришлось пристрелить. Еле оторвались: по горло в дерьме уходили, следы специальным составом брызгали.
Я простыл, вода под землёй - ледяная: горел весь, сил не было, спотыкался на каждом шагу. Оставили меня в боковом ответвлении, в тупичке, накрыли, чем можно. Выпросил у Басмача «Вальтер» и гранату. Ребята ушли на разведку утром. Кроме меня, в живых ещё трое оставались. А часа через полтора, слышу, бой завязался. Далеко. Минут через сорок всё стихло. Забился я в самый тёмный угол. Лежал, стуча зубами, а в мокром от пота кулаке граната дрожала, как живая… Ночью бредить стал: тепло вроде бы мне, одеялом мамка ватным укрыла, печка жаром пышет. И войны как будто нет ещё. Согрелся и забылся…
Пришёл в себя, действительно, я укрыт одеялом, тёплым. Только шевелится моё «одеяло» и пищит. А Кира, родной мой крыс, в ладонь мордой тычется и порыкивает. За собой вроде зовёт…
И так я этому крысёнышу поганому обрадовался, до слёз. Прижимаю его к лицу и рыдаю, как девчонка сопливая. Ничему в жизни так не радовался! Так и выбрался я следом за Кирой из коллектора. Когда терял сознание, он покусывал меня за руку и заставлял двигаться. А, может, и померещилось мне это? Не в себе я был тогда... - водитель помолчал.
Когда в комбинезон немецкий одетый на поверхность выполз, сил уже не было... Валялся в кустах, как падаль. Взяли меня жандармы, в каталажку бросили. Хорошо, что я переоделся и по-немецки лопотал хоть что-то, да и наши уже город брали. Не до меня жандармам было, а так бы - конец…
Вот и вся история, Михаил, – Кирилл Васильевич вздохнул и потянулся за папиросами.
Долго молчал старик, затягивался глубоко, жадно… Я не смел прервать его воспоминания. Наконец водитель затушил в пепельнице папиросу и промолвил:
- А знаешь, Михаил, жизнь я прожил непростую, всяко бывало. И плохое, и хорошее. С бабами мне вот не везло, а, может быть, я и сам такой - недотроганный… Детей Бог не дал. И никого, если разобраться, я не любил так, как крыса своего. Да и ко мне никто не привязывался так, как Кира…
- Василич, а дальше-то как?
- А дальше уже и неинтересно: Берлин взяли, меня освободили из одного застенка, и сразу же - в другой, наш. Хорошо, что не шлёпнули, победе радовались… А потом… Потом - лагерь на Урале. Освободился в пятьдесят третьем доходягой чахоточным. Года четыре жил там же, под Пермью, воздухом таёжным, молоком козьим, травами лечился. В пятьдесят седьмом в Ленинград вернулся, комнату дали в коммуналке, как реабилитированному. К весне на пенсию выйду… Обменяю комнату на домик в деревне, буду крыс разводить.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал Михаил_Соболев - Вторник, 18 Фев 2014, 19:49 |
| |
| |
| volnova | Дата: Понедельник, 27 Янв 2014, 10:49 | Сообщение # 21 |
 Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 1342
Статус: | Михаил! Приятно видеть Вас здесь.
Здесь уютно и доброжелательно!
Цитата Михаил_Соболев ( ) В итоге имею: - в дебете: забыл про телевизор, стал чуточку грамотнее, встретил на просторах Интернета замечательных людей и, смею надеяться, подружился с ними; - в кредите: хронически не высыпаюсь. Мои писульки, как правило, ругают, иногда хвалят, но чаще отмалчиваются…
Молчать не буду!!!
Цитата Михаил_Соболев ( ) Интересно, что она скажет об уме автора, если вдруг «погуглит» и прочитает пару-тройку критических отзывов на его литературное творчество? Нет, «здоровому человеку» нашего брата не понять!
Нет, мы не больные, мы не в себе или, наоборот, слишком в себе...
А в остальном - обычные...
Цитата Михаил_Соболев ( ) Так что не знаю, где нашёл, а где - потерял. Но, как говорится, мосты сожжены: «клава» оказалась особой взбалмошной, с характером ветреным и к тому же очень ревнивой. Не отпускает.
Отличная самоирония!
Цитата Михаил_Соболев ( ) - Дочь Наташка... в сентябре пять исполнилось, - старлею не удалось сдержать преобразившую его лицо улыбку.
Да, дети способны на невозможное!
Цитата Михаил_Соболев ( ) Теперь уже все снежинки искрились светом, и только в середине каждой пульсировало тёмное пятнышко, совсем крошечное. Его можно было легко стереть детским смехом или скупой мужской улыбкой.
Очень хорошо!
Цитата Михаил_Соболев ( ) - Я – верист... или сочинитель, чтобы вам было понятнее. Вот такая, знаете ли, служба, скорее даже служение. Но поверьте, даже нашему брату, сочинителю, а, может быть, сочинителю особенно, хочется иногда побыть одному…
Непременно)
Цитата Михаил_Соболев ( ) «Верист... Сочинитель... Зиждитель... Казалось бы, сюжет продумываю до мельчайших подробностей, а набело никак не получается. Любовь, так обязательно несчастная; если деньги «свалились с неба», герой непременно теряет свои лучшие качества... Нарисовал чудо-девушку, едва под КамАЗ не попала. А начнёшь редактировать - в остатке похмельный командировочный бухгалтер, красноносый, потный, мутноглазый. Ткнёшь в сердцах «Delete», а потом страдаешь: жалко бухгалтера. Вспоминаешь, как ребёнком тот мечтал обогнуть земной шарик на свёрнутом папой газетном кораблике.
Такая судьба у писателя!
Цитата Михаил_Соболев ( ) Сидя на крылечке своего дома, я слушал музыку, смотрел на небо, и мне казалось, будто кровоточащая, но всё ещё живая душа уставшего от жизни боцмана, взывает к Небу, просит прощения и молит о чём-то, только им одним известном.
Цитата Михаил_Соболев ( )
Правильнее сказать: только ему одному известном.
Люблю переделывать свои тексты, хлебом меня не корми:-)))
Нет, хлеб тоже кушайте)))
Спасибо! Успехов, Михаил!
Вольнова Ольга
|
| |
| |
| volnova | Дата: Понедельник, 27 Янв 2014, 11:06 | Сообщение # 22 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 1342
Статус: | Цитата Михаил_Соболев ( ) Это сейчас коммунисты в Думе сказки рассказывают, как честно при Советах жили. Всё то же самое было, только не говорили о том открыто…
Верно, гласности же не было...
Цитата Михаил_Соболев ( ) Утверждает, что есть такое понятие: «недотроганные дети». Мол, ребёнка надо трогать. Не только говорить с ним, но и обязательно гладить, щекотать, за ушком чесать, волосики перебирать. А то вырастет недотроганным и потом сам приласкать никого уже не сможет. Вот и я недотроганный вырос. Матери некогда было, она светлое будущее строила для всех на земле, значит… Няньке – пофиг, батю я не знал… Увижу, как мужик ребёнка вверх подбрасывает, а тому страшно и радостно – веришь, ком в горле…
Ласка и нежность творят чудеса!
Цитата Михаил_Соболев ( ) Вот и крыс, будто родной стал мне. Глажу его, бывало, а сам слезу сдержать не могу. Всё ему рассказал, всю жизнь свою: как маму увели, как в детдоме били, как девочка, которую любил, насмехалась надо мной. Кира понимал меня, даже говорить со мной пытался, по-своему, по-крысиному…
Животные порой более чуткие существа, чем люди... А крысы, действительно, очень умные существа!
Цитата Михаил_Соболев ( ) А дальше уже и неинтересно: Берлин взяли, меня освободили из одного застенка, и сразу же - в другой, наш. Хорошо, что не шлёпнули, победе радовались… А потом… Потом - лагерь на Урале. Освободился в пятьдесят третьем доходягой чахоточным. Года четыре жил там же, под Пермью, воздухом таёжным, молоком козьим, травами лечился. В пятьдесят седьмом в Ленинград вернулся, комнату дали в коммуналке, как реабилитированному. К весне на пенсию выйду… Обменяю комнату на домик в деревне, буду крыс разводить.
Прикрепления: 6063413.jpg(45Kb)
Очень правдоподобно и трагично. Из истории можно многое вычеркнуть, но забыть нельзя...
Спасибо Вам за рассказ.
Михаил, наверняка, у Вас есть что-нибудь о Ваших земляках-блокадниках. Сегодня такой день...
Вольнова Ольга
|
| |
| |
| medey | Дата: Понедельник, 27 Янв 2014, 14:31 | Сообщение # 23 |
 Житель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 990
Статус: | Здравствуйте, Михаил! Рассказы понравились. Критиковать не буду, а вот читать буду с удовольствием. Есть в них что-то чистое, светлое и от того притягательное.
С уважением, Светлана.
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 27 Янв 2014, 14:36 | Сообщение # 24 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | Спасибо, Светлана. Всегда Вам рад!
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| Михаил_Соболев | Дата: Понедельник, 27 Янв 2014, 14:59 | Сообщение # 25 |
|
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 188
Статус: | Цитата volnova ( ) Михаил, наверняка, у Вас есть что-нибудь о Ваших земляках-блокадниках. Сегодня такой день...
Нет, к сожалению. Специально не писал, так, кое-что разбросано по текстам. Боюсь я трогать эти темы. Слишком фальшиво звучат сочинения многих авторов, пишущих о войне. Мой тесть, Царствие ему Небесное, семнадцатилетним мальчишкой пошёл добровольцем на фронт и окончил войну в Берлине. "Не хочу вспоминать, - всегда отвечал он на мои вопросы, - начальство и тогда больше думало о бабах и водке". Такое же не напишешь. И покойный отец молчал. Он две войны прошёл - Великую Отечественную и Японскую.
Нужен особый талант, чтобы суметь описать подвиг солдата без излишнего пафоса.
Спасибо, Ольга.
Всегда!
Моя авторская библиотека
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
