|
И коей мерой меряете...
|
|
| АНИРИ | Дата: Суббота, 26 Ноя 2016, 23:25 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус:  | Потихоньку буду выкладывать части. Писать он-лайн. Насколько меня хватит
маме моей посвящаю
Глава 1. МАСТЕР МЕРЫ
Иногда, особенно последнее время, ночью, мне кажется, что я слышу твой голос, моя родная. И тогда, я не то что просыпаюсь, я как – то перезагружаюсь что ли, если выражаться современным языком. И тогда я вдруг встречаю Мастера Меры...
Он похож на доброго сказочника, у него пышные усы, добрые глаза, большие натруженные руки и слегка сутулая спина. На нем теплая, пушистая безрукавка из какого-то неизвестного мне меха и мягкая широкополая шляпа. Я вижу раннее-раннее утро, среди громады туманных облаков, еще только просыпается теплое огромное Солнце, и заросли белых, розовых и нежно-кремовых роз покрываются хрустальными капельками, разом выплеснув свой аромат навстречу первым лучам. В своей огромной мастерской (или это весовая, скорее), Мастер уже не спит, он полностью одет, и не спеша допивает из фарфоровой чаши последние глотки ароматного чая.
Потом он, почти неслышно кряхтя, встает, натягивает ажурные нарукавники и подходит к Весам.
Если присмотреться, это даже не весы. Вернее, не совсем весы. Механизм, огромный, старинный, из темного тяжелого металла, похож на них, но что-то в нем не так.
Одна чаша у него очень большая, глубокая, точно - бабушкин медный таз для варенья. Она блестит, начищена до блеска. Вторая же – совсем крошечная, с наперсток, ну или может быть, с кофейную чашечку, из того, правильного сервиза, тех времен, когда кофе был очень крепким, ароматным и сладким. Черная, матовая, вылитая из тяжелого металла она практически не видна и как-то упруго подрагивает, пружинит. Но самое странное в механизме – это раструб. Он, почему- то, из совершенно другого материала, как будто из присланного из другого мира, материал похож на сталь. Раструб зияет своим разинутым блестящим ртом, вызывая изумление и страх, вернее… смятение, что ли.
- Так, так, так. Ну, ну, ну…
Мастер бережно подкручивает маленький болтик, трогает большую чашу, она раз качнувшись, останавливается точно напротив маленькой.
- Ну вот, все работает. А это что еще такое?
Мастер недовольно осматривает раструб. Он запачкан чем- то, субстанция похожа на темный, гречишный мед, наполовину разбавленный смолой.
- Опять черной мерой меряли. Ох грехи…грехи.
Начисто, до блеска протерев раструб мягкой фланелькой, ухмыляясь в пушистые усы, Мастер Мер распахивает дверь весовой. И в нее врывается радостный свет, и свежий небесный ветерок, смешанный с розовым ароматом, колышет седые пряди, выбившиеся из под шляпы.
И вот, наконец, первый посетитель. Кто-то большой и почти прозрачный, боком протиснулся в дверь весовой, слегка подзастряв в ней. Странно…такой невесомый, он должен был просочиться, даже пролиться, как вода, в оставленную щель. Но нет.
Человек, или, скорее его тень, тащит за собой огромный мешок, набитый разноцветными, яркими, пушистыми шарами. Их так много, что мешок не закрывается и шары выпрыгивают из него, мячиками скачут по гладкому светлому полу Весовой.
Мастер улыбается, и с трудом наклоняясь, помогает собирать шары.
- Ну давай, добрый человек, разгружай уж. Постарался на славу, милый.
Тень, подняв мощными руками мешок, вывалила в большую чашу шары. Они заполнили ее с верхом, не поместились, он стал заталкивать их, но шары упруго пружинили и никак не хотели слушаться. Мастер достал из сундука легчайший короб, и они вместе, беззлобно поругиваясь, уложили туда все. Короб взгромоздили на весы, и, отдуваясь, выпрямились.
- Ну, давай уж, доставай, не бойся, вон сколько добра принес-то, чего тебе страшиться то?
Тень, съежилась, уменьшилась почти наполовину и разжала кулак. В побелевшей от напряжения руке, лежал маленький серенький шарик. От него исходил странный запах, то ли серы, то ли аммиака. Осторожно положив его в маленькую чашу, тень зажмурила глаза и не увидела, как весы дрогнули, таз с яркими шарами покачнулся и взмыл вверх, а маленькая чаша, тяжело и неуклонно, потянула стрелку на себя.
И тут, в раструб хлынула жидкость, жуткая, темная, липкая. Она, в одну секунду, покрыла тень толстым слоем, и смыла куда-то вниз, в открывшийся черный лаз внизу.
- Эх, грехи, грехи…
Мастер Мер вздохнул, и пошел намочить фланелевую тряпочку…
Я не знаю, снилось ли мне это, или я видела все взаправду... Но чувство несправедливости Меры никогда не покидает меня...
Чуть в сторонке
Сообщение отредактировал АНИРИ - Вторник, 29 Ноя 2016, 10:00 |
| |
| |
| cvetlana_ivankova | Дата: Воскресенье, 27 Ноя 2016, 07:34 | Сообщение # 2 |
 Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 206
Статус: | Замечательно написано!Мастера Меры нам всем очень не хватает в реальной жизни.
cveta061206
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Воскресенье, 27 Ноя 2016, 07:54 | Сообщение # 3 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Спасибо, Светлана. Это только вступление моего рассказа о маме, это только пока мысль. Спасибо, что зашли
Чуть в сторонке
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Воскресенье, 27 Ноя 2016, 08:23 | Сообщение # 4 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | маме моей посвящаю
Глава 2. Оранжевый шарик
- Ушлаааа. Ушлааааааа…Ушлааааааааааа
Под огромными воротами в дырку между серой, прожаренной на солнце землей и крашеными досками, смотрит заплаканный зеленый глазик. Кудрявая, рыжая головенка тоже бы пролезла без труда, но с той стороны кто – то, видно очень сильный тянул назад, и пролезть не получалось.
Поэтому владелица глазика, упирается всеми лапками из последних маленьких силенок, и, стараясь погромче крикнуть, звонко верещит:
- Ушлааааааа. ..
И, оглушая сонных кур, дремотно ковырявшихся в пыли на насквозь пронизанной солнцем деревенской улочке, еще долго вслед ушедшей звенело
- Ушлаааа.
Та что ушла - красивая, стройная, черноволосая красотка, облегченно вздохнув, весело проскакала по легкой пыли, оставляя точечные следы от тоненьких каблучков.
- Вот поросенок, ни шагу не дает ступить. Как же отучить ее так плакать? Всю душу вынула мне уже.
Каждое утро история повторялась. Молодая мама, собиралась на работу "хвосты крутить" быкам на ферме (она на беду свою умудрилась закончить Ленинградский зоотехнический), а дочурка, не отпуская ее не на шаг, ревела так, что аж захлебывалась. Она из последних силенок вцеплялась в красивое городское платье и орала дурниной.
Малышке казалось, что все неправильно. Что она просто недостаточно жалобно просит, и если закричать погромче, мама останется, она поймет, как ей плохо, как болит животик, еще тогда начавший болеть от голода, а боль только-только начала утихать. И как страшно, что снова с неба грянет огонь, погаснет свет и посыпется со стен колючая, как иголки, штукатурка.
Шел 1946. В деревеньке под Балашовом маме с дочкой, выбравшимся из Ленинграда, было уже легче, и малышка даже начала капризничать, дуть губки, если ее заставляли выпить парное молоко.
Тихая река, ласковая, теплая, медленно тянула свою темную воду, похожую на жидкий мармелад вдоль обрывистых берегов, поросших ивами и черемухой. На песчаном берегу Аня с малышкой проводила все свободное время, пытаясь забыть, отвлечься, больше не видеть и не вспоминать... А Алька постепенно крепла! Ей уже не надо было вставать на четвереньки, чтобы перелезть через малюсенький холмик песка. Ее кривые ножки все увереннее несли худенькое тельце, и через год, в стройном ребенке уже не угадывался маленький, лысенький уродец с большим животом.
"Алюська! А ну иди сюда, гадкая девчонка! Ты что, заболеть опять решила, что ты вытворяешь? "- возмущалась Аня, в очередной раз снимая дочку с вишни. "Ты обезьяна, а не ребенок! Куда ты лезешь все время?"
Замурзанное донельзя, все в вишневой смоле и соке существо, с абсолютно счастливой мордахой, хохотало, отбиваясь от матери. Рубашонку до пупа и трусики оставалось только выбросить, отстирать никакими силами не получалось. Да, в общем, ей это было все равно.
- Алюсь. За травой пошли.
Дед Иван. Наверное, больше всего, малышку обожал дед. Огромный и сильный, добрый и ласковый, какими редко быаают деревенские мужики, дед был работящим, честным и до последних дней своих, верно и преданно любил жену, здоровенную, крепкую казачку, Пелагею.
Алюся деда тоже обожала. Вечером, когда начинало темнеть, она пряталась в зале за занавеской и тихонько смотрела, как дед с бабкой отбивают поклоны перед страшной черной иконой, на которой дяденька стоит босыми ногами на облаках. Ей очень нравились дети, с крылышками, которые летали над дяденькой. У них были толстые розовые щеки и пухлые пятки. Она даже завидовала им, потому что они жили на небе и ели сладкий нектар. Так говорила баба Пелагея, но мама резко обрывала эти разговоры, больно дернув Алю за руку.
-Не забивай голову ей. Ты тут в деревне, а ей в Москве в школу идти, октябренком быть. Ляпнет такое - беды не оберешься.
Баба Пелагея истово верила. Слова дочки так ранили её набожную душу, ей было горько и страшно за внучку. Но она замолкала. А когда Анны не было, давала Алюське полистать тяжелую мохнатую книжку с большими черными буквами. Там были и красные буквы тоже, их было мало и они походили на красивых червячков, их хотелось погладить и выковырять из книжки.
- Алюсяяяя. Пошли, детка золотая. А то роса падет, сыро будет.
Алька, вприпрыжку, побежала за дедом, который быстро шел через двор в сарай. В сарае, на погребице, у него хранилось всякое. Там он столярничал, и желтая янтарная стружка вилась по полу и щекотала пятки. Там стояли глечики со сливками и пахло мороженым. Там у них с дедом был свой мир. Дед смастерил ей маленький молоточек и такую машинку, которой можно почухать по деревяшке, и получалась тонкая щепочка. И эту щепочку можно было приколотить к бабушкиной табуретке, на которую она садилась, когда доила корову. А с устатку, как говорил дед, можно было хватануть с ним на пару, прямо из глечика холодного густого молока. И вытереть деду усы, чтоб не заметила бабка.
- Ооось...глянько, паразит. Опять сметану ил. Я от попрячу, и масло тэбе ни дам.
Но никто ей не верил... Потому что она сама, набрав в фартук теплых яиц в курятнике, отворачивалась от деда, быстро крестила рот, и каким то неуловимым движением плюмкала одно из них и смачно выпивала.
Но деда было не провести, и он, толкая Альку локтем, шекотно шептал ей на ухо :"Ось...ось.."
Дед взял на погребице два мешка и они пошли, через огород, потом мостик на дальний луг.
Солнце уже близилось к закату, луг был золотым, сверкающим, праздничным. Медово пахла, сомлевшая на солнышке, трава, усталые бабочки дремали на цветах.
Пока дед резал траву большим изогнутым, как месяц, ножом, Алька носилась по лугу, пугая осоловелых пчел и тяжеленных лягух, почуявших вечернюю прохладу.
Два тяжеленных мешка с травой, дед, как пушинки взвалил на плечи. Альке тоже досталась котомка. Они пристроили её ей на спину, оттуда щекотно кололись травинки, пахло сладким и было очень радостно тащить её, потому что дед, охая и кряхтя, всю дорогу обьяснял, что без нее, Альки, ему никогда бы не дотащить столько травы.
Дома дед высыпал всю траву на пол, они с бабушкой устлали ею весь дом и воткнули за икону ветки с красными галочками вместо цветов.
-Клеченье,- сказала баба Пелагея. - Троица завтрева. На детко, крестик, надень. От мамки только спрячь.
И вдруг Алька, которая всегда была на стороне матери и рьяно пела с ней про Красное знамя, взяла крестик, быстро, воровато перекрестилась, и поцеловала бабушку.
Пелагея прослезилась.
А оттуда, из-за темной иконы, маленький, оранжевый, полупрозрачный шарик вдруг просочился, заискрил, и незаметно скользнул в Алькин кармашек
Чуть в сторонке
Сообщение отредактировал АНИРИ - Вторник, 29 Ноя 2016, 10:00 |
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Воскресенье, 27 Ноя 2016, 09:29 | Сообщение # 5 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19711
Статус: | Ира, очень хорошо написано, ты молодец читаю и вспоминаю свою маму.
пс. сними курсив, пожалуйста - трудно читать.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Воскресенье, 27 Ноя 2016, 10:48 | Сообщение # 6 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Спасибо, Мил. Убрала. Я задумала свой рассказ наполовину биографичным, наполовину придуманным. Там, конечно, мама. Но и ЛГ. Я не всю правду о ней знала, но многое она мне рассказывала. Тут много реального, но есть и добавленное. Вернее -додуманное, представленное. Мы с ней были очень близки. Она была интереснейшим человеком. Я хочу это рассказать
Чуть в сторонке
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Воскресенье, 27 Ноя 2016, 20:00 | Сообщение # 7 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Маме моей посвящаю...
Глава 3. Кира.
Послевоенная Москва встретила Анну с Алькой мрачновато, но жизнь в городе уже кипела, возрождалась, обновлялась. Анна, выбравшись из деревни и немного окрепнув, очень изменилась. Мужчины обмирали от терпкой красоты чернявой казачки, и она быстро нашла себе пару. И в один из зимних холодных вечеров, когда в бараке на окраине, где жили Анна с Алькой, было особенно промозгло, к обшарпанному крыльцу подкатила большая блестящая машина. И крутая московская шишка, Зам. Самого, схватив в одну руку Анин чемодан, а на другую, согнув её крепким кренделем, посадив Альку обернулся и крикнул в душную темноту комнаты:
- Ань. Не бери ничего. Там все для вас есть!
Алька сидела молча, крепко вцепившись в мощную бритую шею. У неё мерзли ноги в тоненьких баретках, в дырку на спущенном чулке неприятно задувало и хотелось чихнуть , потому что от колючей шеи и толстого уха, покрытого пушистым войлоком, пахло чем-то острым и сладким.
Теперь Алька стала совсем другой. Вернее, с ней что-то происходило утром, когда няня открывала плотные золотистые шторы и раздвигала кружевной тюль. Из тоненького стройного тельца, свернувшегося тугим клубочком на белоснежной постельке, кто-то Альку выдергивал. Выдергивал резко, не обращая внимания на нежелание и немой протест. Алька выскакивала из своего тела и быстро пряталась за светлый комодик с нарисованными ушастыми мишками.
-Ангелина!
Резкий, неприятный голос няни - тетки с массивным туловищем и маленькой змеиной головкой в белом кокошнике (ко-кё-шнек, так выговаривала это тетка, которую велено было звать - мисс Полина) прозвучал, как удар хлыста. Алька всегда пугалась этого "Ангелина", ей хотелось посмотреть по сторонам, но потом она вспоминала, что Ангелина - это она и есть. Тогда она быстро и тоненько (как приличная девочка, а не какая-то там деревенская рвань), отвечала - "Да, мисс Полина". Каждый раз Алька боялась сказать вместо мисс - кисс. И все же несколько раз сказала.
- «Пссс, безродная», - прошипела тогда нянька почти беззвучно. Но Алька услышала и долго думала, почему "безрогая" - это так плохо...
Ангелина чинно шла в ванную комнату, где надо было намылить руки пахучим розовым мылом, а потом смотреть, как вода, хлюпая, пропадает в дырке раковины. А потом требовалось долго драить зубы жесткой щеткой, на которой оставалась красноватая пена (у нее до сих пор болели десны). А потом до горячих щек растереть лицо грубым полотенцем (это было полезно для кожи будущих девушек).
А потом надо было есть густую и противную манную кашу с пенками и вишневым вареньем. Правда, Полина посыпала её еще и тертым печеньем, и за это Ангелина прощала каше её противность.
Во дворе, засыпанном снегом, дворник уже нарядил елку, но Ангелине не разрешали к ней подходить (рано, праздник ещё не скоро). Ангелина и не подходила, но Алька!
Алька, путаясь в длинных полах нарядного пальтишка, зачерпывая блестящими калошками влажный снег, улучив минутку, когда мисс, спрятавшись за крыльцо, смолила толстую папиросу, пряча её в красном кулаке, не дыша подходила к красавице. Воровато оглянувшись, она стряхивала рукавичку, отчего та повисала на резиночке, и трогала маленького блестящего гномика. А потом домик. И белочку! И морковку. Эти блестящие штучки чуть звенели от ветерка, а елочные лапы так пахли…
- Ангелина! Ангелина, я просила вас не подходить к елке. Вы непослушная девочка, и мне придется сказать вашему папе.
Алька пугливо пряталась, а Ангелина, тяжелая и неповоротливая от своего нового пальто, которое было тяжелее, чем она сама послушно лезла, как медвежонок в нарядные санки...
***
- Дура. Смотри, как ребенка везешь, вот дура.
Алька, выпав из перевернувшихся санок, валялась в сугробе и щекотные снежинки, падали на щеки и от них было смешно,а по спине, колючими коготками пробегал холодок.. Сквозь искрящуюся от фонарей темноту, она с интересом смотрела, как уменьшается во вдруг поднявшейся пурге, широкая нянькина спина.
- Дядя, ну не кричите, пусть она уйдет. А я с вами тогда пойду, я не хочу с ней.
Но было поздно, злющие глаза уже буравили её, мисс Полина кричала и даже плевалась от возмущения так сильно, что Альке хотелось вытереть лицо.
- Ангелина, вы сегодня вели себя отвратительно и я все же скажу папе!
Огромный белый стол накрыт к ужину так, как будто каждый вечер бывает праздник. Кружевная скатерть, тонюсенькие чашки, блестящие вилочки и ножички. Их так много, что никак нельзя запомнить какую брать. Вон та с тремя рожками -зачем? Пирожки брать или рыбу? А тот крошечный ножик? А тот большой? Да еще вилка с двумя зубами, острыми и страшными …
Алька пыталась сообразить, но, со страху ничего не получалось, А ведь если перепутать, то папа так посмотрит на маму, что у Альки заболит живот и начнет щипать в глазах.
- Анна!
Папин голос режет уши и хочется их заткнуть.
- Анна! Как удалось вам, утонченной женщине, закончившей Ленинградский институт, воспитать такую дочь? Честное слово, я не понимаю, каким образом мы будем её продолжать воспитывать? Мне кажется,просто необходимо её отдать в интернат, там прекрасные воспитатели, они профессионалы, знают свое дело... Ангелине будет лучше, я на этом настаиваю.
Слово "Интернат" похоже на забор, покрашенный зеленой краской. Алька туда не хочет и плачет, тихонько, как обиженный щенок. Она уже пробовала пометить эти чертовы вилки чернилами, и тогда целый час стояла в углу, и ей не дали ни кусочка красивого шоколадного торта с зайцами. Но это не самое страшное. Плохо, что мама , когда папа ругает Альку, становится красная и потная. И тоже плачет...
- Вера Игоревна! Пожалуйста, будьте построже! Вчера Ангелина, при гостях, ошиблась в этюде. Вы получаете достаточно, чтобы хорошо выполнять свою работу, а не пить все время чай с ученицей.
Старенькая учительница музыки, сухонькая, сгорбленная, в нарядной блузке с жабо, старалась выпрямится, но спина не разгибалась. Поэтому Вера Игоревна смотрела на няньку снизу вверх, как собачка на хозяина, а мисс Полина противным голосом продолжала рубить слова, как топором.
- Хозяин сказал, что хочет отдать девочку в хорошую школу, там класс пианино очень сильный и её будут прослушивать. Не хотелось бы, что бы она выглядела так же жалко, как вчера. Будьте ТАК добры!
Нянька, как корабль развернулась и выплыла из комнаты.
Вера Игоревна стояла еще минуты три, потом повернулась к Альке и поправила жабо дрожащими ручками.
- Ах, Аля. Ну зачем же вы рассказываете ей про чай? Она так все неправильно понимает.
Алька не умела врать и поэтому вчера рассказала маме про то, как они с Верой Игоревной пьют на кухне, похожей на шкатулку, черный пахучий чай с яркими кружочками лимона, из смешных стаканов, вставленных в серебряные штучки с ручками. Вера Игоревна угощала её печенюшками - фунтиками, которые назывались "Аленки в пеленке" . И еще был шоколад, тоже Аленка, а с обертки смотрела девочка - точь в точь - Алька...
А еще с ними чай пила Кира. Но про это Алька не рассказывала маме, потому что Кира - была великой тайной её маленького сердечка.
Все это она говорила тихонько, спрятавшись в маминой комнате, прижавшись к ее шелковому халатику, пахнувшему ландышами! Противная Полина все подслушала.
" А как было бы хорошо, чтобы Полина умерла" - вдруг подумала Алька и испугалась. "Нехорошо так думать, некрасиво, я нечаянно, больше никогда не буду, честное слово", - испуганно шептала Алька дяденьке на иконе. Она уже знала его, он был не злой и всегда помогал бабушке. Надо только правильно сказать: "отче наш ижииси на небеси".
… Уже час, как они занимались и Алька очень устала. У нее немели ноги, и раз в пятнадцать минут Вера Игоревна водила её за руку вокруг круглого стола с бархатной скатертью. Алька ходила медленно и старалась провести рукой по толстым кисточкам с золотыми шариками. Ей так хотелось оторвать этот шарик и спрятать его в карман.... Но как? Будет же видно. А Алька сдерживалась.
Но главное! Главное Альку ожидало в конце. Вера Игоревна, закончив урок, накрывала клавиши кружевной попонкой и останавливала надоедливый метроном. Она гладила Альку по голове и говорила -"Молодец, девочка, ты заслужила подарок!"
Глаза у нее становились хитрые и добрые, она брала Альку за руку и вела в спальню. А там....среди пышных кружевных подушек, сидела кукла. Кружевные штанишки выглядывали из-под розового атласного платьица, на полупрозрачных ножках крошечные туфельки были похожи на цветки. А ноготки на беленьких ручках кто-то покрасил красной краской. Золотые кудри вились до самого пояса. А какие в кудрях были ленты!
Ротик чудесного создания был приоткрыт и оттуда выглядывали два беленьких зубика.
Вера Игоревна бережно поднимала куклу и, в который раз, рассказывала Альке, как Киру подарил мамочке Верочке молоденький красивый лейтенант. И что он подорвал вражеский танк. А с фотографии, над кроватью, смотрел красивый дядя с вихром из под фуражки.
Ангелина аккуратно взяла Киру и на цыпочках, изо всех сил стараясь не потревожить куклу, пошла за учительницей на кухню! Теперь они будут пить чай, а Кира будет держать в ручке крохотную серебряную ложечку.
- Вера Игоревна. Я же просила вас!
От испуга Алька выронила куклу и с ужасом увидела, как крошечная ножка треснула от удара и развалилась.
Вера Игоревна побледнела, и стала быстро-быстро собирать осколки, приговаривая – « Полина, милая, мы только что закончили, просто вот одну секунду назад, поверьте,моя дорогая»
И тут Алька не выдержала. Подбежав к няньке, она замолотила кулаками по толстому крепкому животу и заячьим голоском заверещала, как раненный зверек
- Вы дура. Вы противная дура. Вы обижаете всех людей! Я все богу расскажу. Я ненавижу вас! Дура, дурра, дура.
Слезы градом хлынули из глаз, потому что нянька со всего размаху врезала ей здоровенную оплеуху.
Не замечая боли, Алька старалась поднять,совершенно обессилившую Веру Игоревну, гладила ее, как маленькую, по трясущейся голове!
- Верочка! Игоревна! Я вам новую подарю, не плачьте. Мне папа обещал на день рождения, честное слово. Только подождите, оно в марте будет, чуть-чуть подождите.
Алька кричала и плакала, слезы попадали в рот и были горько-солеными. И она даже и не заметила, как золотистый шарик оторвался от скатерти и спрятался в ее рыжей косичке, став почти незаметным.
Чуть в сторонке
Сообщение отредактировал АНИРИ - Среда, 30 Ноя 2016, 20:49 |
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Воскресенье, 27 Ноя 2016, 20:02 | Сообщение # 8 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Маме моей посвящаю...
Глава 4. Пе'тро
...Скрипучий пол раздражал Гелю больше, чем ржавая раковина в замузганной ванне, ей все время казалось, что из пыльных щелей, между давно некрашеными досками, выглядывают крысиные морды. В темном, освещенном тусклой лампочкой коридоре было пусто и прохладно. Соседи уже легли, а Геля, крадучись, быстро - быстро прошмыгнула в туалет.
То что с ней сегодня случилось, было и противно и стыдно. Геля знала, что это случается со всеми, но не в двенадцать же... И что делать теперь с этим жутким комком ваты?
Геля сидела на унитазе и тихо всхлипывала.
- Чего ты там хнычешь? Выходи, не одна здесь.
Нежный, ломкий голос, знакомый аромат. Мира! Ну кстати, как всегда! Дочка маминой подруги вызывала у Гели кучу разных, абсолютно противоположных чувств. Нежная, даже эфемерная, вечно одетая в какую - то дурацкую одежду, типа расшитого розовыми кружевами белого пальто, Мира казалась пришелицей с другой планеты. Ухоженные локоны натуральной блондинки, голубые глаза и крохотный носик делали её похожей на дорогую куклу. Запах духов, украшения, тон голоса и плавные движения павы вызывали и желание понасмехаться и ощущение зависти.
- Что там у тебя?
Геля понуро выползла из туалета, и Мира, каким то чудом все поняла.
- Радуйся, дурочка. Теперь все мальчики в классе на тебя глаз положат. Они, как псы, это нюхом чуют.
- Да ну тебя! Геля покраснела и отвела глаза - Ты все только об одном. Стыдно слушать, а еще комсомолка!
Мира крутанулась на одной ножке, разметав ухоженные локоны и хохотнула.
Она жила с мамой, вернее - мама жила для нее. Мать работала одновременно на трех работах, Готовила, стирала,мыла, убирала, шила, делала одновременно сто разных дел, приползала домой на карачках,была худой, даже изможденной, но жилистой. Зато Мира ни в чем себе не отказывала. Она ходила к учителям и иностранного и музыки, писала акварелью и обожала патлатых художников в беретках. Художники тоже обожали Миру, приходили к ней пожрать и дарили акварель. Мира складывала акварель,как бревна у двери своей комнаты,. Наверное на черный год или для растопки. Правда, холстами никто и никогда ничего не топил, но выбрасывать не решались. Все же живопись
- Ладно, иди учи уроки, гадкий утенок. Зайди ко мне вечером, я тебе расскажу чего с этим делать.Мать молчит небось, думает,что у пионерок ТАМ - только сила воли...
Геля (теперь мама так звала Альку, стараясь угодить своему новому мужу, утонченному и капризному, как гимназистка) и вправду была гадким утенком. Тоненькая девочка растворилась в неуклюжем и даже громоздком теле. " То ли недоросль, то ли переросток" - смущенно посмеивалась мама, перешивая очередное платье из своего ношеного, потому что предыдущее, сшитое всего три месяца назад, неприлично вздергивалось над острыми коленками.
Две толстые и длинные рыжие косы Анна сворачивала Геле тугими колёсами, отчего получалась странная, баранья голова и завязывала все великолепие двумя пожухлыми тряпицами. Черные туфли - боты без каблука делали ноги короткими и толстыми, они выглядывали из-под длинного темного, в белый горох платья. Да еще сутулые плечи (Геля сутулилась,стараясь хоть немного спрятать не по времени выпячивающуюся грудь).
Но главное, самое неприятное, это было лицо. Геля с отвращением смотрела в зеркало, втихаря от мамы приткрывая тяжеленную дверь здоровенного шифоньера, наследство папы-Зама. Оттуда, из неверных глубин, на нее глядела безресничное создание, с белой, как сметана, кожей, покрытой россыпью мелких противных веснушек. Немного спасали дело пухлые губы , но они были вечно обветрены, как два шершавых пельменя, потому что Геля имела неприятную привычку вечно их облизывать. Глаза тоже были ничего, травянистого оттенка, но ресницы! Их не было! Вернее они были и даже длинные, но их было совсем не видно из-за мерзкого и блеклого рыжего цвета.
У своим тринадцати Геля уже забыла про богатую и нарядную Ангелину. Папа умер, из особняка мать поперли сразу, и хорошо, что дали крошечную комнатку в тесной коммуналке. Утонченная Анна сначала очень страдала, стирая белье в обшарпанной ванне и развешивая его на виду в общем коридоре, покрытом масляной краской мутного коричневого цвета. Но жизнь шла, и оказалось, что в этом аду, совсем рядом, живут замечательные люди, которые как-то сразу подхватили двух потерянных девчонок и не дали им пропасть.
Евдокия... Замученная, одинокая женщина тянула избалованную дочь, но радостный, любопытный характер ничем было не уничтожить. Она сразу взяла шефство над Анной, устроила на работу, следила за Гелей, кормила, обшивала. Дружбу с Анной, крепкую, настоящую, преданную, честную они пронесли через всю жизнь,. Правда Анна все же обманула ее...Ушла... на двадцать лет раньше.
Раневские...Лидия и Вацлав. Интеллигентнейшая семья, неизвестно как угодившие в "этот вертеп". Лидия, выпав из привычной среды, ожесточилась, приземлилась, окрепла что ли. Пожелтели кружевные оборки нарядных кофточек, стоптались носочки лакированных туфель и притухли лучики от шикарных брошек чешского стекла, но привычки! Привычки Лидия менять не собиралась, и по прежнему, Вацлав по утрам кушал тоненькой серебряной ложечкой яйцо всмятку, или гурьевскую кашку.
Геля, с ненавистью давившая по краям тарелки жесткие комья пшенки на воде, с интересом, искоса наблюдала, как Вацлав выламывает с поверхности рыже-масляной манки ломкие хрустики леденцово застывшего сахара, и откладывает на блюдечко с поджаренными тоненькими ломтиками белого хлеба. Геля тщательно отводила глаза, но они сами косили в сторону этого блюдечка, и ничего нельзя было с этими глазами поделать. Правда, блюдце никогда не исчезало вместе с остальной грязной посудой. Забывчивая Лидия была неисправима и никак не могла про него вспомнить... И только, к вечеру, быстро хватала его, чисто вымытое, стоявшее с краю, у раковины, рядом с чистыми сковородками и кастрюлями.
- Геленька! Позвольте угостить Вас кусочком пирожного. Я пекла его сама, по рецепту своей мамочки. Вам понравится, я уверена, а пожелаете, я вас обучу...
Пирожное было таким.... Две тонюсенькие пластинки, хрустящие, нежные, полупрозрачные, сделанные из каких-то ароматных крошечных семечек, соединялись между собой субстанцией, сотканной ангелами из воздушности весенних облаков. А сверху - два лепестка ...
Геля чувствовала, что слюна едкая и сладкая просто душит ее и она ничего не может с ней поделать. Глаз было не оторвать и Геля приостановилась.
- А...все просто, детка. Там кунжут и сливки. Немного хорошего яйца и розовая настойка. Попробуйте, не стесняйтесь...
Геля протянула дрожащую руку, но сзади хлопнула дверь и кто-то резко отдернул девочку
- Лидия. Нам всего достаточно! Геле нельзя сладкого, оно ее полнит. Вы видите, она и так не может натянуть ни одно платье! Мне стыдно в школе, такое чувство, что мы пошлые хапуги. Геля, я тебе не разрешаю!
Геля отдернула руку и в горле стало горько и горячо. И стыдно...
- Не ной. Еще не хватало нам, как бедным родственницам, подачки принимать. Вон, баба Пелагея масла передала свеженького. Хлебушка тоже, сама пекла. Так что, давай ка, я тебе лучше всякого пирожного сейчас сварганю.
Мать отрезала толстенный кусок серого пахучего хлеба, такого мягкого, что, казалось, он дышит, намазала его маслом и сверху плюхнула целую ложку только-только начавшего застывать меда. Геля стояла, надув губы.
-Давай-давай. Не каждый день у нас такая-то еда с тобой. И налила дочке здоровенную кружку чая из старого закопченого ковшика, чайника у них не было.
Мед таял, смешивался с маслом и янтарными каплями тек по рукам. Геля слизывала их, и тихонько всхлипывала про себя. Было так вкусно...
- Геееель... Иди сюда...
В темном коридоре не было видно не зги... Но, в отсвете маленького окошка под потолком, Геля увидела тень, сутулую и вихрастую.
Петро! Опять!...что ему надо?
Петро был и счастьем и наказанием Раневских. Сын родился поздно, после войны, долгих голодных лет ожидания, желания иметь детей и страха. Ему было еще только тринадцать, но большое неуклюжее тело созрело рано, гораздо раньше чем надо. А вот остальное...запоздало. Сначала ничего не указывало на беду, но в три года Петро еще не научился сам держать ложку. И когда все стало ясно, надежды уже не осталось...зато осталась любовь. Лидия обожала сына и волчицей бросалась на каждого, кто осмеливался хотя бы просто косо посмотреть в его сторону...
... Гееееля. Смотри что у меня есть....
Геля, в темноте натыкаясь на подвешенные велосипеды и корыта, пробралась к мальчишке, развернула его так, чтобы отсвет падал точно на них.
... Ну?
Петро протянул ей тарелку. На тарелочке, все помятое и изломанное, но от этого не менее желанное, лежало оно...пирожное...
Совершенно не понимая что она делает, вечно полуголодная девочка схватила и одним всхлипом -втягом втянула его в рот. И тая от наслаждения вдруг почувствовала, что Петро, неуклюже обхватив ее сзади, схватил за грудь и лапает, быстро, жадно, как то по собачьи дыша и всхрипывая.
Геля резко развернулась и толкнув его изо всех сил, вывернулась. Петро упал и ударился головой о край кованого сундука.
Дверь комнаты Раневский распахнулась. Лидия, с белым как бумага лицом, бросилась к сыну.
Все что происходило дальше, Геля помнила плохо. Милиция, суд, стыд. Петро долго лежал в больнице, плохо и трудно поправлялся. Лидия похудела в три раза, на всех слушаниях обвиняла Анну за плохое воспитание дочери - конечно, выманить больного мальчика, заставить принести пирожное, а потом попытаться его развращать, чтобы он принес еще...
Геля молча смотрела и слушала. Она ни слова не сказала о том, что произошло в темном коридоре. Она не оправдывалась и ничего не отрицала. Обвинять больного маленького мальчика казалось ей кощунственным и подлым. И только, когда прозвучало слово "Интернат", похожее на зеленый, длинный и глухой забор, Геля тихонько заплакала.
- Прекратите.
Старая, прямая, как палка, седая и строгая судья стукнула молоточком.
- Все, что произошло, чистая случайность...
Геля слушала долгую речь судьи, ничего не понимала, и только чувствовала, что она то краснеет, то бледнеет, ее бросает то в жар, то в холод. Ей казалось, что сухое, как пергамент, лицо то отдаляется, то приближается, голос звучит то звонко, то глухо. И вдруг, застучали молоточки в висках, стенка прыгнула прямо на нее и стемнело.
Суд постановил оставить Гелю с мамой.
Петро выписали, он стал еще толще, и безумие еще глубже утянуло его в свою трясину.
Но Геля каждый день приходила к нему, сначала втихаря, потом с разрешения Лидии. Она листала ему огромную азбуку и читала сказки. Гладила по огромной потной голове и поила с ложки маминым компотом. Они вместе ходили гулять и долго бродили по заснеженным улицам. Геля следила, чтобы у мальчишки не падали варежки, крепко держала за руку, так чтобы косолапые ноги не разъезжались и дурачок не упал.
Она чувствовала к нему какую-то странную нежность. Эта нежность поселилась в ее сердце и теплым комочком согревала ее каждый раз,когда она видела какого -то малыша.И особенно, если этот малыш страдал.Тогда боль резала ее сердечко, никогда не оставляя его равнодушным...
- Геля, Петро, домой, темнеет уже. Обедааать...
Лидия, постаревшая, подурневшая, смотрела в окно и махала им рукой. Геля помахала в ответ, взяла дурачка за руку и повела к крыльцу.
Она не испытывала к ним ни вражды ни обиды, наоборот. Только жалость. Только желание помочь.Только любовь.
Они шли по заснеженному, темнеющему двору, поддавали валенками льдинки и Геля тихонько играла в кармане маленьким, пушистым синим шариком, невесть откуда взявшимся...
Чуть в сторонке
Сообщение отредактировал АНИРИ - Среда, 30 Ноя 2016, 20:51 |
| |
| |
| Ла-Ра | Дата: Понедельник, 28 Ноя 2016, 14:41 | Сообщение # 9 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 3378
Статус: | Цитата АНИРИ (  ) Часть 1. МАСТЕР МЕРЫ
Ир, классно! Мораль вывела, всё зримо описала. Мастера, помещение... Картинки яркие.
Но, снова попадаются повторения.
Цитата АНИРИ ( ) Она блестит, начищена до блеска.
Цитата АНИРИ ( ) Он, почему- то, из совершенно другого материала, как будто из присланного из другого мира, материал похож на сталь.
Кроме повторяющихся слов, здесь лишнее "как".
В принципе, это всё мелочи. Если что, хороший редактор их бережно поправит.
От себя не убежишь...
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Понедельник, 28 Ноя 2016, 20:09 | Сообщение # 10 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Дальше мне труднее будет
Чуть в сторонке
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Вторник, 29 Ноя 2016, 09:43 | Сообщение # 11 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Маме моей посвящаю
Глава 5. Родительская
- Алюсь! Ну пошли, давай, хватит уже! Красава!
Под окном, в бело-розовом отсвете отцветающих яблонь, нетерпеливо и упруго вздрагивая, всем сильным точеным телом, будто застоявшийся конь, стоял Борька. Он зажал в зубах цветок яблони, и, глядя в отражение в стекле, поправлял темно-русые, волнистые пряди, растрепанные свежим ветерком.
- Там Толик уже матерится. Ждут тебя все, сколько можно-то?
Аля последний раз вертанулась перед стареньким мутным зеркалом и осталась довольна. Не зря она всю ночь строчила на бабушкиной машинке, мастеря себя юбку -колокол из замечательной занавески, найденной в комоде. Туго стянула поясок на талии. Теперь надо было подобрать кофточку. Ну это много времени не займет, кофточки у нее всего две - одна старая, серая, вроде как пыльная от прожитых лет, с растянутыми плечами, которую ей отдала мать, а вторая- беленькая, шелковая, с атласной вышивкой. Эту красоту с барского плеча кинула Мира. На груди, правда, желтело пятно, но Евдошка мастерски вышила нежнейшую розу, и теперь кофточка была Алиной гордостью.
Прыгая то на одной ножке, то на другой, на ходу натягивая тапки, Аля проскочила через темную мрачную кухню, мимо резных сундуков и мушиного гула, выскочила в сени, с трудом открыла тяжеленную дверь и зажмурилась от яркости и сияния синего неба, белых цветущих яблонь и зеленой до рези в глазах травы. Она только вчера приехала на каникулы к бабке с дедом, и еще не отвыкла от приглушенных красок Москвы.
- Фььиииии, присвистнул Борька. Не хрена себе...
Два года он не видел сестру, забыл уж, как она выглядит. А вчера, с поезда, прибывшего в ночь, он снял совсем другую девчонку. Та была незаметная какая-то, в наспех повязанном платке и бесформенной кофте. Она стояла на перроне наперекосяк скрючившись, потому что руку ей оттягивал квадратный чемоданище...
"Мышь!" - Подумал парень. "Что с них взять, с городских. Нескладная лупоглазая рыжуха, закаканная веснушками..."
Борька знал толк в девках! К своим девятнадцати, он был не любитель, а почти профессионал! В начисто вылизанной комнате, на выбеленной до голубизне стене висел собственноручно выписанный лозунг - "Всех девок не пере.... Но надо к этому стремиться". Мать постоянно стаскивала листок, рвала его и ругалась, но Борька хитро поводил идеальным усом, чуть усмехался и листок появлялся снова, краше прежнего.
Он еще раз глянул на сестру. Не вскользь, как раньше - внимательно и не торопясь оглядел.
- Ну ты даешь! Красивая становишься,
Аля стояла на крылечке и солнце насквозь пронизывало тоненькую одежду, обрисовывая контуром стройное тело. Лучи путались в тугих рыжих завитках, выбившихся из толстенной косы, небрежно кинутой на грудь, и загораясь от них золотым огнем, искрили. Коса была потрясающей. С руку толщиной, перекинутая через плечо, она доходила почти до колена. Нежная алебастровая кожа, как у всех рыжих (да еще чуть похлопанная рукой, потертой о побеленную стенку, чтоб скрыть чертовы веснушки), пухлые розовые губы. Тяжелые, темно золотые ресницы не портили, вот только брови... Брови Аля неумело подрисовала закопченной щепочкой.
Брат внимательно посмотрел и нахмурился.
- А ну! Пошли!
Он потащил сестру к умывальнику и заставил смыть красоту. Брови смывались плохо, их пришлось драить серым вонючим мылом, и на их месте образовались розовые полоски.
- Во! Так сойдет. А то как б....
Аля вздернула плечом, скинув руку брата, обиделась было, но обида моментально прошла, потому они уже вышли за ворота. А за воротами, на широкой деревенской улице, промытой весенними дождями, заметенной до белизны лепестками отцветающих вишен и яблонь, было здорово. Уже прошла Троица! Настала родительская! Праздничная деревенская толпа , мужики, бабы , многие еще по привычке, по - казачьи разодетые, шли на кладбище поминать своих. Шли весело, несли букеты и венки, смеялись, переговаривались. Дядька Коля захватил гармонь и по улице неслись залихватские мелодии.
Дети носились, как стрижи, на низком бреющем полете, сбивая всех, кто не успевал увернуться.
Аля гордо шла по улице в сопровождении трех здоровенных ребят. Борька из братьев был самым красивым. Стройный и плечистый, породистый как конь, он хитрющими глазами с поволокой стриг по сторонам, не пропуская ни одной юбки. Он раздувал тонкие ноздри и лениво жевал веточку. Анатолий, полный и приземистый парень был много старше. Он уже казался совсем взрослым, уверенным таким, состоявшимся, еще бы, студент Саратовского университета. Но, самым любимым братом у Али был Иван. Черный, худой, вечно сутулящийся, похожий на майского жука, он был шубутным, веселым и очень добрым. Каких только шалостей они с ним не устраивали, как только не баловали. И им все сходило с рук. И сейчас, они весело шагали по улице, крепко держались за руки и хохотали. Им все было радостно - солнце, зелень, яркая голубизна неба и сухой степной ветер, наносящий запахи полыни.
На кладбище было людно, как на базаре в воскресный день. Аля никогда не видела такого, ей было и странно, и здорово и, как-то щемяще - грустно смотреть на цветные пятна, украсившие пологие зеленые склоны огромного старого прибежища мертвых.
Каждая семья, немного посидев на покосившихся лавочках внутри оград, посыпав пшена, положив конфеты и печенье, поджигали свечки, ставили их и уходили на склон. Там, на склоне, расстилали одеяла, располагались, доставали нехитрую еду и заветную бутылочку. И сидели долго, пока солнышко не начинало клониться к закату, поминали, вспоминали. И никто не напился, Аля не видела пьяных.
От группке к группке шли церковные певчие. Глубокие мужские голоса звучали торжественно и печально. Среди них был и дед, его голос Аля выделяла сразу среди других голосов, низкий, бархатистый,теплый. В нем было особой грусти, было соприкосновение, проникновение, скорее в чужие сердца, в чужие души. У каждого певчего в руках была небольшая холщовая котомка, в нее люди кидали карамельки, пахучие мятные пряники, ломкие печенюхи с печатками. Аля потом еще долго доставала из черного сундука с тяжеленной крышкой, то скрипучий пряник, от которого целиком отскакивала вкуснущая мятная корочка и таяла во рту холодящим сахарком, то карамельку. Карамелька была подтаявшей, она распадалась еще в руках, и из нее вытекало сливовое варенье…
Обратно Аля с братьями шли медленно, не спеша. Она чувствовала, что ее душа наполнена чем-то настоящим, добрым, вечным. Это было страшно расплескать. Ребята молчали, но молчание было не тягостным, светлым, радостным. А на небе, там, в темнеющей высоте, под темно-розовыми облаками что-то нежно переливалось всеми цветами радуги, округлое, почти прозрачное, невесомое. Похожее на маленькие воздушные шары...
- Алюсенька, детка моя золотая, бабка постирала, иди.
Дед стоял посреди двора и что – то мешал в огромном рыже – медном тазу, крепко установленном на самодельный очаг белой выструганной палкой.
Аля подскочила к деду, и увидела тарелку полную пышной розовой пены.
- Ух! Вишневое. Мое любимое!
Дед дал ей ложку и она зачерпнув пополнее, засунула ее в рот.
- Вот, коза ведь этакая. Сейчас вот нахватает мынтриков, вечерять с нами не пидэт.
Баба Пелагея стояла сзади и укоризненно качала головой, уперев руки в боки. Большая, в темном платье до пят, в черном фартуке, в платке, повязанном назад так, что он опускался до самых бровей, она казалась суровой. Но Аля то знала...
- Я то ведь и хлиб седни испекла, и молока свежЕнького поставила, и сливок. Бери таз, иды уже, чумака Московская.
Аля схватила таз, полный тяжеленного белья, разместила его на круто выгнутом бедре, как учила бабка, и медленно, стараясь особо не колыхаться, пошла через огород к реке.
Вдоль дорожки, разделяющей огромное картофельное поле, лежали здоровенные тыквы, такие, что на них можно было сидеть.
Аля присела на одну из них, покачалась, как в детстве. Предвечерний воздух пах флоксами и медом, на тяжеленных головах склонившихся чуть ли не до земли подсолнухах копошились воробьи.
- Эх. Не уезжать бы отсюда никогда.
Немного посидев, Аля опять подняла свой таз и пошла на реку.
Под черемухой, на соседских мостках, далеко уходящих к воде, среди согнувшихся ивовых кустов, она долго и с наслаждением полоскала белье, смачно плюхая его в черную воду.
А потом, спустившись по лесенке, плыла на спине по тихой воде, глядя как опускается за лес огромное рыжее солнце и стрижи чертят в небе тонкие прямые линии
Чуть в сторонке
Сообщение отредактировал АНИРИ - Вторник, 29 Ноя 2016, 13:29 |
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Вторник, 29 Ноя 2016, 09:44 | Сообщение # 12 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Наверное, это все же главы. Не части.
Чуть в сторонке
|
| |
| |
| МарЗ | Дата: Вторник, 29 Ноя 2016, 17:04 | Сообщение # 13 |
 Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 9497
Статус: | Ира! Я все прочитала, вот это конечно то, что нужно) Это главы, сложатся в хорошую повесть, пиши до конца и печатай, это будут читать!)))
Марина Зейтц.
Моя авторская библиотека
Организатор обучающих конкурсов на сайте СП
Член Союза Писателей России
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Вторник, 29 Ноя 2016, 17:50 | Сообщение # 14 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Спасибо МарЗ, я попробую . Посмотрим что из этого выйдет.
Благодарю, что прочла
Чуть в сторонке
|
| |
| |
| Ла-Ра | Дата: Вторник, 29 Ноя 2016, 17:57 | Сообщение # 15 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 3378
Статус: | Цитата АНИРИ ( ) Глава 2. Оранжевый шарик
Ир, читаю с удовольствием, но не всё разом.
От себя не убежишь...
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Вторник, 29 Ноя 2016, 21:44 | Сообщение # 16 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Маме моей посвящаю
Глава 6. Лачо
"Аль... " - Сашок смотрел куда-то в сторону - " Аль. Ты можешь позвать Раису?"
-"Кого?" - Аля изумленно смотрела на парня- "Кого?"
-Что ты спрашиваешь, вроде не знаешь? Придуряешься?
Сашок грубил, это было ненормально, странно, и Аля присмотрелась к нему повнимательнее. Веселый парень, с внешностью доброго великана, был самым сильным, и наверное самым безобидным в деревне парнем. Его всегда можно было попросить о любой помощи, с уверенностью, что он не откажет. Огромные руки не боялись никакой работы и не было работы в селе, которая бы была ему не по силам. Девки таяли, как рафинад, строили глазки, в клубе первыми приглашали его танцевать.
Но, в последнее время он стал каким-то другим, отстранился как-то от друзей и родных. Все время думал о чем-то, нервно, нетерпеливо и равнодушно выполнял свою работу и каждый вечер куда-то уходил. Совсем перестал бывать в клубе.
... Аля вытаскивала ведро из колодца, с трудом перебирая руками по толстой влажной цепи. Она всегда любила смотреть, как оно поднимается из черной глубины, как будто проявляется фотопленка и вода ртутно подрагивает в первом солнечном луче, попавшем внутрь. Но тут было не до этого, Аля вздрогнула и разжала руки. Цепь с металлическим лязгом начала разматываться все быстрее и быстрее, и ведро плюхнулось в воду.
"Раису?" - Аля резко развернулась, схватила Сашка за руки и встряхнула. -" Ты с ума сошел?"
Рая была известной личностью в деревне. Рожденная в оседлой цыганской семье, цыганка по крови, она с детства отличалась от остальных цыганчат. С жадностью училась, почти никогда не ходила с матерью побираться. Заплетала толстые жесткие черные волосы в две косы и не носила ярких цветастых юбок. Строгая, странная, молчаливая, девушка была очень красива . Красота ее была не грубой, как у большинства представительниц ее народа, а нежной и трогательной.
Но то, что она ведьма, никто не сомневался. Сколько деревенских парней сходили с ума, бросали все, уезжали в город, только бы забыться, убежать от этого наваждения.
"А Микола зовсим здурел из-за нее, сучки. Вона запил, что свыня", - шипели тетки в хлебном, складывая в авоськи буханки.
- Саш, милый! Ну зачем она тебе? Ты же знаешь, бесполезно. Она не выйдет к тебе, она ни к кому не выходит. А выйдет, так совсем плохо. Ведь приворожит.
Аля сама не верила, в то что говорила, но все таки, это был агрумент.
- Вон смотри, Тоня как смотрит на тебя, такая девчонка. Ну что ты, в самом деле?
- Раиса уезжает завтра в Саратов. В медучилище едет учиться. Я за ней поеду, как хотите. Мне без неё не жить! Вызови, богом прошу. Наври чего. Скажи, кофту пошить там...или погадать. А я у тебя посижу, за печкой. Приведешь, я выйду. Там разберемся.
-Дурак ты, Сашка. Хуже ж только сделаешь. Ну ладно. Мне не трудно.
Аля побаивалась заходить к цыганам, но часто, когда уже темнело, отодвигала ситцевую занавесочку на маленьком окошке своей комнаты. Окошко выходило как раз на цыганский двор, в этом месте дед еще не заменил покосившийся плетень на новый крепкий забор и поэтому, сквозь редкие повисшие ветки старых вишен, ей было хорошо видны соседи.
Там, в сгущающихся сумерках, яркое пламя костра казалось нереальным, призрачным, зыбким. Аля знала, что старая цыганка ест только на воле, на воздухе, поэтому ужинать все собирались на дворе. Аля не могла отвести глаз от собравшихся тесным кольцом, людей. А еще песни, томные, страстные, колдовские! Да четкий силуэт высокого, чуть сутулого парня, с гривой кудрявых волос... Лачо.
Аля давно была знакома с цыганятами. Тогда еще Лачо, будучи совсем небольшим пацаненком , крепким как орех, смуглым и нагловатым, затаскивал малышку на свой двор, показать утят. Утята только вылупились, у них были мяконькие лапчатые ножки и нежное тельце, похожее на пушистый плюшевый шарик. Алюся, с восторгом схватила одного, самого малюсенького, и сжав изо все силенок поднесла к лицу поцеловать. Восторг был таким сильным, что Алюся сжимала и сжимала кулачок, пока крохотный клювик лопаткой не открылся и желтенькая головка не свесилась набок. Алюся ничего не поняла, утенок стал каким-то ненастоящим, тряпочным. Она начала трясти его, как будто хотела завести заводную игрушку, но ничего не получалось. Подскочил Лачо, выхватил утенка и быстро закинул его за сарай.
Алюся заревела. Слезы градом лились, горе было таким огромным, что мир посерел и погас.
.... Цыганка-мать, тогда еще не старая, мощная, смуглая до черноты, но яркая, как жар-птица в своих юбках и огромных тяжелых монистах, зашла в их двор. В руках она держала дохленького утенка. Баба Пелагея быстро затащила Алюську в дом и закрыла за ней дверь.
- Чего тебе, Шанита? Девочка нечаянно задавила, чего ты хочешь?
Бабка могла на удивление правильно говорить по-русски, но чаще все же говорила на малороссийском, мешая украинский и русский говор.
- Так брильянтовая! Я утенка тебе принесла, показать. Мне что делать скажешь? У меня вон дети голодные, я утят этих с последних денег выкармливаю, а твоя задавила. Плохо, алмазная. Решить надо чего.
Пелагея молча пошла в дом, и через две минуты выскочила. В старом решете она несла пять цыплят.
- На! Держи!
Шанита взяла решето, поцокала языком довольно и улыбнулась.
- Давай девчонке твоей погадаю. Все скажу. Всю жизнь её вижу. Денег не возьму. Там есть чего сказать, жизнь яркую проживет, звезда у нее за спиной так и светит. Слепит!
- Иди, иди. Гадалка чортова! Нехристь!
Тут Пелагея погорячилась, Шанита исправно ходила в церковь, но уж больно жаль было цыплят...
...Аля целый день была сама не своя. Все что она не делала, валилось из рук, она не замечала времени и думала только об одном. Лачо...Ей и хотелось этого до странного ощущения сладкой боли где-то внутри, и страшно было идти к цыганам.
Наконец, отнеся ведро с теплым, аж парящим молоком в сени и постирав в прогретой воде марлю, Аля собралась. Еще не начало темнеть, но близкое ощущение теплого, ласкового вечера появилось, сгустились запахи цветов и близкой воды.
Она задумчиво посмотрела на себя в зеркало...Ну и что? Расхристанная коса, замурзанное старенькое платье. Ноги в цыпках и серые от пыли. В деревне все время была такая пылюка от прогретой на горячем солнце серой плодородной земли. По пыли было здорово бегать, ноги проваливались в теплое нежное облако почти до щиколоток, а сзади поднимался пушистый хвост. А когда шел дождь....
Аля тряхнула головой и решила ничего не делать со своей внешностью, только пригладила рыжие волны, выбившиеся из косы и смыла пыль с ног.
Тяжелая калитка была не закрыта, в цыганском дворе никого не было, только куры что-то лениво клевали в лысых ошметках муравы и Полкан, свернув хвост колечком, дремал на цепи у конуры.
-Рая! - Не очень уверено позвала Аля, вдруг охрипшим и дрожащим голоском.
"Да в конце концов! Чего я боюсь то!", вдруг зло полумала она и уже громче крикнула -,,,Рай! Выйди на минутку!"
Никто не отзывался.
-Уйти быстрее! - спасительная мысль резанула, - быстрее, пока никто не видел!
Но, тут же обвинив себя в малодушии, передумала:
- Нееет уж! Раз пришла!
Она подбежала к резным дверям огромного дома и потянула их на себя. Двери поддались...
В темных прохладных сенях пахло какой-то травой и было темно. На ощупь, перебирая руками по гладко выкрашенной стене, Аля толкнула еще одну дверь и оказалась в коридоре.
В длинном и узком коридоре не было так темно, в него проникал тусклый свет, и он, казалось, тянулся бесконечно. Лишь где-то а конце был виден солнечный луч, откуда то проникающий неожиданно и ярко и в нем плясали пылинки.
Аля пошла по коридору, выстланному пушистой цветной дорожкой. По бокам все время открывались маленькие, как спичечные коробки комнатки, выстланные по полу, стенам, и похоже даже потолкам, разноцветными яркими коврами.
-Рай -, опять неуверенно и хрипло, позвала Аля, - ты дома?
Никто не отвечал. Аля дошла до конца и вдруг очутилась в огромной светлой комнате. В ней тоже везде были ковры, только уже нарядно-светлые, легкие. А посередине стоял огромный стол и красивые резные стулья. И патефон, новый, шикарный, дорогой. Но больше всего потряс Алю телевизор, гордо стоящий на высокой тумбе. Экранчик правда был маленький, но толстая, выпуклая линза увеличивала его в разы.
Аля никогда не видела телевизора, только слышала о нем от подружек. И, на цыпочках подкравшись поближе, стала искать, где включить!
-Бахталэс, пшан. Мишто явъЯн!* - Вкрадчивый мужской голос прошептал почти над ухом. Лачо! Аля вздрогнула и попыталась убежать.
Он держал ее крепко, руки были горячими и жгли плечи, но Аля рванулась, высвободилась и понеслась по коридору к выходу.
Бросившись на дверь всем телом, вывалилась сначала в сени, потом на двор и, распугав кур, отчего они хлопая крыльями бросились врассыпную, вылетела на улицу.
-Христос с тобой, окстись! - Баба Пелагея отпрянула от нее, как от чумы и перекрестила. Куды ж тэбе, скажену?
- Я уток пойду заберу, поздно уже, темнеет.
Аля понеслась через огород к реке и только там, на берегу, чуть успокоилась.
Утя, утя, утя - раздавалось со всех сторон в густеющей тишине берега...
-Утя, утя, утя - закричала и Аля, чувствуя, как постепенно утихает бешеный темп рвущегося из груди сердца
* - привет, сестра. Добро пожаловать
Чуть в сторонке
Сообщение отредактировал АНИРИ - Вторник, 29 Ноя 2016, 21:53 |
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Вторник, 29 Ноя 2016, 21:55 | Сообщение # 17 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Цитата Ир, читаю с удовольствием, но не всё разом.
Надоедает быстро?
Чуть в сторонке
|
| |
| |
| ilchishina | Дата: Среда, 30 Ноя 2016, 04:06 | Сообщение # 18 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 5212
Статус: | Ира,пришла по ссылке и зачиталась! Понравилось!!!
"Счастье не пойдет за тобой, если сама от него бегаешь."А.Н.Островский
--------------------------------
С уважением. Зинаида
|
| |
| |
| Ла-Ра | Дата: Среда, 30 Ноя 2016, 07:13 | Сообщение # 19 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 3378
Статус: | Цитата АНИРИ ( ) Глава 3. Кира.
Ир, как же трогательно! Читаю и всё время хочется тебя отругать, за то, что упираешься "Проза это не моё". В десятый раз - твоё, однозначно!
Цитата АНИРИ ( ) Надоедает быстро?
Нет, что ты! У меня времени так мало, а сделать надо так много, а читаю я так медленно, с чувством, с интонациями... В общем, сама понимаешь.
Прибегу вечером!
От себя не убежишь...
|
| |
| |
| Ла-Ра | Дата: Среда, 30 Ноя 2016, 20:29 | Сообщение # 20 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 3378
Статус: | Цитата АНИРИ ( ) - Алюсяяяя.
Цитата АНИРИ ( ) Обедааать...
Кстати об интонации. А ну ка, потяни буквы 
Цитата АНИРИ ( ) Раневские...Лидия и Вацлав. Интеллигентнейшая семья, неизвестно как угораздившая в "этот вертеп".
угодившая
От себя не убежишь...
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Среда, 30 Ноя 2016, 20:46 | Сообщение # 21 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Гг. Пошла править
Чуть в сторонке
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Среда, 30 Ноя 2016, 22:52 | Сообщение # 22 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Маме моей посвящаю
Глава 7. Шахиня...
Зима пришла в Москву сразу, как будто в мутно-пыльном полусыром зале вдруг резко и неожиданно подняли занавес . Москвичи очнулись от дремы долгой и мокрой осени, как сонные зрители партера просыпаются от режущей вспышки света мощных прожекторов.
Замоскворечье по самые крыши еще оставшихся небольших домиков утонуло в сугробах, и чтобы выйти из Гелиной двухэтажки, приходилось долго дрыгать дверь, занесенную снаружи. Дворники-татары встречали ее поутру веселыми гортанными приветствиями, настроение было прекрасным, и Геля, легко преодолевая наледи, колдобины пока не вычищенного двора выскочила на улицу.
Сонная Москва еле-еле шевелилась и морозном звенящем воздухе слышались только трамвайные гудки и ленивая перекличка редких машин.
По узким, скользким улочкам неуверенно полз ранний народ, дул достаточно сильный ветер и в воздухе пахло снегом. Прямо перед Гелей, с трудом сдерживая широкий шаг длиннющих ног, шел человек-гулливер в длинном пальто с пыжиком и мохнатой шапке с опущенными ушами! Человек тащил на веревочке шарик. Шарик был с ножками в блестящих галошках, он пытался оторваться от веревочки-шарфика и протяжно гудел
- ыыыыы. Ыыыыы!! Ыыыыыыыыыы.
Геля поравнялась с шариком, когда он вдруг поскользнулся и было шлепнулся на толстую попу, но повис на шарфе! Гул перешел в рев и Геля помогла Гулливеру оторвать его шарик от снега.
--Извините.
Лицо Гуливера оказалось неожиданно молодым, а глаза смеющимися и добрыми.
- Вы так тащите его, не удивительно, что он падает.
- Девушка, я сам понимаю. Но опоздываю так страшно. Если бы вы знали КАК страшно я опаздываю. А ведь сегодня решается моя судьба!
Геля посмотрела на гудящий шар. Он поднял мордочку вверх и оказалось, что у него есть красные, как яблоки щеки, короткий розовый нос, и круглые горошинки-глазки.
-А куда вам его?
-Так вон! Четыре остановки на трамвае, а дальше пешком! Там садик, может знаете, рядом с педагогическим училищем?
-знаю, конечно! Я там учусь...
Глаза Гулливера еще ярче загорелись и он неуверенно сказал:
-Может?
- ну ладно. Помогу. Давайте свое чудо.
Геля перехватила шарф, шарик принял свое исходно-обреченное положение и продолжал гудеть
ыыыыыы. Ыыыыы...
....
Выйдя из трамвая и перехватив мальчишку за теплую лапку в вязанной варежке, Геля не спеша пошла по тропинке через сквер к саду.
-Тебя как зовут?
- Васькой.
- А что ты гудишь, Васька?
Холодноооооо... Ыыыыы
Где же тебе холодно, смотри ка. Шубка у тебя теплая?
Дааааа, ыыыыыыы
А валеночки?
Теплые, ыыыыыы
А варежки и шапка?
Ыыыыыы.
Смотри, Васька, ты весь замотан до самых глазиков. Где ж тебе холодно?
- Глазаааа. Мерзнууут...
Геля сдала чудо в садик и побежала к училищу.
Перескакивая через три ступеньки, бурей ворвалась в класс, группа уже почти собралась. Влетела!
-Ребят? Как к контрольной, готовы? Кто не готов, быстро ко мне, вопросы, вопросы! Не зевать, полчаса осталось.
Гелю выбрали старостой в группе, и чувство ответственности за все, что происходит было острым, но привычным. Она уже не удивлялась, что в училище именно с нее спрашивают за порядок и знания согруппников.
Строгое темное платье, белый воротничок, ни грамма косметики, Геля не то чтобы выглядела старше остальных ребят, она смотрелась взрослее, что ли. Высоко подобрав волосы, она укладывая их в корону, но на всю роскошную длину косы головы не хватало, и она оставляла ее, не туго сплетенную, волнистую висеть свободно и волосы доставали почти до талии.
...Шахиня! Такое прозвище дали ей ребята, так оно и приклеилось к ней намертво.
Дома, в душной тесноте крошечной квартирки Геля тоже вдруг, неожиданно для себя, оказалась старшей. . А мать стала какой-то робкой, неуверенной, неловкой. Она обо всем спрашивала дочь, ничего не могла решить сама. Даже сгорбилась как-то, почти перестала ухаживать за собой, ходила все время в одной и той же одежде, мятой и несвежей.. И все время вздрагивала к чему-то прислушиваясь.
У Гели сердце обливалось кровью, она не могла смотреть спокойно на то, как её красавица, блестящая, элегантная мама превращается в забитое и вдруг резко состарившееся существо
Отчим!
Что такого это вечно пьяное чмо, бродившее по квартире в растянутой майке и сползавших с обрюзгшей задницы трусах, воняющее каким -то дешевым одеколоном и громко отрыгивающее луково-чесночную мерзость, могло сказать Анне, что она перестала соображать?
Какие -такие слова необразованный и полуопустившийся участковый нашел для женщины, умеющей пользоваться фарфором и столовым серебром?
Как он смотрел в её карие глаза, что она в один день собрала вещи, бросила Геле "пошли" и перебралась из привычного уютного мирка обжитой коммуналки, от друзей и почти близких в холодную холостяцкую квартиру на самой окраине Москвы? Этого Геля не знала. Не понимала...
Жизнь у них резко изменилась. В принципе, на Гелю просто перестали обращать внимания, но зато у нее появилась отдельная комната. В засранной тараканами квартире практически не было мебели, но кое-что они привезли с собой и у Гели образовалась неплохая кровать, старая тумба и торшер.
Отдраив до блеска квартиру, они с матерью начали было наводить уют, но отчим, каждый вечер заявляясь под шафе, сдергивал скатерть и заваливаясь на диван укладывал ножищи в сапогах на стол. Мать стаскивала с него сапоги, бежала на кухню готовить ужин. Потом она доставала четвертушку...
Геля смотрела на все это и не понимала, как ей дальше жить. Как зверек, поужинав кое-как, побыстрее, она запиралась у себя. Занималась очень много, жадно. И при малейшей возможности убегала в училище.
Так прошла осень, и вот она -зима! Ребята собирались устроить новогоднюю вечеринку. Решили организовать все у одной из девчонок, родители которой были небедными и вхожими в особые круги. И там будут очень интересные люди... Надо было наряд и прическу! Ну очень надо!
- Мам! Мне надо платье купить!
-Здрасте, приехали! Откуда деньги у меня? Ты же знаешь, все Александр Иванович забирает, он мужчина, ему виднее, куда тратить!
- Мам, ну может попросить? Один раз всего, немного надо, я ткань куплю, мне Лилька сошьет!
- Попробую, дочка! Но скажу, что мне надо, сапоги вон прохудились. А потом придумаем чего!
...
Новая ткань была необыкновенно хороша, вернее, они купили два отреза. Тонюсенький газ, цвета чайной розы и атлас, оттенка темного золота с искоркой.
Расклешенную, почти в солнце газовую юбку посадили на атлас, зашпиленный крупными, тяжелыми складками. Все это великолепие собрали у пояса золотистой пряжкой, которую отыскала в своем сундучке бабуся Лильки. Тот план, который девчонки придумали требовал подготовки и был великолепен.
Туфли Лилька дала свои, черные лодочки. Пришлось их подклеить, но красоту свою они не потеряли.
Дело было за прической!
Уже стемнело, падал тихий снег, морозило. Геля влетела в подьезд, настроение было замечательным, она мурлыкала про себя "Черного кота". У самой двери, прислушалась, какой-то странный звук доносился из квартиры.
Она открыла своим ключом и толкнула дверь...
Мать, закрываясь руками, вжималась в стенку. Из разбитого носа текла кровь, под глазом наливался здоровенный синяк. Отчим, размахивал сапогом, лупил мать у по голове, спине, стараясь попасть каблуком в лицо.
- Сука брехливая! Тонким голосом орал он.
-Сапоги-то починила! Не купила! Дрянь! А деньги? Куда дела?
Тут небо обрушилось на Гелю с грохотом и звоном. Мир стал странным, нереальным. Сквозь пелену она слышала свой крик и какой-то полузадушенный, заячий голос отчима.
Пришла в себя она от того, что ей чем-то резануло руку.
Зажав отчима в углу, она приставила ему к горлу нож и орала : "Еще раз тронешь мать!!!"
Отчим, как пес, приседал, отползал и шептал: "Тигра....тигра...тигра"!
На следующее утро Геля проснулась поздно. С раскалывающкйся головой вышла на кухню. На столе лежал кулек шоколадных конфет и три рубля.
Мать сидела за столом и старалась запудрить синяк.
- Вон там, Александр Иванович тебе деньги оставил. Сказал, чтоб сережки купила к платью. И извинился утром, знаешь...
Геля плюхнулась на стул напротив матери. Они посмотрели друг на друга и начали хохотать. Сначала неуверенно. Потом все громче и громче. До слез.
Достала конфету, она протянула одну матери, вторую развернула себе. А в кульке, около самой газеты, лежал крохотный белый шарик. Откуда он взялся...
Чуть в сторонке
Сообщение отредактировал АНИРИ - Среда, 30 Ноя 2016, 23:08 |
| |
| |
| Ла-Ра | Дата: Четверг, 01 Дек 2016, 07:16 | Сообщение # 23 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 3378
Статус: | Цитата АНИРИ ( ) Достала конфету, она протянула одну матери, вторую развернула себе. А в кульке, около самой газеты, лежал крохотный белый шарик. Откуда он взялся...
Прочитала! Ира, очень хорошо, очень интересно! Ты только не останавливайся, пиши пока льётся. У тебя всё великолепно получается!
От себя не убежишь...
|
| |
| |
| ledola | Дата: Четверг, 01 Дек 2016, 08:47 | Сообщение # 24 |
 Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 10688
Статус: | Ириш, прочитала-проглотила...каждое слово живое, как тот белый шарик...ты умничка. Пиши! Обязательно!
А зверь обречённый,
взглянув отрешённо,
на тех, кто во всём виноват,
вдруг прыгнет навстречу,
законам переча...
и этим последним прыжком
покажет - свобода
лесного народа
даётся всегда нелегко.
Долгих Елена
авторская библиотека:
СТИХИ
ПРОЗА
|
| |
| |
| АНИРИ | Дата: Четверг, 01 Дек 2016, 21:28 | Сообщение # 25 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 4538
Статус: | Спасибо. Что то приостановило меня. Как лбом об стенку
Чуть в сторонке
|
| |
| |
