Ты приди, ты приди, весна нежная!
Прогони морозы ты лютые.
Разведи ты воды безбрежные,
берега одевая в лютики.

Я устала с тобой, зима.
От тебя я, признаюсь, устала.
Прячут серые лица дома
в затуманенное покрывало.

2014

Юля, будто её застали за чем-то предосудительным, молча опустила взгляд. В памяти всплыло вчерашнее утро... вечер. Чувство стыда и унижения превратили ребёнка в маленького беззащитного гномика.

Блистала эпоха любви и стихов,
Балы в окружении светских кокеток...
Так много неискренне брошенных слов,
Неистовой страстью и болью задетых.

Продолжение.

 Он не был жесток - ему было скучно. Но так было лишь в начале.

Я по-прежнему не летаю. -
Ты по-птичьему видишь землю.

Старый дом тишину вбирает.
Сад смиренно борею внемлет.
Застоялась в колодце память.
В нём когда-то ютились звезды.
Облепило ограду мхами,
как не вылеченной коростой.
И полощется рвань-рубашка
на сосновом кривом скелете...

Я не жду от тебя отмашки:
"Позабудь о прошедшем лете!"

Нами брошенная обитель
потихоньку отходит в небыль.
Ты летишь по своей орбите.
Я уже не смотрю на небо.

Пишу зачем? Всё это зря!

Слова вплетаю в ритм, 

Вся жизнь проходит здесь моя 

В чём  вижу её смысл?

Здесь кто-то был. А кто - не разобрать.
Плодовый сад вобрал чужие схроны.
Он стар и сед. Он знает все законы
природной зоны.
И не мало дат
хранит прилежно грубая кора,
ножом в порыве чувств запечатлённых.
Тут - чьё-то имя. Видимо, - влюблённый.
А здесь две даты с прочерком. - Утрат
знакомый признак...
Жизнь идёт чредой
людских событий и сезонов года.

Он для кого-то раем, Абадонной,
ночным видЕньем, ранним обертоном
был так не долго.
А для нас с тобой?

А на том берегу – заповедник седой тиши.
И безлюдье - не видно следов. Не восходят рассветы.
Лишь залетная птица нарушит скульптурность веток,
и встревоженной чем-то в полет возвратиться спешит.

А на этом – пылает огонь – багровит сухостой.
Едкий дым извивается грузным утробистым гадом.
Я стою на мосту. Я не знаю, какую отраду
мне избрать: то ли сгинуть в борьбе, то ли править тщетой.

А на речке – тиха вода. И лежит на дне
кем-то с росстани взятый да в злобе запущенный камень.
(Кто-то долго искал на вопрос непростой ответ).

Так на что же решиться, когда подступает пламя?

Жёлтым цветом замигали стопки,
Зелень разложилась на столе,

Разгулялась улица
Масленицей бойкою:

Почти тепло. Ушедшим холодам
Текут ручьи прозрачные вдогонку

Топ-топ, топает Никто...
Кошка это или Конь в пальто?

Аты-баты, шли солдаты
Собираясь на войну!

Эмиграция на Запад, на Восток, за океан
Всех людей, что ищут воли и прибытка,

Поспорим,  всё-же, с мудрецом:

Осталось подождать весну: она снега и льды ломая

Их женщины клеймят безбожно,
Не одобряют кони их;

Здравствуй, мальчишка ветренный, здравствуй, март!
Ты говоришь, что другим не оставишь шанса.
Даришь мимоз чарующий аромат,
Что же так холодно, будто февраль остался?

Я включаю компьютер и вижу, что ты онлайн
Это так невесомо, но всё-таки, ощутимо.
Я молчу - понимаю, что некогда, что дела,
У меня и самой для молчания есть причины.

Светлый город, в котором не будет тебя и меня,
Потому что совпасть не случилось и впредь не случится.
Между нами такое, чего невозможно понять,
От чего, даже если и рад бы, да не излечиться.

Я дожидаюсь ночи и ухожу
Из монотонной размеренной серой стужи
В светлый наш мир, которым я дорожу,
И забываю о дне, как о сне минувшем.

Милый Меркурий, мальчик, почти малыш,
Ты ближе всех оказался к звезде горячей.
Ты, дожидаясь рассвета, опять не спишь.
Спи. - Обожжёшься и станешь совсем незрячим.

А ты другую будешь целовать,
Как я другого - не тебя - целую.
И будет та, другая надевать
Сермяжной правды ниточку витую 

Сами в рай приходят самураи,
кожу живота мечом сдирая;
на закланье странном умирая,
танку кровью пишут самураи.

…И колокол бьет в назначенный час:
Россию – долой,
спасай Украину.
А как же нам быть