| Донина_Галина | Дата: Воскресенье, 23 Ноя 2014, 01:30 | Сообщение # 2 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус:  | Полная магнолия
Сегодня у Евиной подруги Лены событие — два года назад разошлась с мужем. Большой праздник как-никак, поэтому с самого утра она уже сидела на кухне Евиной квартиры. Ленка не работала, поэтому могла позволить себе такую роскошь: с утра пораньше посидеть с подругой, выпить пару чашек кофе, съесть чего-нибудь сладенького для настроения. А Ева работала, но ее график тоже позволял некоторые отступления от правил. Она была специальным корреспондентом местной газеты. Журналисты, как известно, — народ вольный, загнать их в рамки с 8 до 17 невозможно. Так было и с Евой. В редакции ценный спецкор обычно появлялась часов в одиннадцать.
— Что за название такое? — спросила Ленка, сделав глоток кофе. — «Заклание овечки». Бред! — И Ленка ткнула пальцем в картину, висевшую на стене.
— Знала бы ты, сколько этот бред стоит, — хмыкнула Ева. — Борис отвалил за него пятьсот долларов.
— Шутишь?! — подпрыгнула Ленка.
— Нет. Последние деньги отдал, — вздохнула Ева. — Для друга купил, для Миши. У него же скоро день рождения.
— Ничего себе! — возмутилась Ленка. — Другу за пятьсот баксов! А тебе?
Ева вздохнула, Ленка явно задела больную тему. Мало того что Борис в семейной жизни был скуп, как Плюшкин в апогее своего болезненного порока, так он еще и ее, Еву, всячески игнорировал. Их брак разваливался стремительно — Бориса почему-то магнитом тянуло к собственному другу.
— Ну-ну, — ехидно начала Ленка, и Ева поняла: сейчас в ход пойдет критика.
Слава богу, не в адрес подруги. Ленка иронически сверлила глазами злополучную картину. А критиковать и в самом деле были основания.
— Что это за название такое: «Заклание овечки»? — повторила Ленка. — Заметь, подруга, на картине нет женщин. Только два мужика и о-очень большое стадо. Тут так тесно от многочисленных коров, быков, баранов, коз и овечек, что не протолкнешься.
Ева, ухмыльнувшись, взглянула на «шедевр». Вид зеленого лужка действительно был смазан неисчислимым количеством крупного и мелкого рогатого и безрого скота. На заднем плане, правда, казалось посвободнее. Там под раскидистой березой растянулся здоровенный мужичище, видимо пастух, тот самый «мооденький, мооденький». Пастушок был непритязательным в еде и с крепким желудком. В одной руке он держал бутылку с молоком, а в другой... свежий зеленый огурец.
— Ты погляди на того беднягу, — прыснула от смеха Ленка, — того, который занимается закланием. Надо же, как он только протиснулся к той самой несчастной овечке?
В центре разномастного стада действительно виднелась голова некого горца. О том, что это именно горец, свидетельствовала барашковая шапка, усы, безумные черные глаза и занесенный над овечкой кинжал.
— Холодное оружие, между прочим, — серьезно сказала Ленка и показала горцу кулак. Тот же, по воле художника, скалился, как-то неестественно вывернув голову. Смотрел негодяй не на свою жертву, а на зрителя, словно позировал живописцу.
— Вот мне интересно, что хотел сказать этой картиной «мастер»? — продолжала рассуждать Ленка. — Что пасти овечек небезопасно? Или, может, он намекал на тяжелую судьбинушку скота? А что — исход один, хоть заклание, хоть не заклание.
— А может, — включилась наконец Ева, — может, он хотел намекнуть, что пастухи слишком беспечны и дальше носа своего не видят.
— И вообще, как оказался горец в наших краях? На кой ему сюда нужно было тащиться? Ему что, своих овечек мало, что ли? Думаю, Мишка будет в восторге от такого подарка. А вдруг, — подскочила на месте Ленка, — твой муженек этой картиной на тебя намекал? Пасешься ты себе, беду не чувствуешь, а тучи сгущаются, сгущаются.
— Спасибо, Лен, успокоила, — вздохнула Ева, — поддержала...
Из коридора донесся требовательный перезвон мобильного телефона, и Ева, укоризненно взглянув на Ленку, пошла брать трубку.
— Хотя, — задумчиво протянула та, оставшись наедине, — непонятно, удастся ли этому горцу выбраться из такого затруднительного положения. Я смотрю, сверху быки так на него и напирают. Вряд ли они простят ему то, что он зарезал их маленькую подружку. А пастушок, конечно, ничего не видит! Где уж там: сел перекусить. А потом, наверное, в кусты побежит. В общем, когда вернется, будет тут и овечка зарезанная и горец затоптанный...
— Всё, Ленусь, извини, — прервала мысли подруги Ева, — надо мчаться на работу. Сам главный звонил. Чего-то весь такой торжественный, аж голос дрожит. Боюсь, не к добру это.
— А тебе сегодня ничего не снилось? Ну, мясо, например, сырое. Это к неприятностям.
— Нет, — задумчиво сказала Ева, застегивая босоножки. — Мясо не снилось. А вот магнолия... Точно, магнолия снилась! Огромное дерево, всё усыпанное большими цветами. Ты не представляешь, красота неимоверная!
— Чего-о? — протянула Ленка. — Что за сны такие? Обычно людям что-нибудь попроще снится. Хотя, Евка, я знаю к чему это: к любви, большой и светлой.
— Да ладно тебе, — вздохнула Ева, открыв входную дверь и пропустив подругу вперед. — Какая там любовь!..
В редакции газеты «Городской дозор» Еву поджидал не только главный редактор Арсений Михайлович Альковский. С самого утра в его кабинете сидел еще один человек. Альковский, старый донжуан и великий авантюрист, обожал все, что связано с сердечными делами. А его посетитель как раз по этому поводу и пришел. Это был некто Влад Сэр, магистр серой магии. Так, по крайней мере, он себя называл. Мама же с папой при рождении дали ему обычное имя Вова, а фамилию — Сыромятников. Позднее, когда Володя закончил институт общественного питания, он стал Вованом и открыл магазин «Продукты. 24 часа». Должность завмага ко многому обязывала и даже принуждала. Как не крутился Вован, как не выкручивался, но однажды загремел-таки в милицию. Хорошо, деньги были, смог откупиться. Однако в КПЗ Вована очень больно ударили головой об стенку. И это стало причиной крутого поворота в его непростой судьбе. В голове сильно зашумело, в мозгах что-то перевернулось, и Вован почувствовал: его накрыл новый дар.
— Я знаю, где лежат деньги, которые ты спрятал от жены, ты и сам уже о них забыл, — закрыв глаза и вытянув правую руку вперед, пробормотал Вова дежурному милиционеру.
— Ну и где? — хмыкнул тот.
— В полном собрании сочинений В. И. Ленина, которое досталось тебе от дедушки-коммуниста. Том четвертый, страница 202.
— Точно! — вспомнил милиционер и почесал затылок. — А может, тебя это, еще раз приложить? — И он потянул руку к резиновой дубинке. — Еще чего-нибудь скажешь.
— Нет-нет, не надо, не надо, — пробормотал Вова, а рукой словно что-то взял со лба и бросил на пол.
Эти телодвижения внушили милиционеру почтение. Однажды он уже видел подобное на сеансе известного экстрасенса.
— Так значит, — выдохнул милиционер, — я тебе первую часть отбил, и ты теперь уже не завмаг, а маг. Во дела! Хорошая ситуевина. А еще говорят, милиция плохо работает.
Такая удача в биографии Владимира Сыромятникова привела его к новому делу. Это было очень кстати, потому что заниматься продуктовым бизнесом становилось все опаснее. С тех пор Владимир выбрал себе псевдоним и начал работать. Назваться белым магом он не решился, все-таки прошлое у него далекое от праведного. Черным быть тоже не хотел, это уж слишком мрачно. Вот серым стать — как раз то, что надо. Он снял квартиру в центре города и начал нарабатывать клиентуру. Влад Сэр предлагал самые противоположные услуги, например: «Верну мужа в семью» — «Помогу приворожить любого мужчину, в том числе, женатого». Слава серого мага к моменту описываемых событий была в зените. Конечно, не без помощи рекламы в средствах массовой информации.
Альковский встретил мага радостно. Тот в прошлом году напредсказывал шефу «Городского дозора» кое-чего. Над Альковским, по словам Сыромятникова, нависла угроза возможного ущерба со стороны «казенного дома». Так всё и вышло. Только, благодаря Владу Сэру, Арсений Михайлович избежал нежелательного контакта с налоговой полицией, как говорится, вовремя навострил лыжи, уехал в загранпоездку, а потом всё само и улеглось. Так иногда бывает: у налоговой клиентов много, один другого важнее и крупнее.
— Арсений Михайлович, здравствуй! — шепнул Влад Сэр, просочившись в кабинет Альковского 6 июля сего года.
— А, Володя! — обрадовался Альковский. — Привет! А чего шепотом?
— Так надо, — сказал Сыромятников, окинув кабинет главного редактора бегающим взглядом. — Праздник важный сегодня ночью, Ивана Купала. Настраиваюсь на волну любви.
— На какую волну? — тут же встрепенулся Альковский, хотя можно было не переспрашивать, он и так всё прекрасно слышал.
— Любви! — повторил Влад Сэр голосом Бориса Моисеева. Он опустился на стул, закрыл глаза и начал перебирать чётки.
Альковский обратил внимание на увесистый баул, который Сыромятников с грохотом шмякнул на пол.
Не открывая глаз, маг голосом северного шамана процедил:
— Там реквизит и палатка.
— Палатка? — еще больше удивился Альковский.
— Без нее никак, — буркнул Сыромятников и пояснил: — Нужно прибежище, где я буду исполнять свою миссию. Спорим: самая безупречная сотрудница вашей газеты проведет со мной эту ночь и завтра утром я отведу ее под венец.
Альковский покраснел и взялся за сердце. Это — первым делом, а вторым — встал, налил стакан воды из графина и выпил его залпом.
— Ну, Володя, знаешь, — проговорил он, вытащив из кармана носовой платок и вытерев моментально вспотевшую шею. — Ты так не шути, у меня сердце слабое. Неужто соблазнишь Еву Сергеевну Гладких? — В глазах Альковского появились чертики.
— Приворожу, это я гарантирую.
— Так она ж замужем, — начал входить в азарт Альковский. — У нее ребенок есть. И за все эти годы ни одного побега.
— Ну и что, — улыбнулся маг, открыв глаза. — Мне такая и нужна, другой не надо. Думаешь, если б ты мне не сказал о ней, я бы не догадался? Давно уже досье на нее собрал. Короче, она мне подходит. А тут и мать все уши прожужжала: женись да женись. Я уже дважды женат был, год как в одиночестве. Не везет с женским полом. На этот раз решил подойти к вопросу с магической точки зрения. И астрологической тоже. У нас с ней полный совпад: Луна в Скорпионе. Так что, Арсений Михайлович, обещаю: эта женщина будет моя.
— Эх, Володя, слабо я тебе верю. Кто к ней только клинья не подбивал, включая меня. Она как крепость, стоит нерушимо.
— Это потому, что в любви без магии никак. Приворожить ее надо, а потом она и сама меня полюбит. Уверен на сто. И ты, Арсений Михайлович, в этом должен мне помочь.
— Что нужно делать? — вздохнул Альковский, пытаясь отогнать эротические картинки, замельтешившие в глазах.
— Ну, во-первых, она со мной в ночь сама не уйдет. Ты ее должен отправить в командировку. Как-то убедить в том, что это нужно, что она якобы вживую увидит древние русские обряды, сама в них поучаствует. Опять же папоротник цветущий сможет найти. — Маг задумчиво протарабанил по столу мелодию «Тореодор, смелее в бой!»
— Володя, а ты сам-то в эту мульку с цветущим папоротником веришь? — спросил Альковский.
— Кто знает, кто знает, — загадочно прошептал Сыромятников, расстегивая свой баул. — Вот еще кое-что. Это вода из источника святой Веры Неверской. — Сыромятников тяжело опустил на стол Альковского пятилитровую пластиковую бутылку. — Ты, Арсений Михайлович, перед тем, как Ева Гладких войдет на территорию редакции, должен помещение освятить, изгнать, так сказать, бесов.
Альковский напрягся. Еще больше его смутили две осиновые ветки, которые Сыромятников извлек из баула, и какая-то миска. Ее маг почему-то назвал купелью.
— Обойдешь редакцию слева направо по часовой стрелке, зайдешь во все углы, окропишь их, так сказать, святой водой. — Сыромятников открутил крышку и плеснул из бутыли в «купель». — На, держи! — сунул он в руки Альковского две осиновые ветки.
— Слушай, — возмутился Арсений Михайлович, — это мне уже совсем не улыбается. Как на меня сотрудники смотреть будут?
— Что делать, — развел руками маг, — без освящения не получится. Ты же хочешь, чтобы получилось?
— Хочу, — нервно глотнул слюну Альковский.
— Ну, тогда вперед, зови секретаршу, пусть тебе купель держит. А ты пойдешь торжественно, красиво и окропишь по дороге всё, что попадется. При этом повторяй нараспев: «Ива-на Купа-ла! Ива-на Купа-ла!» Давай, порепетируй!
Альковскому этот цирк был совсем не нужен, с другой стороны, душа давно требовала праздника. И он решил: «Эх, была — не была!» Макнул ветки в купель и пошел лунной походкой по кабинету.
— Ива-на Купа-ла! — пропел Арсений Михайлович и брызнул в лицо Влада Сэра. — Ива-на Купа-ла! — освятил он мага с тыла.
— Сойдет! — подытожил Сыромятников, отряхнувшись, словно кот после насильственной ванны. — Только больше чувства и поменьше воды. — Маг бросил жадный взгляд на пятилитровую бутылку.
— А воды-то чего поменьше? — удивился Альковский.
— Не знаю, вдруг придется искупать в ней твою Еву, для усиления эффекта приворота.
Альковский даже зажмурился, представив, как Влад Сэр купает Еву Сергеевну Гладких холодной водой из источника, а спецкор взвизгивает и уклоняется от закрепления эффекта.
— Ладно, Арсений Михайлович, хватит мечтать. Я тебя насквозь вижу. Зови секретаршу! — приземлил Альковского Сыромятников.
Секретарша, прибывшая на зов шефа, сообразив, чем он собирается заниматься, слегка ошалела. Однако мудро решила не комментировать действия главного.
— В туалет женский тоже заходить? — выходя из кабинета, нервным фальцетом выкрикнул Альковский.
— А как же! — подтвердил неумолимый маг. — И в женский, и в мужской.
Не прошло и минуты, как в редакции наступило оживление. Сыромятников то и дело слышал дурные завывания Альковского и визг с топотом разбегающихся сотрудников.
«Есть-таки бесы в «Городском дозоре»», — прозорливо прошептал маг.
Наконец дверь кабинета главного распахнулась и лишившийся последних комплексов Альковский красиво вплыл лебедем внутрь, махая при этом ветками и вращая бедрами не хуже танцовщицы ночного клуба.
— Ну, Володя, позабавил, — опустившись на стул, произнес Альковский. — Неплохая разминка с утра. «Ива-на Купа-ла, Ива-на Купа-ла!»
— Я вижу, ты разыгрался, — хмыкнул Сыромятников. — Это хорошо. Слушай дальше. Вот тебе варенье, малиновое. — Маг достал из своего бездонного баула литровую банку и подсунул ее под нос Альковского.
— А это для чего? — безмерно удивился Арсений Михайлович.
— Дашь Еве Сергеевне, пусть съест несколько ложек, повторяя: «Не работа, а малина, не работа, а малина».
— Это что за дурь? — ухмыльнулся Альковский.
— Никакая не дурь! — обиделся Сыромятников. — Ты не представляешь, метод работает безотказно. Она захочет поехать со мной к реке, чтобы подготовить материал для вашей газеты.
— Да-а-а? — задумчиво протянул Альковский. — А можно, я сам попробую?
— Пробуй на здоровье! Держи ложку! Серебряная, кстати.
Альковский взял из рук мага ложку, открыл банку с вареньем и приложился к нему.
— Не работа, а варенье, не работа, а варенье, — голосом Винни Пуха пробурчал шеф редакции «Городского дозора». При этом он задумчиво поднял глаза к потолку и поводил ими слева направо, очевидно, пытаясь уловить момент истины. — Работает! — вдруг завопил Альковский, схватив трубку телефона. — Зоя, соедините меня с Засадиным. Спасибо! Сан Саныч, ты? Слушай, интервью с Александром Малининым готово? Та-ак, молодцы. На первую полосу, понял? Какой следующий номер! В этот, без обсуждений! Да, всё, давай! Володя, боже, как кстати ты дал мне это варенье! — расплылся в улыбке Альковский. — Я совсем забыл об интервью с Малининым. Спонсор бы меня точно наказал за это, по карману бы ударил.
— Ну, так я вообще всегда всё делаю вовремя и правильно, — гордо заявил Сыромятников, вытаскивая из баула моток красной нити.
— А это что такое?
— Это, — Сыромятников, отмотав небольшую часть, отрезал ее ножницами, которые тоже нашлись в его бауле. — Это Арсений Михайлович, ты Еве Сергеевне на левую руку должен привязать. И при этом скажешь: «Вяжи, вяжи веревочка Евочку и Вовочку!»
— Вязка, точно! Мы же дога своего вяжем в воскресенье. Я совсем забыл, — хлопнул себя по лбу Альковский. — Знал бы ты, как это непросто, приходится поддерживать его во время процесса... — Альковский осекся: маг глядел на него укоризненно.
— Я сейчас о высоком, светлом, а ты! — возмутился Сыромятников.
— Ой, прости, — покраснел Альковский. — Это после малины ассоциации пошли... Ты все-таки гений, — подлизался он к Сыромятникову, опасаясь, что тот в гневе нашлет на него порчу. — Это все хорошо, конечно. Но, как оно будет выглядеть: варенье, нитки? Не подумает ли она, что я сбрендил?
— Не подумает! — сделал свою установку маг. — Игриво под чай дашь ей пару ложечек. Объяснишь, что вычитал новый способ повышения рабочего тонуса. А нитки... Так сейчас все такие на запястьях носят, для защиты. Ей, кстати, тоже не помешает. Женщина она красивая, видная, я давно заметил.
— Это точно, — вздохнул Альковский. — А волосы, видел какие у нее? Копна! Русые, как пшеничное поле... — Арсений Михайлович почувствовал себя поэтом.
— Кстати, о волосах, — опустил на землю Альковского маг. — Обязательно нужны венки. Держи.— И Сыромятников вытащил из баула огромезный пучок полевых цветов.
— Это к чему? — испугался Альковский.
— Ты сам должен ей венок сплести. Ты ведь по нашему делу пройдешь свидетелем. В загс отправимся в воскресенье, я договорился.
— Не-е-е, в воскресенье не могу, у меня вязка! — запротестовал Альковский.
Маг гневно цыкнул и повторил:
— Никакой вязки! Вяжи венки, я тебе говорю. Для нее и для меня.
— Но я не умею, — всхлипнул Арсений Михайлович.
— Тогда перепоручи кому-нибудь, секретарше своей.
— А так можно? — обрадовался Альковский.
— Можно, — сказал маг и достал из баула две бутылки спиртного. Пока он еще что-то искал, Альковский опытной рукой извлек из письменного стола две стопки, раскрутил одну из бутылок, плеснул одинаково, как отмерил. Затем поднес ко рту и задумчиво глотнул. И тут же прыснул фонтаном в мага.
— Что это за дрянь?! — воскликнул Альковский, закашлявшись.
— Ты что! — испугался маг. — Разве можно вот так запросто пить все подряд. Это же моча годовалой ослицы, собранная на рассвете третьего дня новолуния.
Альковский позеленел. Едва совладав с собой, он ткнул пальцем во вторую бутылку, на которой, кстати, была наклейка «Cognac Napolėon».
— А это что, кровь жабы, зарезанной в час полнолуния? — выдавил из себя шеф «Городского дозора».
— Нет, — сказал маг. — Это, Арсюша, как раз и есть то самое приворотное зелье.
И маг аккуратно снял с бутылки наклейку. Под ней была другая, с картинкой: ветхие ворота и при них трава, похожая на коноплю. Ниже — надпись: «Приворотное зелье. Универсальное».
— Это что значит? — удивился Альковский, отклеивая с первой бутылки надпись «Водка «Медовая с перцем»». Под ней, он как чувствовал, был пластырь, на котором коряво значилось: «Моча ослиная. Срок годности до 05.07.2013». — Так это что, я еще и просроченной мочи хлебнул? — пуще прежнего позеленел Альковский.
— А тебе не все равно? — равнодушно сказал маг. — Я мочу эту взял для наружного применения. Буду Еву Сергеевну в лесу натирать, чтобы комаров отпугнуть.
— Ну да, ну да, — голосом впавшего в коматоз лыжника произнес Альковский. — Так почему же зелье у тебя универсальное?
— Я его на рынке купил. Это тебе как доказательство того, что венки может и секретарша наплести. Некогда мне было с зельем возиться.
— А что там? — опасливо спросил Альковский, глотнув чистой святой воды из источника Веры Неверской.
— О-о, Арсений Михайлович, этого тебе лучше не знать. Тем более туалеты ты уже освятил.
Альковский поперхнулся.
— И не жалко тебе так издеваться над моей лучшей сотрудницей? — укоризненно спросил он у мага.
— Нет, не жалко, — сказал маг, вытаскивая из баула большой тюбик с антицеллюлитным кремом. — Тем более ей хорошо будет.
— А это еще что? Крем? Почему антицеллюлитный? А, я понял: это просто так, для отвода глаз. Да?
— Нет, Арсений Михайлович, натуральный антицеллюлитный. Можешь, попробовать.
Альковский осторожно открутил крышечку и выдавил немного крема себе на руку. Ловко растер его массажными движениями.
— Да, действительно, антицеллюлитный, — со знанием дела протянул шеф редакции.
— А ты что пользуешься? — хохотнул Сыромятников.
Альковский смутился.
— Колись: втираешь крем, борешься с целлюлитом? — И маг невольно заглянул под стол, туда, где, по его мнению, была «проблемная зона» Альковского.
— Это к делу не относится, — поторопился пресечь происки мага шеф редакции. — Ну, и что этот крем?
— А то, что ровно в полночь Ева Сергеевна Гладких сбросит с себя одежды, натрется кремом и начнет летать над рекой и лесом, совсем как ведьма. Вот, — маг достал из баула какую-то металлическую дубинку.
— Слушай, — развел руками Альковский. — Не перестаю удивляться. Сколько еще у тебя там барахла?
— Не барахло это, — обиженно заметил Сыромятников. — А важные магические предметы. Это, к примеру, метла раскладная, двуместная. Сделана в Китае. Мы на ней вместе с Евой Сергеевной летать будем.
— Ты мне смотри, — погрозил Альковский Сыромятникову. — Боюсь, как бы ни грохнулась Ева Сергеевна с этой китайской метлы. Вроде я не знаю, что у китайцев все паршивое, одноразовое.
— Так я на один раз и взял. Сегодня ночью полетаем, а завтра уже не нужно будет. Брак, Арсений, на то браком и называется, что полет любви на нем заканчивается.
— Так зачем же ты тогда сам свою голову в этот хомут засовываешь? И почему ты так уверен, что у тебя все с Евой получится? Она до сих пор замужем была и заново под венец не собиралась.
— Слушай, ты это уже говорил, а я слышал. Неинтересно. Ты лучше спроси, как мне удалось из антицеллюлитного крема антигравитационный сделать? — Сыромятников гордо откинулся на стуле. Альковский в этот момент ему даже позавидовал, почувствовав себя лузером.
— Ну и как? — буркнул он.
— Зарядил я его. По методу Алана Чумака. Тот воду и газеты. А я — антицеллюлитный крем. Хочешь, для твоей жены сделаю. Летать будет по квартире, аж у тебя в ушах засвистит.
— Не надо, — мрачно отозвался Альковский.— Она и без крема может, ей и метла не нужна.
Неизвестно, что бы еще такого показал главному редактору газеты «Городской дозор» серый маг Влад Сэр, если бы в кабинете вдруг не включилась громкая связь с приемной.
— Арсений Михайлович, — раздался голос секретарши, — Ева Сергеевна Гладких приехала. Пусть заходит?
— Да, — сказал было Альковский, но, взглянув на перепуганное лицо мага и на его активную жестикуляцию, тут же поправился: — Зоя, пусть вначале она зайдет... э-э-э, в общем, пусть идет к Засадину и возьмет... э-э-э, возьмет макет номера, который выйдет во вторник.
— Хорошо, — удивилась секретарша.
— А потом сразу ко мне.
Маг тут же вскочил со своего места и начал запихивать предметы своего «реквизита» обратно в баул.
— Окопался, — недовольно пробурчал Альковский, собирая в сноп полевые цветы. — Хорошо, хоть палатку еще не разбил.
— Неси секретарше, пусть вяжет.
— Знаю! — отмахнулся Альковский, едва протиснувшись в приемную с «чертовым ритуальным снопом». — Зоя, — послышался его голос. — Вы, наверное, уже поняли, что сегодня ночью большой праздник. Мне, как бы это выразится, для проведения важного мероприятия нужны два венка. Поэтому я прошу вас сейчас отложить все дела и заняться непосредственно их плетением.
— Вот бюрократ, — хмыкнул Сыромятников, — это надо же: заняться непосредственно плетением! Чего, интересно, — дел, что ли?
— Куда венки плести? — донесся невозмутимый голос секретарши.
— Что значит: куда? — растерялся шеф.
— Ну, я имею в виду: на голову или на грудь.
— О господи, Зоя! Мы не на Гавайях. Конечно, на голову.
— Нет, ну вы просто так много принесли, — секретарша задумчиво окинула взглядом сноп, занявший половину приемной. Заметив, что шеф начал нервничать, она хитро добавила: — Зато как свежо у нас стало, как будто на лугу. Правда?
— Зоя, — не ответив на вопрос, сказал Альковский. — Сделайте мне два чая, пожалуйста. Со сливками.
«Это что-то новенькое», — подумала секретарша. Альковский же остался собой доволен: сливки он придумал в последний момент, решив, что так есть малиновое варенье будет вкуснее.
Когда он зашел в свой кабинет, Сыромятникова там уже не было. Но по торчавшему из платяного шкафа кончику баула Арсений Михайлович догадался, куда исчез маг. Альковский игриво протарабанил позывные магу. Тот ответил глухим голосом, впавшего в астрал провидца:
— Она войдет, вяжи веревку, корми вареньем. Я появлюсь неожиданно и эффектно.
Все так и получилось, как он сказал. Маг появился так эффектно, что Ева Сергеевна даже подпрыгнула. Сначала из шкафа с грохотом вывалился огромный баул, а потом уж и сам Влад Сэр собственной персоной. Он быстро вскочил на ноги и попятился к шкафу, словно рак, видимо, пытаясь исправить положение. Однако эффект все же был достигнут. У Евы Сергеевны отпала челюсть. Кого-кого, но увидеть здесь Влада Сэра она не ожидала. У нее возникла неуместная ассоциация со скелетом в шкафу. Сэр как назло нервно клацнул зубами, усилив схожесть с наглядным пособием из школьного кабинета биологии.
«Черт побери, — подумала Ева, — вот тебе и магнолия в цвету. Оказывается, тоже к неприятностям».
Поведение шефа насторожило ее с самого начала. Потом еще эта красная нитка, которую он, что-то бурча себе под нос, повязал ей на левую руку. А варенье со сливками и вовсе ее добило. Ева подумала, что Арсений Михайлович решил расставить свои альковные сети, чтобы наконец-то завезти ее на выходные к себе на дачу. Ан нет, сети, похоже, расставил маг — Влад Сэр. Как же она не любила всех этих магов, экстрасенсов, знахарей и целителей! И было за что. Альковский уже не раз бросал Еву Сергеевну в оковы их колдовства. А те изгалялись над своей жертвой, показывая ей «сверхвозможности» и угнетая собственным «уникальным» биополем. От них на следующий день болела голова, а иногда голову ломило и несколько дней подряд.
Влада Сэра Ева видела пару раз в редакции. Она его никогда всерьез не воспринимала. Тем более смешил Еву образ мага, растиражированный в местных газетах и журналах. Перепуганный Влад Сэр с выпученными глазами и торчащими ежиком волосами изо всех сил сверлил объекты своего возможного действия, протянув к ним растопыренную пятерню с чётками. Ленка, увидев эту фотку, хихикнула и сказала: «Больной на всю голову». Естественно, при таких обстоятельствах о романтических чувствах к Владу Сэру не могло быть и речи.
— Евочка, Ева Сергеевна, — поторопился загладить ситуацию Арсений Михайлович. — Это известный серый маг, некто Влад Сэр. И теперь я перехожу непосредственно к тому, ради чего я тебя оторвал от утреннего кофе. Короче, Ева, я выписываю тебе командировку на сутки для того, чтобы ты отправилась с этим господином за город и написала материал о празднике Ивана Купала. Он тебе все расскажет и покажет. Лучше его никто этого не сделает.
— Арсений Михайлович, — попыталась сопротивляться Ева, — но я не могу. Муж будет не доволен, что меня нет дома, и куда я ребенка дену.
— Ребенка отдашь маме, — отрезал шеф.
— А мужу будет все равно, — вставил свои пять копеек Влад Сэр.
От такой наглости Ева вспыхнула, и по ее реакции маг понял, что пока еще магия не начала действовать.
— Давайте выпьем за праздник, — потянулся он к бутылке с приворотным зельем.
Альковский снова позеленел: перспектива пить то, от чего могут сильно пострадать свежеосвященные туалеты, его не радовала. Маг незаметно подморгнул шефу редакции. Ева, поджав губы, отвернулась к окну. Сыромятников быстро достал из баула три крохотные рюмочки. Две из них он якобы наполнил, а в третью таки плеснул «жуткое пойло», да еще и чего-то такого сыпанул из перстня, украшавшего указательный палец его правой руки. «Жуткое пойло» зашипело, но Ева этого не увидела.
— Пей, Евочка, — дрожащим голосом преступного козла проблеял Альковский.
— Пе-е-ей! — приказал маг, блеснув красным огоньком в глазах.
И Ева, опустив голову, хлебнула.
— ХА-ХА-ХА-ХА! — оскалила она рот в улыбке.
Альковский задрожал от страха. Раньше он никогда не замечал, что у спецкора Гладких клыки как у вампира.
— Когда едем? — раздваивающимся голосом спросила Ева и, протянув руку к Сыромятникову, пощекотала его шею.
— Хоть сейчас! — обрадовался маг. — Всё при мне, моя госпожа! — И он многозначительно взглянул на дрожащего Альковского. — Арсений, спички дай.
— Чего? — опешил Альковский.
— Спички, говорю, — повторил Сыромятников. — Костры палить будем, сигать через них надо, порядок такой. И венки тащи. Хватит уже их плести.
— Ага, тащи! ХА-ХА-ХА-ХА! — загрохотала Ева и взглядом подняла Альковского с места, а кивком головы отшвырнула его в приемную.
— Хорошая девочка, послушная, — замурчал Сыромятников.
Альковский пулей вернулся назад, втолкнул в набитый баул два венка, туда же засунул спички, бутылку с «жутким пойлом» и две крохотные рюмочки. Ему не терпелось поскорее избавиться не только от мага, но и от своей любимой сотрудницы — ведьмы Евы, как он теперь ее называл...
Они летели по трассе со скоростью 200 километров в час, сдув по пути несколько гаишников. Сыромятников знал, куда им надо. Добрались за двадцать минут. Было двенадцать дня, продержаться нужно еще двенадцать часов, а Ева от одного глотка универсального приворотного зелья уже была сама не своя. Теперь Сыромятников казался ей верхом совершенства, она то и дело заигрывала с ним, касалась его рукой. Он был этому, конечно, рад. Но решил, что рано. Разбив палатку, Влад Сэр щелкнул пальцами перед носом неотступной Евы. «Спать!» — приказал он, подхватив ее тут же обмякшее тело и уложив его в палатке.
Ева спала долго, очень долго. Ей снова снилась магнолия, море, Крым, лунная дорожка. Странно, но в этих снах не было ни Влада Сэра, ни ее мужа Бориса. Только почему-то время от времени появлялся Альковский, печально машущий двумя ветками и певший: «Ива-на Купа-ла! Ива-на Купа-ла!». Альковский скользил по водной глади и не тонул. Ева во сне улыбалась, а Сыромятников готовил свою аферу. Он уже успел развести костер. Надел себе на голову венок. И приблизился к Еве, которая вдруг открыла глаза, совсем как ведьма из «Вия», и потянула к Сыромятникову руки.
— Пи-ить! — потребовала Ева.
Маг поторопился налить приворотное зелье, на этот раз прямо в пластиковый стакан. Ева жадно его осушила. Разбежавшись, она ловко перепрыгнула через костер.
— А-А-А-А-А! — закричала Ева на полную силу. Что-то в этом крике напомнило Сыромятникову индейцев. Уже стемнело, лицо Евы, озаренное костром, выглядело невероятно дико.
— Ну, ты раздевайся, вот тебе крем, — протянул маг тот самый тюбик своей жертве. — А я пойду цветов нарву.
— Магнолий? — низким сексуальным голосом выдохнула Ева.
— Нет, дорогая. Хочу подарить тебе цветущий папоротник, — тревожно взглянув на Еву, сказал Сыромятников. Он и сам не ожидал такого эффекта от своей магии и теперь побаивался, что не сможет выглядеть перед Евой достойно.
— ХА-ХА-ХА-ХА, цветущий папоротник! Бред! — воскликнула Ева и одним махом сорвала с себя сарафан. Сыромятников чуть в обморок не упал. Ева была без нижнего белья. Такого красивого тела, налитых форм он давно не видел. Антицеллюлитный крем был здесь явно не нужен. Ева ступила навстречу магу, протянув к нему руки.
— Погоди! — прошептал он. — Не сейчас. Папоротник надо найти. Вот тебе метла. — И он трясущимися руками выудил из баула китайскую дубинку.
Ева немедля стала натираться антигравитационным кремом. При этом она бесстыдно стонала. Сыромятников был отнюдь не ханжой, но и он смутился. Выход маячил один: срочно искать папоротник.
А Ева уже воспарила над землей. Оседлав китайскую метлу, она перелетела через реку, ухнула в кустах. Оттуда рванула назад, запуталась в дереве, повисела вниз головой, сделала красивый пируэт и снова шуганула на другой берег.
— А-А-А-А! — орала Ева. — Ух! Я лечу, я свободна, как ведьма! А-А-А-А-А!
Полетав так вволю, она наконец приземлилась возле костра и потянулась к бутылке с «жутким пойлом»: пить хотелось невероятно.
Как вдруг из кустов появилась какая-то фигура. Ева подумала, что это Сыромятников нашел-таки цветущий папоротник и возвращается.
— Я здесь, любимый, — игриво шепнула она, — иди же ко мне! Предадимся любви.
— Ух, бесстыжая! — услышала Ева чей-то скрипучий голос. Весь ее запал тут же улетучился. — Сколько можно рыбу распугивать? Гасаешь тут как скаженная.
Ева теперь уж разглядела говорившего с ней. Это был невысокого роста мужичок в домотканой рубахе с длинной бородой и волосами зеленого, как показалась Еве, цвета.
— Извините, — шепнула Ева и опустила глаза.
— На, прикройся, — бросил мужичок Еве сеть. — Всю рыбу мне распугала. Чего гасаешь-то?
— Да я и сама не знаю, что со мной творится, — всхлипнув, отозвалась Ева.
— А что пила-то? — спросил мужичок, и Ева на этот раз услышала в его голосе участие.
— Вот это, — сказала она, ткнув пальцем в бутылку с приворотным зельем.
Мужичок взял своей короткой рукой бутылку, понюхал и отшатнулся.
— Эх, девица! Кто же с магами-то в лес ходит, да еще и в ночь на Ивана Купала, — укоризненно сказал мужичок.
— Так я не хотела, они меня заставили.
Тут с другой стороны поляны раздался звук шагов. Мужичок обежал костер, спрятавшись за палаткой. Все ближе и ближе к Еве подходил Сыромятников. Глаза его хищно блестели, он тяжело дышал, видимо, распалившись мыслями о предстоящей близости. А в руках, вот это уже было совсем неожиданно, в руках он держал охапку папоротника, усеянного красными цветами.
— С кем связалась? — шепнул мужичонка. — Глянь, что у него на левом плече сидит!
Ева взглянула, и ее лоб покрылся потом. На плече Сыромятникова сидел самый настоящий чертенок с вилами.
— Привет блондинкам, привет блондинкам! — писклявым голосом из «Русского радио» пропел чертенок.
— Видишь теперь, — снова шепнул мужичонка.
— Но что же мне делать? — едва не плача спросила Ева.
— Ладно, помогу тебе, вижу, девица ты хорошая, просто с толку тебя сбили. Быстро наливай в стакан.
Ева, натянуто улыбаясь Сыромятникову, плеснула из бутылки в стакан. Мужичонка, молнией пробежав мимо, на ходу что-то туда бросил — Еве показалось — пиявку — и скрылся в кустах.
Сыромятников оскалился, потянув носом воздух. Ева подумала, что он, пока ходил за папоротником, оброс шерстью. Особенно ее ужаснули его заостренные на концах уши, из которых торчали пучки волос.
— Выпей! — дрожащим голосом сказала Ева.
Сыромятников медленно приблизился к костру, опустился перед Евой на колени и положил у ее ног букет из папоротника.
— Ры-ы-ы! — рыкнул он и лизнул Евину щеку.
— Выпей! — повторила она.
— Ты хочешь этого, да? — прорычал маг — получеловек-полуоборотень.
— Да! — выкрикнула Ева, понимая, что этот глоток — единственный шанс спастись от монстра.
И маг глотнул. Вначале на его лице разлилась блаженная улыбка, и он бросился на Еву, повалив ее на землю, решительно пытаясь сделать то, к чему так стремился.
Ева едва не зарыдала, подумав: обещания мужичка пустые. А тут еще чертик начал сигать на плече Сыромятникова и пищать:
— Целуй блондинку! Целуй блондинку!
— Ой! — вдруг оторвался от Евиной шеи монстр-маг. — Ой!..
Он вскочил на ноги и пулей метнулся в кусты. Через пятнадцать минут, изрядно вспотевший, вернулся к костру, но без прежней страсти. Кисло посмотрел на Еву, которая успела натянуть сарафан и нервно ходила взад-вперед.
— Ой! — вдруг крикнул маг, разбежался и сиганул в воду.
— Чего это с ним? — сама у себя спросила Ева.
— Плющит его, — донесся из камышовых зарослей голос мужичка. — Сейчас он пару километров туда-сюда поплавает, пока чертика не утопит. А когда задубеет,
вылезет. Холодно ведь, хоть и лето. Не-е-е, пущай не пару километров, а пяток поплавает, — сказал мужичонка, — так он быстрее до кондиции дойдет.
Теперь Ева наблюдала, как Сыромятников торпедой носится по реке.
— Вот гад, — сказал мужичонка, — сейчас он мне не только рыбу, но и русалок распугает. Ирод окаянный, не стыдно ему. Ладно, пусть уже вылазит, трафарет несчастный.
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Воскресенье, 23 Ноя 2014, 17:17 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Среда, 26 Ноя 2014, 21:56 | Сообщение # 17 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Зомбикрия по Ващенкову
Ващенков сел в лужу. В самом прямом смысле. В Набритове прошел дождь, а Кристиан Эдуардович из лаборатории переходил в главный корпус Института проблем зомбикрии. И тут телефон в его кармане вздрогнул. Этот разговор и прилужнил Ващенкова на пятую точку.
— Господин Ващенков?
— Да.
— Вы опасный, антисоциальный тип! — рявкнула трубка. — И в ближайшее время я представлю доказательства.
Ващенков как раз совершал прыжок.
— Кошмар! — взвизгнул упавший неудачник. — С утра Марфуша взвинтила нервы со своим зонтом. А теперь еще это!
«Еще это» было не редкостью. Конкурентам Ващенкова не давал покоя факт, что Кристиану Эдуардовичу удалось открыть институт проблем зомбикрии.
Ващенков давно замечал — с горожанами творится что-то неладное. Особенно в будние дни, по утрам и вечерам. Как истинный ученый, он начал изучать проблему, ежедневно внедряясь в массы. И открыл-таки, открыл эту самую зомбикрию!
Ранним утром Ващенков бодро выходил из дому. Жители Набритова, в отличие от него, выползали на свет божий сонные и мрачные. Зомбикрия, как коварная бацилла, поражала одного «больного» за другим. У всех у них лица становились одинаковыми и больше напоминали застывшие перекошенные маски. «Они совсем как зомби», — думал Ващенков.
Горожане, инертной массой вытекая из транспорта, вливались в организации, учреждения и другие злачные места Набритова. Эти серые здания с затоптанными лестницами и душными лифтами не могли быть не злачными. О, как их ненавидели «счастливчики», спешившие на работу со скоростью зомби! Тут из них высасывались последние силы.
Первый научный труд молодого ассистента набритовского мединститута так и назывался: «Вампирическое воздействие серых офисных зданий на жителей Набритова и его сублимация в зомбикрию». Ученый совет долго не соглашался принять «ващенковскую ересь». Тогда Кристиан Эдуардович подключил иностранных коллег из Института казусов труда. Продвинутые иностранцы «двинули» работу Ващенкова, и всё встало-таки на свои места. Подорвать его репутацию мечтал каждый третий, а может быть, даже второй. Тем более после открытия Института проблем зомбикрии Ващенков обогатился настолько, что смог взять в кредит «Ладу-Калину», да еще нанял горничную — дородную Марфушу. Это особенно возмутило завистников. Горничная стала для них красной тряпкой.
Но, несмотря ни на что, жители Набритова выстраивались в длинную очередь к профессору Ващенкову. Всем хотелось сдать побольше анализов, чтобы подтвердить диагноз хронической зомбикрии. Диагноз вообще-то подтверждался одним клиническим анализом крови. Пониженный уровень гемоглобина — вот и приговор. Однако людям хотелось больше доказательств тяжести их заболевания.
Но все это лишь цветочки по сравнению с тем, что узнал некто, звонивший Ващенкову сегодня утром. Оказывается, в институтском стационаре была одна палата, в которой теперь содержались не зомбикристы, а настоящие зомби: двое мужчин и две женщины! Это были зомби-иностранцы, тайно привезенные Ващенковым неизвестно откуда. Как ему удалось провезти их в четырех огромных чемоданах, минуя таможенный досмотр, — загадка. Но зомби-иностранцы прибыли, их поселили в палате-люкс, а Ващенков уже договорился с ними о том, что они помогут в его исследовании на тему «Оживление зомби в условиях комфорта и отсутствия постоянной трудовой повинности».
Само название ващенковского эксперимента приводило в негодование того, кто посадил сегодня в лужу это «светило». «Подобные эксперименты — провокация, и она не доведет народ до добра», — был убежден господин, который не разъезжал на «Ладе-Калине». Он вообще говорил с Ващенковым, разделывая омаров на загородной даче, любуясь каскадом мраморного фонтана. Он был скромным сотрудником аппарата, приезжал на работу всегда вовремя, свеженький, с иголочки, на своем служебном мерседесе. Ему было невдомек: что это за проблема такая — зомбикрия? Работа — это хорошо, она дает человеку всё.
А Ващенков уже попался на крючок.
О том, что нежити прибыли в Набритов, первой узнала Марфуша.
— Ну, вы вообще, Крыстин Эдуардович, — недовольно промолвила горничная, жадно допив второй литр воды. — Предупреждать же надо. Я в уборную вышла. Гляжу: идут. Одно за другим: мальчик, девочка, мальчик, девочка, и качаются из стороны в сторону, как маятники.
Пол в коридоре задрожал.
— Возвращаются, слышите, — прошептала Марфуша, бешено вращая выпученными глазищами. — Я бою-у-у-сь!
— А ну, тихо! — цыкнул на нее Ващенков. — Это не простые зомби, а иностранные. Им комфорт требуется.
Горничная, тут же позабыв о страхе, грозно возвысилась над столом и нависла над тщедушным Ващенковым.
— Успокойся, воды попей, — сказал он Марфуше. — Завтра же я перевезу их в палату-люкс института.
— Хоть тут уважили, — выдохнула Марфуша. — А ну, дайте фонарик, погляжу на них, что ли.
Марфуша, вырвав из рук Ващенкова фонарик, направила луч света в коридор. Там друг за другом, вытянув вперед руки и переваливаясь из стороны в сторону, медленно шли зомби.
— Какие они гадкие, фу! — брезгливо скривилась Марфуша. — И чего в кухню шастают? — взвилась она.
Марфуша, забыв про всякий страх, вырвалась из гостиной в коридор. Едва не сбив с ног последнего зомби — «девочку», горничная распахнула дверь кухни.
— И-и-и! — возмущенно взвизгнула она.
Зомби, почувствовав неладное, ускорили шаг.
— Марфуша, да что там такое? — спросил Ващенков.
— Я так и знала, — гаркнула Марфуша. — Идите, полюбуйтесь.
Ващенков ринулся к горничной. Зомби же поторопились скрыться за дверью выделенной им комнаты.
— Что тут такое? — раздраженно спросил Кристиан Эдуардович. — Какая-то лужа на полу. Ну и что?
— А вот что! Они воду из крана пьют! — выпалила разгневанная горничная. — Нефильтрованную. Ишь, буржуи, у них-то и вода из кранов полезная течет…
— Да, действительно, — прервал рассуждения Марфуши Ващенков. — Но зачем им это?
— А не нужно было в дорожных чемоданах воблу с ялтинской конференции оставлять, — ехидно сказала Марфуша.
— Так ты думаешь, они воблу ели? — удивился Ващенков. — Неужели правда? Я сейчас позвоню в «Организацию отпетых зомбинаций» и узнаю, возможно ли такое.
Ващенков двинулся к телефону, но Марфуша преградила ему дорогу.
— Позвоню! Ишь, какой, — процедила она. — Забыли, что ли, час ночи…
На следующий день Кристиан Эдуардович поселил зомби в двухкомнатной люкс-палате с джакузи, кондиционером, спутниковым телевидением и минибаром. Минибар день ото дня пустел, а бюджет института пополнялся валютой за выпитый алкоголь, газированные напитки и съеденный шоколад. Это уже было уму непостижимо. «Неужели так быстро оживают?» — размышлял Ващенков. Через пару дней палатная медсестра передала ему записку от одного из зомби с просьбой на английском языке. Теперь они… нуждались в Интернете и ай-фонах.
Ващенков, думая о феномене отсутствия трудовой повинности, шел по коридору института.
— Ага! А вот и вы. — Кристиан Эдуардович вздрогнул. — Меня зовут Антон Антонович Антонов, — представился сотрудник аппарата.
— Зачем вам это? — зашевелил побледневшими губами Кристиан Эдуардович, увидев, что Антонов сжимает в руке лопату. — И кто вас пустил с ней на территорию института?
— Ха! Пусть попробуют не пустить. А лопата нужна для развенчания вашего зомбибреда.
Лоб Ващенкова покрылся потом.
— Зачем вам лопата?! — нервно выкрикнул он.
— А затем. Тест на зомбипринадлежность. Я уже нашел эту палату. Вот она. Сейчас выманю зомби и стукну его по голове. Всё, вам конец! Здание института мы заберем. — Сказав это, Антонов прошел к палате-люкс и постучал в дверь.
— О-о-о... — глухо донесся оттуда голос, от которого у Ващенкова по коже пошли мурашки.
— Выйдите на минутку, пришли результаты биохимии. — Антонов, сделав прыжок, встал с обратной стороны двери.
Через минуту на пороге, шаркая тапками, появился «мальчик» в пижаме. Волосы его были всклокочены, глаза безумно горели. При каждом движении он стонал и сипел.
— Гадость какая, настоящий зомби, — скривился Антонов.
А Ващенкова словно парализовало.
«Мальчик», выставив руки вперед, двинулся в сторону Кристиана Эдуардовича. Антонов плашмя занес над ним лопату, изо всей силы хлопнул по голове. Тот только качнулся и сделал еще один шаг. Антонов снова прихлопнул его, и опять, и опять. Зомби продолжал идти к остолбеневшему Ващенкову.
— Ну вот, я же говорил! — возликовал Антонов. — Зомби, натуральный. — И он снова занес лопату.
— Хватит! — наконец прорвало Ващенкова. — Остановитесь! Опомнитесь! Это же мэр нашего города — Степан Степанович Степанцов! Он поступил в институт после тяжелейшего зомбикрического криза. Человек с утра до ночи работал, недосыпал, недоедал, а вы! — Ващенков всхлипнул.
Мэр, пошатываясь, повернулся в сторону Антонова. Голова Степанцова тряслась, зубы цокали, глаза безумно вращались. Обидчик побледнел.
— Не-го-дяй! — выдавил из себя Степанцов. — Пришел убить меня!
— Нет-нет! — замахал руками Антонов, а лопата бряцнула о пол.
— Знаю, — прохрипел мэр. — Все вы так говорите. Вы все, все метите на мое место. Что, гад, и сюда добрался? Не выйдет! Во мне сто лошадиных сил.
Ващенков, не растерявшись, решил использовать ситуацию в своих целях:
— Степан Степанович, он и меня погубить хотел. Придумал, что я провожу эксперименты с зомби.
— Ах ты, гад какой! — затряс головой мэр. — Да я тебя сгною!
— Не на-а-а-до! — завыл Антонов.
— Надо! — отрезал мэр. — Где моя секретарша? Подумать только: оторвал меня от такого важного дела. Я лечился, а он: выйдите за анализами! Лида, быстро ко мне, с блокнотом!
Мэру поднесли кресло, в которое он уселся, положив на голову грелку со льдом.
Из его палаты выскользнула изящная секретарша с блокнотом в руках.
— Лида, пишите, — царственно произнес мэр, не глядя в сторону обидчика: — Дело Антонова по покушению на меня передать в про-ку-ра-ту-ру.
Антонов, услышав это, упал на пол.
— Пиши дальше, — не обращая на него внимания, распорядился мэр. — Профессору Ващенкову Кристиану Эдуардовичу выдать почетную грамоту от мэрии за высокие заслуги в зомбикрической сфере медицинской науки. Отныне считать его академиком. Да, вот еще что: разрешить Ващенкову любые опыты с любыми зомби.
Ващенков сиял. И кто бы мог подумать, что эта история будет иметь такой чудесный зомби-конец!
|
| |
| |
двоечница я, не хотело заканчиваться 
НЕ вышло! Ставлю сюда: 
, исключительно на букву З
